Buch lesen: "Ведьмочка из Аргонской лощины"

Глава 1

В массивном котле из черненого серебра, что стоял на резной дубовой треноге у большого свинцового окна, кипело зелье. Оно поблескивало изумрудными пузырьками, которые, лопаясь, выпускали мелкие брызги, тут же тянущиеся обратно в густую, переливающуюся массу. На утреннем солнце жидкость играла и переливалась, будто жидкое золото, в котором плавают самоцветы. Сладкий, сочный запах, напоминавший земную клубнику, но с едва уловимыми нотками мяты, ванили и чего-то неуловимо волшебного – может, пыльцы с крыльев лесной феи? – радовал меня лучше любых дорогих духов. Он заполнял всю башню, впитываясь в древние камни стен и пыльные фолианты, разложенные повсюду. Я прикрыла глаза, вдыхая этот аромат успеха, и мысленно похвалила себя: значит, все получается. У меня получается!

Я могу варить зелье правды.

Надо было спорить с Глашкой, моей домовушкой, на что-то более существенное, чем желание. На ее помощь в поливке лунных кактусов или на недельную тишину. Что-то я ступила, позарилась на сиюминутную прихоть. А жаль. Теперь она будет неделю донимать меня своими колкостями.

– Ладно, признаюсь, – проворчал воздух у самой моей спины густым, медовым голосом Глашки, от которого по коже бежали мурашки, – на этот раз у тебя все получилось. Пахнет… сносно.

Я самодовольно ухмыльнулась, почувствовав легкое дуновение – не то сквозняк, не то невидимое прикосновение – и поправила темные пряди, выбившиеся из беспорядочного пучка на затылке. То-то. Кровь не водица, как говорили на Земле. Мои предки веками варили зелья в этих самых котлах, и их знания текли во мне по праву наследия.

Впрочем, здесь, в мире под названием Гортаналь, была похожая пословица: «Есть знания – есть умения». И вот что, что, а знания у меня были. И мать, и бабка в своё время столько всего в меня вложили – заставляя заучивать наизусть трактаты о свойствах корней, водили по зарослям болотной морошки, пока я не научилась на ощупь отличать ядовитую ягоду от целебной, – что порой казалось, вот-вот голова лопнет от этого груза поколений. Но нет, держалось. Впитывалось, как вода в сухую землю. Так что ведьмой Нартанской я называлась по праву и крови, и умения.

Ловким, отработанным движением я подбросила в котёл щепотку сушёных лунных ягод, собранных в полнолуние на серебряные ножницы. Они, касаясь поверхности, зашипели, и зелье тут же заиграло новыми, фантасмагорическими оттенками – от нежно-розового, цвета утренней зари, до глубокого, почти черного фиолетового, словно ночное небо. Глашка, наконец-то проявившись в воздухе в облачке сизого дыма, приняла свой привычный облик: пухленькая женщина-домовушка с седыми волосами, убранными в тугой пучок, и вечно недовольным выражением лица. Она фыркнула, скрестив на груди полупрозрачные ручки, но я знала – ей нравится. Она обожала сильные, чистые ароматы, а этот был поистине великолепен.

– Ну что, – протянула я, помешивая варево длинной серебряной ложечкой с набалдашником в виде совы, чтобы ни одна частичка не пристала к дну, – признаёшь теперь, что я лучший зельевар в этой империи? Или тебе нужна демонстрация? Могу позвать того щеголя-курьера с площади – он третий день похаживает под окнами, ищет повода заглянуть.

Глашка только закати свои блестящие, как бусинки, глаза, но в уголке её рта дрогнула та самая, тщательно скрываемая улыбка.

– Цыц, молокососка, – отозвалась она, а ее голос обрел легкое эхо, будто звучащее из глубин колодца. – Бабушке своей не говори такие глупости, не поймёт, сочтет за гордыню. А гордыня, как известно… – она многозначительно хмыкнула.

– …путь к провалу и проклятиям, да-да, помню, – закончила я за нее.

– Все вы, ведьмы Нартанские, на одно лицо, – продолжала ворчать домушка, ее полупрозрачная форма колыхалась в такт пламени под котлом. – Зазнались от древности своих кровей. Считаете, что вам нет равных в зельеварении. Нет на вас, галерка старая, магов из Ковена Северного. Вот у них технология! Стекло, формулы, точные расчеты! А у вас – на глазок, да по наитию, да «бабушка говорила»!

Я фыркнула, откинув каштановые волосы со лба.

– Ну, допустим, не все. Моя тётка Дарина, например, честно признавалась, что из всех зелий может варить только снотворное, да и то – не всегда. Помнишь, как она в прошлом году усыпила вместо соседского кота целую улицу?

