История сербов в Новое время (1492–1992). Долгий путь от меча до орала

Понятие сербского языка и народа связано со славянским названием. Когда-то это был язык всех славян, как в 1545 году пишет Луиджи Бассано^[173] родом из Задара. На этом языке (lingua Schiauona^[174]) говорят в Далмации, Сербии, «большей части Боснии», по всей Албании, в Нижней Болгарии, Фессалии, Фракии, на Пелопоннесе, в Валахии, на Военной границе, в Краине^[175], Каринтии, Чехии, Польше и России. Милан Шуфлай ограничивал территорию распространения языка от Дравы до Гвозда и от Сплита до Котора. Он отмечает, что лингвисты Решетар и Ягич^[176] считали, «что здесь не было в обычае ни хорватское, ни сербское название, а общий этнический термин “славянский”». Это период «с XII века и вплоть до XVI века».

С этой проблематикой тесно связан и вопрос идентичности влашского населения. Одно время существовало мнение, что во внутренней Далмации оно появилось только в 1322 году, но исследования отодвинули эту дату на несколько столетий в прошлое. Расселение влахов в Северной Далмации, на территории между Книном и Скрадином, завершилось до 1540 года, когда укрепилось православное сообщество. Путешествуя по Боснии в 1530 году, Бенедикт Курипешич в путевых заметках не отличает их от сербов, указывая, что влахи – это то же самое, что и сербы или расциане. Бан Хорватии и Далмации Иван Франкопан (1436), утверждая «законы влашские», упоминает их кнеза, территории и различает понятия «хорватин воевода» и «влах и срблин». В последнем случае эта разница обозначает скотовода и землепашца. Анализируя проблему этнического происхождения влахов (морлаков)^[177], историк Миленко Пекич цитирует Гргу Новака^[178], что, «как правило, и в большинстве они были сербского происхождения». То же и на территории чакавского диалекта: поэт Петар Гекторович^[179] пишет, что бугарштицы о королевиче Марко всегда исполняют «на сербский манер».

Празднование дня святого патрона семьи в сербском доме. «Крестная Слава». Художник Б. Вуканович, 1922 г. Библиотека Матицы Сербской

Народы отличаются друг от друга и по обычаям, связанным прежде всего с вероисповеданием. Сербы – это единственный христианский народ, у которого есть семейный праздник Крестное Имя (Слава). Этот праздник распространен и у католиков в Далмации, Герцеговине, Славонии и Дубровнике. Еще в Средние века католическая церковь пыталась его искоренить, но на некоторых территориях этому упорно сопротивлялись. Джурджица Петрович^[180] описывает усилия дубровницких властей запретить празднества, чуждые католической традиции, или разрешать их проводить только в закрытых помещениях. Серафино Рацци замечает, что в Дубровнике опасаются соседних православных областей, жалуются, что простолюдины носят vestigli alla Morlachia^[181], а новые земли, отвоеванные у сербских и боснийских правителей, заселены «расцианами» и «схизматиками», в церквях проповедуют на lingua Schiavone, и только знатные люди слушают проповедь in lingua Italiana, da loro non bene intesa^[182].

В Конавле крестьяне сербского происхождения. Есть две теории происхождения праздника Крестной Славы. По одной из теорий, это день, когда семья приняла христианство. Вторую теорию отстаивает историк Владислав Скарич^[183]; она состоит в том, что это древний греческий и римский обычай – славить день мертвых, славяне начали его отмечать в позднем Средневековье, празднование (агатодеймон – хвала божеству полей и виноградников и симпосион – пир) идентично греческому и римскому обычаям. Исследователь полагает, что сербский обычай на похоронах предлагать угощение – это древнегреческий ритуал тризны (пира) по усопшему. Другой обычай, плач, связывают с кельтскими народами, потому что в Европе такой обычай есть только у шотландцев и валлийцев. В 1818 году было зафиксировано, что вся Славония празднует Крестное Имя.

