Глава 5
Земля вертелась, время текло, осень переодевалась в новые цвета, ветер нагонял тяжелые тучи все чаще, асфальт просыхал все реже, холодные лужи уже не высыхали, а по утрам и вовсе покрывались льдом. Морозы пришли в этом году немного раньше, позабыв пропустить вперед себя октябрьскую слякоть. Глен прибавил дополнительный слой одежды, поверх своей оранжевой толстовки он надевал белый синтепоновый жилет. Зум-Зум надевала две дополнительные футболки, которые промокали за пару минут не то от влажного воздуха реки, не то от пота.
– Мой список данных о тебе не полон. – Глен бежал рысцой.
– Не привлекалась! Судимостей нет! Образ жизни исправляется! Мораль частично присутствует, сэр! – проорала Зум-Зум по-солдатски. – Спрашивай, чего уж там! Но мне кажется, что ты спросил все, и даже лишнее.
– Когда твои месячные?
– Тебе какое дело, мудоман?! – Зум-Зум слилась со цветом своей малиновой кофты.
– Не останавливайся, двигайся. Так, когда?
– Через… неделю.
– Надо было раньше это уточнить. За день до месячных тренировки лучше бы прекращать. Дашь отмашку, там начнем снова. Вроде девчонкам очень есть хочется, когда у вас, ну эти дни, ты уж постарайся с катушек не слетать. Диету держи. Захочется сладкого – ешь орехи, если хочется чего-то погрызть – хрусти зеленью. Уж лучше ты зажуешь десять килограмм сельдерея, чем коробку шоколадных батончиков.
Зум-Зум махнула на него рукой, неведомая сила согнула ее пополам:
– Хорошо, Глен… Погоди! Не могу, ноги дрожат. Сегодня как-то особенно тяжело. Все мое существо протестует. Почему бы это? Я же так усердно пашу, а выносливости не появляется.
Глен повернулся к ней, продолжив бежать спиной вперед:
– Не все сразу. Теперь, когда лишняя жидкость из организма выходит, метаболизм ускорился, после усиленных забегов в твоих мышцах застаивается молочная кислота, именно от нее болят ноги и руки. Горячий душ прими, когда домой вернешься, это поможет… Хорошо, теперь пара подходов с выпадами, еще попробуем выпрыгивания, а потом легким бегом от станции к подъезду.
Как только Глен заводил очередную лекцию о пользе сельдерея, Зум-Зум, имитируя заинтересованность, смотрела на него, не отрываясь. В эти моменты она погружалась в созерцание, какое свойственно посетителям художественных галерей, и рассматривала его покрасневшие от мороза пальцы, если он забывал перчатки, его прекрасное чистое лицо, на котором не было ни веснушки, ни прыщика. Была ли это долгая пробежка или крепкий морозец с утра – сегодня на его щеках появлялось наимилейшее небольшое розовое пятнышко, в то время, как Зум-Зум поменяла полностью свой окрас с белого на красный.
– Зум-Зум, тренировок недостаточно. Ты же это должна понимать. – Глен сделал выпад, чуть не наступив Зум-Зум на ногу.
– Ой… Не достаточно? Ты спятил? Три тренировки в день! Три! Сегодня мы закончим с хозяйственными работами, но останутся вечерние и утренние пробежки! Этого недостаточно?! – она гневно сжимала ладони. – Ты хоть представляешь, как трудно они мне даются!? Я на пределе! Я до квартиры ползком добираюсь! А вчера я рыдала в хлебницу! Глен?
Он смотрел на светлеющий горизонт, потом перевел взгляд на носки своих кроссовок. Зум-Зум видела, что он подбирает слова, готовясь сказать ей нечто неприятное. На секунду она представила, что Глен сообщает ей об окончании их занятий. Ее вдруг затошнило.
