Buch lesen: «Петр I. Материалы для биографии. Том 1. 1672–1697.»

© Художественное оформление, макет, «Центрполиграф», 2022

От издательства

Многотомное произведение академика М.М. Богословского «Петр I. Материалы для биографии» безоговорочно признано классическим сочинением историко-биографического жанра, остающимся самым полным исследованием личности Петра Великого и эпохи петровских преобразований. Работая над материалом, автор ставил своей целью «дать, насколько возможно, более подробное», едва ли не каждодневное описание жизни первого русского императора, воссоздавая одновременно «ту историческую обстановку», в которой разворачивались описываемые события. Повествование включает разнообразные сведения о быте и нравах современников Петра, выразительными штрихами характеризует государственно-политическое устройство России и зарубежных стран, по которым пролегал путь Великого посольства, знакомит с яркими историческими лицами того времени.

Выдающийся ученый, Михаил Михайлович Богословский (1867–1929) был учеником В.О. Ключевского и историком очень широкого профиля, при жизни снискавшим глубокое уважение коллег; академиком он был избран в 1921 году. Основные работы исследователя посвящены России XVII–XVIII веков: это капитальные труды «Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719–1729 гг.» (1906), «Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке» (1909–1912), книги, в том числе «Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII века» (1906, 1918), опубликованные курсы лекций, статьи. Он долгие годы преподавал в Московском университете, Московской духовной академии, на Высших женских курсах, выступал в печати со статьями и очерками, был непременным участником научных дискуссий.

Эрудит, владевший несколькими европейскими языками, вдумчивый исторический писатель, требовательный к стилю и системе доказательств, Богословский счел себя готовым приступить к главному делу своей жизни, фундаментальной монографии о Петре I только после изучения совокупности всех доступных ему источников и фактов. Достоверность текста, насыщенного любопытнейшими, зачастую впервые приведенными в печати подробностями повседневной жизни царского двора, выдержками из документов, фрагментами писем Петра и его сподвижников, высоко оценена мировой историографией.

Прочно войдя в научный и литературный обиход, труд М.М. Богословского значительно расширил наши знания о Петре Великом и истории России последней четверти XVII века.

Работа ученого над масштабным произведением продолжалась с 1916 по 1929 год и оборвалась из-за его смерти. Автор успел довести повествование до событий лета 1700 года. При подготовке к изданию текст был снабжен справочными материалами и распределен по пяти томам, которые последовательно выходили из печати с 1940 по 1948 год.

Для удобства читателей материал в данном издании объединен в три тома.

Первый том охватывает период от рождения царевича Петра 30 мая 1672 года до первого заграничного путешествия молодого государя в марте 1697 г. и включает разделы: «Детство», «Юность», «Азовские походы», «Курляндия. Бранденбург. Голландия». Во втором томе освещаются события 1698–1699 гг., что определено заголовками разделов: «Англия. Саксония. Вена. Польша», «Стрелецкий розыск», «Воронежское кораблестроение», «Городская реформа 1699 г.», «Карловицкий конгресс». Третий том знакомит с деятельностью Петра в 1699–1700 гг., соответственно заголовки разделов: «Русско-датский союз», «Керченский поход», «Дипломатическая подготовка Северной войны», «Реформы и преобразовательные планы Петра 1699–1700 гг.», «Начало войны Дании и Польши со Швецией и приготовления Петра к Северной войне», «Посольство Е.И. Украинцева в Константинополь в 1699–1700 гг.»

