Buch lesen: «Кауч»
Благодарности
Спасибо читателям моего телеграм-канала Paranoid Android за интерес к моим текстам. Без вас я бы не решился писать книгу.
Спасибо коллегам по хобби-писательству за вдохновение и поддержку: Марине Солнцевой, Даше Суоми, Айне.
Спасибо Ане Пироговой за классную обложку для книги.
Спасибо айти-индустрии, что помогла мне накопить сбережения на три месяца без работы. Не будь этих трех месяцев, неизвестно, когда эта книга была бы написана. Может быть, вообще никогда.
Спасибо всем хостам и серферам за прожитый вместе опыт, за химию, что крепко держит воспоминания о прошлом. По соображениям приватности имена в рассказах заменены на вымышленные.
Спасибо тебе, мой дорогой читатель, за то, что ты вообще эту книгу открыл. Надеюсь, тебе понравится.
Глоссарий
Couchsurfing (также каучсерфинг, кауч) – одно из крупнейших сообществ самостоятельных путешественников. Объединяет более 6 миллионов человек в 246 странах. Члены сообщества бесплатно предоставляют друг другу помощь и ночлег во время путешествий и организуют совместные путешествия.
Каучсерфер – пользователь Couchsurfing, член сообщества.
Хост – тот, кто предоставляет ночлег («вписку»); хостить – предоставлять ночлег.
Серфер – тот, кто ищет ночлег («вписку»); серфить – оставаться на ночлег.
Знакомство
Я по Невскому брожу – скучно мне, ублюдку.
Я от скуки заберусь в телефона будку.
Стану двушками сорить, кулаком пиная,
А на полу нахаркано, будто здесь пивная.
«Бригадный подряд» – «Скотина»
Окончив первый курс универа в родной провинции, я провел летние каникулы в попытках переехать в Питер. Хотел отчислиться и стать барменом – помешал страх увидеть силуэт военкома, падкого на свободных мальчиков. Попробовал перевестись в СПбГУ на экономфак – помешала академическая разница в 13 предметов, которую не перебил даже успех на вступительном экзамене.
Идея переезда довольно быстро отошла на второй план. Питерский марш-бросок длиной в пять дней перевернул мое восприятие мира на 180 градусов. Не выезжая из России, я увидел мир. Мир, в котором ослепительная красота улочек и дворов является некой нормой жизни. Мир, по которому путешествуют люди: иногда с тоской Достоевского, иногда с задором Маяковского. Я заболел антропологией и запустил в свой внутренний мир дух вандерласта.
Приехав обратно в Пензу, я провел остаток лета между перепалками с отцом, работой курьером в налоговой и вписками к незнакомым мне людям. То лето было гораздо лучше предыдущих лет, где надо мной властвовали страсть к компьютерным играм, ядовитая пубертатная девственность, мысли о подростковом суициде и боязнь увидеть свое будущее. Однако это лето все еще было скучным, поэтому я уже начал строить планы на следующее.
Так появилась идея поехать в Штаты по Work&Travel – программе, о которой знали почти все студенты, но далеко не все решались попробовать. Я видел цель, не замечая преград. Первый взнос был накоплен с подработок на расклейке листовок по подъездам и по счастливому случаю был оплачен перед обвалом рубля. Второй взнос занял у мамы, вернув его до копейки по окончании программы. Английский был подтянут за полгода, поэтому на собеседовании в московском посольстве США уже выглядел молодцом. Даже выучил номер горячей линии на случай нелегальных действий работодателя, чем удивил своего интервьюера.
До поездки оставался месяц. Я закрыл летнюю сессию в досрочном режиме и предвкушал безумные времена. Планировал путешествие по Штатам на время между работой и вылетом домой, дабы Work&Travel не скатывался в Work&Work. Не понимая в путешествиях ничего, я провел в Google Maps кольцевой маршрут между самыми крупными точками на востоке страны, замкнув его в Нью-Йорке. Встал вопрос: где жить.