Глашка захихикала, и её смех прозвучал, как шелест сухих листьев.

– А вот маги… – я провела пальцем по краю котла, собирая капли зелья, и лизнула их. Идеально. – Маги из Ковена к нам в Аргонскую долину не суются.

– Потому что боятся? – ехидно подмигнула домовушка.

– Потому что им здесь нечего делать, – рассмеялась я. – Это наша территория, ведьм. Леса наши, травы наши, даже воздух здесь колдовской. Разве что…

Я бросила взгляд на окно, за которым расстилались зелёные холмы долины, окутанные лёгкой дымкой.

– Разве что если вдруг какой-нибудь зазнавшийся маг решит, что ему нужно наше "ничего". Тогда уж извини – встретим по-семейному.

Глашка склонила голову набок, её глаза насмешливо сверкнули.

– То есть как? Зельем правды, да?

– Ага, – я щёлкнула пальцами, и над котлом вспыхнули крошечные искорки. – Или просто приворожу его к тетке Марте. Пусть походит, поразмыслит о жизни.

Домовушка закатилась смехом, а я тем временем налила готовое зелье в маленький хрустальный флакон. Оно переливалось, как жидкий аметист, и пахло летом.

– Ладно, хватит болтать, – потянулась я за полкой, где стояли заветные ингредиенты. – Пора варить следующее. На этот раз… что-нибудь веселее.

Глашка тут же насторожилась.

– О нет. Только не "веселее". В прошлый раз после твоего "веселого" зелья я неделю не могла перестать петь.

– Ну и что? – я невинно улыбнулась. – Тебе шло.

Глашка только фыркнула в ответ. Петь она любила, хотя не все соседи признавали, что у неё есть голос. Кто-то даже шарахался от нашего домика, когда по вечерам её прозрачный голосок разносился по округе, распевая старинные ведьмовские частушки.

Сейчас, слава местным богам, она петь не собиралась. Так что я спокойно приступила к варке нового зелья – зелья красоты. Не того вульгарного, что делает лицо кукольным, а настоящего, которое лишь мягко подчёркивает то, что уже есть.

Котёл, ещё тёплый от предыдущего зелья, вымыла магия – лёгкий взмах руки, и остатки варева сами собой слились в специальную склянку для отходов (никогда нельзя предугадать, когда пригодятся даже неудачные эксперименты).

Ещё один взмах – и с полок плавно поплыли ко мне ингредиенты:

Роса с лепестков лунных лилий, собранная в полнолуние (именно она даст тот самый здоровый блеск кожи).

Золотистый мёд диких пчёл из Аргонских утёсов (для мягкости и лёгкого румянца).

Щепотка измельчённого жемчуга (не морского, а того, что растёт в раковинах речных моллюсков Гортаналя – он придаст коже мерцание).

Лепестки розы желаний (их я аккуратно сорвала на рассвете, пока они ещё хранили утренние грёзы).

И, наконец, капля моей собственной крови (совсем крошечная – ведь любое настоящее зелье должно знать, кому подчиняться).

Я начала с того, что влила в котёл росу – она зашипела, рассыпавшись миллионом сверкающих брызг. Затем добавила мёд, осторожно помешивая серебряной ложечкой по часовой стрелке. Смесь сразу же загустела, приобретя янтарный оттенок.

– Не переборщи с жемчугом, – ворчливо прокомментировала Глашка, наблюдая за процессом. – В прошлый раз у тебя клиентка вся светилась, как светляк в кустах.

– Ты ещё та знаток, – усмехнулась я, но всё же уменьшила порцию жемчужной пыли наполовину.

Лепестки розы желаний я бросила в последнюю очередь, прошептав над ними заклинание. Они растворились без следа, но воздух сразу наполнился тонким ароматом – будто кто-то принёс в дом целый сад.

И вот настал самый ответственный момент. Я проколола палец серебряной иглой и позволила капле крови упасть в зелье. Оно на мгновение вспыхнуло алым, затем успокоилось, став прозрачным, с лёгким золотистым отливом.

– Готово, – удовлетворённо прошептала я, разливая зелье по маленьким флакончикам. Оно будет действовать ровно лунный цикл – не больше. Ведь настоящая красота не должна быть вечной, иначе как оценить её прелесть?

Глашка, склонившись над одним из флаконов, покосилась на меня.

– И кому это ты собралась продавать?

– О, – я загадочно улыбнулась. – У меня есть одна клиентка… Королевских кровей. Но об этом позже. А сейчас… – я потянулась к полке с сушёными ягодами, – как насчёт зелья везения?

Домовушка застонала, но в её глазах уже блестело любопытство.

