Я курсировала по треугольнику Калининград – Берлин – Флоренция. Энергии хоть отбавляй: успевала порешать дела в России, накашеварить на неделю в Германии, обихаживать гнёздышко в Тоскане. И раньше-то мне скучать особо не приходилось, но за прошедшие месяцы жизнь стала ещё круче. Сама себе завидовала и регулярно цыкала через левое плечо, чтобы не сглазить нахлынувшее счастье. Основным местом проживания, разумеется, стал Фьезоле. Я получила долгосрочную визу и могла беспрепятственно находиться на Апеннинском полуострове до шести месяцев в году, добросовестно изучала итальянский язык.

Старый дом ожил моими стараниями. Он стал не просто крышей над головой и основанием прочно укорениться в Европе, его тёплые, прогретые солнцем, стены стали родными. Клумбы во дворе разбивала собственноручно. Я наотрез отказывалась приглашать человека для этой работы, спорила с Добрыней, подкрепляя слова активной жестикуляцией.

– Ты не понимаешь!.. Да, садовник профессионал, он сделает в сто раз лучше, но там не будет души!

– Это так важно? – спросил он, блаженно развалившись на кровати и положив руки под голову.

– Конечно! Зачем нам это? Мы же не сквер на центральной площади разбиваем, хочется, чтобы у нашего дома был свой образ, – убеждала я, сидя рядом с ним на пятках.

– И копать сама собралась? Мозоли набьёшь, полопаются, – ответил он, посмеиваясь, и перехватил мою руку. – Загрубеют ладошки, будут как у старого крестьянина.

– Ой! Даже не подумала…. Ладно, мы только разметим, а садовник выкопает и виноградник омолодит.

– Намного лучше, – приглушённый голос и следом поцелуй моей ладони.

– Думаю, ещё фруктовый сад надо обновить, но цветы сажать сама буду!

– Конечно…, обязательно….

– Ну, я серьёзно!…

– И я…. Твои цветы и деревья потом…

– А в-виноградник?

– И виноградник….

В общем, я победила. Ранней весной приусадебные работы были закончены, двор постепенно запестрел всеми цветами радуги, превращаясь в очаровательный провинциальный уголок.

Покончив с благоустройством, я переключилась на поиски сведений о любимом доме. Усаживалась в читальном зале местного архива с итальянско-русским словарем и с головой погружалась в старые регистрационные формы и записи. Найти удалось не много, первое упоминание о нём датировано концом семнадцатого века. Жилище принадлежало благородному синьору Роберто Коваччи, потом дом продали и хозяева сменились несколько раз.

Раскопав эти данные, душа зашлась в благоговейном экстазе. Я кинулась обзванивать дорогих людей, выплёскивая на них переполнявшие романтические чувства. Добрыне повезло больше всех и он первым принял удар на себя.

– Поздравляю! Моя прекрасная леди не только блестящий аналитик, историк и авантюрист, теперь ещё и архивариус! – голос перекатывался на другом конце трубки. За тысячу километров я чувствовала его добродушную ухмылку.

– Ну и крутяк, мамуль! Представляю, что чувствуешь!.. Игорь не поверит! Хочу скорее к тебе, соскучилась! – басила дочь. Наверняка, Санькины глаза увеличились до размера футбольного мяча и она в спешном порядке звонит муженьку.

– Серьёзно? Кто бы мог подумать! Вот это да!.. Без меня на чердак не лезь, обещала! – отвечала Светик. Наверняка она уже мысленно паковала чемоданы и придумывала сто причин увильнуть от работы на пару недель.

– Великолепно, моя дивчина! Я решил отпуск устроить и обязательно приеду, – сказал Лешек и я обрадовалась. Разделить торжество с поляком – удовольствие из особых, никто не мог оценить приложенных усилий так, как он.

Конец апреля. Я ждала гостей и торопилась ошкурить старинный комод из большой спальни. Перепачкалась с головы до ног в лаковой пыли, но не отвлекалась ни на еду ни на отдых. Оставалось ещё около часа до приезда первых членов разросшегося семейства, развозить грязь перед близкими не хотелось, да и задачи впереди стояли более важные. Я натянула на глаза защитные пластиковые очки и с удвоенным усилием принялась за работу. Шлифовальная машина жужжала, заглушая остальные звуки.