Так я познакомился с «каучем».
Честно говоря, я не помню, как узнал о кауче. Скорее всего, в одном из бесконечно просматриваемых выступлений в TED. Я влюбился в идею мультикультурных ночлежек с первого взгляда, почувствовав флер свободы, дух приключений и стремление исследовать что-то новое.
Штаты казались мне столь знакомой, сколь непонятной русскому человеку землей. С одной стороны, культурная вестернизация дошла в XXI веке до каждого постсоветского утюга. Мы слушали их музыку, смотрели их фильмы, иногда даже читали их книги. Люди попроще делились своими впечатлениями о «50 оттенках серого», люди посложнее обсуждали Хемингуэя и Воннегута. С другой стороны, мы слабо представляем тонкости заокеанской жизни. Чем живут эти люди, о чем беспокоятся, о чем мечтают. Мне было интересно увидеть жизнь в США от первого лица.
Кауч выглядел идеальным местом для того, чтобы получить исчерпывающие ответы на столь сложные вопросы.
Штаты
Зоопарк
Живя в Нью-Джерси, я периодически езжу в Нью-Йорк на электричке – утром туда, вечером обратно. Нью-Йорк помогает мне вспомнить мою миссию поездки в Штаты. Сейчас еду в Нью-Йорк с ночевкой: увидеть побольше, да почувствовать получше. Нужна вписка.
Еще перед поездкой в Штаты я поднапряг своих товарищей из клуба разговорного английского написать мне отзывы на кауче. Однако три отзыва в стиле «his English very good» не впечатляют: с поиском хоста как-то туго. И тут, словно по канонам захватывающих комиксов о Бэтмене, меня выручает парень по имени Робин. Робин эмигрировал в Нью-Йорк несколько лет назад из Филиппин, жил в аналоге коммуналки и работал физиотерапевтом.
Десять часов вечера, Бруклин, станция метро Utica Street. Чувствую себя стремно из-за темноты, слабого освещения и рассказов о том, как здесь ночью опасно. Оказывается, Бруклин гораздо приятнее любить на расстоянии – образами Wu-Tang Clan, тем самым романом Лимонова, похождениями Данилы Багрова – нежели на практике.
Робин встречает меня у своего подъезда с небывалой для незнакомцев теплотой. Он обращает внимание на мое исхудавшее от переработок тело. Заходим в магазин, набираем еды, дабы меня было чем откормить. Ночью сплю в одной кровати с Робином, но мне не привыкать, ибо все это лето сплю в одной king-size кровати с Богданом.
Робин ушел на работу раньше, чем я проснулся. За завтраком знакомлюсь с сожителями Робина: французом Макси, тунисцем Каримом и сирийцем Ахмедом. Макси приехал в Нью-Йорк на месяц учиться делать местную пиццу с толстой корочкой. Карим и Ахмед работали в каких-то ресторанах тематики Ближнего Востока.
– [Я]: Ахмед, у вас там в Сирии вроде бы война, что чувствуешь по этому поводу?
– [Ахмед, улыбаясь]: Я не смотрю телевизор.
Сам Робин так и не оставит мне отзыв на кауче.
Короче, Робин за что-то на меня обиделся.
Дверь
На автовокзале Филадельфии меня ждет мой хост по имени Джим.
Джиму 28 лет, родом он из Южной Каролины. Афроамериканец, лысый, среднего роста, работает медбратом в госпитале. Джим живет не в самой Филадельфии, а в его пригороде Абингтоне. От центра Филадельфии до Абингтона на электричке ехать полчаса. От ж/д станции до дома Джима идти пешком минут двадцать. Джим живет в типовом американском домике со своей девушкой.
Вечером мы с Джимом и его девушкой глушим крепкий алкоголь, хапаем через водник, поглощаем пиццу с доставки. Джим с упоением рассказывает о пользе марихуаны, листает со мной тематический журнал, что берет по подписке.
