Не надо было вмешиваться

© Михаил Михеев, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Глупо было вмешиваться, Игорь и сам это понимал, но… Может, тут сыграла роль водка, все еще слегка булькающая в голове, может, просто накопившаяся за последнее время злость, а может, убедительная тяжесть ствола в кармане. Во всяком случае, не врожденный героизм и стремление помочь ближнему (для менеджеров среднего звена, по его мнению, последнее вообще не было свойственно). Одно дело – дать взаймы другу, точнее, товарищу, друзей у него не было, сидящему за соседним столом, пару тонн до получки, и совсем другое – ввязываться в сомнительное предприятие с перспективой получить по голове чем-нибудь тяжелым или в бок острым и нестерильным. Но вот вмешался же…

Если честно, он в тот вечер просто шел домой после стихийно возникшего в офисе сабантуя – праздновали сдачу проекта, удачно впаренного заказчику. Тот был, выражаясь терминологией девяностых, редкостный лох и в теме не разбирался совершенно, зато деньги у него водились. Поэтому, наверное, и удалось так легко сдать проект, так как все решения, заложенные в него, были грамотными и технически обоснованными, а что выбран был дорогой вариант… Ну что же делать, раз заказчик не привык скупиться, грешно этим не воспользоваться. В общем, премия на карман капнула неплохая, и, как единодушно решила мужская часть коллектива, это надо было отметить. Женщины, кстати, тоже присоединились, но позже. Как считал Коля Принц, мулат и незаконнорожденный потомок самого настоящего принца из Сомали, для того, чтобы не скидываться и выпить на халяву.

Известного своей прижимистостью Принца обозвали жмотом, на что он не обиделся, поскольку слышал это по десять раз на дню. Впрочем, он бухтел, скорее, для порядка, сам понимал, что без женщин праздник – он как бы и не совсем праздник. Сами же дамы числом трое и возрастом от сорока до пятидесяти трех дружно решили, что после пятидесяти жизнь только начинается, и махнули еще по пятьдесят. В общем, процесс пошел и, как и каждая нормальная пьянка, начал стихийно набирать обороты, требуя добавки.

Через полтора часа, когда было выпито все специально купленное и разорены имеющиеся заначки (у Принца наверняка осталась, но на нее и не покушались – прекрасно знали, что русскую душу потомок африканских людоедов и ивановской ткачихи понимает и завтра пожертвует припасенную бутылку на опохмел), народ так же стихийно начал расходиться. Жалкие остатки сырно-колбасного и маринованного изобилия перекочевали в холодильник, одноразовая посуда отправилась в мусорное ведро, а кружки… Ну, для мытья кружек есть магическое слово «завтра». Народ защелкал кнопками и запиликал сенсорами мобильников, вызывая такси, «слегка» подвыпившие дамы, обиженные тем, что никто не пригласил их продолжить банкет, а вместо этого попытались припахать на мытье все тех же многострадальных кружек, дружно смылись, а Игорь пошел домой пешком. Ну а что, пятнадцать минут, если срезать через гаражи, да по легкому морозцу, самое то. Правда, шпаны там порой бывает масса, но травматика в кармане внушала уверенность в собственных силах, а стрелял Игорь всегда отменно. Именно поэтому, кстати, его не рисковали трогать: некоторые успели убедиться на собственном опыте, что попадание в лоб вызывает глубокий нокаут и сотрясение мозга, а стреляет офисный планктон не задумываясь. В среде мелких безобразников такие сведения разносятся мгновенно, так что все заинтересованные лица знали в лицо человека, которого лучше не задевать.

В этот раз между гаражами было на редкость тихо – наверное, виной тому был легкий, градусов двадцать, морозец. Даже вечно копающийся в потрохах своего антиквариата дядя Лёня отсутствовал – очевидно, плюнул на приросшую к полу гаража четырехколесную недвижимость и пошел домой. Проходя мимо его гаража, Игорь машинально отметил, что до ставшего уже родным и привычным двора осталось метров двести. Вот тут и начались непрошеные приключения – то, чего он, мирный, в общем-то, человек, всегда старался избежать.

