33
– Стой! Даже не думай купаться в этом источнике. – услышала Мун оклик совсем рядом и резко обернулась. Позади девушки стоял как ни в чем не бывало капитан.
– Проклятый фокусник, куда вы исчезли?
– Я никуда не исчезал, а ждал тебя.
– Лжете. Я искала вас, а вы…
– Мун, я все время был рядом с тобой.
– Это просто бред какой-то! Я хочу на воздух. Здесь нечем дышать. И очень холодно, слишком холодно.
– Я могу согреть лучше, чем эта чудо-ванная. – предложил капитан, обольстительно улыбнувшись, но на всякий случай сделал шаг назад, зная, что подобные предложения не прельщают его спутницу и её ответ бывает достаточно неожиданным и крайне агрессивным. Но, кажется, находясь в таком взволнованном состоянии, Лисси не оценила шутки.
– Мираж? Вы думаете, что все происходящее здесь – мираж?
– Не исключено. – ответил капитан, аккуратно взяв Мун чуть выше локтя и уводя от источника.
– Но там так тепло. – сдавленно проговорила девушка, бросая прощальный взгляд на воду и нехотя повинуясь мужчине.
– Не стоит, поверь мне. – тихо остерег принц. – Где же твоё изумительное мышление, дорогая? Где навыки убийцы и шпиона, что не раз спасали из самого Ада? Неужели все эти странности действительно заставили твой разум помутнеть? – шептал он ей на ухо, притягивая ближе к себе. Затем мужчина плавно провел рукой от локтя до плеча Франчески, оставляя своё прерывистое дыхание на её мягкой коже, почти касаясь горячими губами белоснежной шеи. Лисси почувствовала его тепло, такое приятное, что ей даже захотелось прижаться крепче к могучему торсу, но этот самый помутневший разум вдруг резко обострился, как всегда бывало когда Мун ощущала на себе этот взгляд Оллистэйра, этот взгляд, который и пугал и манил её одновременно. Она сглотнула и вновь чуть отстранилась от принца.
– Неужели меня ты боишься больше, чем того что может произойти с нами в этой пещере?
– Того, что вы можете сделать со мной в этой пещере. – поправила девушка, к ней вернулось ясное сознание достаточно быстро. Капитан громко рассмеялся, отнимая свою руку.
– Ничего не изменилось с того раза, как ты появилась у меня в обители под горой. И не важно, что тогда ты была пленной, а теперь в какой-то степени пленный я. Тогда ты так же смотрела на меня, прикрываясь порванным платьем. Я помню твой полный животного страха взгляд слишком хорошо и мне, признаться, не очень-то приятно вновь его ощущать на себе.
– Это же почему? – с интересом спросила Франческа.
– Ужас в твоих глазах оскорбляет меня. Ведь я не насильник. Был бы таковым, давно бы воспользовался тобой как женщиной. У меня было столько возможностей!
Лисси опешила от такого откровенного признания, а после моментально выпалила:
– Скажите, а вы не насильник только со мной? С другими людьми вы так же бывали м… обходительны? – не сумев сдержать нервной улыбки, осведомилась шпионка.
– Бывал, но крайне редко. – не хотя ответил мужчина и сделал вид, будто приготовился идти дальше и вообще вовсе не желает говорить на подобные темы ни секунды больше.
– Нет постойте, ответьте, чем я заслужила особенное отношения к себе?
– Может жалостью? – тут же отрезал принц и стер самонадеянную улыбку с лица Франчески, резко оборачиваясь на каблуках. – А боишься ты не меня, а себя, Мун. И это, увы, элементарно просто. Идем дальше.
– Что? Я не… Какой вздор.
С чего бы мне бояться себя, это так глупо и… – недовольно оправдывалась девушка, заметив, что мужчина вновь исчезает в дали, а сама она едва поспевает за ним. Но не успела шпионка догнать капитана, как образовавшийся чуть поодаль источник стал превращаться в гигантскую дыру и дыра эта расползалась, всасывая в себя всё, что было рядом. Лисси прибавила ходу, но воронка стремительно растягивалась и уже скоро девушка почувствовала, как её нога исчезает в неизвестности. Она что-то прокричала, но прежде чем последовал бы ответ, поняла, что предпринимать какие-либо попытки к спасению бессмысленно. Последнее, что она помнила, это внезапную вспышку света и удаляющуюся тень капитана.