Рыжая Лиска сиганула за дом в кусты олеандра, держа в зубах единственного котёнка.

– Нет, ты можешь просто сидеть? – кричал от калитки Добрыня, пропуская вперёд Димку. Я обернулась, бросила работу и с возгласом «Олежка!» повисла у него на шее.

– Нормальные женщины только и мечтают ничего не делать. Давай, наконец, купим козетку? – сказал он и потёрся носом о мой нос.

– Зачем?

– Будешь возлежать на ней и томно обмахиваться веером.

Я засмеялась и сползла на землю. Надо же, запомнил! Такой тип софы мы видели в одном из дворцов во Флоренции.

– Привет, Димуль! – я переключилась на мальчишку и поцеловала его в щёку, тот отозвался радостным приветствием, снимая очки.

– Хотелось бы увидеть тебя в спокойном состоянии, как ртуть. Мастеришь без остановки, не надоело ещё, плотник? – сказал Добрыня, снова подхватил меня и оторвал от земли. Я висела на нём, состроив вредную гримасу, а он улыбался своей бесподобной улыбкой по-детски сморщив нос. – Привет, Кузька!

Глупое прозвище, против которого я бастовала, неизменно оставалось в нашем обиходе и означало наивысшую степень соскученности.

– На черепаху Тортиллу похожа. Снимать будешь или что-то прячешь за ними?

Я снова хихикнула и сдвинула на лоб средство защиты.

– Ничего не прячу, смотри, чиста, как ангел, только испачкала твои последние парадные штаны.

– А сейчас как сова взъерошенная, – сказал Добрыня и поставил меня на землю. – Не последние, портков у нас навалом. Если стиральную машину не раскурочила, то и с этими поправимо.

– Почему так рано? Немного осталось, доделаю. Холодильник битком забит, идите пока, сами перекусите.

Я снова натянула очки на глаза.

– А, что, ведро овсянки ты не наварила? – спросил любимый мужчина, с притворным удивлением глядя на меня, а я залилась от смеха. К своему особенному способу совместного существования мы приспосабливались долго. Мысли унеслись в недавнее прошлое.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Девять месяцев назад.

Первые три дня нашей общей жизни в Калининграде скрыты пеленой альковных радостей. До сих пор не могу вспомнить, что мы ели и пили. Наверное, как-то питались. Горячечный шёпот сменялся душевными излияниями, в основном, моими. Доложила ему всё, начиная с момента как мне перерезали пуповину и я впервые увидела окружающий мир.

Ещё он познакомился с Сашкой и Игорем. Глядя на мою дочь, Добрыня неуверенно спросил:

– Это точно твой ребёнок?

Мы с ней засмеялись. Натуральная блондинка с большими серо-голубыми глазами и пухленькими губками, Сашулька не похожа на меня ни капли, копия отец.

– Нам все так говорят, но я мамина, не сомневайтесь, – пояснила она и обратилась ко мне: – Он классный, берём!

Игорёк из-за спины показывал поднятый большой палец.

– Вы что-то путаете, юная леди. Это я вас беру вместе с котами, как довесок к вашей матери, не возражаете? – спросил польщённый богатырь, оглядывая моих деток.

– Нисколько! Нам мужчин в доме давно не хватает, Игорь один мается, – сказала Сашка, окончательно утвердив то ли мой, то ли Добрынин выбор.

– Тогда сразу переходим на «ты».

Он протянул руку Игорьку, зятёк ответил крепким рукопожатием и я облегчённо вздохнула.

Отъезд Добрыни персональным трансфером в аэропорт Гданьска превратился для меня в душевную муку. Я затосковала, как только за ним захлопнулась дверь автомобиля. В тяжкую минуту верная подруга оказалась рядом и, не медля, приступила к воспитанию:

– Господи! На кого похожа?.. Скорбящая мадонна! Чернеешь на глазах! Что, втрескалась по уши? Кто упирался, как ненормальный – «сказок не бывает», «отстань со своим братцем»?

– Ну, я это была. Дальше что?

Я сбросила её руку и побрела домой. Добрыня даже не заикнулся о следующей встрече. Не мои коты, а какие-то чужие кошки заскреблись на душе.