Джим ушел на работу рано утром. Завтракая в одиночестве, замечаю, что девушка Джима еще дома. Открываю дверь.
– [Я]: Хай! Не хочешь пройтись со мной за компанию до электрички? Тебе ведь в универ надо, так?
– [Девушка]: Спасибо за предложение, но у меня еще дома дела.
Три часа дня. Гуляю по городу, осматриваю достопримечательности, разочаровываюсь в местном деликатесе Cheese Steak. Звонит Джим.
– [Джим]: Моя девушка сказала мне, что ты вошел к ней в комнату без стука.
– [Я]: Хм, согласен, некрасиво было.
– [Джим]: Ты меня этим расстроил.
– [Я]: Да, понимаю. Извини.
– [Джим кладет трубку.]
На обратном пути домой покупаю ведро мороженого и заготавливаю в уме тысячи извинений.
Вечер. Прихожу домой.
– [Джим]: Собирай свое дерьмо и убирайся на все четыре стороны!
– [Я]: Пожалуйста, дай мне возможность объяснить ситуацию…
– [Джим]: Здесь нечего объяснять, собирай свое дерьмо и проваливай!
Меня настиг культурный шок. Чувствовался огромный контраст между обществом, в котором вырос, и обществом, в котором нахожусь здесь и сейчас. Мои родители никогда не стучались перед тем, как войти в мою комнату. В Нью-Джерси я жил в одном доме с оравой студентов, личных границ там не было от слова совсем. Меня могли разбудить в час ночи и спросить нет ли у меня чего на хапку. Не то чтобы мне это нравилось, но я как бы… привык к этому. А тут открыл дверь без стука – и на тебе обвинение в домогательстве.
Так я за сутки прошел путь от желанного гостя до сраного дикаря.
Девять вечера, последняя электричка в Филадельфию. Три тяжелых чемодана, в которых хранится вся моя жизнь. Волочу эти чемоданы по асфальту даунтауна. Американский даунтаун поздним вечером – это всегда трэш. В деловых центрах люди не живут, поэтому по окончании рабочего дня небоскребы пустеют и наполняются разного рода маргиналами и люмпенами. Выглядит как неудачный сюжет игры в «Мафию»: город засыпает, просыпается чернь. С чувствами страха и ненависти забегаю в первый попавшийся хостел. Свободных коек там нет, но девочка на стойке звонит в другой хостел и выбивает мне там койко-место на пару ночей. Я в безопасности, мне есть где переночевать.
Короче, Джим, не так ты меня понял, братишка!
Кетчуп
Далее по курсу Балтимор.
Зайдя домой к хосту Диего, чувствую манящий запах еды – это он готовит ужин.
– [Диего]: Будешь майонез?
– [Я]: Я ненавижу майонез.
– [Диего]: Ну зачем так грубо.
– [Я]: Просто «Балтимор» для меня – это кетчуп.
Неплохая идея для главного ролика, знаете ли.
Диего родом из Колумбии, переехал в Балтимор полгода назад. У Диего никогда не было постоянной профессии или работы: он все подрабатывал да волонтерил, фокусируясь на путешествиях. В Балтиморе Диего устроился сисадмином в местной школе. Сам Диего – парень простой, добродушный, тусить с ним – одно удовольствие.
Выглядит Балтимор словно Тайлер Дерден – у него два лица. Одно лицо уродливое, с бомжами в даунтауне, преступностью и атмосферой какого-то тотального страха. Все местные, которых встречал на своем пути, просили меня быть осторожнее. Другое лицо красивое, с признаками хипстерства, кучей заведений, историй и ощущением, что в этом городе есть что-то особенное. Именно такой Балтимор мне показывает вечером Диего.
Мы разговариваем с Диего о путешествиях, приключениях, увлечениях. Оказалось, Диего тоже делал Work&Travel – только не в Штатах, а в Австралии. Беседа проходит мимолетно: возвращаемся домой, спим – а утром Диего уже на работе.