Сколько секунд, минут, часов стояла кромешная тьма? Сколько она пролежала без сознания на холодном сыром полу?
Веки сделались невыносимо тяжелыми, но Лисси разомкнула их. Тело сжал спазм. Значит, странная воронка действительно существовала? Значит, она на самом деле упала? И значит, Оллистэйр и впрямь остался там, по другой сторону стены? Девушка с трудом приподнялась, осмотревшись по сторонам. Помещение, в которое её привел таинственный поток оказалось просторным как зал дворца.
Скрытые полутьмой и толстым слоем полусгнившего мха на стенах проступали очертания древних рисунков. Многие из них нельзя было различить, ведь время, как известно, никого и ничто не щадит. По большей части на стенах изображались ритуалы. Вот дюжина человек в лесу, и Лисси сначала приняла это изображение за сцену охоты, но потом различила, что фигуры несут тело мертвого зверя невиданной величины. Дальше на рисунках люди укладывали это животное на что-то, что напоминало наковальню, и одна фигурка заносила над телом твари меч. Прочее было стерто, но на последней картинке как-то особенно выделился силуэт сидящего на троне существа, и голова у него была змеиной, остальные же покорно склонились пред этим странным созданием, встав на колени.
Франческа оторвала взгляд от стен и перевела его на каменные своды, что возвышались над ней словно великаны. Изрезанные изящным рельефом колонны высились под потолок мрачнее тучи. Колонны эти чем-то напоминали своды Луноликого Замка. Такая тонкая насмешка. Одно обстоятельство настораживало, если это была не пещера, а дворец, то почему нет ни одного окна? Шпионка еще раз взглянула наверх и внезапно осознала, что потолка вовсе нет, а то, что она принимала за потолок – лоскут ночного неба. Туча исчезла и мягкий лунный свет залил залу.
– Есть тут кто? – спросила девушка, прислушиваясь к тишине. Она прошлась вдоль стен, после остановилась у одной из колон.
Её орнамент показался Лисси странно не подходящим для подобной комнаты, он единственный не был выполнен в общей манере, что отличала прочие элементы архитектуры. Совершенно не знакомые символы, наведенные иссиня черной краской казались совсем свежими, будто бы кто-то оставил их недавно и Мун невольно прикоснулась рукой к одному из диковинных изображений. Непривычная волна пробежала по всему телу. Неожиданно шпионка осела наземь, схватившись за голову, крепко зажав уши и закрыв глаза, точно она видела и слышала что-то невероятно ужасное. Холод вдруг парализовал её и она истошно закричала. Вокруг, на стене, заплясали тени и все наскальные изображения принялись оживать, порождая дикие видения, ужасы ночи, возникающие из неоткуда. Они давили, уничтожали, доводили до потери рассудка.
Все потаённые страхи, которые существовали в самой глубине подсознания, рождались наяву, принимая причудливые, леденящие сердце очертания, материализуясь и надвигаясь на свою жертву. Что было причиной этих жутких видений, возникших столь внезапно? Ритуалы на стене, не естественный холод и доводящий до исступления страх – все это могло быть частью магической зашиты. Очень древней защиты.
Что бы то ни было, а действовало оно сокрушительно. Девушка видела дом, в завалах которого её родителей землетрясение похоронило заживо. Видела всех, кто был так или иначе дорог ей, под обвалом, под беспощадным, довлеющим роком стихии. Она чувствовала такую глубокую тоску и печаль. Она видела бездну, конец всего живого, пороки и жесткость мира в своём безумном величии, в своем антиутопическом расцвете. Она видела смерть. Не собственную. Только смерть тех, кого впустила в свою душу. Отчаянное чувство одиночества вновь и вновь окутывало её разум. Бесконечное, невыносимое, оно отдавало глухой болью в сердце. Даже самый отважный храбрец не мог бы не ощутить, как кошмар иголкой заползает под кожу, доводя до крайности, до истерики, до безумия, до исступления.
Слезы ужаса и страха хлынули из глаз шпионки, она будто вновь стала маленькой и слабой девочкой и уже была готова начать царапать стены, как вдруг какая-то мысль принялась навязчиво биться о стенки её сознания, еще не смутившегося окончательно. Это мысль стала все больше обретать смысл и заполнять пространство разума. И Франческа собрала оставшиеся силы, вызывая изнутри самые яркие, самые светлые и добрые воспоминания, что были в её жизни.