– Когда собираешься? – спросила Светик, начав на ступеньках активно продвигать меня в сторону Германии.

– А никто и не звал. Уехал молчком, ни слова не сказал.

– Тебе пригласительный билет нужен? Сто раз званая!.. Ждёшь официальной бумаги? «Дорогая Наталья! Вы получили ангажемент в Германии на роль любимой женщины! Срок не определён, подробности сообщу позже»! – Светкин звонкий голос летел по подъезду. – Собирай вещи и шуруй следом, нечего котов охранять!

– Не могу. Вдруг, он вообще со мной жить не собирался?

– Так поглупела за три дня? Несёшь какой-то бабий бред!

Она не могла успокоиться и покрывалась пятнами от моего упрямства. Я заползла домой и села к окну, подперев кулаками щёки. Запах Добрыни въелся в воздух квартиры, сердце ныло и ныло.

– Страдалица, смотреть противно! Вот уж не думала, что тебя так развезёт! – сказала Света и достала из холодильника бутылку вина.

Булькнула смс-ка.

«Волнуюсь больше, чем ты. Забыл спросить – когда приедешь»?

Я выдохнула шумно, отгоняя раз и навсегда дурные мысли, и уткнулась в телефон.

«А когда надо»?

«Сегодня».

«Ой, я не успею»!

Улыбающийся смайлик в ответ и сразу же:

«Тогда завтра. Скинь паспортные данные, возьму тебе билет».

«У меня забот по горло. Месяц, не меньше», – отписалась я, наскоро прикидывая, как спланировать неотложные дела.

– Эй!.. Алё!.. Вообще-то, я тебя жду, – окликнула Света.

Она снисходительно улыбалась, головой указывая в сторону наполненных бокалов, и сказала:

– Давай, Натуль, за твоё счастье! Я сегодня без машины, можно разгуляться, повод значимый.

Я с неохотой отложила телефон. Что и говорить, Свете благодарна до неба и больше. Страшно подумать, если бы я с Добрыней не встретилась!

– Нет, давай лучше за тебя. Спасибо огромное, что настояла!

Мы выпили и Светик ненадолго задумалась.

– Что значит настояла? Я тебя к нему на аркане тащила. Хочешь, секрет открою? – заявила она, довольно усмехаясь и тарабаня ноготками по столу.

– Ну?

– Это я его в Сан Суси отправила! Ну, не совсем так, конечно. Олежка спросил, чем ты интересуешься. Естественно, сказала, что помешана на дворцах, дальше он сам. Знаю тебя как свои пять пальцев, захлебнёшься восторгом и растаешь как миленькая.

– Вот интриганка! Так ты всё подстроила?

– Почти.

– Тебе удалось. Действовала умело, использовала все струны моей тонкой души. Прям играла на них, пианистка!

Телефон продолжал принимать смс-ки.

– Ладно, отвечай, всё-таки он мой брат, – разрешила Света, с одобрением кивнула и принялась за второй бокал.

«Две недели, столько продержимся».

«Паспортные данные не забудь».

«Ты где? Уже оставила»? – глупый задумчивый смайлик в конце.

«Наташ, всё в порядке? Начинаю беспокоиться»!

Меня снова захлестнуло, наверняка, выглядела глупо и смешно, но рядом лучшая подруга, а при ней можно быть хоть рыжим клоуном.

«Здесь я. Со Светой обмываем новую жизнь. Одновременно застольничать и писать не получается».

«От сердца отлегло. )) Четырнадцать дней и паспорт. Всё, мы на границе».

Две недели тянулись как столетия. Я была сама не своя, дёргала Свету бесконечными вопросами, вываливая на неё стосковавшиеся чувства. Она стойко терпела, понимая, что увязла я основательно без шанса выбраться.

– Свет, а чем он питается?.. Что готовить? Сама каши люблю, овощи разные, – я в очередной раз звонила и отрывала её от работы.

– Ну, ты даёшь! Он здоровый мужик, у него твоя цыплячья пшёнка проскочит, не задерживаясь. Тушёные кабачки – тоже не вариант, быстро ноги протянет. Не изводи себя, набери его и спроси, делов-то.

– Ох!.. Точно!