Предисловие автора

Целью настоящего труда было дать, насколько возможно, более подробное описание жизни и деятельности Петра Великого. Для этого я старался собрать все те известия, которые сохранились о нем в разного рода памятниках. Свой рассказ я располагал по возможности в простейшем хронологическом порядке. Я старался, насколько позволяли источники, восстанавливать жизнь Петра день за днем, изображать ее так, как она протекала в действительности, наблюдать совершенные им действия, разгадывать одушевлявшие и волновавшие его чувства, представлять себе воспринятые им ежедневные впечатления и следить за возникавшими у него идеями. Есть особая прелесть в том, чтобы следить за жизнью исторического деятеля, переживать ее вместе с ним, как бы воскрешая его. Есть не меньшая прелесть в том, чтобы, наблюдая эту отдельную жизнь, изучать и восстанавливать ту историческую обстановку, т. е. те события и тот быт, среди которых эта жизнь протекала, с одной стороны, оказывая на них свое и в настоящем случае могущественное воздействие, с другой – в большей или меньшей мере испытывая на себе их влияние.

О Петре Великом написано, конечно, очень много. Два недостатка в этой огромной литературе всегда мне бросались в глаза: в области фактов – их не всегда критически твердо установленная достоверность, в области общих суждений – их не всегда достаточная обоснованность. Развиваясь под влиянием общих философских систем, наша историография иногда делала слишком поспешные и не опиравшиеся на факты обобщения, опережавшие разыскание и критику фактического материала. Мне хотелось собрать факты, достоверные факты, которые, будучи собраны в достаточном количестве, своим неоднократным повторением ведут к надежным общим суждениям. Может быть, то, что мною собрано, не окажется излишним и будет когда-либо принято во внимание при составлении таких общих суждений.

Крупные и сложные исторические события могут быть разложены на простые и простейшие факты включительно до отдельных ежедневных действий, чувств и мыслей отдельных лиц, в них участвовавших. Чтобы отчетливо знать какой-либо механизм, необходимо разобрать его на составляющие его части и изучить каждую из этих частей. Чтобы точно знать историческое событие, следует его разложить на те простейшие факты, из которых оно составилось, и изучить эти факты отчетливо. Меня преимущественно и занимало разложение сложного факта на простейшие составные и отчетливое изображение последних. Мне казалось, что таким методом можно всего лучше достигнуть поставленной цели: дать критически проверенное изображение такого сложного исторического факта, каким была жизнь Петра Великого.

На своей дороге я встретил немало затруднений, главнейшим из которых было самое изложение фактов. Несравненно легче строить широкие обобщения, чем изложить даже простой, но критически проверенный факт так, чтобы за достоверность изложения можно было вполне поручиться. Чем обобщение шире, тем построить его легче. Но нет ничего труднее, как передать простой исторический факт вполне точно, т. е. вполне так, как он происходил в действительности, на самом деле. Абсолютно точная передача исторических фактов для нас недостижима; вследствие недостатка источников, вследствие разноречий или противоречий в них изображение лиц и событий всегда страдает более или менее значительной аберрацией. Техника выделки зрительных стекол достигла значительного совершенства, при котором такая аберрация ничтожна. Техника исторического изображения такой степени не достигла и едва ли когда достигнет.

Невозможно предвидеть, когда этот мой труд по условиям типографского дела и по разным другим соображениям смог бы появиться в печатном виде, и появится ли вообще когда-нибудь. В том постоянстве, с которым я, однако, непрерывно вел эту работу за последние годы, меня поддерживал пример наших древних летописцев и книжных «списателей», не отступавших перед мыслью, что труд их останется на долгие и долгие годы в единственном рукописном экземпляре.

г. Воскресенск, 15 августа 1925 г.

Детство

Петр в детстве Миниатюра из рукописной книги XVII в.