– Я присматриваю за тобой и в школе, не прими за сталкера. Ты много ешь! Надо сократить порцию, ты так и не убрала из меню выпечку. Я наблюдал, как помадное колечко спряталось за твоей щекой! И те конфетки, которые ты трескаешь на перемене, далеко не освежающее драже. Я могу припомнить и твой сладкий кофе, и чай, и, прости, господи, газировку из школьного автомата! За смелость – пять. За ответственность – ноль. Напоминаю, что воду пить ты должна по часам, диета должна быть строже. Два стакана в 8:00, один в11:00, два в 13:00, один в 16:00 и один в 20:00. Выучи, как молитву. Бегать продолжим пока не выпадет постоянный снег.
– Безжалостный демон! Мне нужно радовать себя хоть иногда.
– Безжалостны будут слова Шелла, когда он увидит тебя в прежней округлой форме. – Глен прокрутил сказанные слова в голове еще раз, и стало понятно, что бледную черту недозволенного он перешагнул. – Извини… Я отдаю тебе много своего времени, и я бы хотел видеть, что ты ценишь его. Давай дождемся вашего с Шеллом свидания, наша договоренность будет выполнена, я уйду восвояси и не буду мешать тебе трескать шоколадки в углу библиотеки. Что скажешь?
Зум-Зум, запыхавшаяся и бледная, остановилась у бортика:
– Ты и это видел?!
– К сожалению, видел. После встречи с этой чавкающей чупакаброй мне бы к психологу сходить! – он сделал пару взмахов руками. – Ты думаешь, что я ничего не понимаю? Тебе тяжело, я это вижу. Если говорить совсем честно, то я не ожидал, что ты продержишься так долго. После нашей первой пробежки ты была так измочалена, я был уверен, что ты на следующее утро меня с лестницы скинешь. И посмотри – ты все еще бежишь. Глядя на твои старания, я и сам стал к этому относится иначе. Держись, ладно?
От слов Глена у Зум-Зум сжалось сердце, ее нижняя губа предательски извернулась, выступили слезы. Она никак не ожидала услышать от Глена слова поддержки в ту минуту, когда совсем их не заслуживала.
– Глен, ты весь такой понимающий, без претензий. Эти твои взрослые рассуждения! Тебе сколько, 17? Ты не можешь быть таким, понимаешь? Посмотри на наших сверстников – пошлость, лень и бабки – все, о чем они мечтают. Поклоняются сиськам и видеоиграм. Ты не можешь быть таким правильным. Черт, ты даже знаешь, как пользоваться приборами и салфеткой! Откуда ты такой? – С жаром тараторила Зум-Зум. – Я чувствую подвох, меня не покидает ощущение обмана. Я часто озираюсь по сторонам, потому что до сих пор уверена, что все эти занятия с тобой – подстава. Что будет результатом? Что для тебя будет результатом? Я знаю много людей, многие улыбались мне, а потом каждый из них морщился! Никто из них не обошел тему моей фигуры. Сколько было реплик, сколько грязных шуток про складки и пожирание младенцев! Для меня это уже норма. И я жду такого поведения от тебя. Думается мне, что после окончания тренировок в сети появится веселое видео про пыхтящую жируху. Прости, Глен, наверное, я тебе все еще не верю.
Зум-Зум смотрела на него исподлобья, Глен потер замерзшие пальцы, рот его открылся, чтобы произнести звук, и тут же закрылся. Возникшее напряжение будто наполнило пространство стеклом, трудно было двинуть и ногой, и рукой, даже последние падающие листья замедлили полет.
– Пора домой. – Резко бросил он.
Глен ловко перепрыгнул ограждения технической лестницы, в два широких шага добрался до помоста и скрылся на подъёме к железнодорожной остановке. Он оставил Зум-Зум у обледеневшей мостовой опоры, на ней яркими красками складывались плюсом чьи-то инициалы, обведенные в сердечко. Холодное солнце нехотя пробивалось сквозь плотные серые облака. До дома Зум-Зум дошла медленным шагом. По дороге ее брови несимметрично подергивались, руки делали хаотичные движения, которые трудно было бы объяснить здоровым людям. Зум-Зум, то ускоряла шаг, то замедляла его в зависимости от того момента своей речи, который она раз за разом прокручивала в памяти.