Я с радостью переключалась на другой абонентский номер:

– Привет, а что ты ешь?

Сердце замирало в истоме после ответного «алло».

– Привет! В смысле?.. Ничего не ем, работаю, – отвечал счастливый баритон на другом конце линии.

– Как, совсем ничего? – заслышав его голос, глупела как сто глупцов.

– Что ты имеешь в виду? В данный момент или в принципе?

– Ну да! Что ты любишь?

– Хорошеньких женщин люблю, на завтрак, обед и ужин. Ох, полдник пропустил! – он громко смеялся в трубку, я сердилась.

– И много их в твоём меню?

– Пока ни одной, но хотелось бы побольше.

– Тогда сделай заказ через интернет, весь рацион тебе упакуют и доставят в лучшем виде.

– Ни к чему! Скоро итак всё на блюдечке получу, – отвечал он, веселясь от души, я злилась.

– Тогда, зачем так говоришь?

– Затем, что ты спрашиваешь и хочешь это услышать.

Моё негодование перерастало в глухие рычащие звуки типа «гмм…», но трубку не бросала. Добрыня расходился на всю катушку, оглушая громким смехом. Я не выдерживала и тоже смеялась, злость как рукой снимало.

– Не волнуйся, с удовольствием съем всё, что выйдет из твоих рук.

– Даже цианистый калий? – ехидничала я. Ну не могу ему позволить просто так выиграть, такая вот противоречивая женская натура.

– Собралась мне десерт из отравы поднести? К утреннему кофе? – спрашивал он и снова хохотал. – Вроде бы, я ещё не успел напортачить.

– Пока нет, но кто знает? Вдруг, ты Синяя борода?

– Не синяя и не зелёная, и, вообще, никакая я не борода. Давай сделаем так, ты оставляешь свои банки с ядами в Калининграде, к твоему приезду я скуплю всё, что найду в магазинах. Разберёмся, не переживай.

– Ну да, волнуюсь как перед первым выходом в свет, – я вздыхала и мысленно составляла ассортимент из мясных блюд.

– Предлагаю такой вариант: если тебя что-то беспокоит, выкладываешь сразу. Вместе что-нибудь придумаем. Идёт?

– Ой, замечательно! Только… только я тебя одолею своими сомнениями, со Светой постоянно из-за этого ругаемся.

– Ну, значит, закончу жизнь великим мучеником, – быстро следует ответ и опять веселье на другом конце линии.

– А ты помирать собрался? Сейчас нельзя, у нас самое начало.

– А когда надо?.. В середине? Ты сигнал подашь или я сам должен догадаться? Проснусь однажды, посмотрю на тебя и пойму: пришло время испустить дух.

– Что ты глупости говоришь?

– А ты?

И снова всё заводилось с пол оборота, болтать мы могли бесконечно, пока Добрыня не спрашивал:

– Можно мне немного поработать? За это хорошие деньги платят.

– Можно! – говорила я и отключалась совершенно счастливая.

Как-то быстро он перенял нашу манеру общения. Не занудничал, поймал волну и плескался вместе с нами в бескрайнем море шуток и приколов. Хотя, Света сказала, Олежка и раньше таким был до женитьбы. Её рассказам об их детских шалостях я внимала жадно, как путник, припавший к роднику после долгой дороги в пустыне. Втягивала в себя мельчайшие штрихи его характера. Светик посмеивалась и обрисовывала братца в ореоле хулиганистого, но благородного рыцаря. А, может, я так воспринимала. Думала, почему жизнь так несправедлива? Где я была, когда он отмерял студенческие шаги по улице Невского до площади Василевского? Мы бы столкнулись лоб в лоб где-нибудь на перекрёстке и всё было бы по-другому. Потом успокоилась. Может, он бы меня и не заметил, если за писаной красавицей в то время охотился. Так, наверное, правильно. Зато сейчас легко можно пропустить конфетно-букетный период, обойтись без увертюры и сразу с головой окунуться в романтическую пьесу.

Субботним утром Света подъехала к моему подъезду на новеньком «Тигуане», Тигре. Мы планировали с утра заскочить к Лешеку, вручить итальянский подарок, а после обеда она должна была отвезти меня в аэропорт Гданьска. Я потискала животных, зятёк взял чемоданы и мы вышли из дома.