Завоевания Порты и прочих государств меняли социальную и этническую структуру занятых ими областей. Романское население адриатического побережья еще в XII веке превратилось в незначительное меньшинство, как утверждал Константин Иречек^[184]. К тому времени осталась в прошлом манера франкских властей IX века изгонять из Истрии славянское население. Опустошительные эпидемии открыли ворота городов, и к XIV веку они приобрели славянский характер. Итальянский язык был языком венецианской администрации и мореплавания в этой части Средиземноморья. Переселение влахов в окрестности Шибеника было запрещено в 1383 году, но в 1415-м окончательно разрешено. Исследуя Далмацию XV века по венецианским документам, Марко Шуньич^[185] отмечает, что язык называется только славянским, но вместе с тем упоминается под далматинскими, иллирическими названиями – lingua dalmata sive sclabonica, lingua illirica seu sclavica, sermone dalmaticum, а чаще всего просто Schiavo. До прихода турок Венеция отвоевала у хумских князей Омиш, Польицу и части Средней Далмации, что существенно уменьшало и без того неопределенную границу Герцеговины.

Одна из сложнейших задач исторической науки – установить этническую территорию, на которой жил сербский народ, и эта задача не выполнена и не завершена. Безоговорочная и полная экстраполяция сегодняшнего состояния на прошлое, как это навязали католические историки, стала причиной не только необъективности исследования, но и опасений, что смелость в обнаружении фактов и в выводах обречет историка на изоляцию и пассивность. Самый важный вопрос: было ли когда-нибудь и где-нибудь на западе Балканского полуострова проведено разграничение православного и католического населения? Когда в XVI веке Далмация была разделена на венецианскую и турецкую части, православное население в большей, турецкой части было более многочисленным. В статье, опубликованной в сборнике работ о Далматинской Загоре, Драго Роксандич^[186] приводит установленный факт, что православных церквей было больше, чем католических. Проведитор Далмации Джакомо Фоскарини в донесении 1572 года, опубликованном Гргой Новаком в сборнике венецианских документов (том IV – 1964, том V – 1966), сообщает сведения о христианском и мусульманском населении. Из 6860 домохозяйств мусульманских было 560. В христианских семьях-задругах братья не отделяются от семьи, а мусульманам такая институция неизвестна. «Турки от них отделены, и это христианский народ сербской веры (di fede serviana), но из-за слабого следования религии и отсутствия катехизации, из-за нехватки прелатов вера вельми ослабевает. Они отличные воины, делятся на несколько воеводств (“voivodadi” et capitanati сербские [по названию города Срб, Гламочское, Скоплянское, Неретванское]). Турки их забирают в походы, из каждого дома, под угрозой посадить на кол (sotto pena del palo), а поскольку они другой веры, то никогда не владеют своим имуществом, всегда в опасности и не пользуются своим добром».

Во многих местах этих донесений упоминается название «хорваты», но только для наемных всадников на венецианской службе. В Сплите таких было 60, но пришли они пешим строем, с плохими конями и обнаружили pochissima intelligenza^[187]. Грга Новак делает вывод, что речь идет не о местных жителях, а о наемных всадниках из Хорватского Приморья. В другом месте Новак высказывает гипотезу, что в не очень понятной части текста речь идет о том, что в селах на континенте за Задаром есть хорваты.

До канонизации сербских святых в 1769‒1787 годах православные отмечали 170 праздников в году, следовательно, полгода не работали. С 1787 года отмечается только 81 праздник, с воскресеньями. Католики в то время отмечали 63 праздника в год. Газета Il Regio Dalmata, издававшаяся в Задаре наполеоновской администрацией, в 1808 году сообщает, что католики отмечают 37 праздников, не разрешенных Римской церковью, и что «в Далмации влах празднует по полгода и не работает». Обычаи, связанные с церковью, такие же, как у православных. Поскольку до 1718 года большая часть населения была мусульманской и тогда же была обращена в католичество, то, помимо воскресенья, праздновалась и мусульманская пятница. В Славонии мусульмане, обращенные в католичество после 1699 года, долго избегали использовать свиной жир. Путешествуя по Далмации, Альберто Фортис^[188] в 1774 году пишет, что в автономной области Польица (от Сплита до Имотски) «землепашцы особо почитают святого Витта и его день отмечают сожжением пучков ароматных веток перед своими хижинами». Видовдан (День святого Витта) позже остался праздником исключительно православного сербского населения. Это связано с поражением в Косовской битве в 1389 году, случившимся именно в этот день, а святой был христианским мучеником на Сицилии в позднеантичную эпоху (Santo Vitus). С середины XIX века Видовдан становится главным сербским национальным праздником, одним из элементов идентичности сербской нации, наряду с флагом, языком и гербом. Но политическим содержанием праздник еще предстояло наполнить после 1850 года.