Появившийся из-за поворота мужик с мешком на плече не вызвал у Игоря никаких эмоций. Кого здесь только ни бывает, может, бомж какой, сокровища, найденные в мусорном баке, домой тащит, ну, в смысле в подвал или в колодец теплотрассы, где они обычно квартируют. А может, самый обычный домохозяин вытащил из гаража картошку и несет теперь домой. Санки хоть взял бы, чтоб не на горбу, мимоходом подумал Игорь, но вслух, естественно, комментировать не стал: лезть не в свое дело ему категорически не хотелось. Ну, есть у человека желание помучиться – его проблемы, пускай хоть шею свернет, если мозгов нет.

В принципе, они так и разошлись бы, тем более что шли в одну сторону, и Игорь постепенно отставал, но тут вмешалась случайность. Мужик тот шел, держась ближе к краю, в тени, но в одном месте ему пришлось выйти почти на середину дороги, так как огромный сугроб возле нерасчищенного подъезда гаража мешал пройти. Хозяин этого бокса являл собой классический образец подснежника: осенью, по окончании дачных работ, загонял свой пепелац, закрывал ворота и до мая никуда не ездил. Ну а соседи, расчищая снег у своих гаражей, не мудрствуя лукаво, отбрасывали его к дверям незадачливого товарища по кооперативу. В результате уже к концу осени образовывалась внушительная и довольно грязная куча, а сейчас был самый разгар зимы. И, что характерно, именно здесь висел освещающий пространство вокруг фонарь, чуть ли не единственный на обозримом пространстве.

Когда свет упал на мешок, Игорь только что не охнул. Какой там, на хрен, мешок! Человек, причем, судя по размерам, ребенок. Игорь, конечно, слыхал, что в их городе тоже попадаются педофилы и прочие маньяки, но вот так нарваться… И ведь, что интересно, ни полиции поблизости, ни кого-нибудь еще. Самым логичным было достать мобильник, что он тут же и сделал, однако толку от телефона не было: пискнул динамик, мигнул индикатор… На морозе его «сонька» работать отказывалась категорически. И тогда он поступил так, как, наверное, никогда бы не стал делать на трезвую голову.

– Эй, мужик! – крикнул Игорь, ускоряя шаг. – А ну, стой!

Мешочник обернулся, однако лица Игорь не разглядел – все его внимание приковал к себе нож, возникший в руке как по волшебству. Стиль «сдохни от зависти, Рембо», длиной сантиметров тридцать, если не больше, с широким лезвием, увенчанным по обуху страшенной на вид пилой. Угу, классная штука – молокососов пугать, а в русскую зиму такой можно разве что куртку расхаракирить да шрамов понаставить, а вот убить этим ножом еще надо ухитриться. Редкостно неудобная пародия на оружие, хотя и выглядит грозно. Крутанув его в руке, как саблю, другой рукой незнакомец легко, словно щенка, отшвырнул ребенка и двинулся вперед.

Ну, раз человек не хочет говорить по-хорошему, можно поговорить и по-плохому. Травматический пистолет легко, будто сам прыгнул в руку. Банг! Банг! Банг! Звук был хлесткий, звонкий, эхом прокатившийся в узком пространстве между гаражами и завязший в снегу. Мужик взвыл и выронил нож. Ну да, по пальцам – это больно, возможно, даже переломы заимел. Две другие пули пошли в корпус, но вряд ли причинили сколь-либо заметный вред – все же по случаю зимнего времени на мужике был короткий, но плотный полушубок. Однако, пока он тряс рукой, Игорь, не теряя времени даром, быстро шагнул вперед и с чувством пнул его в пах.

Говорят, если разбить яйцо, то убить можно не только Кощея. Ушибленный, скорее всего, остался при своем достоинстве, но ощущения у него, похоже, были неприятными. Иначе зачем, спрашивается, выпучивать глаза, со свистом, больше похожим на шипение ушибленного кота, втягивать ртом воздух и складываться пополам? Игорь же, секунду подумав, ударил ногой еще раз, на сей раз в лицо – чтоб, значит, распрямился. Тяжелые зимние ботинки на толстой, твердой, как камень, подошве являются очень хорошим разгибающим инструментом. Во всяком случае, на сей раз получилось великолепно – мужик аж подлетел, теряя зубы, в шикарном пируэте и с размаху брякнулся в сугроб.