– У тебя поживём, неизвестно когда вернёшься, – сказала дочь и обняла меня перед дорогой. – Замучилась бегать после работы, не успеваю лотки убирать. Ещё кормить их надо, коты голодные сидят. Ты смотри, Олега там не обижай, он нормальный.

– Будь спокойна, пальцем не трону, – заверила я и переключилась на Игоря. Поцеловала его и сказала: – Береги мою дочь.

– Что вы, мама! Только этим и занимаюсь. Поезжайте, с Богом, в свои Европы.

– Всё?.. Слезы лить начнёшь или на сухую обойдётся? – подвела итог Света, открыла багажник и повернулась к ребятам. – Дети, ваша мать совсем свихнулась от счастья, психика у неё поехала. За восемь лет ни разу таких грехов за ней не наблюдала.

– Мы не обращаем внимания, тёть Свет. Потому и хотим, чтобы скорее уехала. Может, быстрее в себя придёт. Счастливого пути! – сказала Сашка.

Я ещё раз поцеловала ребят и мы отъехали. Наша дружная человеческо-кошачья семейка очень весёлая, всегда по ним скучаю. Я погрустнела.

– Боже!.. Ты же не в ссылку идёшь, как жены декабристов. К любимому мужчине летишь. Ну, долгожданная птица счастья, что опять? Чего такая хмурая? – спросила Света.

– Откуда я знаю?

– Сашка взрослая, Игорь надёжен, как скала. Ты же не на всю оставшуюся жизнь уезжаешь. Что происходит?.. Вообще тебя не узнаю!

– Какая-то сентиментальная стала, как тургеневская барышня.

Наивное состояние девичьей влюблённости мне не нравилось. Всё время приходилось бороться с собой в попытке вернуться к обычной жизни.

– Лучше дай порулить, ещё ни разу не пробовала, – попросила я в надежде отвлечься от глупых мыслей.

– Сейчас, выедем за город. Сама никак к габаритам не привыкну, чуть правый бок вчера не содрала.

Мы проехали знак «конец города» и поменялись местами.

– Ух, ты!.. Хорошая машинка!.. Хорошая!

Я наслаждалась вождением: лёгкий ход, разгоняется быстро, руление просто классное! Притопила педаль газа и автомобиль полетел вперёд, послушно отзываясь на любые манёвры.

– Давай, до Гдыни поведу, – предложила я. – Тут всего-то ничего!

– Слава Богу, возвращение Наташки с небес на грешную землю! Ну, если полегчало, то валяй.

Мы быстро прошли российскую заставу и подъехали к польскому пропускному пункту. На границе было пустынно. Я открывала багажник, Света пошла на паспортный контроль.

– Пани Наташа? – удивлённый голос раздался за моей спиной, со стороны выхода из здания. Я повернулась.

– Ой, пан Марек!.. День добрый! Забыла вам позвонить.

Со всеми сердечными делами таможенник напрочь вылетел из головы. Улыбающийся пан майор широко раскинул руки, как старой знакомой, и я с большим удовольствием обняла поляка. Казалось, всё произошедшее с нами на этом КПП, было лет десять назад.

– Вы едины? Где есть пани Светлана?

Я кивнула в сторону пограничной будки. Надо же, как некрасиво получилось. Человек недавно помог, а у меня даже мысли не промелькнуло взять ему что-то в знак благодарности.

– День добрый, пан Марек! – поздоровалась Света, возвращаясь к машине.

Она улыбалась, поляк добродушно светился, поочередно поглядывая на нас, и сказал:

– Не надо показывать машину, всё есть добже. Звоните каждый раз, если будет моя смена, то пропущу. Как есть ваша голова? – обратился он к Свете.

Интересно, пан Марек ни разу не дёрнулся, как в прошлый раз. Видимо, мужчины устроены так, что неосознанно реагируют только на незнакомых женщин, Светка же для него стала почти как младшая сестра.

– Всё есть добже, пан майор, – ответила она, подняв большой палец, и устремилась к багажнику.

Я пошла на паспортный контроль и без всяких препятствий получила отметку. Светик вернулась с большим пакетом.

К нашей машине подтягивались пограничники и таможенники. Они останавливались неподалёку и с любопытством смотрели на происходящее.