Православная церковь как фактор, влияющий на историческое развитие сербского народа, играет гораздо более важную роль, чем можно предположить. Речь не идет о том, что это единственный слой элиты общества, которому дозволено существовать во мраке чужого государства. Православная церковь возникла в III веке после Рождества Христова, когда Римская империя еще не была христианской. Тогда христиане были меньшинством и вели себя по принципу «кесарю кесарево, Богу Божье». Они уважали чужое государство. Историк христианства Адольф фон Гарнак^[189] в 1913 году отмечал, что православное христианство – это «окаменевший третий век» после Рождества Христова. Имеется несколько существенных различий с католической церковью. Православие зиждется на том, что в церкви ничего не должно меняться, и новации после III века не допускаются. Запрещены трехмерные изображения, поэтому Сербская церковь, под русским влиянием, только в 2000 году разрешила установить статую святого Саввы. Христос и святые не могут быть изображены на фресках как скандинавские красавцы, поскольку существует канон, стремящийся к достоверности. Православие учит, что церковь – это не государство, а католическая церковь стремится обладать внутренней силой власти, и государство должно подчиняться власти церкви. В православии церковь ведет себя «как национальный Палладиум» и поддерживает патриотизм. Католическая церковь разрешает признавать национальность и патриотизм, только если они осенены церковью. Самое существенное различие, начиная с античного III века, состоит в том, что православие разрешает давать деньги в долг под ставку 8 %.

Главный принцип православия состоит в признании традиции как основы поведения, «церковь – это память», и в сохранении духа исконного национального государства изо дня в день. Это и главная сокровищница, в которой хранятся достижения византийской цивилизации. Речь идет не только о подражании византийскому стилю в архитектуре и живописи. Церковь сохраняет достижения римского права на основе византийской традиции. Самый большой дар, который Римская империя оставила в наследство, как движущий фактор для будущего, – это сохранение традиции заимствования денег и начисления процента. Хотя Священное Писание это запрещает, но правило соблюдается. В Римской империи обычной была ставка 6 %, а в большинстве документов по истории подъема сербского капитализма в XIX веке упоминается ставка в 8 %. Подобно тому как Макс Вебер в 1905 году выдвинул теорию, что на Западе дух протестантизма создал капитализм, надо отметить, что православие обеспечило формирование греческой, армянской, македонской, сербской и цинцарской буржуазии. Вебер это позаимствовал у Леопольда Ранке и Томаса Маколея. Цинцары – это этническое сообщество Эпира, Македонии, Фессалии со времен Римской империи, их языком была смесь древнегреческого и латинского. Название сначала было презрительным, от названия мелкой монеты цинци, пять грошей. Итак, цинцары были балканскими и центральноевропейскими скрягами, как кальвинисты в западном мире. С политической точки зрения церковь сохранила традицию правителей из династии Неманичей, о которых она молилась ежедневно как об основателях средневековых монастырей и церквей. Литургия – это неосознанный школьный урок национальной истории. Терпимость к ростовщичеству стала источником богатства в южных краях до Северной Венгрии.

