Narrative ← лат. narrare — «рассказывать, повествовать») — самостоятельно созданное повествование о некотором множестве взаимосвязанных событий, представленное читателю или слушателю в виде последовательности слов или образов.
Он всегда хотел быть журналистом и торжественно рассказывать о том, как люди делая невероятные усилия над собой, становятся в чём-то сильнее своих оппонентов, сжимая мускулы, барахтаясь руками или передвигая ноги к финишной ленте в зависимости от выбранной дисциплины. За этим мгновением стояли годы тренировок и непоколебимая вера в победу. Ведь если нет той самой незыблемой веры, какой в этом всём скрытый смысл и тяжесть мотивов? Изначально многие выбрали спорт или профессию по желанию мудрых родителей, которые скорее всего не реализовали себя и переложили свои мечты на детские плечи. К несчастью, их мало волнует, что они способны выдерживать, но в контексте данной истории, речь идёт совсем не об этом.
Григорий был спортивным журналистом на государственном телеканале "Беларусь - 5". Он следил за достижениями наших спортсменов употребляя самые невообразимые метафоры и комментируя их победы своим баритоном. Ему повезло и он выбился в люди, в отличие от многих своих одногруппников, которые слонялись по мелким оппозиционным газетам, писали тексты для блогеров, стали грузчиками или спились от безысходности жизни. Он сиял на экране назло всем остальным и занял то место, о котором многим приходилось только мечтать. Как ему удалось? Безусловно он был умным и достаточно талантливым человеком, которому декан ещё в студенческие годы посоветовал вступить в "Белорусский союз молодёжи" для достижения куда больших высот. В ходе деятельности организации он играл в "КВН", помогал ветеранам, участвовал в создании брошюр и листовок, которые были наполнены патриотизмом куда больше, чем стакан с водой, который мирно стоял у графина начальника.
Каждый из его коллег неумолимо верил в то, что наша страна является лучшим примером того, как быть демократической по собственным нормам, которые не были навязаны Западом. На каждый укол другой стороны мы отвечали листовкой, репортажем по телевизору или в речах президента, которого безусловно любило всё поколение, которое гнездилось на обломках и в самом рассвете СССР, а вот сам главный герой данной рецензии - иногда сомневался.
Ему казалось странным то, что пенсионеры живут не в самых лучших условиях, хотя отдали множество лет на тяжёлой работе. Он рассматривал проезжающие машины за окном и отчётливо понимал, что во многих странах их будут принимать не за средство передвижения, а за металлолом на колёсах. Грише казались странными выпуски новостей, где тридцать минут из экранного времени говорит президент, ругая очередного руководителя, которого он сам и назначил и грозит ему судом в случае не устранения неисправностей. "Какой там суд? Его просто передвинут на другое место на время, а потом снова повысят на ещё более лучшую должность." - думал он смотря на асфальт, который когда-то считался лучшим на пространстве всего СНГ и белорусские дороги сравнивали как знак качества наряду с конфетами, молочной продукцией и трикотажем.
Когда закончились студенческие годы он устроился туда, куда многие мечтали попасть и считали это за высшее достижение в жизни, даже поставив его выше на полке в сравнении с продолжением рода. Он сиял на экране, вне зависимости от его яркости и мать им сильно гордилась, демонстрируя его своей каждой подруге, которая уже порядком устала от того, что собственный сын на фоне его кажется ничтожеством, словно её скучный и лениво выпивающий муж. "Наши спортсмены ответили Западу феерическим восьмым местом и пробились на Олимпиаду!", "Где справедливость? Нас пытались осудить за использование флага и сбросить результаты забега, но наш патриот показал выдающийся результат и бесшумно спел государственный гимн на церемонии награждения, чтобы показать кто он есть!", "Китайские легкоатлеты явно используют допинг! Это провокация против нашей страны!", "Гендерные изменения человека недопустимы! А картошка не является допингом!" - кричали коллеги в эфире, искренне веруя в истину сказанных слов, написанных на бумаге. Гриша был несколько мягче и искренне радовался любым победам, вне зависимости от расы, страны и политических взглядов. Он всегда был немного в стороне и часто сомневался в том, что наши спортсмены самые лучшие и что даже если убрать политически мотивы, только единицы из них способны блистать на уровне мира. Пьянство, отсутствие тренеров и финансирования делали своё дело. Только политики расценивали каждую победу или поражение, как собственные успехи или неудачи на поприще спорта. Сам герой уже несколько лет, как вступил в общественное движение "Белая Русь" и женился на милой девушке с именем Алеся. С годами отношения стали чуть хуже, потому что у них не было детей, хотя они ему не особо были нужны. Его волновала журналистика и мир достижений из спорта. К сожалению, его всё чаще привлекали к политике и мешали заниматься его излюбленным делом. Он участвовал в съездах и молчал на первом ряду. На выборах досрочно и принудительно голосовал на того, кто сейчас сидел в своём продавленном кресле. Зарабатывал много и его даже узнавали на улице. Он захватывал дух публики своими оборотами, хоть и не называл в них наших спортсменов самыми лучшими. Коллеги начинали ему завидовать и пытались продавливать свои речи патриотизмом, которого не хватало Григорию. Ему в целом всё это было противно и он сомневался в том, что постоянно говорят по телевизору, внушив основной посыл остальным.