Глава 2

Я жила в мире, где магия была повседневностью, а о технологии если и слышали, то лишь в сказках да старинных манускриптах. Где-то в крупных городах, говорят, маги экспериментировали с механизмами, приводимыми в движение заклинаниями, но до нашей глуши такие диковинки не доходили. Здесь царил простой уклад: в столицах правили маги в своих высоких башнях, а в деревнях и сёлах – ведьмы, знающие каждую травинку в округе. Мы не враждовали, прекрасно понимая границы своих сил. Но и пересекались редко – как два разных мира, существующих параллельно. Увидеть мага в ведьмовской деревне было всё равно что узреть луну и солнце на одном небосводе: возможно в теории, но на практике – чудо из чудес.

Моим домом стал Архенгельм – небольшое селение, затерявшееся в Аргонской лощине, где склоны холмов покрыты вечнозелёными лесами, а по утрам туманы стелются так густо, что кажется, будто земля дышит. Здесь, среди кривых улочек и деревянных домов с резными ставнями, жили представители всех рас, каких только можно представить. Высокие, стройные эльфы торговали на рынке изысканными тканями рядом с бородатыми гномами, выставлявшими на прилавки свои механические безделушки (конечно же, неработающие – чисто для красоты). Орки-земледельцы спорили с оборотнями-охотниками о ценах на зерно и мясо, а в таверне за одним столом мирно распивали медовуху тролли и вампиры. Полукровки и квартероны чувствовали себя здесь как дома – в Архенгельме никто не косился на чужую кровь.

Нас, ведьм, здесь уважали. Не боялись, не шептались за спиной, а именно уважали – за знания, за помощь, за то, что мы были частью этого места. И мне, честно говоря, эта жизнь нравилась куда больше, чем та, что я оставила на Земле. Там – вечная суета, гул машин, смог, толпы людей, которые даже не знают имён своих соседей. Здесь же каждый день начинался с пения птиц и заканчивался тихими разговорами у костра.

На Земле я прожила восемнадцать лет, и, как только пришло время, без сожалений перешагнула порог между мирами. Бабушка, кстати, предупреждала: «Там всё иначе, дитятко». Но «иначе» не значит «хуже». Здесь трава была зеленее, звёзды – ярче, а воздух пах свободой.

Здесь пригодились мои знания и умения. Я стала почетным жителем деревни. Ко мне приходили, чтобы найти потерявшуюся вещь, зарядить амулеты, сварить зелье от жара и уговорить домового не прятать ценные вещи.

Здесь, в Архенгельме, мои земные знания обрели новую ценность. Оказалось, что логика и системность мышления, привитые в обычной школе, прекрасно дополняют магическую интуицию. Я быстро стала своим человеком – не просто ведьмой, а почетным жителем, к которому шли за советом и помощью.

Каждое утро у моего дома раздавался стук в дверь или тихий шепот за окном:

– Марго, помоги, опять домовой носки ворует…

– Маргочка, заряди амулет, а то в лес идти, а волки близко стали рыскать…

– Доченька, свари зельице от жара, внучок разболелся…

Я научилась находить потерянные вещи с помощью простого заклинания и нитки, заряженной лунным светом. Оказалось, если привязать её к дверной ручке и проговорить имя пропажи, нитка сама вела к нужному месту. Вчера так нашла пропавший гномий золотой – он закатился под половицу, где его уже облюбовали мышата.

Амулеты я заряжала по-особенному. Вместо стандартных рун добавляла к ним земные символы – знак бесконечности или молекулярные схемы. Местные шептались, что мои обереги «как живые», но секрет был прост: я вкладывала в них не только магию, но и четкий мысленный образ защиты.

С домовыми пришлось повозиться дольше. Глашка, моя собственная домовушка, научила меня их языку – оказывается, они прячут вещи не со зла, а от скуки. Теперь я советовала клиентам оставлять мелкие подарочки в углах – блестящие пуговицы, цветные камушки. После этого пропажи прекращались сами собой.

Даже простое зелье от жара я делала с изюминкой – добавляла в него каплю меда и щепотку сушеной мяты, как когда-то делала моя земная бабушка. Деревенские дети пили его без капризов, а матери удивленно качали головами: «Как ты это придумала?»

По вечерам, когда поток просителей иссякал, я часто сидела на крыльце с кружкой травяного чая. Глашка устраивалась рядом, полупрозрачная, как пар над горячим напитком. Мы молча смотрели, как над Аргонской лощиной зажигаются первые звезды – здесь они казались ближе, чем на Земле. И я понимала: возможно, я не самая сильная ведьма в Гортанале, но здесь, в этом уголке мира, я точно на своем месте.