У подъезда ее ждала Патриция:
– Я не могу дозвониться до тебя со вчерашнего вечера! Что случилось? Ты заболела смертельной болезнью? Прячешь мигрантов в подвале? Чем ты занимаешься без меня?
– Пойдем, объясню.
Они зашли в лифт:
– Он не дает мне вздохнуть! То бегай, то прыгай, по перенеси ящики в школьной столовой! Каково? Представь! И при этом будь почтительна, сохраняй благоговение и спокойствие! Не спрашивай! Не говори!
Зайдя в квартиру Зум-Зум, Патриция разуваться не стала, нахмурившись она наблюдала, как ее подруга носится туда-сюда, натягивая школьную форму. Из коридора было видно, как на кухне Зум-Зум схватила оставленный на тарелке большущий круассан с кремом, поднесла его ко рту, замерла. Проглотив ком слюны, со вселенской скорбью во взгляде Зум-Зум вернула выпечку на место.
– Вы весь день вчера провели вместе?! – Патриция немного посинела.
– Черт возьми, я провела с ним весь месяц! Я начала думать, что он задумал меня убить. Не ешь, питайся воздухом, закуси водой! Я с родителями ругаюсь каждый день из-за его пищевых установок, а он даже не подозревает об этом! Скотина гнилодушная!
– Месяц? Уже месяц? Он твой парень что ли?
– Тебе голову проветрило? Какой парень!? Хотя со своими вторыми родителями он меня познакомил. – Зум-Зум повесила сумку на плечо в готовности выходить.
– Ты имеешь ввиду Люка и Сидни? Он вводит тебя в круг своего окружения? Однако.
– Это не круг, это даже окружением назвать нельзя. Так, засада… Не пойму ты радуешься за меня или осуждаешь? Неужели ты боишься, что оставлю тебя ради них? – Зум-Зум мягко улыбнулась. Патриция поджала губы вместо ответа. – Ты лучший человек на свете, Патриция. Та парочка – психопаты и снобы. Никто во вселенной не пойдет на такой обмен. Я люблю тебя, и ни на кого не променяю.
– С тех пор, как вы устроили этот марафон, я чувствую себя такой одинокой. Тебя невозможно найти, дозвониться не получается. Я покинута всеми на этом свете.
– Ой, погоди, Патриция! Сегодня среда, надо взвеситься! – Зум-Зум умчалась в комнату и спустя несколько секунд пантерой выпрыгнула обратно. – 96! 96! Слышишь! Надо срочно позвонить Глену!.. Ох…
Зум-Зум вспомнила неприятный разговор получасовой давности, вспомнила этот леденящий душу взгляд синих глаз. И для чего она вывалила на него все это именно сегодня?! Гадкое чувство вины незваным гостем поселилось в ее сердце.
– Что не так? Ты покраснела. Вот задница – ты влюбилась! – Патриция даже подпрыгнула.
– Нет, мое сердце уже занято одним говнюком. Для второго пока нет места.
Глава 6
Они договорились встретиться на школьном крыльце, это было довольно странно – еще ни разу он не назначал встречу в людном месте, Зум-Зум почти убедила себя, что он ее стесняется, и это ее не удивило. Глен опаздывал. Зум-Зум ковыряла пальцами дырочку в металлических перилах и все еще переваривала их неприятный разговор под мостом, в ее планах было извиниться за свои слова лично, так как даже написать сообщение у нее не хватило духа.