По рыцарским канонам, а также согласно тому, что показывают в многочисленных сериалах, следовало вязать злодея, а потом вызывать полицию. Увы, ни того, ни другого Игорь делать не собирался: согласно тем же сериалам, все менты, или, во всяком случае, немалая их часть, куплены мафией на корню, и раз так, злодей, в конце концов, останется на свободе, а пострадает как раз герой. Или от самих ментов, когда его посадят, обвинив в чем-нибудь и прицепив к делу все скопившиеся «висяки», или подельники этого козла прирежут в подворотне… Разумеется, не все в жизни так мрачно, умом Игорь прекрасно это понимал, но стереотипы, вбитые телевизором и кое-каким жизненным опытом, требовали держаться от всего этого подальше. В общем, Игорь испугался, даже хмель в страхе вылетел из организма и куда-то торопливо упорхал. Именно поэтому вместо того, чтобы поступить, как полагается, Игорь сделал то, чего требовал инстинкт, – с чувством врезал упавшему по ребрам, заставив его болезненно охнуть. Судя по вялой реакции, непосредственной опасности сейчас не ожидалось, а после того, как на третий пинок реакции не последовало вовсе, Игорь заключил, что на ближайшее время он от угрозы со стороны извращенца будет избавлен.

– У, Микки-Маус хренов, – пробормотал он в пространство.

Напряжение медленно отступало, и под влиянием впрыснутого в кровь адреналина начали включаться мозги. Нагнувшись, он попытался нащупать пульс, но то ли пальцы замерзли и ничего не чувствовали, то ли пульса не наблюдалось.

– И что мне теперь делать?

Следующие несколько секунд разум боролся в нем с инстинктом. Первый говорил: сдавайся, глядишь, обойдется, второй же отчаянно требовал бежать прочь и спрятаться как можно лучше. Вдруг повезет и не найдут? При этом здравый смысл утверждал, что спрятаться прямо сейчас шансы есть, а вот потом… Потом как минимум затаскают по кабинетам, и даже если повезет, то все равно слушок пойдет нехороший. Как там у классика? Или он шинель украл, или у него, но в чем-то таком он был замешан? Нет уж, надо делать ноги.

И в тот момент, когда ноги уже сделали первые шаги в направлении знакомого прохода между гаражами, вмешался третий фактор. Ребенок, брошенный маньяком, зашевелился и издал странный горловой звук, более всего похожий на что-то среднее между плачем и тошнотой. Дальше Игорь действовал на автопилоте, одним движением подхватив ребенка, оказавшегося неожиданно тяжелым, закинув его на плечо и бросившись прочь.

Соображать он начал уже перед самым домом и тогда же понял, какую глупость совершил, но отступать было уже поздно. Единственным светлым пятном во всей истории было то, что во дворе никого не обнаружилось. Ну, как раз тут ничего удивительного: время не то чтобы позднее, но собачники частью уже выгуляли своих питомцев, частью еще не выходили – попал, что называется, в паузу. Да и недолго они в такую погоду гуляют, большинство домашних собак морозы не любит. Большая часть магазинов давно закрыты, круглосуточных в их дворе, состоящем, говоря по чести, из одного дома и неухоженного участка земли при нем, не наблюдается. Ну и детей тоже нет. Игорь даже вздохнул с некоторой легкой ностальгией: лет пятнадцать назад он вечерами пропадал во дворе, с товарищами, а нынешние дети сидят по домам, за компьютерами. А их родители, соответственно, перед телевизорами – вон, сколько окон горит. С точки зрения нормального физического развития это, наверное, хуже, но в его нынешней ситуации выглядело одним большим жирным плюсом.