Вот она вместе с отцом кормит выпавшего птенца и он взлетает в её руках, вот мать ласково баюкает малютку, напевая дивную колыбельную, вот генерал впервые защищает её перед королем и наконец капитан, в своей бархатной полумаске открывает перед ней потайной проход в темницах в разгар войны, ведущий прочь из Небесного Лабиринта.
Мун дышала тяжело и глубоко, упав на четвереньки. Постепенно, сознание её стало прежним и пелена страха растворилась в воздухе. Девушка увидела перед собой абсолютно пустую, полутемную пещеру. Ту же, что была всегда. Ту же, которую увидела, когда шагнула за водяное зеркало. Ни колон, ни черного неба над головой, ни исписанных стен не было. А рядом, корчась в адских муках, судорожно дышал капитан. Девушка кинулась к нему, но невольно отпрянула. Принц был близок к безумию, в его глазах исчезали остатки разума, оставляя место только бессмысленной тьме.
34
Черная тень нависла над ним. Крылатая черная тень, она все кружила над головой, словно гигантский дракон. Разрасталась, превращалась в темную ночь. И ночь эта была полна ужасов. Маленький мальчик с невероятно красивым лицом плакал над телом убитой кошки, а перед ним, хохоча во все горло, стоял другой мальчик, больше, здоровее, некрасивее.
– Ты принц по крови, сын бесстрашного королевского рода Бэйлисонов, а питаешь слабость к каким-то никчемным кошкам. – говорил не своим голосом старший мальчик и все громче и громче смеялся.
– Любое живое существо, кроме человека, достойно жалости. Потому что настоящие звери – это такие как ты. – не своим голосом отвечал младший брат, прижимая тело убитого животного к груди.
– Нюнчик, плакса, повелитель ободранных кошек и котов, мерзких крыс и дворовых собак, тебе никогда не быть таким как я. – кричал старший, оказавшись на окраине дворца, где в самом расцвете благоухала весна. Его лицо исказила злоба, приправленная толикой презрения и каплей насмешливого отвращения.
– Я никогда бы не захотел быть таким как ты! – отрезал уверенно красивый мальчик, бросая полный ненависти взгляд на другого.
– Я убил твою кошку, я убил твою кошку. – насмешливо кричал старший брат, срывая с деревьев нежные лепестки вишни, принимаясь мять и рвать их на мелкие кусочки и те, чернея, падали в зеленую листву. Голос его, резкий, противный как тошный девичий визг, стал изменяться, обращаясь в гулкий, глубокий, стальной и довлеющий рык.
– Я убил твоих людей, каждого до одного. Просто перерезал их глотки. Люди – жалкие твари. Лишь сосуд с кровью, а разбивать эти сосуды – великая радость, единственное славное удовольствие. У тебя ничего нет. Ничего никогда не было, никогда не будет. И сам ты никто, ни человек, ни призрак, лишь пустота. – говорил все тот же голос и весна во дворе в одно мгновение превращалась в студеную зиму, с покрытыми черным снегом деревьями.
– Да здравствует, Мэйтланд! Да здравствует наш король! – в следующее мгновение гудит толпа и на чело свинцового монарха надевают корону. Подле него могучий мужчина в расшитом золотом роскошным плаще и хрупкая маленькая женщина в темно-синем платье благородного пошива. Мэйтланд смеется, глядя на стоявшую поодаль фигуру брата. Еще несколько секунд и толпы больше нет, криков больше нет, родителей тоже нет. Оллистэйр один и каким-то звериным, неестественным голосом рычит, кричит о вопиющей несправедливости. Он хочет лишь признания. Он не боится брата, он боится, что не найдет себя, своего места в жизни. Он – никто, человек без имени и судьбы. Никто… Только тень величия. Никто.
– Хоть отец тебя и хвалит, но любит он меня, ведь я рожден для власти.
– Ты ничего не умеешь, кроме как издеваться над теми кто слаб. – бросает в лицо гордого и жестокого короля принц и видит в глазах того не добрую вспышку.
– Пусть это и все, что я умею, пусть ты и умнее меня, пусть даже сильнее, но что у тебя есть кроме силы и разума? Ничего. А у меня есть власть и любовь родителей. Уходи, тебе не место в моем королевстве. – эхом разносится голос и мальчик, почти ребенок, уходит в ночь, терзаемый усталостью и отчаянием.