I. Рождение Петра. Детская царевича

Петр Великий родился в Москве в Кремлевском дворце в ночь на четверг 30 мая 1672 г. О месте его рождения, не обозначенном точно в официальных известиях, существовали разные предания: указывали село Измайлово и село Коломенское. Но несомненно, местом рождения Петра был Кремль. Сохранилась записка о взносе вещей «в хоромы» царицы Натальи Кирилловны 28 мая 1672 г., следовательно, в этот день царица находилась в Кремлевском дворце; иначе, если бы она находилась в одной из подмосковных резиденций, в записке было бы сказано, что вещи взяты к царице «в поход»¹. Если царица жила в Кремле 28 мая, невозможно допустить, чтобы она предприняла «поход» в какое-либо из подмосковных сел на последних днях и, можно даже сказать, часах беременности. Что двор находился в момент рождения Петра в Кремле, видно также из той быстроты, с которой состоялось торжественное молебствие в Успенском соборе по случаю рождения царевича. Распоряжение об этом молебствии рассылалось «с верху», т. е. из Кремлевского дворца, из личной канцелярии государя – Приказа тайных дел. О времени, точнее, о часе, рождения Петра также есть разногласие. Сохранились две разрядные записки об этом событии, указывающие различно час рождения. В одной говорится, что царевич родился «за полтретья часа до дня», т. е. в 12 ч 48 мин ночи по нашему счету; другая повествует, что «в прошлом 180 (1672) году мая в 30 день, в отдачу ночных часов… даровал бог царевича» и т. д. «Отдача ночных часов» 30 мая приходилась на 3 ч 18 мин утра по нашему счету. Какому из этих свидетельств следует отдать преимущество? Думаем, что первому. В самом деле, из вступительных слов второй записки – «в прошлом году» – видно, что она не современна событию, а составлялась уже в следующем, 1673 г., когда из памяти составителя ее могли исчезнуть мелкие подробности происшествия; первая же записка производит впечатление более современной событию. Затем час рождения, указанный первой запиской, более вероятен и потому, что лучше согласуется с дальнейшим известием о торжественном молебне в Успенском соборе, на котором присутствовал весь двор, думные чины, московское дворянство и офицеры солдатских и стрелецких полков и московские гости. Молебен происходил во втором часу дня, по нашему счету в пятом, и, очевидно, необходим был некоторый промежуток времени, чтобы разослать повестку всем приглашенным на молебен и чтобы они собрались на него в парадном платье. Такой промежуток времени с первого часа пополуночи, когда, согласно с первой запиской, родился Петр, до пятого часа пополуночи, когда служился молебен, достаточен, тогда как промежуток времени с 3 ч 18 мин утра до пятого часа утра, если следовать второй записке, был бы слишком мал для таких сборов. Итак, считаем, что Петр Великий родился в ночь на 30 мая 1672 г. в исходе первого часа пополуночи. В пятом часу утра состоялся торжественный выход в Успенский собор к молебну, на котором присутствовали царевичи (сибирские и касимовские), бояре, окольничие, думные и ближние люди, стольники, стряпчие и дворяне московские в цветных охабнях, полковники солдатских полков, полковники, головы и полуголовы стрелецких полков, именитый человек Строганов и «гости» – виднейшие представители купечества. Молебен служил Питирим – митрополит Новгородский, с двумя митрополитами, тремя архиепископами и одним епископом. После молебна находившиеся в соборе духовенство, думные и служилые чины приносили государю поздравление. Отслушав молебен в Успенском соборе, Алексей Михайлович посетил Архангельский собор, монастыри Чудов и Вознесенский и через Благовещенский собор вернулся во дворец. Во время этого шествия в Столовой палате было объявлено пожалование отца царицы Кирилла Полуектовича Нарышкина и ее воспитателя Артамона Сергеевича Матвеева в окольничие, а когда государь проходил из Столовой палаты за переграду, за переградой было «сказано думное дворянство» дяде царицы Федору Полуектовичу Нарышкину. В то же утро после обедни собрались в Передней комнате и в сенях перед Передней думные люди и служилые чины. В Передней государь жаловал собравшихся водкой и фряжскими винами; заедали яблоками, дулями и грушами в патоке. В сени перед Передней выходил угощать водкой голов и полуголов стрелецких и подполковников солдатских полков оружейничий Богдан Матвеевич Хитрово.