Османская система миллетов, когда религиозные сообщества приравниваются к народам, была похожа на византийскую. Начиная с III века католиков называют латинянами. Этот процесс продолжался вплоть до успешного завершения хорватизации католического населения, сформировавшего к 1918 году хорватскую нацию. Когда турки признали по системе миллетов Сербскую патриархию, то православный народ в Сербии, Боснии и Герцеговине, континентальной Далмации, Славонии и Южной Венгрии считался сербским народом. В Османской империи глава религиозной общины был и ее политическим представителем. Только католики, глава которых папа, находящийся в Риме, не имели своего законного представителя. Поэтому Сербской патриархии приходилось заниматься вопросами налогообложения католиков в Боснии и Албании. С приходом турецкой власти католики старались избежать такого православного протектората, им удалось получить у султана подтверждение привилегий, предоставленных францисканцам в Боснии прежними сербскими правителями. Заключение договора с Францией опосредованно повлияло на отношение османских властей ко всем католикам империи. После того как участились жалобы на предстоятелей Сербской православной церкви, на то, что она пытается установить власть и над католиками в Албании, в 1663 году австрийскому посланнику при дворе султана графу Уолтеру Лесли^[190] удалось заключить с султаном договор о том, что австрийский двор является защитником всех католиков Османской империи. Поначалу это имело наибольшее значение в смысле отмены более ранних правил, касавшихся сбора некоторых налогов, когда Сербская церковь представляла интересы католиков в Боснии и Албании. Со временем это стало для Австрии обоснованием того, чтобы защищать все католическое население на территории всей Османской империи и стать их единственным законным представителем. Это оказало определенное влияние и на процесс исламизации христианского населения. Очень быстро стало ясно, что у католического населения есть только одна, непостоянная и ненадежная форма защиты, но и это было лучше, чем то, чему подвергались православные и евреи. Бросалось в глаза, что католическая церковь не забывала своих верующих, не устоявших перед призывом к исламизации, и пыталась вернуть их в свое лоно.

Одно время в науке существовало мнение, что Сербская патриархия была запрещена после османского завоевания сербских земель. В настоящее время доподлинно известно, что сербская Печская патриархия не была упразднена. Дело в том, что до завоевания турками всех сербских областей некоторые области Печской патриархии уже были под турецкой властью. Так было в Македонии, в Косове и в Западной Болгарии. В этих обстоятельствах некоторые диоцезы Печской патриархии перевели под власть Охридской архиепископии или Равноапостольной церкви в Константинополе. В 1958 году Бранислав Джурджев^[191] делает вывод, что Сербская патриархия не была упразднена. Она потеряла некоторые епархии в Косове и Македонии, но сохранила власть на севере Сербии, в Южной Венгрии, Боснии и Герцеговине.

Этот мрачный период сомнений, существовала ли или была упразднена Сербская патриархия, продолжается с момента падения Смедерева в 1459 году до обновления Печской патриархии в 1557-м. Последние сведения о сербском патриархе Арсении II^[192] до падения Смедерева в 1459 году датируются 1463-м, а потом его след теряется. С 1453 года Цетиньская митрополия в Сербской церкви получает статус архиепископии, но в результате этого черногорская православная община не становится автокефальной, а только после восстановления Печской патриархии в 1557 году она получает статус митрополии в Сербской церкви. Печская патриархия с 1557 года, после османского завоевания Венгрии, занимала все пространство сербского православия в Сербии, Боснии и Герцеговине, Венгрии, Косове, а со временем и Западную Болгарию и части Македонии. Печская патриархия была восстановлена благодаря власти и влиянию, которое некоторые потуреченные сербы приобрели в Османской империи, – великому визирю Рустем-паше родом из Боснии, из окрестностей Сараева, и Мехмед-паше Соколовичу, который, до того как его угнали в Турцию, воспитывался в монастыре Милешева. Примерно в 1557 году, после успешного военного похода в Персию, он становится широко известен. Первым сербским патриархом восстановленной Печской патриархии был Макарий, родственник Мехмед-паши. Точно неизвестно, был ли он его братом или племянником, как утверждал один австрийский посланник.

Возрожденная Печская патриархия, XVI–XVIII вв.

