Zitate aus dem Buch «Перед восходом солнца»

«Не от мировых вопросов люди топятся, стреляются и сходят с ума».

Я разгадывал науку веселой и счастливой жизни, удивлялся, как люди, жадные счастья, немедленно убегают от него, встретившись с ним…»

Под грохот пушек я пишу значительно хуже.

Но ведь гитлеризм не имеет своей философии. Он «с бору и с сосенки» нахватал чужие мысли.

День. Солнце. Я иду по Невскому. Навстречу идет С. Есенин. Он в элегантном синем пальто с поясом. Без шляпы. Лицо у него бледное. Глаза потухшие. Он медленно идет. Что-то бормочет. Я подхожу к нему. Он хмур, неразговорчив. Какое-то уныние во всем его облике. Я хочу уйти, но он не отпускает меня. – Вам нехорошо? Вы нездоровы? – спрашиваю я его. – А что? – тревожно спрашивает он. – У меня плохой вид? И вдруг смеется. Говорит: – Старею, милый друг… Скоро ударит тридцать…

Философия Толстого была религия, а не наука. Это была вера, которая ему помогла.

Приятно будет умирать с сознанием, что механизмы мозга совершенно обновились.

меня угнетающим образом. Но что? И когда случилось? И как искать это несчастное происшествие? Как найти эту причину моей

Мир померкнет на тысячу лет, если этот ефрейтор на сером коне победителя въедет на весенние поля, столь еще мало вспаханные сохой науки.

– Нет, – сказал я. – С тридцати лет я стал совсем другим человеком – уже негодным в объекты моего сочинения. – Разве произошла такая перемена? – Это даже нельзя назвать переменой. Возникла совсем иная жизнь, вовсе непохожая на то, что было. – Но каким образом? Это был психоанализ? Фрейд? – Вовсе нет. Это был Павлов. Я пользовался его принципом. Это была его идея. – А что сами вы сделали