– Небольшой подарок для вас, – сказала Света и протянула пану Мареку пакет.

– Мне? – с искренним изумлением переспросил он, ткнув себя пальцем в грудь. – Я не могу брать. Вы есть очень хорошие дивчины, не нужно.

Подруга усиленно старалась всучить ему пакет, поляк покраснел и отказывался принимать подношение. Какое-то время они передавали его из рук в руки, окружающие начали потихоньку посмеиваться.

– Не беспокойтесь, пан Марек, вы можете это взять, – обнадёжила Светик.

Она поочередно вытащила две банки и поставила их на капот, одна была с вишнёвым вареньем, другая с баклажанной икрой. Народ дружно захохотал и от умиления зааплодировал. В противовес стандартным наборам из красной икры и русской водки, подруга исхитрилась всучить презент в виде собственноручно изготовленной домашней консервации.

Пожилой пограничник выкрикнул по-польски:

– Возьми, Марек, эти дивчины должны тебе миллион злотых!

Я усмехнулась. Понятно, нашу историю здесь знают все, вплоть до пограничных ворон. Мы становимся легендарными личностями на польском переходе! Растроганный пан майор, засунул банки в пакет и кинулся обнимать нас по второму кругу.

Светик, удовлетворённая произведённым впечатлением, сияла как ясное солнце.

– Сама за руль сяду, хорошо? Потом поменяемся, – прошептала она.

Я чуть не рассмеялась, но сдержалась, чтобы не испортить её сольный выход. Мы распрощались с паном Мареком, я умостилась на пассажирское сиденье и с интересом смотрела на зрителей. Света намеренно протирала боковое зеркало, тонкие изящные руки плавно перемещались по кругу. Окружающая толпа немного поредела, но большая часть мужчин оставалась на месте, наблюдая за сценой. Кто-то затолкал руки в карманы и стоял, чуть откинувшись назад, кто-то сложил их на груди. Один пограничник одновременно постукивал пяткой и крутил ключами, пан Марек излучал сияние, держа в руке пакет. Лица наблюдателей выражали крайнюю заинтересованность. Светик выдала ослепительную улыбку, сделала несколько взмахов ладошкой, грациозно села на водительское место и мы медленно отъехали от КПП. Поляки стройными рядами махали вслед.

– Ой, Свет… не могу, актриса, МХАТ по тебе плачет, – сказала я и, наконец, расхохоталась.

– А что? Замечаешь, как иногда полезно в обморок свалиться? Не мой трюк, ещё придворные дамы падали навзничь, утончённость показывали.

– У них корсеты сдавливали, кислорода не хватало.

– Всё равно, реакция моментальная. Кавалеры кидались к ним с флаконами уксуса. Кто первый подсунет эту вонючую гадость, тот и победил.

– Ну, пусть будет так. А ты молодечик, я даже не позаботилась о подарке.

– Где тебе думать? Только нельзя им взятки давать, иначе пан Марек вылетит с работы, как пробка. Видишь, как хорошо, что у нас есть я!

– Вижу, – сказала я и тяжело вздохнула.

– Что не так? Только смеялась.

Света притормозила на обочине и мы поменялись местами.

– Вот думаю…, что я там делать буду? Сидеть дома и Олежку ждать? С ума сойду от безделья.

– Ну, понеслась!.. Из огня да в полымя!.. Пироги пеки, он любит, не доехала ещё, а уже расстраиваешься. Не думай сейчас, попробуй сначала, а там посмотрим.

– Не знаю, так быстро всё…, не осознаю пока.

– Уймись ты… Он у нас парень чуткий, найдёт выход. Если не выдержишь, то вряд ли будет стреножить.

Тигр домчал до Гдыни за полтора часа. Дом Лешека находится в престижном районе на второй линии от моря, знакомая причудливая крыша показалась между кронами деревьев. Я припарковала машину на небольшой площадке, взяла пакет с подарками и мы вошли в дом. Обрадованный поляк суетился вокруг нас, стараясь усадить поудобнее в большие мягкие кресла.

– Светличка моя!.. Натушка! Как хорошо!

– Лешек, не мельтеши, у нас мало времени, – я призвала его к спокойствию и положила пакет на колени.