Наконец, из дверей вышел Глен, застегивая на ходу синюю курточку, за его спиной неспокойно маячила Сидни, ее светлая голова показывалась то за его левым плечом, то за правым, она крутилась вокруг себя и что-то нашёптывала. Глен начал первым, не удостоив Зум-Зум приветствия:
– Сегодня вместо тренировки у тебя будет лекция о здоровом питании от Сидни. Мне сегодня некогда, да и передышка для тебя будет не лишней. Сид, я надеюсь на тебя. Пока.
Он совсем не смотрел на Зум-Зум, накинул ремень сумки через плечо и ушел.
– Ну, привет. – Холодно произнесла Сид, смерив взглядом стоящую перед ней краснолицую толстушку.
– И тебе не хворать. – отозвалась Зум-Зум, течение дел ее совсем не страивало.
– Про лекцию Глен, разумеется, загнул. Если честно, я не очень-то поняла, что он от меня хотел, когда звал с собой. Поэтому мы с тобой пойдем в магазин, а точнее – на торговую улицу! Погоди минутку, я напишу сообщение Люку.
Пока Сид строчила послание своему парню с молниеносной скоростью, Зум-Зум с досадой смотрела вслед Глену. Ей бы очень хотелось, чтобы команда ученых собралась и изобрела какой-нибудь временной рубильник, который возвращает время вспять, тогда бы она воспользовалась этой чудо-машиной и избежала бы того ужасного разговора. Вместо абсурдного «я тебе не верю», она бы подхватила его на руки и бесконечно благодарила бы его за все, что он для нее делает. Сейчас ей даже не хватило духа произнести простого «извини», поэтому чувствовала она себя отвратительно.
Сид легким движением подхватила Зум-Зум под руку и, как две лучшие подружки, они отправились гулять вдоль старого квартала города. Шутка ли – они действительно пошли в сторону торговой улицы.
– Когда Глен сказал, кого он собирается тренировать, я подумала, что он спятил. Извини, но ты серый персонаж в истории, тебя не видно и не слышно…
– Ха, с тем, что меня не видно, я бы поспорила. – отозвалась Зум-Зум.
Сид так рассмешил ее ответ, что она смеялась добрых три минуты.
– Он говорил, что ты с приколами. И вообще, когда я ему звонила раньше, он односложно отмалчивался, капризничал. Отмахивался от меня, сучонок! А теперь рот не заткнуть – Зум-Зум то, Зум-Зум се! Прикинь, что сегодня Зум-Зум отмочила… Это стало немного нервировать. И вот вчера он вдруг попросил меня об одолжении. Честно сказать – я нервничаю, наверно потому, что не знаю, чего от тебя ожидать.
– Вы меня обсуждаете по телефону?
– Ой, ты не подумай ничего плохого! Глен отзывается о тебе исключительно положительно!
– Исключительно положительно… Вы даже разговариваете одинаково. – сморщила нос Зум-Зум.
– Правда? Не замечала. Я знаю Глена миллион лет, когда он приехал сюда, я была первой с кем он познакомился. Нас познакомили родители – отцы наши работают в одной больнице. И даже несмотря на это, он до сих пор во многое меня не посвящает. Очень скрытный. Хотя и наших простых привет-пока мне хватает. Я не лезу к нему, и тебе советую делать то же самое, если не хочешь ее разозлить.
– Я думала Люк его лучший друг, а ты только девушка лучшего друга.
– О! Нет, их познакомила я. Люк появился гораздо позже. Как-нибудь я тебе расскажу эту дурацкую историю, а сегодня у нас есть план.
– Обожаю планы. – Зум-Зум ощущала, как ее напряжение сходит на нет, на ее место пришла невероятная легкость в разговоре.
Сид сумела быстро расположить к себе Зум-Зум. Ее милое лицо и светлые распущенные волосы будто светились внутренним светом, от ее клетчатого шарфа доносился аромат цветов, ее голос звучал так убаюкивающе, что Зум-Зум шла рядом словно зачарованная.
– А вот и наш первый магазин. Зум-Зум, у тебя деньги есть?