Короче, Диего похож на меня – только лет на семь старше и сантиметров на тридцать повыше.
Столица
В Вашингтоне с каучем все плохо. Нашел Airbnb где-то на задворках столичной субурбии.
– [Крис]: How’re you doing?
– [Я]: Да нормально все.
Родом Крис из Нэшвилла, штат Теннесси. В Вашингтоне Крис волонтерит в Peace Corps – гуманитарной организации, отправляющей добровольцев в бедствующие страны для оказания помощи. За день до моего приезда Криса отчислили из универа, где второе высшее. Из-за этого Крис выглядит слегка подавленным, стараясь особо виду не подавать.
Воскресенье, выходной, Крис присоединяется к моим прогулкам по Вашингтону. Он из тех местных, кто по достопримечательностям не ходит, если не позовут за компанию. С утра посещаем музей древней истории, где сохранилась куча артефактов. Затем, обойдя заставленный строительными лесами Капитолий, гуляем по городу, рассматриваем разноцветные дома, парки, фонтаны, ведем диалог об истории и политике. Крис вспоминает 11 сентября 2001 года, попутно что-то спрашивая про Россию.
– [Я]: Крис, а вот кем ты видишь себя в старости?
– [Крис]: Хочу жить на Коста-Рике, там солнечно и дешево.
– [Я]: Звучит здорово.
Пообедав бургерами в фуд-корте, пытаемся разъехаться по своим маршрутам на метро. Крис едет до кинотеатра на собеседование уборщиком, а я еду до военного кладбища Арлингтон по наводке Криса: говорит, там Кеннеди захоронен. Вашингтонское метро можно по праву считать одним из самых худших в мире: дорого, непонятная ценовая политика и ездящие по расписанию «через жопу» поезда. В какой-то момент наш поезд встает на десять минут. Опаздывая на интервью, Крис вылетает пулей из вагона на ближайшей станции в надежде найти более практичный способ передвижения.
Вечером встречаемся дома.
– [Я]: Ты там как, успел на интервью?
– [Крис]: Ага, минута в минуту. Все прошло хорошо, вроде меня берут на работу.
– [Я]: Ты такой умный, зачем тебе нужна работа уборщиком?
– [Крис]: Ну я так, ненадолго.
Короче, что-то в этой вашей американской мечте работает не так.
Двенадцать
Тереза сдает в Airbnb свободную комнату в своем двухэтажном доме на окраине Питтсбурга. На первом этаже работает магазин свадебных платьев ручной работы. У самой Терезы нет ни семьи, ни детей. Сдает две комнаты в доме студенту по обмену из Афганистана Насрату и охраннику Остину.
– [Тереза]: Сколько тебе лет?
– [Я]: Девятнадцать.
– [Тереза]: Я бы дала тебе не больше двенадцати.
У Терезы большие глаза навыкат, серьезное выражение лица и официозный, отдающий холодом, тон речи. Несмотря на первое впечатление, я быстро погружаюсь в атмосферу хозяйского тепла: Тереза пытается дать мне столько тепла, сколько физически может дать.
– [Тереза]: Чувствуй себя как дома.
– [Я, про себя]: Только не забывай стучать в дверь перед входом.
С Остином мне общаться попроще, чем с Терезой. Несмотря на всевозможные клише – большие габариты тела и работу охранником – Остин весьма меланхоличен. Его волнует наше будущее, волнуют вопросы, на которые нужно ответить, чтобы идти по жизни дальше. Тогда мне было всего лишь девятнадцать лет, и я много чего в мыслях Остина не понимал. А выглядел и вовсе на двенадцать.
Короче, душевный был этот Airbnb, разве что с Насратом пообщаться не успел – было бы интересно узнать, почему его так назвали.
Кампус
В Коламбусе вписываюсь у Мэри и Роберта. Мэри и Роберт – образцовая молодая семья, оба работают в школе: Мэри работает учительницей, а Роберт – соцпедагогом. Мэри в детстве ездила во Францию по обмену, жила там у местной семьи. Ей понравился дух гостеприимства незнакомцев, поэтому решила стать хостом. Роберт эту идею поддерживал.
