Buch lesen: «(Не) Царевна-лягушка»

Глава 1. Побег из болота

Раньше я была великой черной жрицей, которую боялись гигантские хищные рептилии.

Теперь же я с трудом могу подчинить своей воле лягушку, чтобы оседлать ее брюхо и на мгновение выбраться из подземного склепа.

И что же я вижу?

Прошли тысячи лет, мой храм разграблен, дом затоплен, а дух – до сих пор не упокоен.

Смертные больше не молятся мне, мои алтари в лесу пусты, а мое имя – забыто.

И это очень злит. Очень.

Из-за этих ленивых рабов мой дух теперь не может вознестись в мир богов. Я застряла в этой илистой луже, где единственными моими подданными являются пауки и змеи, чтобы вечность гнить в земле, потому что, кажется, я умерла.

Но это не точно.

Почему-то я не могу покинуть склеп, словно привязано к своему гробу невидимой веревкой. Если бы я была по-настоящему мертва, то летала бы по всему миру, словно ветер, но я ограничена, скована, заточена.

И самое обидное – я не помню, как я умерла.

Это был самый обычный день: я легла спать и больше не проснулась. Точнее, проснулась только моя душа, а тело переместилось из пуховой кровати в свинцовый гроб, который навеки отделил мой дух от вечно молодого и прекрасного тела, которое невозможно было ни отравить, ни убить, ни заколдовать.

Я ведь самая грозная и могущественная черная жрица! И предусмотрела все, чтобы любой ценой оставаться вечно живой, пока не накоплю достаточно духовных сил, чтобы вернуться обратно в мир богов.

Но ничего, я со всем разберусь.

С течением времени я немного удлинила свою невидимую веревку и научилась сплетать ее с нитью жизнью других существ, чтобы вырваться из подземного заточения.

Проклятие!

Сколько лягушек и жаб я переморила, пока научилась грамотно вселяться в их скользкие и противные тельца, зато теперь я могу удаляться от своей гробницы на целых тринадцать локтей, хотя раньше висела мешком рядом со своим телом.

Более того, за годы плена я заметила, что на убывающую луну веревка, связывающая меня с гробом, становится тоньше и длинней, а в новолуние поводок ослабляется настолько, что я могу допрыгать до соседнего болота, где раньше стоял мой храм, чтобы запрыгнуть в расколотую ритуальную чашу для жертвоприношений и гневно квакать, проклиная всех вокруг.

Но если я задержусь хоть на миг и острый светлый серп новой луны застанет меня вдали от гробницы, то мой носитель мгновенно умрет – нить жизни порвется, и меня со страшной силой швырнет в мое илистое логово.

Сегодня в ночь новолуния я совершу еще одну дерзкую попытку побега и доскачу до каменного круга возле руин храма, чтобы призвать на помощь темные силы и освободить себя, великую черную жрицу Храма Змей, имя которой боялись произносить в ночи.

***

Я мужественно оседлала лягушку, отобранную мной также тщательно, как в свое время и ингредиенты для зелья вечной молодости и красоты – это была салатного цвета самочка с выпученными красными глазами, mortale ugara, которая выделяла яд, если оказывалась в зубах хищника.

Прямо, как и я, когда меня загоняли в угол, правда, на этот случай у меня всегда был припасен с собой отравленный клинок.

Сжавшись в черную злобную горошину, я втолкнула свою темную душонку в голову лягушки, проникнув через левый глаз. Теперь я была ядовитой прыгуньей-смертницей, которая будет скакать всю ночь до каменного круга, чтобы призвать на помощь Чернобога.

Надеюсь, он понимает язык лягушек! Я даже готова принести себя в жертву, лишь бы он сказал мне, что надо сделать, чтобы разорвать эти проклятые узы!

Мой отчаянный бег начался ровно в полночь, когда в силу ступил двадцать девятый лунный день.

Лягушка прыгала, словно сумасшедшая, насекомые в страхе шарахались от меня по сторонам, ведь я грозилась наслать смертельную порчу на любого, кто станет на моем пути. Я даже съела парочку назойливых мух – для острастки, чтобы эти жалкие смертные таракашки боялись меня, словно чумы.

Эх, если бы у меня было хоть немного больше личной силы, то я могла бы вселиться в более благородного и подходящего для меня носителя – в змею, например. Или в дракона. Жаль, что они все вымерли, и погубили их не смертные, а холод.

Как же все это унизительно.

Когда я верну былую мощь никто и никогда не должен узнать, что я была жалкой болотной лягушкой.