Однажды на витрине магазина ему приглянулась книга "Человек из кафе...", где если верить аннотации, её главный герой Андреас Купплер — успешный спортивный обозреватель в Германии Третьего рейха, эстет и меломан. Его жена — поклонница фюрера и Геббельса, ее мечты ограничиваются счастливым материнством. Зимние Олимпийские игры 1936 года должны стать новой вершиной в карьере Андреаса, но вместо этого становятся точкой невозврата. События в заснеженных Альпах не оставляют ему выбора — и одновременно позволяют стать собой: он перестает играть по правилам нацистского режима и устанавливает свои собственные.
Прочитав эту книгу он ухватил множество параллелей в режимах и способах управления и ещё больше стал сомневаться в правильности государственного курса и речах президента. Как главный герой, который раздумывал о том, правильно ли он отдаёт салют - персонаж из рецензии стал думать, как ему поступить при "Универсиаде 2026 года", которая будет проходить в г. Минске. Возможно, что за ним тоже следят и на фоне его не самых патриотических речей его тоже посадят? Нет! Это всё паранойя и просто мысли от книги... Мысли от произведения, где главный герой рассуждает о неправильности идей нацизма и просто хочет выполнять своё дело. Там было что цитировать и найти поводы для рассуждений, при условии отличной передачи атмосферы того времени и показа напускного фарса. Шпионские игры, опасность, утрата отношений с женой, показная напыщенность и множество важных и актуальных тематик, с которыми можно провести параллельные линии. Где офицеры судят за то, что его взгляды не полностью соответствуют норме необходимых понятий и представлений средних разрезов. Его так же раздражали повсеместные флаги страны, как изображение свастики. "Неужели клумба с пионами без них будет смотреться куда хуже или я забуду в какой я стране, если здесь не будет торчать этот флаг, который мне навязали?" - думал он после прочтения. Он вспоминал моменты из книги, когда правительство перед Олимпиадой приложило немало усилий, ублажая МОК и представителей крупнейших стран, в том числе США, чтобы она состоялась. Например, владельцы местных отелей, ресторанов и магазинов получили приказ снять на время проведения Игр вывески «Собакам и евреям вход воспрещен». В книге было много о зверствах и зарождении влияния правящей партии. Например: "Андреас вспоминал эту субботу 1 апреля 1933 года с негодованием. Рано утром штурмовики развесили на витринах лавок, принадлежащих евреям, плакаты отвратительного содержания. Картинок на них не было, зато красовались надписи красными или черными буквами, гласившие: «Немец, который покупает у жида, – предатель!» или «Катись в Палестину, а лучше сдохни!». Владельцы соседних магазинов поспешили подтвердить расовую чистоту – не только свою собственную, но и своих сотрудников и клиентов – и поместили на витринах таблички «Чисто арийское заведение», словно рекламу фирменной колбасы или паштета." Это всё многим походило на мир в котором он находился сейчас. Можно ли быть чуть-чуть патриотом? Или быть патриотом иначе? Не любить власть, но оставаться в системе. Быть против войны и осуждать смерть мелких людей, одновременно питаясь из корыта в которое государство насыпало денег?
Нет!
Это всё...
Невозможно.
"Читайте хорошие книги!" (с)
Каждую ночь Андреаса Купплера будят сны — как из старых чёрно-белых фильмов ужасов. Он заходит в кафе, слышит знакомые голоса, видит родителей жены — в их глазах фанатичный блеск. Кто-то кричит про предателей, кто-то называет чужаков «швалью», и вдруг — пистолеты, крики, руки, вытянутые в нацистском приветствии. Он видит, как это его хватают, в него стреляют. Он убит, и зал аплодирует. Но не сразу. Сначала — тишина. Такая, от которой звенит в ушах. Мгновение. Но в этом мгновении — вся его жизнь. Эта секунда не заканчивается даже после пробуждения. Потому что в комнате — та же тишина. Его застрелили во сне. Но жив ли он в реальности?