Быстрым шагом, инстинктивно держась самых темных участков, Игорь направился к своему подъезду. Хорошо еще, он находился с краю, а фонари, по обыкновению, не горели. Надо сказать, проблем не возникло. Теперь оставалось столь же незаметно подняться в свою квартиру на девятый этаж, и это было уже сложнее. Дело в том, что квартиру здесь он купил сравнительно недавно. Очень, на его взгляд, удачно получилось, даже в ипотеку, с которой на Руси, по слухам, началось когда-то крепостное право, влезать не пришлось. Просто подвернулась удачная халтура, и заплатили тогда ему очень неплохо. А тут как раз квартиру в этом доме продавали, и, в связи с удаленностью от центра и неудобным, как считалось, верхним этажом, задешево. Относительная дешевизна была, конечно, однако денег с той халтуры, плюс небольших, ранее сделанных накоплений, плюс небольшой помощи от родителей, совсем впритирку, но хватило, да и девятый этаж Игоря совершенно не смущал. Зато по голове ходить не будут, здраво рассудил он тогда. К тому же крыша не текла, да и то, что лифт доезжал только до восьмого этажа, а дальше надо было идти пешком, для молодого и вполне еще крепкого человека особой проблемой не являлось. Словом, купил. Правда, въехал только через полгода: вначале пришлось делать капитальный ремонт, включая смену полов. А то прежние хозяева держали двух кошек, и в результате по всей квартире стоял мерзкий и нереально стойкий запах звериной мочи. Да и доски пола от нее прогнили мало не насквозь. Пришлось еще поднакопить, чуток занять, нанять мастеров, да не каких-то молдаван-таджиков, а нормальных, местных, и только после того, как они привели новое жилище в порядок, заселяться.

Обратной стороной вопроса был тот факт, что большая часть народу в подъезде жила здесь чуть ли не с момента строительства дома. В их мирок-междусобойчик с давно и качественно сложившимися отношениями Игорь не вписывался категорически. Во-первых, он был чужаком. Во-вторых, ему было категорически наплевать на местные традиции и, к примеру, болтать ни о чем с бабкой-маразматичкой, живущей на первом этаже, не был согласен ни за какие коврижки. Его время, как он сам считал, стоило слишком дорого для того, чтобы тратить его на выслушивание чьего-то бреда. И пускай обижается хоть до второго пришествия – ему-то до этого какое дело? И с алкашами у подъезда он «за жизнь» языком трепать не собирался. А с еще одной соседкой, хамоватой бабой, раньше, еще при Союзе, работавшей в продуктовом магазине, он даже не здоровался. Принципиально. И плевать, что кому-то это не нравилось. В-третьих, у живущих относительно небогато соседей он заработал стойкую репутацию буржуя. Потому что не экономил на еде и одежде. Потому что не сам клеил обои, а нанимал людей, и ремонт, Игорь этого не скрывал, был дорогим. Потому что ездил не на потрепанной жизнью и отечественными дорогами «ладе», а на вполне приличной «киа», да не обычной, а стремительно входящем в моду кроссовере. И никому не было дела до того, что ради этих благ Игорь пахал как проклятый, а не дул по вечерам пиво и не стучал костяшками домино. Да что там, по вечерам ему частенько на телевизор сил не хватало… Однако местным долбодятлам всего этого не объяснишь, и в результате отношения между ним и соседями находились в состоянии вялотекущего конфликта. Он их не замечал, они ему вслед кривились. Хорошо еще, до открытого противостояния дело так и не дошло. Но сейчас эта ситуация, обычно ничуть не беспокоившая Игоря, могла выйти боком: увидят соседи, с чем он идет, живо участковому настучат, а со Степанычем, крепким и битым жизнью мужиком с орденом за чеченскую войну и погонами лейтенанта на плечах, он конфликтовать не хотел.

В общем, попадаться на глаза жившей с ним бок о бок кодле Игорю совсем не улыбалось. Может, и не настучат, конечно, но знают двое – знает и свинья, а он сам еще не разобрался до конца в ситуации, а потому, оказавшись в заплеванном лифте, вздохнул с облегчением. Обшарпанные, как и в большинстве лифтов, двери, тем не менее, надежно отрезали его от возможных взглядов извне, после чего Игорь облегченно вздохнул и мысленно сделал в сторону окружающего мира неприличный жест.