На Земле меня звали Эртовой Маргаритой Андреевной – это имя значилось в паспорте, звучало на школьных линейках и в поликлинике. Здесь же я стала просто Марго – ведьмой без лишних формальностей, чьё имя знали в каждом доме Архенгельма.

Я не была высокой – скорее, миниатюрной, с тонкими запястьями и узкими плечами, но при этом с мягкими, округлыми формами, которые так любили подчёркивать мои любимые платья. Не тесные корсеты столичных модниц, а лёгкие льняные сарафаны с карманами для трав и амулетов, удобные для долгих прогулок. В дождь я накидывала шерстяную шаль, подаренную бабушкой, а в солнечные дни ходила с распущенными темными волосами, которые здесь, в магическом мире, приобрели лёгкий каштановый отлив – будто в них вплелись солнечные лучи.

Шумным сборищам я предпочитала тихие уголки: старую скамью у реки, где можно было читать книги (как земные, привезённые с собой, так и местные, с оживающими иллюстрациями), или тенистые лесные опушки, где можно было собирать травы, слушая шелест листьев и щебетание птиц. В хорошую погоду я могла бродить часами, находя утешение в этом мире, таком непохожем на шумные земные города.

Моя семья… О, это была целая история. На Земле остались родители: мать – ведьма, скрывавшая свою природу под личиной обычного фармацевта, и отец – инженер, который до сих пор скептически хмыкал, когда речь заходила о магии, хотя сам не раз видел её в действии. Два старших брата – один военный, другой программист – изредка навещали меня, привозя племянников, которые с восторгом воспринимали «сказки» о тёте-ведьме. Их было пятеро, и каждый раз, возвращаясь обратно в тот мир, я привозила им сувениры – засушенные волшебные цветы или крошечные светящиеся камушки из Аргонской лощины.

А здесь, в Гортанале, меня окружала другая родня – шумная, яркая, порой чудаковатая. Бабушка, строгая и мудрая, у которой я перенимала знания. Кузины – такие же ведьмы, как и я, но каждая со своим характером: одна предпочитала зельеварение, другая специализировалась на предсказаниях, третья обожала возиться с магическими животными. Тётки, дядья, двоюродные, троюродные… Кого только не было в этом пестром семейном кругу. Мы собирались на праздники, спорили о магии, смеялись над неудачами (потому что у настоящей ведьмы даже провал – это опыт), и в этих моментах я чувствовала себя частью чего-то большего.

– Марго, к тебе тетушка Ранниса, за мазью от ревматизма, – донесся из прихожей ворчливый голос Глашки. Моя домовушка, несмотря на вечные жалобы на «надоедливых посетителей», бдительно следила за калиткой, словно самый строгий привратник королевского замка.

Я отложила серебряную ложечку, которой только что помешивала настой из корня мандрагоры, и мягко улыбнулась. Тетушка Ранниса – старая эльфийка, когда-то служившая в столичной библиотеке, а теперь доживающая век в Архенгельме. Ее визиты всегда были предсказуемы: раз в две недели, ровно в полдень, когда солнце стояло в зените над нашей долиной.

Поправив передник, испачканный в травяных пятнах, я подошла к двери. Через резное окошко уже виднелась знакомая фигура – высокая, чуть сгорбленная, с тростью из полированного дуба. Тетушка терпеливо ждала, не постучав ни разу – она знала, что в доме ведьмы никогда не торопят гостей.

Я распахнула дверь, и в комнату ворвался аромат лета – теплая волна смешалась с запахами сушеных трав и зелий.

– Заходите, тетушка, – я сделала шаг в сторону, пропуская ее. – Как раз приготовила новую партию. С добавлением масла из семян лунного вереска – должно помочь лучше прежнего.

Старая эльфийка кивнула, переступая порог с привычной осторожностью. Ее серебристые, будто припорошенные инеем волосы, были собраны в строгий узел, а в глазах светилась та мудрость, которую не купишь ни за какие зелья.

– Спасибо, дитя, – прошелестела она, усаживаясь на предложенный стул. – Старые кости нынче совсем не слушаются. Особенно перед дождем.

Я кивнула, доставая с полки глиняную баночку. Мазь внутри переливалась мягким золотистым светом – признак правильно приготовленного снадобья.

– Возьмите побольше, – протянула я баночку. – В этом году осень обещает быть дождливой.

Тетушка Ранниса бережно приняла подарок, а затем неожиданно улыбнулась – редкая для нее вещь.

– Ты добрая душа, Марго. Не то, что те твои столичные родственники.

Я лишь рассмеялась в ответ, поправляя выбившуюся прядь волос. В этот момент Глашка, до сих пор наблюдающая за всем из угла, громко фыркнула – но в ее глазах читалось одобрение.