– Если я не могу править этими землями, я найду другие. А когда придет черед, мы еще поквитаемся. – шепчет гонимый злыми ветрами юноша. И никого вокруг него, только этот ветер, воющий что раненый волк. И сам юноша вдруг обращается в волка, поднимая тяжелый взгляд на луну и из израненной души доносится гулкое эхо ни то хрипа, ни воя, ни то крика.
А дальше боль, такая невыразимая боль и кровь. Много крови. Немеет тело, немеет душа, отравляет рассудок, каждую клеточку, мысль, необратимая мысль о собственной ничтожности съедает изнутри, рубит в окрошку сердце.
– Никто, никто, никто! – бьет кулаками мужчина и от его голоса дрожат стены.
– Оллистэйр! Оллистэйр! Вы слышите меня? Послушайте меня, пожалуйста. Я знаю, что вы справитесь. Я знаю, что вы слышите. Воспоминания.
Хорошие воспоминания, приятные чувства и ощущения – вот лекарство от самых страшных снов, от всех ночных кошмаров, от всех болезней! Больное сознание капитана различает этот голос, рассеивающий тьму, и он видит сияющую фигуру перед собой, настолько ярку, что не может различить её черт.
– Вспомните то, что вам дорого. Вспомните тех, кого любили или любите. – говорит неизвестный посланник и мужчина узнает в этом голосе до боли знакомые ноты. Он силиться изо всех сил, рукой стараясь дотянуться до светлой фигуры. Но она внезапно исчезает. Принц крепко сжимает кулаки, пытаясь взять собственное сознание под контроль. И вдруг видит отца, хлопающего по плечу маленького мальчика,сумевшего с первого выстрела попасть в мишень, тот гордо улыбается ему. А в следующее мгновение этот же мужчина уже дарит юноше великолепной работы меч, выполненный руками северных мастеров, щедрый и достойный дар для будущего капитана армии. Лезвие этого оружия настолько острое, что при легком прикосновении способно нанести сильные раны, а рукоять! Чудесная, сплошь усыпанная драгоценными камнями с серебряным набалдашником в форме орла.
Невероятно удобный меч, искуснейший, точно бы сотворенный для того, что бы быть подаренным сыну отцом. Мальчик делает взмах рассекая воздух и перед ним оказывается мать. Она что-то говорит ребенку, одевает медальон с белоснежным эдельвейсом на шею, он плохо различает слова. Видения рассеиваются и капитан чувствует что наполнявший его свет тает. Он вновь предпринимает попытку и видит перед собой девушку.
Кругом лес, пахнет можжевельником и полынью. Русые волосы едва касаются его лица. Руки целительницы скользят по его телу, залечивая рану. Такие плавные и нежные движения, такие мягкие прикосновения. Они словно бы лечат не только тело, но и душу. И боль отступает, уступая место всеокутывающему теплу и светлой нежности. Взгляд девушки сосредоточен и серьёзен, но в нем будто бы читается невольная материнская ласка и забота. Движения пальцев невероятно точны, а прикосновения такие бархатные, такие чувственные, что хочется нанести себе тысячу ран, что бы эти руки вновь и вновь излечивали их. Капитан поднимает свой взгляд и встречается с ответным взглядом Франчески Мун. Пелена спадает, резкая темнота, а после Оллистэйр будто вернувшись с того света открывает глаза. Перед ним тот же встревоженный взгляд зеленых глаз. Он чувствует как крепко обнимают его эти ласковые руки. Руки убийцы, но и руки женщины, лучшей из тех кого он знал. Это она. Не в видениях, наяву. Он справился. Они оба справились, одолев свои страхи, пройдя это невероятное испытание. Но было ли оно последним? Это еще только предстоит узнать.
35
– Как ты поняла, что дело в светлых воспоминаниях? – спросил Оллистэйр, когда окончательно оправился от странных видений.
– Старинные легенды.
– Какие легенды?
– Легенды Змеиного острова и Волшебного Королевства. Мне часто их читала в детстве мать.
– В легендах был ответ?
– Да. Как ни странно, в сказании про Орлиного Князя он попал в зачарованную пещеру и ему предстояло пройти испытания, одно из которых было испытание страхом. "Con treste neor, rione belli kvarte re!" – надпись на древнем языке повелителя змей была на обороте заглавной страницы и гласила: "Коль испытания пройдешь, желанное для себя обретешь!".
– Древний язык? Странные же ты книги читала, Мун.