Тяжелее всего было у самой двери, когда пришлось, удерживая невольный трофей, рыться по карманам, разыскивая непонятно куда девшиеся ключи. Хорошо еще, соседи по лестничной площадке его увидеть не могли в принципе: если на первом этаже еще мерцала полуобморочным светом слабенькая лампочка, то здесь она навернулась давно и надежно. Патрон, видать, был ни к черту, и лампы выгорали почти мгновенно, а вместо того, чтобы ликвидировать причину, домоуправление попросту не стало больше вкручивать новые. Оставалось только материться сквозь зубы, но сделать что-то в подобной ситуации было просто нереально. Отечественное ЖКХ – государство в государстве, и, такое впечатление, закон им не писан. Разве что самому все переделать, но Игорь возиться не стал принципиально, а остальным, похоже, было все равно. Так что стоял на лестнице мрак, сквозь который через глазок было ничего не видно. Раньше это бесило, зато сейчас было на руку, и, повозившись пару минут с замком, Игорь попал, наконец, в свою квартиру.

Только после того, как с лязгом закрылась наружная, сделанная из толстого металла и топорная на вид, но очень прочная дверь, а потом с легким сытым чавканьем повернулся замок на двери внутренней, Игорь зажег, наконец, свет. Несколько секунд поморгал, заставляя глаза привыкнуть к излишне яркому после темного подъезда свету. Зрение у него было хорошее, но постоянная работа за компьютером изрядно снизила темпы адаптации, и к изменению освещенности привыкать теперь приходилось долго. Впрочем, эта проблема была уже привычной и не слишком его волновала.

Такой же привычной была и обстановка в его холостяцком жилье: чисто, добротная мебель, качественно, но как-то холодно. Уютом здесь и не пахло, хотя Игоря это по большому счету устраивало. Все равно большую часть времени он проводил на работе, здесь фактически только ночевал, а раз так, нечего было зря мучиться с рюшечками и оборочками. Да и гостей он сюда не водил – так, родные были на новоселье, и все. Нет, были у него и товарищи, и, кхм, подруги… В широком смысле этого слова… Только с ними со всеми он встречался не здесь, предпочитая, если что, ходить в гости сам. Ну не тянуло его быть душой компании. Фактически с момента, как он здесь поселился, ребенок, лежащий у него на плече, был первым чужим человеком, перешагнувшим высокий порог его дома. Точнее, перенесенным через порог, но данное обстоятельство дела не меняло.

Кстати, для ребенка он что-то тяжеловат… Игорь был в неплохой форме, во всяком случае, тренажерку посещал регулярно, так что груз в первый момент не показался ему слишком уж большим, только вот пройдя некоторое расстояние по скользкой дороге, а потом еще поднявшись наверх, пускай и на лифте, начал чувствовать, что неожиданный попутчик отнюдь не пушинка. Словом, очень хотелось освободить плечи, но не на пол же его бросать…

С тоской посмотрев на девственно чистый пол, который сам лично раз в два дня протирал, Игорь вздохнул. И что за невезуха… Зимние ботинки с высокой шнуровкой сами собой с ног не слезут, как ни проси. Пришлось аккуратно проходить в комнату прямо в них, оставляя за собой мокрые следы, опускать груз на диван и возвращаться в прихожую. И первое, что Игорь сделал после того, как вернулся и смог-таки разуться, а заодно скинуть пуховик, это протер за собой. Только после этого он вернулся к своему трофею и смог рассмотреть его внимательнее.

М-да… Трофей оказался чуть иным, чем показалось вначале. Рост, конечно, мелковатый, он и ввел в заблуждение, но рожица уже не совсем детская. Лет четырнадцать навскидку, хотя Игорь мог и ошибаться, все же детьми он не интересовался совершенно и своих пока заводить тоже не жаждал. Девчонка или пацан – хрен разберешь, в этом возрасте разница невелика, волосы черные, короткие, а грязи на лице было, как на Мерилин Монро штукатурки. Одет… Одето это чучело было тоже паршиво. Китайский пуховик, изрядно обтрепанный и со свалявшимся утеплителем. Кстати, пухом там и не пахло, скорее, жесткое перо, чуть ли не из петушиных хвостов выщипанное.