– Нет, я не ждала похода. – Зум-Зум покраснела еще больше. Родители не торопились снабжать Зум-Зум карманными деньгами, мать утверждала, что в школе их могут отнять хулиганы, а отец говорил, что все покупки они должны обсуждать с матерью, чтобы не копился разного рода хлам, эту акцию Зум-Зум называла «экономика должна быть экономной, или сто разных способов отказать дочери в деньгах». Так или иначе, у Зум-Зум никогда не было денег.
– И это хорошо! – Воскликнула Сид. – Глен просил удержать тебя от любой покупки. Итак, первый магазин – обувной!
Магазин был неказист снаружи, у дверей висела потертая вывеска, окна с опущенными грязными ставнями – можно было подумать, что он закрыт, но как только они вошли внутрь, Зум-Зум ахнула. Огромный павильон размером со школьный стадион, заставленный стеллажами с обувью на любой вкус и цвет, делился на зоны по временам года, в каждой стоял круглый диван и пуфики, высоченные зеркала свисали с потолка. Резко пахло резиной и кожей.
– Какую обувь ты носишь? – спросила Сидни.
– Какую в магазине украду, такую и ношу. – брякнула, не подумав Зум-Зум, и тут же встретилась взглядом с перекошенным в лице консультантом. – Извините, я ворую не у вас.
Они прошли несколько рядов, Сид резко остановилась и заговорила так, будто текст отрепетировала:
– Люди с избыточным весом должны подходить к выбору обуви особенно тщательно. Рассказываю почему. – Сид схватила первую попавшуюся мужскую туфлю. – Выбирай только удобную обувь. Казалось бы, самое очевидное правило, но! Никто его не соблюдает. В угоду моде девушки покупают даже те туфли, которые им не подходят по форме стопы и высоте взьёма. Все эти «подложу ваточку» или «а пятку пластырем заклею» дадут знать о себе некоторое время спустя в виде больных коленей, выпирающих косточек или одеревенелой кожи.
Зум-Зум кивнула:
– Мне что, записывать?
– Пока слушай. Всегда проверяй обувь внутри рукой. – Сид протянула туфлю Зум-Зум. – Руку сунь.
Зум-Зум повиновалась. Это было удивительно, но зимняя обувь в месте у пальцев не имела мягкого покрытия, мех пришили только там, где поверхности были доступны глазу.
– Убедила. – задумчиво произнесла Зум-Зум.
– Ощупай все грубые внутренние швы, они не хуже ножа разрежут тебе пальцы. Еще не маловажно – это твердость подошвы. Люди-тяжеловесы растаптывают новые ботинки за неделю, подошва продавливается под их пятками, а такого быть не должно. Подошва должна быть твердая и жесткая. Желательно из натуральных материалов. Раз вы много бегаете, то тебе нужно помнить, что кроссовки должны быть легкие и способны смягчать удары… НЕ могу смотреть на эти твои кеды! Зум-Зум, они… они… Наверно ты их очень любишь, раз носишь их круглогодично?
– Очень. Мои любимые. – смущенно бросила Зум-Зум и ушла за стеллаж. Конечно, ей не хотелось обсуждать с новой знакомой ее финансовые возможности.
– Глен тебе прямо об этом никогда не скажет, такой он человек. Он боится обидеть людей, особенно тех, кто ему близок. Он не просил поднимать эту тему, но я все же осмелюсь. Зум-Зум, найди способ купить себе спортивную обувь.
– Ха, как ты себе это представляешь? Мне на работу устроиться? – Зум-Зум нервно обкусывала губу. – На улице держится минус, люди перебрались в пальто и сапоги. Ты думаешь я хожу в тряпочных тапках в мороз из принципа? Давай сделаем так: я кивну, будто бы согласна с тобой, а ты больше не станешь поднимать эту тему.