– Я любила сказки как любой нормальный ребенок. Что тут странного!? Именно они помогли, хочу заметить, вытянуть вас из лап безумия.
– Ты думаешь, что я мог лишиться рассудка? – чуть слышно прозвучал вопрос.
– Я думаю, вы уже лишались его. Как и я.
– И этот твой князь вызвал хорошие воспоминания, да? И таким образом все одолел… Надеюсь, он хорошо кончил в конце повести?
– Да. Он обрел то, что искал.
– Были ли еще испытания для него?
– Были.
– Сколько?
– Я не помню, мне было около 5 лет. По-вашему у меня должна быть феноменальная память?
– Но ты выучила наизусть фразу на несуществующем языке! – изумленно заметил принц, в его сознании что-то промелькнуло. Эту самую строчку будто бы капитан уже слышал, но видно знакомой она ему лишь показалась, а посему от мимолетного ощущения он поспешно избавился.
– Она мне понравилась. – смутившись ответила девушка и с укором взглянула на мужчину. – Могли бы хотя бы быть благодарным. – с обидой протянула Лисси, а после добавила: – Посмотрите лучше на свои руки.
Мужчина опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что его кулаки окровавлены.
– Я кого-то бил? – пораженно произнес он.
– Да, землю. Вы бились в судорогах и агонии, я пыталась удержать вас.
– Я не причинил тебе вреда? – резко перебил девушку капитан.
– Нет, только себе. – со вздохом отозвалась та.
– Твои руки тоже в крови… – беря в свою ладонь кисть шпионки, вслух заметил принц.
– Перед лицом страха люди ведут себя одинаково.
– Что ты видела? Какие видения терзали тебя? – опуская руку Франчески спросил мужчина, взглянув ей в глаза с неподдельным интересом и тревогой. Она опустила голову, не сразу ответив на вопрос.
– Я не хочу делиться этим. Пусть мои страхи останутся в этой проклятой пещере навсегда. – уклончиво промолвила Лисси и бросила в свою очередь вопросительный взгляд на капитана.
– Предпочитаю так же не вспоминать об увиденном. – был ответ на немой вопрос.
– А как насчет добрых воспоминаний?
– Разве вас это и впрямь так волнует?
– Мне просто любопытно, вдруг в них есть я. – улыбнувшись краем губ, признался мужчина.
– Слишком много чести, дорогой друг. – нехотя бросила Мун, стараясь отмахнуться от мысли, что самым ярким воспоминанием в действительности был именно капитан и его благородный поступок. Несколько минут пребывая в раздумье, Мун, наконец, приподнялась с земли отряхиваясь от грязи. – Вы тоже касались колонны?
– Какой колонны?
– Ну, исписанной темной краской. Там был символ, похожий на какой-то экзотический цветок… – растеряно пробормотала девушка.
– Нет. Я не трогал колон. Я видел лесную чащу в звездном сумраке и коснулся почерневших листьев, после чего и началось все это.
– Как странно. – задумчиво заметила шпионка, надолго замолчав. Спустя некоторое время, все еще не сдвинувшись с места, она спросила, будто припомнив что-то:
– Та дыра, она вас тоже засосала?
– Какая дыра? – непонимающе откликнулся капитан, оттирая кровь с пальцев.
– Ну вроде воронки, она возникла на месте того источника, в котором вы мне не позволили искупаться. – пояснила Лисси.
– Я не видел никакой воронки. Меня унёс ураган. – почесав затылок, ответил мужчина.
– По-моему, мы все-таки сошли с ума. – обреченно подытожила Мун, тяжело вздохнув.
– Мне кажется, это случилось еще тогда, когда мы упали с водопада…
– Думаете, слишком сильно ушиблись головой? – нервно расхохоталась Франческа.
– Именно. – с улыбкой подтвердил капитан.
– Ну, по крайней мере, если мы и сумасшедшие, то не одиноки в своем безумии. – словно желая подбодрить и себя и принца, радостно заключила Лисси, стараясь мыслить позитивно. Она еще раз внимательно осмотрела пространство пещеры и через некоторое время, поманив за собой Оллистэйра, приняла решение идти дальше. Две фигуры затерялись в темных проёмах и только отголоски их шагов отдавались гулким эхом. Они уходили в самую глубину. И изумрудно золотистый шлейф вился за ними тонкой лентой, точно гибкая змея, исчезая вдали.