Еще были паршивого качества и весьма потертые джинсы. Похоже, давно не стиранные, во всяком случае, запашок от них шел явственный, да вдобавок мокрые до колен, и кроссовки, носить которые было явно не по сезону. Тоже, кстати, мокрые. Словом, незавидное приобретение. И ради этого стоило вступать в конфликт с законом? Нет уж. Только вот время отмотать назад не получалось.

Мысленно сплюнув, Игорь, кривясь от отвратительно-липкого прикосновения ткани к коже, решительно содрал с тихо, но ровно дышащего чучела пуховик, кроссовки и джинсы – простудится еще, хотя в квартире и тепло. Шнурки на кроссовках пришлось разрезать – да и пес с ними. Под пуховиком оказался длинный, чуть ли не до колен свитер. Ну, пускай и остается. Осмотрел подопечному голову – так и есть, небольшая, но выпуклая и горячая шишка на затылке. Ну, будем надеяться, что не смертельно. Осталось прикрыть все еще пребывающего в отключке гостя пледом, посетовав мимолетом, что завтра, когда от него отделается, диван придется чистить, а сам плед стирать – мало ли каких насекомых, да и вообще какую заразу он занесет. А после этого и самому в душ и спать! Денек выдался тот еще, и в результате Игорь отключился, кажется, еще до того, как его голова коснулась подушки.

Просыпаться рано утром вообще занятие не из приятных. Особенно когда надо идти на работу. Особенно зимой, когда просыпаешься – темно, с работы возвращаешься – темно, а весь короткий световой день ты сидишь в офисе. Словом, просыпался Игорь всегда с трудом и в плохом настроении. Однако вдвойне неприятно ему было просыпаться от болезненного толчка в плечо, да еще, открыв глаза, увидеть перед собой черное дуло собственного пистолета. Честно говоря, в первый момент он подумал, что происходящее – всего лишь продолжение сна, тем более что снилось ему что-то на редкость мерзкое, однако второй толчок прервал его попытку вновь закрыть глаза и продолжить давить подушку и опрессовывать матрас.

– Встать!

Это могло бы прозвучать грозно, если бы не голосок, которым было сказано. Тонкий такой, срывающийся, для отдачи грозных команд совсем не приспособленный. Игорь лениво открыл сначала левый глаз, затем правый и зевнул:

– Тебе никогда не говорили, что без спросу чужое брать нехорошо? И что за это бывает попке бо-бо?

– Встать, козел!

Вчерашний найденыш (а это был именно он), похоже, не собирался прислушиваться к здравому смыслу. И зачем, спрашивается, так орать? В смысле – шипяще-визгливо?

– Тогда слушай меня, малолетка. Во-первых, это травматика. Во-вторых, надави на курок. Не идет? Вот то-то же. Там сбоку есть флажок. Для выстрела его надо сдвинуть, это предохранитель. Ну и, в-третьих, там патронов нет, я последние вчера расстрелял, а новых еще не купил.

Ствол чуть сместился, пистолет едва слышно щелкнул. Ну да, а чего ты хотел? Подушку продырявить? Так нечем.

Игорь резко сел, перехватил руку с оружием, моментально выкрутил несостоявшемуся террористу руку, а потом сдержал данное слово, перегнув его через колено и отвесив хороший, звонкий удар ладонью по заднице. Тот не возмутился и не заорал – очевидно, просто не сообразил от неожиданности сразу, что же произошло, зато когда Игорь толчком отправил его подальше от себя, взвыл:

– Ты гад! Гад!

– Молчать! – Холоду, который Игорь подпустил в свой голос, мог позавидовать средних размеров айсберг. – Ты что, малолетний придурок, совсем страх потерял? Хороша благодарность… Не нравится – дверь вон там. Шмотье твое в ванной, на батарее. Правда, не высохло еще, ну да это твои проблемы. Одевайся – и вон отсюда!

То ли под напором этой отповеди, то ли еще почему, но пострадавший, очень похоже, испугался. Во всяком случае, орать-визжать больше не рисковал, просто забился в угол и выпучил на Игоря глаза. По лицу, размазывая грязь, текли крупные слезы. Игорю на миг даже стало его жаль… Но лишь на миг. Ровно до того момента, как он взглянул на часы и понял, что у него украли почти три часа сна.