Сид открыла свой миленький ротик, чтобы возразить, ей показалось, что со стороны ей открывается истина, которая заключалась в конвертации стоимости продуктов, съедаемых Зум-Зум в стоимость новой пары обуви, но она вовремя остановилась. Вспомнив свою семейную ситуацию, Сидни не стала учить Зум-Зум жизни, она просто приняла это, и тактично предложила двигаться в другой магазин.
– А мы разве не в продуктовый идем? – попятилась Зум-Зум, когда Сид повернула на дорожку, которая вела к дверям с надписью: «Женское белье».
Это оказался салон дорогущего импортного нижнего белья. Сид легко порхала от стенда к стенду и припевала, она была, как рыба в воде, чего нельзя было сказать о Зум-Зум. Здесь она начала трястись и дергаться.
– Сидни, пойдем дальше. Тут ничего интересного нет!
– Шутишь? Здесь все интересно! Ты только посмотри на это кружево, словно прикасаешься к гриве единорога, а этот шелк! Ты потрогай – струится, как ручей. Неужели не нравится? А! поняла, ты думаешь, что я начну тебе предлагать утягивающие панталоны?
– Да, да, тут все сказочно. Я хочу выйти! – пятилась к дверям Зум-Зум.
– Я не прошу тебя что-то покупать. Мне самой эти вещи не по карману! – шептала Сидни. – Мы померяем и все! Надо определиться, что тебе подойдет. Хм… Я подозреваю, что ты не в ладу со своей женственностью. Зум-Зум, ты мыслишь неверно. Пойдем сюда!
Они зашли в глубь зала, Сид откинула шторку примерочной, поставила Зум-Зум перед зеркалом, схватила висевший рядом сиреневый бюстгальтер и приложила поверх курточки.
– Все, что надо знать о белье, это то, что оно должно быть удобным. Не врезаться, не спадать, и держать грудь на разумной высоте. Понимаешь, о чем я? Ты наверно видела девок, которые наденут немыслимый пушап, и потом их титьки о подбородок бьются. Так не надо. Женская грудь должна говорить: «Я здесь!».
– Что говорит твоя грудь? – спросила Зум-Зум.
– Моя грудь говорит «эй, я ношу школьную форму, но под ней есть секрет!» – Сид принялась раздевать Зум-Зум. – Снимай, я хочу посмотреть, что говорит твоя грудь.
– Моя помалкивает! Знаешь, скромничает. – кричала Зум-Зум, уворачиваясь.
– Заставь ее заговорить! – Сид затолкала Зум-Зум в примерочную и задернула занавеску.
Продавцы-консультанты не без любопытства оглядывались на крики, доносившиеся изнутри. У людей, чье воображение живее и богаче, смогли бы представить сотню картин происходящего за ширмой. Две сотрудницы подкрались ближе, они сомневались – стоит ли зайти в примерочную или лучше подождать.
– Ого! – Донеслось из-за ширмы. – Сестренки, а вы ничего!
– Сестренки стеснительны, и прием сегодня не ведут! Сиднииииии! Не тудаааааа!
Зум-Зум выскочила из примерочной и тут же столкнулась нос к носу с озадаченными продавцами. Сид с хохотом выпрыгнула за ней:
– Одной тайной меньше! Ты зря комплексуешь – у тебя все на месте!
Продолжать прогулку по магазинам им не позволяло время, Зум-Зум торопилась домой, а Сидни спешила на встречу с Люком. Они перехватили по фруктовому салату у прилавка с восточной кухней.
– Спасибо. – Улыбнулась Зум-Зум. – Я давно так не веселилась. Было познавательно.
– Не буду скрывать – мне тоже понравилось. Ты простая, с тобой легко. Честно хочешь?
– Хочу.
– У меня нет подружек. Есть знакомые, есть близкие знакомые. Мы хорошо общаемся, переписываемся и перезваниваемся, но не проводим время вместе. С тобой я провела только два часа, а сложилось впечатление, будто я тебя сто лет знаю. Странно, скажи?
– Я не против повторить. – Кивала Зум-Зум, обсасывая кусок арбуза.