Устроить обычный «родильный» стол на другой день после рождения Петра, в пятницу, 31 мая, было невозможно: для него требовались обширные приготовления, а между тем в субботу, 1 июня, нельзя было давать парадного пира накануне праздника в воскресенье же, 2-го, наступало уже заговенье перед Петровским постом. Поэтому в этот день при дворе ограничились малым обедом в царицыной Золотой палате, «без зову» и «без мест». У стола были бояре, окольничие, думные дворяне, ближние люди и дьяки. Перед Золотой палатой в проходных сенях «кормлены Благовещенского собора священники, которые служат у крестов», т. е. духовенство дворцовых домовых церквей. «Власти» и высшее духовенство не были приглашены по случаю наступавшего поста. Государь жаловал всех водкой, закусывали коврижками, яблоками, дулями, смоквой, цукатами в патоке и иными «овощами». Одним из блюд за обедом был требуемый обычаем при праздновании родин «взвар», который подавался в ковшах.

С новорожденного царевича была снята мерка, и на третий день по его рождении, 1 июня, иконописцу Симону Ушакову была заказана икона на кипарисной доске длиной в 11 и шириною в 3 вершка (в «меру» Петра); он начал писать образ Троицы и апостола Петра, но вследствие болезни работа его прервалась и была закончена другим иконописцем – Федором Козловым².

В субботу, 29 июня, в день тезоименитства новорожденного царевича, в третьем часу дня, т. е. по нашему счету в шестом часу утра, до обедни, в церкви Св. Алексея митрополита в Чудовом монастыре совершено было над младенцем таинство Крещения. Крестил царский духовник протопоп Благовещенского собора Андрей Савинов; восприемниками от купели были царевич Федор Алексеевич и сестра государя царевна Ирина Михайловна. К крещению выносила царевича назначенная к нему в «мамы» боярыня княгиня Ульяна Ивановна Голицына. На другой день, в воскресенье 30 июня, после обедни у царя были митрополит Новгородский Питирим и высшее духовенство и игумены с образами и подношениями по случаю рождения и крещения царевича. С подношениями явились также царевичи грузинский, касимовские и сибирские, Боярская дума, ближние люди, именитый человек Г.Д. Строганов, гости, члены гостиной и суконной сотен, представители черных сотен и конюшенных слобод и посадские люди из городов. В тот же день в Грановитой палате состоялся у государя «родильный» стол. Приглашены были высшее духовенство, царевичи грузинский, касимовский и два сибирских, члены Боярской думы и думные дьяки, ближние люди, полковники, головы и полуголовы стрелецкие и представители торгово-промышленного мира; гости и члены гостиной и суконной сотен. Чины московского дворянства стольники, стряпчие и жильцы служили, как всегда при парадных обедах, за столом потчевали, кормили, чашничали, есть ставили и «в столы смотрели». «Родильный» стол, по обычаю, отличался обилием сахарных блюд. На стол были поданы коврижка сахарная большая, изображавшая герб государства Московского, другая коврижка сахарная же коричная; голова большая (сахару), «росписана с цветом» весом в два пуда двадцать фунтов, орел сахарный большой литой белый, другой орел сахарный же большой красный с державами весом по полтора пуда каждый; лебедь сахарный литой весом два пуда, утя сахарное литое же весом двадцать фунтов, попугай сахарный литой весом девять фунтов, голубь сахарный литой весом восемь фунтов, город сахарный Кремль с людьми с конными и с пешими, башня большая с орлом, башня средняя с орлом, «город четвероугольной с пушками» и т. д. и т. д. Все присутствовавшие за обедом были пожалованы еще сахарными блюдами, отнесенными к ним на дом. 4 июля состоялся в Грановитой же палате «стол крестильной». В те же дни, 30 июня и 4 июля, были столы на половине царицы Натальи Кирилловны в ее Золотой столовой палате для боярынь³.