– Почему? Сегодня суббота, вы не останетесь, милощч моя?

Гостеприимный Светкин воздыхатель и по совместительству наш большой друг перевёл на подругу удивлённый взгляд и уселся перед нами на стул.

– В три часа нужно отвезти Натку в аэропорт, она улетает в Берлин, к моему брату, – Светик с важностью выдала главную новость дня. – У них любовь и всё такое.

Лешек повернулся ко мне и спросил:

– Что это значит?.. Так быстро? Ты не рассказывала.

– Надо было его с порога огорошить? Какая ещё любовь?.. – набросилась я на Свету.

– Обычная, между мужчиной и женщиной.

– Не придумывай! Пока только попытка. Что ты вечно вперёд паровоза?.. Неизвестно, что из этого получится.

– Можно подумать!.. А кто душою исстрадался за две недели? Папа Римский? Все нервы мне вымотала своими расспросами! Что у вас может не получиться? Взрослые люди, дети выросли, живите себе да радуйтесь.

По большому счёту, она была права и спорить не хотелось. Определение бушующим чувствам я сама ещё не нашла, да и визит к Лешеку состоялся по другому поводу.

– Мой дорогой, как-нибудь потом, слишком длинная история. Лучше скажи, что думаешь об этом? – спросила я и протянула ему руку с браслетом.

Он внимательно рассматривал, придвинувшись ко мне и не притрагиваясь к украшению, затем сбегал за лупой и сказал:

– Можно снять?

Я расстегнула застежку и бережно протянула ему ювелирное изделие. Лешек задышал часто, изучая предмет. Лицо его менялось быстро, брови сдвинулись к переносице, губы нервно заметались из стороны в сторону. Светик удовлетворенно вздохнула и кивнула, самодовольно улыбаясь. Наша троица настолько хорошо знала друг друга, что порой слова не требовались. По выражению лица поляка поняли, что находка заинтересовала.

– Где вы это взяли? – спросил Лешек, отвёл взгляд от браслета и озадаченно смотрел то на меня, то на Свету.

– Нет, ты сначала скажи, что думаешь? – спросила я.

Поляк снова принялся разглядывать украшение и забубнил:

– Ничего похожего в каталогах не видел. Серебро, однозначно, причём, очень качественное. По камням точно сказать не могу, вероятнее всего – рубины. Браслет изящный, работа тонкая. Видно, сделано на заказ, вещь редкая. Можно пана Владека попросить оценить, ты помнишь его, Натушка?

Взволнованный Лешек с трудом оторвался от ювелирного изделия и посмотрел на меня.

– Конечно! – ответила я и впала в транс, самозабвенно воспроизводя итальянские картинки. Большой каменный дом в окружении розовых кустов олеандра всплыл в памяти так явно, что я чуть не застонала. Душевные переживания отошли на второй план, перед глазами стояли только старые стены и высокая лестница на чердак.

– А сколько он может стоить? – проявила меркантильный интерес Света.

Лукавить не буду, и для меня земные вопросы также важны. Мечты мечтами, но знать, что ты обладаешь редкой вещицей стоимостью несколько сотен долларов – поневоле греет душу. Я с замиранием сердца ждала, каков будет окончательный вердикт. Светик же соскочила с кресла, подбежала к поляку и смотрела сверху на браслет.

– Ну?.. – подтолкнула она.

– Не могу сказать точно. Навскидку, пять-шесть тысяч, минимум, – ответил Лешек и опять вооружился лупой. – Возможно, больше, нужно показать специалистам.

Я охнула и лишилась дара речи. Результат превзошёл самые смелые ожидания! Светик торопливо переспросила:

– Чего?.. Пять-шесть тысяч это какими деньгами? Злотыми?

– Доллары, – пояснил коллекционер. – Редкие вещи оцениваются в международной валюте.

Света щёлкнула языком и зависла. Вытянувшееся лицо её выглядело очень красноречивым, на нём прям таки читалось «О-бал-деть»! Оно и понятно, если для меня, знавшей азы антикварного дела, это оказалось потрясением, то что говорить о ней? Лешек откинулся на спинку стула в полном смятении. Воцарилась тишина. Немая сцена, как в «Ревизоре»: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день»!