В первый день Мэри задерживается на работе до позднего вечера, а я в это время знакомлюсь с Робертом. После часа разговоров за кофе Роберт предлагает поехать на студенческий квартирник. Будучи неискушенным в студенческой жизни провинциалом, я с удовольствием соглашаюсь.
Вечер среды, студенческий дом, тусовка с непередаваемой атмосферой молодости. В подвале музыкальная сцена, там микс из битбокса и какой-то электроники. Спустя полчаса мы с Робертом выходим из подвала, здороваемся с его старыми приятелями, знакомимся с новыми.
Я замечаю девочку в футболке Nirvana. Nirvana для меня, детеныша бетонных джунглей, богоподобна и идеализирована. Перед поездкой в Штаты я учил английский по их песням, записывая самые красивые идиомы в свой словарь. Воображал себе, как буду подкатывать к местным девочкам с фразами из песен Nirvana типа «I wish I could eat your cancer». С той девочкой я так и не познакомился.
Весь следующий день брожу по кампусу Ohio State University. В Коламбусе смотреть особо нечего, поэтому концентрируюсь на исследовании жизни американских студентов: сижу на парах по матанализу, завожу small talk с талисманом футбольной команды, интервьюирую протестующих за повышение качества еды в кампусе.
Короче, по кайфу этим людям общаться с пришельцем, заинтересованным в происходящем местного бытия.
Стриптиз
Выйдя из автовокзала Чикаго, прыгаю в машину к своему хосту Чарли. Выглядел Чарли действительно как барон из цыганского табора – такой здоровый мужик на позитиве. Большому мужику – большая тачка.
– [Чарли]: Смотрите, кто приехал, парень из России!
– [Я]: Из России с любовью.
По дороге до квартиры Чарли мне кажется, что этот мужик знает о Чикаго абсолютно все: каждое здание, чуть ли не каждого жителя.
– [Чарли]: Видишь вот эту высотку? Это Trump Tower, самое ненавидимое здание в Чикаго.
– [Я]: Думаешь, Трамп победит на следующих выборах? (2016-го)
– [Чарли]: Это невозможно, у него слишком мало сторонников.
Чарли работает тургидом в местной компании и знает Чикаго как свои пять пальцев. Живет в двушке на пятнадцатом этаже новостройки. Живет один, лет ему под пятьдесят. В Чикаго у него еще мать, сестра и разного рода двоюродные родственники.
Меня же в предстоящие выходные интересует не столько сам Чикаго, сколько проходящий в этом городе Riot Fest с SOAD и The Prodigy в роли хедлайнеров.
После первого дня фестиваля приезжаю к Чарли домой с кучей эмоций в душе и грязи на штанах. Знойный дождь превратил лужайку парка в месиво. Я в грязи по колено, отгадать цвет моих кроссовок весьма сложно.
– [Я]: Чарльз, смотри какая херня на моих штанах и кроссовках. Что делать будем?
– [Чарли]: Ха-ха, тебе нужно станцевать стриптиз перед тем, как зайти в квартиру!
– [Я]: Справедливо. [снимаю штаны и кроссовки, упаковав их в холщовый пакет Чарльза из Икеи]
За ужином после второго дня фестиваля Чарли впечатляет меня своим интересом к России. Ему интересна тема российской провинции, он понимает, что мы живем не так, как живет Москва. Я пытаюсь перевести среднюю месячную зарплату – 25к рублей – в доллары.
Короче, на этом моменте Чарльз выпал из-за стола.
Крылышки
Баффало, девять утра, мой хост Боб уже на работе. Не могу выехать с местного вокзала: автобусы тут ходят с десяти часов, альтернатива – такси за пятьдесят баксов. Занимаю позицию выжидания, потихоньку тоскуя в вестибюле с резиновым хот-догом в руках.