Он живёт в Германии 1936 года. Здесь дети поднимаются с постели под звуки гимна. Взрослые поднимают с утра до ночи руки до хруста в костях. В воздухе пахнет гарью от сожжённых книг, а пепел от них оседает на улыбках. И эти улыбки — не от счастья. Это маски. Их натягивают, потому что нельзя не улыбаться. Любое иное выражение лица — уже риск. Он видит это. Понимает. И притворяться с каждым днём выходит всё хуже.
Андреас — спортивный журналист. Его отправляют освещать Олимпиаду, писать о победах немецких спортсменов, о том, как возродилась страна, как горы, лёд и точность секундомера отражают силу нации. Олимпиада должна доказать: Германия здорова, сильна и красива. Всё выверено, отлажено, торжественно. Всё, кроме того, что это — витрина для Запада. А за кулисами — распоряжения, законы, страх. Публично нацисты вежливы, зато шепотом — приказы убивать, сжигать книги, следить за всеми. Даже за теми, кто за.
Андреас не борется. Он — не герой, не подпольщик, не участник сопротивления. Он просто не может принять то, что происходит. Германия под управлением Гитлера стремительно восстаёт из пепла, экономика крепнет, безработица исчезает. Народ счастлив. Флаги, песни, ладони вверх. А он стоит в толпе, как чужой, и не понимает: это он сходит с ума или все вокруг?
Он уже сделал всё, чтобы выжить. Пошёл на компромиссы. Вступил в партию, чтобы не потерять работу. Пишет статьи о фигуристках, чтобы не писать о крови. Вскидывает руку в нацистском приветствии, чтобы не вызвать подозрений. Но каждый этот жест — как порез. Незаметный, но глубокий. Он считает их, как свои предательства. И каждый раз, когда засыпает — снова кафе, выстрел, аплодисменты. И там он смотрит на самого себя. И не узнаёт.
Иногда он думает: а если не вскидывать руку? Или поднять, но чуть ниже? Или — не с такой энергией? Даже мельчайшее отклонение от нормы может стать единственным способом остаться собой. Отсутствие жеста превращается в признание. И когда всё сведено к хореографии повиновения, неловкость в движении — уже акт внутреннего сопротивления.
Потому что всё теперь — ритуал. Всё — демонстрация. Даже молчание стало подозрительным. Его коллеги в редакции хором поддерживают партию. Его жена цитирует Геббельса с фанатичным блеском в глазах. А он всё чаще прячется в себя, в воспоминания, в музыку, которую запретили. И думает: можно ли быть «чуть-чуть» нацистом и при этом не потерять себя? В мире, где приличие измеряют громкостью лозунга, даже молчание способно кричать.
А народ будто охватила горячка. Женщины молятся фюреру, проповедники читают из «Майн кампф», как из Евангелия. Храмы звучат эхом партийной риторики. Однажды он оказывается в толпе у огромного костра. В огонь бросают книги. Люди стоят в полном восторге, будто на спектакле. В их глазах — готовность продолжать. Он боится даже представить, что они захотят сжечь, когда бумага закончится. Он смотрит на это с ужасом, но молчит. Он просто человек, который не знает, как жить среди тех, кто добровольно отказался от души.
Автор не утешает. Не скрывает. Не оставляет ни сантиметра пространства, где герой мог бы спрятаться от самого себя. Его слог не делает скидок. Простой, прямой, почти газетный — он только усиливает внутренний надрыв. В книге много диалогов, но ещё больше — тишины между словами. Именно в этих паузах рождается ужас.
Повествование ведётся от двух лиц — самого Андреаса и его жены Магдалены. Так автор вскрывает трещины даже там, где ещё остаётся тепло привычного быта. Они спят в одной постели, едят за одним столом, слушают одни и те же новости. Но слышат разное. Видят разное. Он — снаружи, с ощущением, что всё давно пошло не туда. Она — будто изнутри системы, с верой в порядок, в дисциплину, в правильность общего пути. Он смотрит на мир, как на приближающуюся катастрофу. Она — как на нужную и долгожданную перестройку. Их взгляды ещё пересекаются, но уже не встречаются. И между ними уже меньше, чем ничего.
Роман не о героизме. Он о страхе. О человеке, который с ужасом понимает, что мир сошёл с ума, а он не готов принять это безумие, но и остановить его тоже не может.
Rezensionen zum Buch «Человек из кафе «Кранцлер»», 2 Bewertungen