Тем временем я уже одолела десять локтей. Мой путь теперь пролегал по заболоченной храмовой площади, густо усеянной кувшинками и палой листовой, среди которой терпеливо затаились ужи. Если бы не моя плотная черная аура, окутывающая мой носитель, то меня бы давно убили и сожрали. Хвала темным силам, что хоть кто-то где-то помнит обо мне, иначе от моей личной силы вообще не осталось и следа.

Тридцать локтей преодолены!

До каменного круга осталось всего ничего – каких-то два-три локтя, но что, Тьма подери, там происходит?

Перед моими выпученными красными глазами вдруг пронеслась черная тень. Запахло кровью, потом и смертью. Черную болотную дрему разорвал звук летящей стрелы, которая пригвоздила бы меня к земле, если бы я, как сумасшедшая, не отпрыгнула в сторону каменного круга, умостившись на алтарной руне, символизирующей Чернобога.

– О, Боже! Дай мне знак! Помоги! Я застряла в мире людей! – что есть силы заквакала я, стараясь вложить в свой магический призыв всю свою оставшуюся личную силу.

– Он там! – крикнул мужчина. – Убей его! Он не должен вернуться!

Свистнула еще одна стрела и раздался приглушенный стон. Вдруг на меня рухнул ствол трухлявого дерева и заживо погреб в грязи. Я хотела выругаться и яростно заквакать, но внезапно мой рот наполнился горячей человеческой кровью.

Это было не дерево. На мне лежал мужчина. Молодой и полный сил, хотя жизнь его плавно иссякала, ведь он был ранен.

О, черные боги! Как же это волнительно. На мне уже тысячи лет не лежал мужчина.

– Переверни его, – снова приказал мужской голос. – Он еще жив?

– Да, но сейчас мы это исправим, – едким тоном произнес другой мужчина и вдруг схватил меня и поднес к раненому, в груди которого торчало древко стрелы, и сдавил так, что меня несколько раз вывернуло наизнанку.

Мой яд смешался с кровью. Моя жизнь смешалась со смертью.

Вдруг каменный круг полыхнул алым пламенем, и я почувствовала, что невидимый канат, тянущийся к моему телу, наконец, лопнул.

Глава 2. Злой царевич

– Как спалось, красавица?

Я открыла выпученные красные глаза и по-лягушачьи уставилась на перепачканное сажей лицо какого-то бродяги, от которого так нестерпимо разило нечистотами, что я чуть не заплакала.

– Отвали от меня! – яростно проквакала я, отчаянно вырываясь из его мертвой хватки, передавившей мне брюхо так, что я опять чуть не выблевала свои потроха.

Мужлан задрал голову и открыл рот, словно удав, готовый вот-вот меня проглотить, и вдруг мои внутренности перевернулись, и я выдавила из своей пасти ядовито-зеленую слизь, которую дикарь жадно проглотил, после чего оставил меня в покое.

– Так-то лучше. Если бы я не пил твой яд, давно бы сдох, – с ухмылкой произнес вонючий разбойник и со стоном прикоснулся к бурой повязки на груди, в которой совсем недавно торчала стрела, обломки которой теперь лежали на окровавленном каменном круге. – Стрела была отравлена. Тобой, между прочим. Но я снова выжил. Откуда ты вообще здесь взялась?

Мне тоже было интересно узнать, откуда он взялся в моем лесу? Когда я была великой и могущественной черной жрицей, всех проходимцев скармливали рептилиям по моему приказу!

Я надула пузырь, чтобы грозно квакнуть, как вдруг осознала, что сквозь крону почерневших дубов пробивается солнечный свет, а я до сих пор сижу на каменном круге в теле этой проклятой лягушки, вместо того, чтобы парить в сумраке подземной гробницы.

Неужели я свободна?

Я осторожно отпрыгнула в сторону, потом сделала еще три прыжка и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.

Ничего.

Я больше не чувствую свое тело, словно оно по-настоящему умерло, но почему я тогда до сих пор здесь, в теле этой мерзкой жабы? Где же мой торжественный переход в мир богов?

– Иди сюда, – вдруг ласково произнес немытый мужлан и ловко поймал меня, ткнув в мое брюхо лезвием складного ножа. – Пора нам с тобой искупаться. Я нырну в озеро, а ты – в суп. Яда в тебе больше нет, а вот мякоти – достаточно, чтобы поддержать мои силы до обеда.

О, нет!

Да у меня одна кожа да кости! Накопай червей или разори муравейник, дикарь!

