Куда ведут наши следы

Михаил Михайлович Жванецкий

Куда ведут наши следы

© М. Жванецкий, 2019

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

Есть писатель-река.

Есть писатель-море.

Я писатель-дождь.

Меня надо собирать в ведро.

Ненавижу цепи.

Обожаю нити.

Я все-таки не герой, я – соловей.

Ностальгия

Для меня Старый год – это год революции на Украине.

Это люди, в которых проснулась свобода.

Это униженные начальники, предъявляющие пропуск толпе.

Это молодые лица.

Это тот недолгий праздник, что даёт толчок жизни и искусству.

А что будет потом – это будет потом.

Всевышний, к сожалению, строго следит за балансом.

Он уж постарается, чтоб ликование не осталось безнаказанным.

Тем более что те, кого вынесло наверх, всегда думают одинаково.

Но мы это знаем, и они знают, что мы знаем, что они знают, что мы знаем.

Мы на это идём ради праздника.

А куда денется огромная толпа чиновников, милиционеров, председателей комиссий, министров, инспекторов, аудиторов и судей, то есть тех, кто превращает результат, который будет, в результат, который был?

Куда они денутся, мы увидим сразу после Нового года.

А пока прошу к столу.

История вкратце

Дети во дворе.

– Это ты порвал?

– Это само было.

– Погуляешь, пойдёшь делать уроки.

– Я буду делать арифметику.

– Делай арифметику.

– Нет. Я буду делать письмо.

– Делай письмо.

– Нет. Я буду делать географию.

– Делай географию.

– Но сначала я погуляю.

– Хорошо. Погуляй.

– Нет. Я сначала пойду делать арифметику.

* * *

Усосался водки, отъедренил мать, закатил под кровать жену, дыханием убил фикус, затолкал жвачку в скважину соседям, разбил раковину, избил прохожего и неожиданно погладил кота.

* * *

Главная ошибка пишущего – ему кажется, что люди жадно ловят его слова.

* * *

Народ имеет того, кто его имеет.

* * *

– Когда пьёшь коньяк – сосуды расширяются.

– А когда не пьёшь – сужаются?

– Так кто же им даст?!

* * *

В Одессе.

– Как пройти к Привозу?

– Идите так, как я сижу.

– Вы имеете в виду – лицом?

– А как же! Идите, я вас буду наблюдать. Если вы не туда свернёте, я крикну. Идите, идите, пока я молчу.

История вкратце

Они шли к морю по узкому переулку.

Две толстые женщины с большой кошёлкой посредине.

Молодой парень не мог их обогнуть.

Опёрся на их плечи и, легко перепрыгнув кошёлку, затанцевал впереди.

К нему подошёл кто-то из зрителей:

– Вы обидели двух женщин.

– Вы антисемит? – спросил парень.

– Я еврей.

– И я еврей, – сказал русский, и они разошлись.

* * *

Мы все следим за культурой женского тела.

* * *

Идеальный ресторан – когда официантки отвлекают от еды, а еда отвлекает от официанток.

* * *

В нашей стране данные о воровстве тоже ворованные.

* * *

Отец говорил мне: «Не спеши, и всё сбудется!»

И вот сбылось: я уже не спешу.

* * *

Она вышла на сцену с цветами.

Пожелала мне всего хорошего, поблагодарила за прекрасный концерт, за огромный заряд бодрости, за прекрасный юмор, за незабываемые впечатления и вручила цветы.

Пришлось растеряться, так как концерт ещё не начинался.

* * *

Конечно, для счастья мало хорошего дома, прекрасной машины, обильной еды, тёплой одежды, весёлых детей… Но что там остаётся?

* * *

Если бы я мог обмануть себя по-крупному, я был бы счастлив.

* * *

У нас единственные профессионалы – это воры.

* * *

– Ты едешь на соревнования по юмору?

– Нет. Не берут. Говорят, что я мешаю им соревноваться.

* * *

Вы думаете, если я одинок, значит – свободен?

А если женат – значит, не одинок?

* * *

Я женился и превратился из свободного, весёлого, лёгкого, молодого, ни в чём не нуждающегося человека в счастливого! Ага!..А как же!

* * *

Что такое 80? Это право целовать любую женщину без её согласия и без своей надежды.

* * *

Последнее, что я услышала:

– Галочка, кагор – церковное вино. От него не опьянеешь.

* * *

Вот это дом!

Даже спальня имеет кодовый замок.

Плита закрывается на ключ.

Каждая форточка захлопывается на английский потайной наборный.

Раковина на замке.

Холодильник на висячем амбарном.

Кровать цепями прикована к стене.

В кровати жена на цепи.

И дети на цепочках.

Собаки свободно бегают на ремешках.

Сам с большой верёвкой.

Тёща чемоданными ремнями прихвачена к блоку на тросе.