Печская патриархия распространила свою юрисдикцию на север Венгрии, не завоеванный турками, где она не присутствовала до османских завоеваний. Таким образом, из всех институтов, которыми некогда располагал сербский народ, только Сербская церковь сохранилась как фактор его исторического развития. Хотя и не такое заметное, но глубинное значение имело и становление сербской торговой буржуазии в Османской империи. Само слово «буржуазия», возможно, византийского происхождения, хотя такая вероятность незначительна. Прежде чем в XIII веке это слово укоренилось в западной культуре, византийский хронист Иоанн Киннам^[193] в середине XII века отмечает, что венецианские купцы в Константинополе называли себя боргессио (или burgesses). Это, однако, не имеет никакого значения для становления сербской буржуазии в торговых городах на границе Габсбургской и Османской империй. После турецкого отступления и подписания Карловацкого мирного договора в 1699 году, а затем Пожаревацкого мира в 1718-м и окончательного установления границы между двумя империями по условиям Белградского мирного договора в 1739 году Сербская церковь в Южной Венгрии консолидируется и становится духовным и социальным лидером. Православных не признавали ни как конфессию, ни как нацию, и они не соответствовали господствующему феодальному определению нации, согласно которому только привилегированная часть общества – знать, церковь, свободные королевские города – составляла нацию. У сербов ничего из этого не было или было немного, что, как исключение, подтверждало правило.

Поскольку православным постоянно угрожала опасность унии или покровительства папы римского, они старались довольствоваться той церковной автономией, которую им предоставляли турецкие власти. Римская курия стремилась привязать православное население к своей церкви. Истинное соотношение католиков и православных можно установить только для периода после 1718 года, когда были стабилизированы границы и присоединены мусульманские области континентальной Далмации. Все мусульмане, а частично и православные, были обращены в католическую веру. В середине XVIII века православных насчитывалось немногим менее 38 000. В некоторых областях, как на территории Нинской епархии на севере континентальной Далмации, число православных возрастало. По результатам исследования 1982 года епископа Миле Боговича^[194], венецианское государство в XVII веке православных «изрядно приблизило к католической церкви». И государство, и церковь запрещали укрепление церковной иерархии православных. В Ассизи, Фермо и Лорето учреждались училища для студентов из Далмации, их обучали для миссионерства в православной среде. В Задаре Бернард Флорио в 1656 году открыл семинарию «Флорио», чтобы склонять православных к унии.

Арсений III Черноевич, патриарх Печский (1674–1690) и митрополит и патриарх сербов в Австрии (1690–1706), под чьим руководством состоялось Великое переселение сербов. Художник Й. Васильевич, 1744 г. Музей Сербской православной церкви

В таких обстоятельствах Сербская церковь в Южной Венгрии старалась выстроить свою структуру. Австрийский император, рассчитывая на услуги сербов-наемников в будущих столкновениях с Турцией, в 1690 году предоставил им церковную автономию. В этой структуре бывший патриарх становился архиепископом, которого избирает сербский народный сабор. Таким образом, сербский народ все-таки получал некий орган, который аккумулировал выдающихся людей всех званий. Архиепископ имел право назначать епископов и вести все дела церкви. Когда произошло Великое переселение 1690 года, сербы перенесли мощи святого князя Лазаря, которые для них, по замечанию Динко Давидова^[195], имели такое же значение, как и Ковчег Завета^[196] для евреев. Для паствы патриарх, признанный после 1690 года архиепископом, был «общим отцом и учителем», «святым старцем» и «богоданным». Поначалу в Южной Венгрии у православных было восемь епископов, а в Хорватии четыре.

С политической точки зрения сербы в Южной Венгрии были поделены на две части. Ни в одной из частей сербы не относились к трем «привилегированным нациям» (венгры, секелианцы и саксонцы), ни к одной из «четырех приемлемых конфессий» (католики, кальвинисты, лютеране и униаты). Система Военной границы прерывалась территорией Бачки с пятью венгерскими жупаниями – Бачской, Чонградской, Торонтальской, Тамишской и Крашско-Северинской. Они избирали народных представителей, как и свободные королевские города. Военная граница в Славонии и Банате находилась под постоянным управлением Военного совета в Вене. Полковник во главе полка и 12 ротных капитанов осуществляли гражданскую и судебную власть, а также полицейские функции. В банатской части Военной границы имелась особая область – Шайкашка, которая когда-то использовалась как подразделение с легкими речными судами и речной пехотой в войнах с Турцией. Крестьяне на территории Военной границы были свободными, феодальные отношения упразднили в тот момент, когда население этих областей дало согласие на вхождение в состав Военной границы. Взамен феодальных повинностей все мужское население в возрасте от 16 до 60 лет было обязано являться по мобилизации и участвовать в войнах. Денно и нощно они стерегут границу. Обильную смертельную жатву во всех войнах возмещают за счет ревностного сохранения семейной задруги как основной ячейки общества. В той части Южной Венгрии, где не было системы Военной границы, города частично имели привилегии со статусом свободных королевских городов, поэтому автономия, предоставленная сербам, несколько позже распространилась и на их право создавать свои городские магистраты или некоторые другие, менее влиятельные органы местной власти. Это, без всякого сомнения, одна из форм рабской зависимости в чужом государстве, но сербы с этим соглашались, потому что иного получить не могли.