За окном была сероватая зимняя муть, не нарушаемая даже отблесками фонарей. Зло ругаясь про себя, Игорь с трудом подавил рефлекторное желание сунуть пистолет за пояс, но вовремя сообразил, что резинка трусов – не ремень и тяжелую железку не удержит. Плюнув, он встал на цыпочки, запихнул оружие на крышу высокого, под самый потолок, шкафа, после чего мрачно посмотрел на причину столь ранней побудки. Тот моментально сжался в комок – наверное, решил, что сейчас его будут жестоко бить. Если читал Ильфа с Петровым, то наверняка в голову пришло, что «возможно, даже ногами». От истины, кстати, он был недалек, соблазн врезать как следует у Игоря был велик, однако именно эта беззащитность позы как-то вдруг резко сняла напряжение.

– Жрать хочешь?

Похоже, вопрос поставил собеседника в тупик. Игорь терпеливо ждал. Шок и все такое, он это понимал, а потому не торопил. Дождался неуверенного кивка и сказал:

– Тогда дуй мыться, от тебя разит помойкой. Полотенце… – Игорь, морщась, отодвинул дверь шкафа, выудил из его зловещих (бардак там стоял жуткий) недр здоровенное махровое полотенце в дурацкий розовый цветочек. – Футболка, шорты… Бегом! Стой! Ты хоть парень?

– Нет.

– Блин, еще и баба… Ладно, беги.

Прислушавшись к шуму воды, Игорь вздохнул, почесал грудь и влез, наконец, в потрепанные, с пузырями на коленях треники. Хоть и совсем сопля, да еще и поведение шпанистое, но все же в одних трусах как-то некомильфо. Еще раз вздохнул – еще часа два можно было спать, но теперь уже не получится… В этот момент звонко щелкнула задвижка ванной комнаты, и из приоткрытой двери высунулась взъерошенная голова:

– Там вода только холодная…

– Гос-споди, всему учить надо. Открой кран посильнее и пару минут подожди, пускай сольется. Здесь подводка спроектирована по-уродски.

Голова понятливо кивнула, дверь снова захлопнулась. Игорь чуть подумал, натянул рубашку и решительно направился на кухню. Нет, знал, конечно, что приволок в дом проблему, но она, похоже, оказалась даже чуть побольше, чем ожидалось. А значит, в животе этой проблемы что-то должно быть, иначе ласты с голодухи склеит.

На кухне он секунд двадцать перебирал варианты. Кашу варить было откровенно лень. Сосисок в холодильнике не было. Пельмени… Они нашлись, эта студенческая еда в морозильнике имелась постоянно, но, глядя на жалкую горку завернутого в тесто фарша, Игорь понял, что выглядеть они будут смешно. А так… Что еще можно приготовить быстро? Ну разумеется, главную пищу всех холостяков – яичницу!

Когда его незваная гостья, сияя вымытой мордашкой и чистыми волосами, мокрыми и стоящими дыбом, вошла в кухню, он как раз заканчивал. Краем глаза посмотрел на нее, усмехнулся:

– Ты быстро справилась. Для женщины хорошее качество.

Видок у нее, надо сказать, был тот еще. Сколько бы ей ни было лет, росточком она явно не выдалась. В Игоре же метр девяносто два имелось, и потому сказать, что его футболка ей была велика, значит, ничего не сказать. В шортах же девчонка буквально утонула. В общем, зрелище было комичным. И глаза, огромные, темные, она не прятала. Игорю это понравилось.

– Есть будешь?

– Угу. – Похоже, она решила быть немногословной.

– И как тебя зовут?

– Дина, – после короткой паузы ответила она.

– Да? – Игорь внимательно посмотрел на нее. Черты лица ближе к восточным, но там столько всяких народов… Так что хрен знает, кто она такая. – Ладно. Тебе вера сало есть позволяет?

Судя по тому, как она сглотнула, еще как позволяет, и через несколько секунд Дина уже за обе щеки уплетала яичницу, только чуть пережаренное сало на зубах похрустывало. Создавалось впечатление, что не ела она уже очень и очень долго. Игорь тем временем варил кофе: раз уж пошла такая оказия и есть резерв времени, то стоило использовать его с умом. Нет, сублимированный кофе тоже неплох, иногда даже незаменим, но все же не совсем то. А вот свежесваренный, когда над чашкой поднимается ароматный пар… Да и бодрит он куда сильнее.