Машина в гараже приварена к столбам, врытым в землю, выходящим на другой стороне земного шара, и там законтрагаенным.

Гараж в броневых листах с канонерки.

Велосипед на цепи.

Цепь уходит к скальной породе и там приварена к металлическому столбу.

В общем, условия для жизни есть.

Осталось только жизнь наладить.

* * *

Вот ещё размышления.

Выполнить приказ не раздумывая или задумываясь?

Как лучше для приказа?

Вот в начале войны не задумывались.

А итог вы знаете.

* * *

Добро – сутулое, некрасивое, мозолистое, слезящееся, седое и даже кривоногое.

А зло вы когда-нибудь видели?

Да! Вы любовались им!

* * *

Сходя со сцены, он играл чудовищно.

Дома, в гостях, на улице – он не знал, кого изображать.

Не знал слов.

Не выработал походку.

Не мог вжиться в костюм.

Был неорганичен.

Как новичок.

Кто он? Кто?

Только на сцене, где есть костюм, слова и режиссёр, он был велик.

* * *

Всё, что-нибудь стоящее, – в одиночестве.

Насмотрелись мы на толпы.

* * *

Слоны, быки, медведи не имеют чувства юмора.

Это привилегия мышей, кролей, зайцев и прочих мелких, но хитрых.

* * *

Раньше смехом корчевали, теперь удобряют всякие гадости.

Самочувствие

Встал – лучше.

Вышел – хуже.

Выпил – лучше.

Съел – хуже.

Прилёг – лучше.

Встал – хуже.

Сел – лучше.

Пошёл – хуже.

Остановился – жуть.

Двинулся – мрак.

Прислонился – лучше.

Разговорился – ничего.

Договорился – лучше.

Проводил – хуже.

Завтра – не пришла.

Чем смешить будем, послезавтра концерт в Барнауле?

Весна

Почему у оленей зов в лесу весной?

Почему мужчина не может дать зов с улицы через окно?

Или из квартиры через форточку?

И почему не набегут женщины на самый могучий зов – зов жизни?

Даже слово «издаю» теперь обозначает пошлость.

Что ты издаёшь?

Я издаю зов.

Зов любви.

Трубный голос из квартиры.

Со скамейки.

Из двора.

Я выхожу на улицу.

Я возбуждён.

Огромный яркий хвост.

Красное горло, горящие щёки…

Мой зов:

– А-а-а!

Откликнитесь!

Из меня рвётся любовь!

Я уже люблю!

Не нужно бесед…

Кто я?

Я самец…

Без документов.

Без денег.

Я могучий самец.

Я зову в лес.

Для потомства.

Только для потомства. Денег у меня нет!

Что же вы разбежались?

У вас не хватает населения, а вы могучего самца заталкиваете в КПЗ.

От кого ж понесёте, если запрёте меня в такой период…

Ну, нету у меня недвижимости.

Я весь в движении.

Я несу в себе страсть и потомство.

Ой, поймали, скрутили, вернули на кухню…

Нет у меня для вас сына. Всё, весна кончилась.

Обокрали

У юриста, который летел в Одессу читать лекцию о морском праве, разрезали снизу подкладку пиджака и вытащили все деньги.

Я оказался телом более чувствителен и как-то дёрнулся, забеспокоился и уцелел.

А он звонил жене из Симферополя:

– Лена, ты только не волнуйся.

Из трубки раздался лай собаки.

– Лена.

Из трубки лай.

– Лена, убери Шульца… Это наша собака.

– У меня мало денег. Мне люди собрали. Нужно быстро говорить. Лена…

Оттуда лай.

– Лена, ты только не волнуйся. Меня обокрали. Лена, у меня нет времени говорить. Меня обокрали. Лена, у меня нет денег даже на этот разговор. Мне собрали на этот разговор.

Из трубки лай.

– Убери собаку. Мне собрали на этот разговор. Меня обокрали. Лена, телеграфируй мне в Одессу. Я из Симферополя говорю. Мы сели сюда. Одесса не принимала, и меня обокрали. Разрезали подкладку. Я по карточке говорю. Я не знаю, как посылать. Свяжись с моей работой. Нет, мне тут собрали на завтрак и на разговор. Лена, не волнуйся и перестань. Лена, перестань говорить. Лена, замолкай. Бросай трубку. Лена, я здоров. Пришли в Одессу. Лена, разберись.

Из трубки лай.

– Шульц, молчи. Меня обокрали. У меня нет денег на твой лай. Дубина.

Лена, в Одессе я буду завтра… Я не знаю, я буду просить у прохожих.

Я что-нибудь продам.

Я узнаю, где тут покупают.

Тут все что-то продают.

Отдыхающие всё продают.

Тут такие ряды…

Я встану в ряд…

Я не знаю…

Туфли, плащ…

Да чёрт с ним…

Надо выпить.