– Пани Светлана, пани Наталья, ваши любимые плюшки, – приветливый голос Агнешки вывел нашу бессловесную троицу из оцепенения.

К тому времени домработница накрыла на стол, изумительный запах свежесваренного кофе переплетался с тёплым ароматом булочек. Они горой были уложены на огромном блюде, соблазняя румяными боками и сахарной пудрой.

– Где вы это взяли, дивчины? – допытывался поляк, он первым пришёл в себя и вернул украшение на моё запястье.

– Подожди, Лешечек, дай выдохнуть, – ответила я, переваривая информацию, но осмыслить не получалось.

– Нат!.. Ты понимаешь?!.. – сказала Света.

– Не-а… привыкнуть надо. Сначала булки, иначе с ума сойду.

– Ну, да!

Мы переместились к столу. Никакой причины лишиться рассудка я не нашла, восстановила душевное спокойствие и налила кофе. Взяла плюшку, положила внутрь масло, откусила и зажмурилась от удовольствия. Подцепила ещё четыре штуки, Светка товарищ не надёжный, навернёт весь поднос, не моргнув глазом. Та тоже оклемалась и приступила к фирменной выпечке.

– Пани Агнешка, как вы делаете эти неземные булочки? – спросила я, дожевав и вспомнив о ближайших планах кормить Добрыню разносолами. – Мне срочно нужно!

Как вовремя! Завтра с утра начну месить тесто. Пусть видит, какая из меня замечательная стряпуха. Достала из сумочки маленький блокнотик и ручку, Агнешка надиктовала рецепт. Светик молчком приканчивала очередную плюшку. На столе осталось пять штук и я быстро взяла две.

– Не жадничай, свои ещё не съела. Что ты их складируешь? – сказала Света, неодобрительно глядя в мою сторону.

– Ничего себе! Разве за тобой угонишься? С собой возьму, вдруг, у него шаром покати.

Я завернула плюшки в салфетку и сунула в сумку. Светик подобралась к одинокой последней булочке и сказала:

– Так ты его и накормишь двумя булками! Спорить могу, весь дом продуктами забил. Мясо колотит сейчас, лишь бы порадовать свою любушку.

– Я много не ем.

– Вижу! Ещё и про запас исхитряешься отложить. Детство голодное было?

– Без тебя скучно будет, как изгнанница какая-то, – я засмеялась.

– Не прибедняйся, телефон есть.

Лешек улыбался, поглядывал на нас и спокойно ждал, пока ажиотаж с выпечкой сойдёт на «нет». Сытые и довольные, мы отодвинулись от стола.

– Это ещё не всё, – многозначительно сказала Света, решив с ходу ошеломить его во второй раз.

Она вытащила из сумочки найденную на чердаке ложку и положила её на стол перед поляком. Тот опять разволновался и с беспокойством переводил взгляд со Светы на меня и обратно. Он взялся за лупу и принялся обследовать столовый прибор. Мы ждали.

– Где вы взяли всё?.. Где? – выдавил растерянный коллекционер, подняв голову.

– Первым делом цена, Лешечек, сколько?– спросила Света, поляк прерывисто вздохнул и снова занялся ложкой.

– Тоже старинная вещь, здесь можно определить. Серебро, примерно середина восемнадцатого века, но я буду проверять по каталогам. Клеймо, вроде, знакомое, – сказал он. Поднял голову и настороженно смотрел на нас, не веря в происходящее: откуда мы могли выудить столько редкостей в один момент? Хотя, недавняя история с сервизом, подтверждала, что ожидать от нас можно чего угодно, даже восьмого чуда света.

– Ну, сколько? – поднажала я.

– Триста-триста двадцать долларов. Дивчины, я не понимаю, что опять случилось?

– Вот это да!.. – воскликнула Света и посмотрела на меня, машинально разрывая бумажную салфетку на мелкие кусочки. – А если найдём весь набор? На двенадцать персон. Сколько будет?

Я засмеялась. Глаза подруги светились, но не от жадности, она никогда не была жадной, а вот азартной – да.

– Три тысячи шестьсот долларов. Теперь понимаешь? Кто нас кротами дразнил?

– Прошу пардону, каюсь! Готова пополнить ряды коллекционеров и купить самую огромную лупу в мире!