Войны с турецкими султанами, как и миграция и получение церковной автономии, создали основы для роста христианских православных городов. Это был плод положений мирных договоров. В особенности после Карловацкого мира во всех договорах имеются статьи, регулирующие торговлю. Нормальная величина таможенных сборов в трансграничной торговле составляла 12 % от стоимости товаров. Местные купцы получили привилегию по уплате таможенного сбора и платили только 3 %, то есть в четыре раза меньше, чем все остальные. В эти статьи, как и во все последующие мирные договоры, вносятся антисемитские положения, в соответствии с которыми евреям запрещалось вести приграничную торговлю. Следствием стал запрет на еврейские поселения в Южной Венгрии и в южнославянских районах по ту сторону границы. Омер Люфти Баркан^[197] подсчитал, что в турецких частях Балканского полуострова (Греция, Албания, Македония, Болгария, Сербия, Босния и Герцеговина) в течение двух лет, с 1528 по 1530 год, насчитывалось 195 000 мусульманских домохозяйств, 833 христианских и 41 000 еврейских. Салоники тогда были городом с преобладающим еврейским населением (56 %), затем мусульмане, а греки были только третьими по численности. В этом оживленном торговом городе евреи первыми в Османской империи открывают типографию.

Владения Дубровника и Венеции на побережье Адриатики

В государстве Габсбургов евреев преследуют и после освобождения некоторых областей из-под турецкой власти разрушают мечети и синагоги и изгоняют мусульманское и еврейское население. Поэтому значительная часть еврейской общины оказывается в Польше, а с 1795 года Россия становится страной с наиболее многочисленной общиной евреев-ашкенази во всем мире. Патент о веротерпимости Иосифа II 1781 года формально уравнял иудеев с последователями других разрешенных конфессий, поэтому их общины становятся заметны в хорватских частях империи, там, где раньше их не было. Особым императорским эдиктом 1787 года предписывалось заменить еврейские имена и фамилии на немецкие. Были введены постоянные фамилии, а раввин, который не сделал бы этого в установленный срок и не завел бы регистрационных книг, должен был уплатить штраф в размере 50 флоринов, а при повторном нарушении изгонялся из государства вместе с семьей. Предписывалось также изгонять вместе с семьями всех тех, кто не сменил фамилию, а несколько меньший штраф должны были уплатить те, кто не мог предъявить соответствующего письменного подтверждения. Так власти заставляли евреев прерывать постоянные связи с родственниками в османском государстве. Неверно мнение о том, что в Венецианской республике и в Дубровнике к евреям относились терпимо. В Венеции евреям для проживания был выделен участок земли на месте бывших литейных заводов – Ghetto Vecchio, позже так стали называться места компактного проживания евреев везде. Папская энциклика Cum nimus absurdum^[198] запрещала евреям селиться в одной части города с христианами, а также быть пекарями, врачами и домашней прислугой. В Дубровнике евреи были территориально изолированы еще раньше, в 1546 году, в Сплите – в 1555 году. В Дубровнике епископ в 1574-м жаловался, что еврейские врачи лечат и католических монахинь по монастырям, а еврейских девушек берут в служанки и хозяева заводят с ними детей. Прежде чем евреям позволили остаться в городе, в 1546 году было решено изгнать тех, кто уже в нем поселился. Как пишет Серафино Рацци, этому воспрепятствовал султан Сулейман, которому Дубровник с 1444 года платил дань. Но «суровый католический Дубровник», как пишет Бродель, опасался и перехода крестьян в православие.