Не плачь…

Паспорт цел…

Кто меня будет встречать?

Я не знаю…

Всё! Она вылетает! Жизнь моя!

* * *

А я женщина, и бизнес у меня женский.

Салон.

Кого я могу брать?

У меня одни женщины.

Брать студенток нельзя.

На сессию уходят.

Брать пожилых – ну, во-первых, болезненные, во-вторых, только научишь – может помереть.

Молодых тоже не возьмёшь – беременеют.

Лучше всего женщина от 30 до 40.

И миловидные, и работают, стараются и профессией дорожат.

Но тоже бедствием овладели – беременеют повально.

В сорок – сорок два.

От кого?

Кто там у них?

На свидание не бегала, в театр не ходила – и бац!

На четвёртом месяце.

Вот это самое страшное.

Немолодая, которая родила.

Это целый день звонки домой.

Как поел, как сходил, чем попочку вытерли, чем ножки протёрли.

Я сама женщина.

Но я же не беременею внезапно для всех.

Может, сейчас люди тяжело живут, но интересно.

Благодаря лекарствам и новым методам лечения.

* * *

– Мне трудно выразить свою мысль.

– А кто может помочь вам выразить вашу мысль?

* * *

Почему я не хочу быть губернатором.

У меня своих нет.

Ну – Сташкевич – вице-губернатор.

Ну – Гарик – вице-губернатор.

А МВД, а ФСБ, а секретариат, а торговля?

Нет дорог.

Кого поставить?

Посторонних? Не поставлю!

Нет своих – не лезь во власть!

Бедный Юрик

После выступления бездарного юноши, но сына очень богатого папы – специальное заседание педсовета.

Педагог по речи – языку:

– Мы здесь собрались прежде всего, чтобы отметить, что мальчик учится.

Главное у него есть.

Это… Это… Что именно, я скажу потом…

А сколько в него вбабахано труда.

Педагог по зарубежному театру:

– Просмотр был интеллигентным, грамотным.

Он определённо куда-то шагнул.

Хочет он или не хочет, но он уже на ступень выше того, что было.

Педагог:

– Он ещё не дотягивает. Ну что ж, это не страшно.

Нет ещё мышления, организованного напора.

Ну, для него это и не важно.

Ему важно учиться дальше.

И для чего он пребывает столь ярко и заметно в учебном процессе.

В потоке знаний ведь тоже как-то надо ориентироваться.

Он это явно, явно успевает.

Вот и Нонна Яковлевна проделала гигантский труд, и Николай Ефимович – огромную работу.

С ним много месяцев работал наш профессор по речи.

Ему, конечно, ещё надо подключиться самому. Он это знает!

А сейчас в присутствии его отца, нашего искреннего и доброго спонсора Геннадия Петровича, скажу – он будет актёром.

Мы ведь сами не торопим его…

Куда ему спешить…

Он ещё молодой.

Коллектив студентов и студенток у нас замечательный.

Мы ведь отбираем, Геннадий Петрович, тщательно.

У нас комиссия, конкурс.

К нам попадают очень красивые, вернее, талантливые девушки.

У нас уже все отобраны.

Ему не надо бродить по барам и дискотекам.

А учитывая состояние отделочных работ, завоз мебели в кабинеты, мы все усилия направим на диапазон образования вашего сына.

Без спешки, Геннадий Петрович.

Юра будет актёром…

Как только вы закончите отделочные работы в актовом зале, Юра перейдёт на второй курс.

На втором курсе программа будет сложней.

Оборудование сцены, осветительная аппаратура, звуковая…

Кабина помрежа, телефонная связь.

Мне приятно, что Юра сам чувствует, что у него ещё не всё хорошо.

И его волнение сегодня…

Вы же видели, он так ничего и не сказал – хотя это большой и непростой монолог Шекспира.

Ну, не будем обвинять Шекспира.

Хотя ему тоже не мешало бы…

Это всё-таки первый курс.

Можно бы и полегче.

Но наши педагоги на поблажки не идут.

Тем более вы, Геннадий Петрович, сказали, что хотите видеть сына великим актёром, и мы берёмся. Правда, педагоги? А ну, хором: «Берёмся»!!! Слышали, Геннадий Петрович?

Он будет великим, но нужно время, нужен спортзал.

Мы все видели фигуры наших абитуриенток после первичного, так сказать, отбора.

Конечно, им где-то нужно поддерживать форму.

И не где-нибудь, а в хороших руках.

Сегодня государство устранилось, только частные лица.

Только частные руки частных лиц.

Хула-хуп! Бассейн.

Недавно у вас на дне рождения танцевала сборная по синхронному плаванию, на дне бассейна.

Все в восторге.

Наши студентки лучше…

Они не хуже.

Они выше – у них ещё и актёрский талант.