Игорь как раз закончил колдовать над потемневшей от долгого использования туркой, когда Дина закончила. Только сейчас он сообразил, что, все еще пребывая в некоторой растерянности от происходящего, не догадался дать ей хлеб. Впрочем, и без него всю сковороду ухомячила, и глаза при этом, что характерно, остались голодными.

Ну что же, хлеб имелся, масло – тоже, даже небольшой кусок колбасы нашелся… Спустя несколько минут Игорь уже с внутренней тоской наблюдал, с какой скоростью исчезают его невеликие запасы. Хорошо еще, один бутерброд себе заначить успел, иначе так и остался бы голодным, одним кофе не наешься.

Лишь когда практически все, что было на столе, исключая разве что часть сахара и соль, было съедено, Игорь, опершись подбородком на кулаки, а локтями – на стол, мрачно спросил:

– Ну что, ребенок…

– Я не ребенок, – вскинулась Дина.

– И сколько же тебе лет, неребенок? – усмехнулся Игорь.

– Шестнадцать.

– Врешь.

– Пятнадцать.

– И снова врешь.

– Четырнадцать.

– Опять врешь.

– Не вру.

– Ладно, поверю на слово. Итак, четырнадцатилетний неребенок…

– Самому-то сколько? – окрысилась девчонка.

Похоже, темы, каким-то образом касающиеся возраста, ее задевали. Наверное, комплексы, связанные с ростом.

– Двадцать восемь. Впрочем, речь не обо мне. Итак, может, ты расскажешь, что же произошло?

– Сама не знаю.

– Может быть. Ладно, давай так. Я расскажу тебе, что знаю сам, а потом ты мне, что сможешь вспомнить. Исходя из этого, попробуем создать непротиворечивую картину происходящего. Идет?

Истолковав напряженное молчание как знак согласия, Игорь рассказал все с момента встречи за гаражами. Умолчал только о своих подозрениях по поводу того, что не понравившийся ему мужик их встречу, очень может статься, не пережил. Незачем ей пока знать слишком много, тем более что это только его предположения – спьяну, да еще изрядно замерзшими пальцами мог и перепутать. Закончив рассказ тем, как приволок ее домой, Игорь с усмешкой посмотрел Дине в глаза:

– Ну, у меня все. Твоя очередь.

Ответный рассказ был едва ли не короче. Как оказалось, Дина (а это было сокращение от Динары, так что с восточными корнями Игорь не ошибся) росла в интернате. Родители… Ну, тут она промолчала, а Игорь не стал уточнять, ему по большому счету они были параллельны. И без того ясно: или погибли, или родительских прав лишены, или ее просто бросили. В двух последних случаях, с большой долей вероятности, дегенераты. Или пьющие, или колющиеся, или еще что-то в этом же духе. В первом… Ну, тут ничего не скажешь, вариантов масса, но они ничего уже не меняют. Итак, жила в интернате, не особенно хорошо, в этом, кстати, даже сомневаться не приходится. Не бывает там разносолов, особенно в их городе. Видал Игорь тот интернат, и гнилая крыша в глаза бросалась сразу, равно как и неухоженная территория. Воруют… Однако же человек – он не хуже таракана ко всему привыкает, так что воспитанники помирать не собирались, чем весьма раздражали городское начальство. Все же построенное в незапамятные времена здание, в стенах которого еще в раннесоветскую эпоху разместился интернат, располагалось ныне прямо в центре города, там, где самая дорогая земля, на перепродаже которой можно было неплохо навариться. Вот и пытались детей переселить с завидной периодичностью, минимум дважды в год, правда, безрезультатно. Все же те, кто ведал интернатом, тоже были не дураки и, пока им не отстегнут в карман положенную мзду, сдавать позиции не собирались. В мэрии же народ сидел жадный до безобразия, делиться не хотел, и в результате борьба продолжалась, а здание интерната стояло пока что на своем месте, радуя глаз облупившимися стенами.