До тех пор, пока в более поздние времена религиозная нетерпимость не проникла в душу каждого верующего, государство старалось возместить ее «недостаток». После разрушительного землетрясения 1667 года, разорившего Дубровник, группа богатых православных семей, числом 600, запросила одобрения на то, чтобы поселиться в городе, дабы возместить людские потери, предлагая по 2500 дукатов с семьи, но им отказали, что в Европе тогда было в порядке вещей. Зафиксировано, что в городе рассыпали и поджигали солому там, где прошел священник другой веры.

В Хорватии и Южной Венгрии евреям разрешили селиться только в конце XVIII века, когда сформировалась буржуазия, потеснившая православных купцов. У евреев есть свои кварталы в 54 венгерских городах, но во многих городах доминируют сербы. Деян Медакович^[199] отмечает, что «у сербов была своего рода монополия на посредничество между Востоком и Западом». Сначала они вливаются в общину, которую иностранцы называют «левантинская нация», состоявшую из сербов, влахов, македонцев, греков и армян. После войны с турками и последней осады 1683 года сербы в Вене селятся компактно, в своем квартале, который называется Rayzenvirtel. Некоторые сербские города возрождаются, как Сентендре (Сентандрея)^[200]. В Буде было сербское предместье Табан. Динко Давидов цитирует путешественника, который с речного судна на Дунае наблюдал, как на берегу над Будой тысячи людей закладывают фундаменты, прокапывают проходы, пилят доски, «как муравьи». У сербов есть большие городские общины в Пеште, Буде, Эстергоме, Комароме, Дьёре, Стони-Белграде^[201] и Араде. Эти православные города, с торговцами, которым их церковь, наследница римского права, разрешала ссужать деньги под 6 %, превратили Южную Венгрию в самый развитый и богатейший край Венгерского королевства. Нови-Сад становится главным укреплением сербов в Южной Венгрии. В начале XVI века село Raitzendorf^[202] постепенно превращается в городское поселение Raitzenstadt^[203], а в 1748 году императорским патентом ему присвоен статус свободного королевского города под названием Неопланта. В Сентендре поселились беглые крестьяне, которые в 1648 году учреждают Сербское привилегированное сентендрейское торговое общество. Компаньоны совершают финансовые операции на пространствах от Салоник до Лейпцига и Кракова. Окрестные леса корчуют и закладывают знаменитые виноградники. В конце XVII века население города составляло 12 000 человек, но в последующие два столетия процветание постепенно обратится в демографический упадок. А в свое время город был образцом культуры барокко и по сей день остается бриллиантом венгерского туризма.

Дубровник не является частью истории сербского народа, за исключением, может быть, примера формирования нации религиозного типа. Это и пример того, как католическая Контрреформация, равно как и обращение населения освобожденных от турок территорий в католичество, в XVI веке закладывала фундамент будущего клерикализма. Принципу, в соответствии с которым религия – это водораздел между нациями, требовалось несколько веков на то, чтобы созреть. Историк Людвиг Таллоци утверждал, что после падения Венгерского королевства в 1541 году Дубровник использовал дань, которую платил венграм, для тайной подготовки к освобождению от Турции. Наука по сей день не смогла найти ни одного убедительного подтверждения, что это так и было, если не считать предложения австрийскому императору в конце августа 1688 года 40 000 дукатов помощи в освобождении Герцеговины. Республика ужасалась тому, что может оказаться под венецианской властью, и искала защиты у Римской курии. В 1570 году власти обнаружили, что в доминиканском монастыре «si manifestano delle tendenze al protestantismo»^[204], и просили прислать к ним викария и двух министрантов, итальянцев по национальности, чтобы искоренить проявления ереси. Когда же в Дубровник прибыл Серафино Рацци, он не воспринял опасность столь же серьезно. Установлено, что протестантский богослов родом с полуострова Истрия Флациус Иллирийский^[205] рассылал экземпляры своих трудов и они были сожжены. Некий врач итальянского происхождения грозил, что перейдет в ислам, потому был отправлен восвояси. Некоторые крестьяне из предместий переходили в православие, но с трудом верится, что происходило что-то серьезное в этом смысле.