Они, выпрыгнув из воды, могут ещё что-то сказать…

Но для этого нужна вода.

Нужен бассейн.

Нужна сауна, Геннадий Петрович.

Тем более что у Юры пока плохо с индивидуальностью.

Нет её пока…

Она будет, Геннадий Петрович, мы её найдём.

И лицо собственное у него будет.

Подберём что-нибудь.

Но это огромная вакханалия труда всех педагогов вуза.

Здесь не обойтись без зарубежного опыта.

Может быть, придётся пригласить лондонских профессоров.

Все вместе мы ему найдём индивидуальность, и своё неповторимое лицо, и свой особый почерк в искусстве.

Всё, что нужно для великого актёра, у него будет.

Мы ему ищем.

Он дорисует, сакцентирует.

Остальное мы в нём всколыхнём.

Он возьмёт зал, но зал, а не эту халабуду без огней.

Он, в сущности, танцор.

Мы в нём это развиваем.

Хотя негде абсолютно.

И скованность у него пройдёт.

Он так и не смог ничего показать и просто удрал со сцены.

Это чувство ответственности перед великим отцом.

Ваш приезд к нам вызвал вакханалию праздника, волнения и суеты.

А он танцор и будет им.

Но негде.

У нас нет танцевального зала…

Хорошо, будет проект, Геннадий Петрович.

Вы смотрите на Юру не как на свершившийся факт, а как на заявку.

Да, пока без результата.

Результата не достигнешь без мата, без зеркал, без трапеции, без трико, пуантов, испанских и русских костюмов.

Нам камзолы необходимы, маскарадные маски, сапоги…

Даже для чечётки нужны специальные накладки и помост.

Он будет бить степ.

Я всю жизнь бил степ.

И он будет бить степ…

Мы с ним вместе будем бить степ…

Видели «Вечер в Гаграх»?

Я тоже видел…

Юра тянется в искусство.

Отец Юры тянется в искусство…

Мы все здесь, как говорится, тоже тянем всех, кто тянется.

А при наличии новой крыши на здании, туалетов и особенно…

Почему Юра должен покрываться потом во время занятий?

У нас отобраны красавицы вокруг.

А Юра высокий, стройный парень.

Зачем ему потеть?

Кондиционер в кабинет директора, кондиционеры ведущим профессорам, а потом в будущий спортзал и актовый.

Ну, это проектом предусмотрено.

Это всё реминисценция, или, как сейчас говорят, римейк, сиквел и саундтрек.

Юра тянется к английскому, а у нас нет фонетического кабинета, аппаратуры, ларингофонов и зубоврачебного кресла.

А не дай бог, Юра осипнет.

Шекспир и Островский часто требуют крика в своих сиквелах.

Ему придётся воплощать на сцене драки, убийства, перекрывать рёв многотысячной толпы, сражаться с озверевшими монголами, а где у нас медпункт? Кто дежурит у аппарата для измерения давления крови и высоты тела?

Всё продали за долги – мой предшественник приватизировал медицинскую кушетку и бинты, зелёнку и кровоостанавливающий жгут.

А «Скорая» сейчас добирается позже, чем снегоочиститель.

И без медикаментов.

Медпункт в нашем деле главный, при наличии спортзала, актового зала, вечеров отдыха и актёрских театрализованных драк, и стилизованных мордобоев в общежитии.

Наверное, Юра захочет его посетить…

Общежитие.

Каждому хочется узнать, где толпятся отобранные нами таланты и красавицы.

Геннадий Петрович, я туда Юру не пущу!

Трупом лягу.

Прокрадусь за ним и выкраду, Геннадий Петрович.

Тараканы, крысы, мыши, девушки.

Кухня на этаж!

Вьетнамцы жарят селёдку – вонь до трёх вокзалов.

Внутренняя культура часто обгоняет внешнюю.

И на унитазы прыгают сверху, как козлы.

Ибо здоровье есть, а прицелиться нечем.

Геннадий Петрович, чтоб Юра не заболел, не заразился, не потерял остатки духовности, ему туда нельзя.

Туда можно пускать только за дополнительную плату – стоянка древнего человека.

Женщина, которая у них комендант, она же администратор, она же воспитатель и буфетчик – лечится непрерывно.

Просьба никому туда не заглядывать. Не СПИД, а спа на месте общежития.

Снести, Геннадий Петрович, к чёртовой матери.

Ради Юры – снести, место продуть авиамоторами и построить спа со встроенными телекамерами в каждой комнате.

Чистота будет зафиксирована.

Дерьмо будет иметь фамилию.

Не попал в унитаз – попал на ковёр.

Попал на ковёр – попадёшь в унитаз.

Ради Юры!

Геннадий Петрович, он чистый мальчик.

Так что начнём с туалетов.

Потом актёрское мастерство, творческая непо