[Боб]: «Ключи под ковриком, заходи не стесняйся, собаку не бойся».
Человек оставляет ключи от дома незнакомцу, с которым его объединяет лишь переписка в чате приложения для культурных ночлежек. Как вообще это возможно? Как можно иметь такую солидную степень доверия к людям?
От незваного гостя пес Боба – Пинки – опешил, но кусать меня не стал. Я оставляю в гостиной свои баулы, иду исследовать город. Баффало – очередное место в моем турне, где делать особо нечего, но это уже меня не волнует. Залипаю на местную речную набережную, угораю с дохлого трамвая, что носит гордое название Metro, прокрадываюсь на трибуны стадиона бейсбольной команды.
Ближе к вечеру встречаюсь с Бобом и его компашкой, застав их за игрой в кикбол. Кикбол – это тот же бейсбол, только ногами. Вместо забивания маленького жесткого мяча битой игроки пинают большой надутый резиновый мяч. В перерывах между "иннингами" ребята пьют пиво из алюминиевых банок, а я ломаю голову над тем, как может одно сочетаться с другим.
Родился и вырос в Боб в богоподобном Сан-Франциско, в Баффало переехал пять лет назад. Боб устал от Кремниевой долины с ее крысиными забегами с целью схватить все, что блестит: от подковерных игр до бумажек с портретом Франклина, от тренда ноотропов до тренда криптовалют. Боб хочет двигаться по жизни в более размеренном такте американской субурбии. Здесь у него все на мази: работа белым воротничком с девяти до пяти, верный пёсель, компанейские кореша, мутки с девчатами, дом в лизинг и местечковые хиленькие команды, за которые можно болеть без напряга. Да и сам Боб довольно спокойный, приятный: и собой наслаждается, и другим помогает.
Боб отвел мне на ночлег целую комнату, уверил меня в том, что могу брать из холодильника все, что захочу, проинструктировал насчет ухода за Пинки.
[Боб]: «Если Пинки беснуется – открой дверь во двор, укажи ему пальцем дорогу и командуй Go pee. Как только Пинки поссыт, убедись в том, что он прибежит обратно в дом. Не хочу запирать Пинки во дворе – волноваться будет, бедняга».
Повозившись с Пинки, еду на автобусе до Ниагарского водопада. Там сильная струя под скалой льется, по вечерам ее даже подсвечивают. Справа от водопада пешеходный мост в Канаду, который можно было бы перейти, если бы моя виза не истекла. Выйдя из парка, общаюсь с местными жителями, слушаю их жалобы о невероятно высокой преступности, отсутствии нормальной работы и прочих недостатках жизни туристического городка. Вроде бы не Россия, но и тут тоска.
Приехав обратно в Баффало, за мной заезжает Боб с его корешем. Едем в бар. Усевшись за столик, Боб предлагает мне отведать шедевр местной кулинарии – куриные крылышки Buffalo Wings.
– [Боб]: Если ты съешь этим вечером порцию из двадцати крылышек, то я довезу тебя следующим утром до вокзала.
– [Я]: Вообще, я до жути голоден, а завтра надо будет брать такси за пятьдесят чертовых баксов – так что по рукам.
– [Кореш Боба]: [разбивает пари]
Голодая с утра до вечера, принимаюсь пожирать эти крылышки, словно участвую в соревновании на скорость поедания. С поставленной задачей справляюсь, но со стороны это зрелище выглядит весьма отвратительно. В перерывах между актами обжорства у нас проскакивают забавные разговоры.
– [Боб]: А как будет по-русски yes?
– [Я]: «Да».
– [Боб]: А как будет no?
– [Я]: «Нет».
– [Боб]: Ну все, теперь я могу выжить в России со своим словарным запасом: «да», «нет» и «ва́дка».
Наутро Боб подвозит меня до вокзала. Короче, нормальный он мужик – сдержал свое обещание.