Я, конечно, хотела совершить великий переход, но не так. Быть заживо сваренной, а потом съеденной – это еще хуже, чем быть навеки заточенной в гробнице.

Тем временем бродяга уже поднес меня к бурлящему закопченному котелку, в котором плавала какие-то ветки и зеленые клубни.

Я изо всех сил вцепилась в его руку, стараясь выделить столько липкого яда, сколько смогу, но мое брюхо давно переварило мух, поэтому я сделала то, что делают все девицы, оказавшиеся в беде – позвала на помощь.

«О, Великий Отец Тьмы, Чернобог! Не дай мне умереть так позорно! Я была самой сильной и могущественной черной жрицей, залившей кровью храмы твои и погубившей тысячи врагов твоих! Останови его! Я тебе еще пригожусь!» – произнесла я пылкой скороговоркой, квакая, словно безумная, пока бродяга, грязно ругаясь, пытался отодрать меня от своей ладони, чтобы запихнуть в котел.

Наверное, моя лягушачья молитва была услышана, потому что немытый вдруг оставил меня в покое и замер, к чему-то настороженно прислушиваясь, затем ударом ноги отправил котелок в болото, в бешеной пляске затоптал угли и нырнул в густой куст осоки, прикрывшись корягой.

***

Моя лягушачья жизнь была спасена, но я затаила обиду и месть, поэтому несмотря на нестерпимое отвращение, которое питала к дикарю, запрыгнула к нему на живот и возбужденно заквакала, словно у моего сосуда начался период спаривания и я вот-вот отложу икру.

– Заглохни, – шикнул на меня оборванец, но я и не думала сдаваться.

Зуб за зуб, глаза за глаз – так говорят смертные, поэтому сейчас я наведу на след этого проходимца двоих головорезов, которые мягкой кошачьей походкой приближаются к нашему укрытию.

– Пусто! – хрипло гаркнул убийца и смачно сплюнул. – Где труп? Мне нужно его поганая башка, чтобы получить выкуп у его папаши.

– Его, наверное, утащила болотная ведьма, – дрожащим голосом отозвался его напарник. – Местные говорят, что это проклятое болото. Покойница наслала моровую порчу, и теперь мертвецы здесь оживают, чтобы вечно его охранять. А еще здесь спрятан храм, сложенный из черепов, и золота в нем столько, что можно вымостить дорогу через Мертвый лес с востока на запад…

– Заткнись, болван! Ищи след! Он не мог далеко уползти! Его подстрелил старший царевич Здебор – лучший охотник Тарнхолма, а отравил средний царевич Мстивой, мастер ядов, поэтому дни его сочтены.

– Почему же тогда они сами не отрезали ему голову? – жалобно спросил тощий убийца, с опаской ступая по болотистой почве.

– Не могут. Какая-то ведьма заколдовала их, чтобы не поубивали друг друга. Царь междоусобицы боялся, да все зря. Царевичи руками наемников друг другу поубивали. Только двое из семи выжило.

– Трое! – испуганно пискнул наемник. – Царевич Хотен еще жив.

– Не жилец он, говорю. Вот же проклятая душа, – с досадой процедил здоровяк, обнаружив разбросанные еле теплые угли. – Это падла даже пожрать успела. Надо было его в младенчестве грохнуть. Жрец предсказал, что он станет братоубийцей. Это из-за него вся эта резня началась. Царь поздно одумался. Только сложно его убить. Хитрый, как змей. Злой, как волк. А это что за дрянь?

Крупный головорез склонился над багровыми каплями, ведущими к кусту осоки, и настороженно обнюхал их, словно пес, взявший след.

– Кровь? – дрожащим голосом предположил тощий напарник.

– Вижу, что кровь. Я мясником батрачу. Какого Лешего? Это что, угарка квакает? Ее же лет как десять извели. За нее триста рубиев дадут, не меньше…

Я усилила дикие кваканья в надежде, что толстяк догадается поискать меня в зарослях осоки, но грязный царевич решил, что лучшая защита – это нападение, и первым бросился на мясника, зарезав его, словно борова.

Тощий приятель бросился наутек, но успел сделать только пару шагов – в его затылок вонзился нож, и он плашмя рухнул в болото, которое проглотило его с довольным утробным чавканьем.

– Это все из-за тебя, – с укором сказал мне царевич-оборванец, снова вцепившись в мое брюхо. – Вот же болван. Не догадался продать. Мешок золота выручу. Тогда и на зелья хватит, и на корчму.

– И на шлюх, – с усмешкой добавил он.