Новорожденного царевича окружала та же царственная роскошь, в какой проходили младенческие годы всех царевичей XVII в. К младенцу приставлен был целый штат. При нем мы видим кормилицу Ненилу Ерофееву, впоследствии (1684 г.) вышедшую вторым браком замуж за князя Львова. Петра долго – еще и двух с половиною лет – не отнимали от груди, и Ненилу Ерофееву должна была сменить новая кормилица, имя которой нам неизвестно. По смерти первой «мамы», княгини Голицыной, ее место заняла боярыня Матрена Романовна Леонтьева, а при ней в помощницах была Матрена Васильевна Блохина. При детской царевича состояли еще шесть женщин: казначея, заведовавшая бельем и платьем, и пять постельниц. Царевич со своим штатом помещался в особых пристроенных к дворцу деревянных хоромах. Одна комната в этих хоромах была у него обита серебряными кожами. В 1674 г. ему построены были «верхние новые хоромы»; в них в июле этого года полы, лавки и подоконники обиты были «сукном червчатым амбурским». Позже (в 1676 г.) в новых хоромах живописцу Ивану Салтанову поручено было расписать слюдяные окна: написать «в кругу орла, по углам травы по слюде; а написать так, чтоб из хором всквозе видно было, а с надворья в хоромы, чтоб невидно было»⁴. В 1673 г. младенцу устроена была новая колыбель: «бархат турской золотной, по червчетой земле репьи велики золоты, да репейки серебрены не велики, в обводе морх зелен, подкладка тафта рудожелта, на обшивку ременья бархат червчет веницейский, к яблокам на обшивку объярь по серебреной земле травы золоты с шолки розными». В колыбель был сделан пуховик «наволока камка жолта травная, нижняя наволока полотняная тверских полотен, пуху лебяжьего чистого белого пошло полпуда»⁵. В 1673 г. в детскую царевича были заказаны опахала из страусовых перьев разных цветов⁶. В так называемых «кроильных» книгах царской и царицыной Мастерских палат сохранились записи с описанием одежды и обуви, которые изготовлялись в этих палатах для царевича. 4 сентября 1672 г. царевичу скроены чулки на беличьем меху: «в тафте желтой, испод подложен белей черевей». В декабре того же года ему изготовлялись кафтанчики: «кафтан объярь по червчетой земле, по нем струя и травы золото с серебром, в длину с запасом аршин, в плечах ширина поларшина, рукавам длина пол-девята (8¹/) вершка… в подоле два аршина 2 с четью, подпушка камка желта мелкотрава, шесть пуговок, обшиты золотом волоченым, на петли ткан снурок золотной новой», и другой кафтан «объярь по алой земле, по ней струя и травы золотые», а также кроилась и верхняя одежда: два зипуна из белого атласу, один из них на собольих пупках, зипун из алого атласу на лисьих черевах. В июне 1672 г. царевичу кроился опашень «объярь по червчатой земле, по ней травы золоты с серебром», башмаки «бархат червчат, подряд и около стелек камка желта куфтерь», на шапку обнизную (жемчугом) – чехол в тафте алой. В феврале 1675 г. – «подвязки, шитые серебром по белому атласу» и т. д.⁷ В составленной в 1676 г. описи царевичева гардероба, хранившегося в «раковинном сундуке», упоминаются «ферезеи и чюги, и кафтаны ездовые, и однорядки суконные, и шубы и опошни объеринные золотные и серебреные, и гладкие, и зуфные, и ферези, и зипуны золотные ж и серебреные, и отласные, и камчатые, и тафтяные, и шапки бархатные двоеморхие, и гладкие, и суконные с запаны, и с петли жемчужными»⁸.

По мере роста царевича детская его наполняется игрушками, описание которых нам также сохранили хозяйственные документы дворцовых приказов. В январе 1673 г. восьмимесячному царевичу были сделаны «два стульца деревянных потешных». В мае того же года внесена в хоромы к царевичу исполненная шестью костромскими иконописцами «потешная книга» (книга с картинками). Ко дню именин годовалого ребенка был сделан «конь деревянный потешный» на колесцах железных прорезных, обтянутый жеребячьей кожей, с седлом, положенным на войлок, обитый серебряными гвоздиками, с прорезными железными позолоченными стременами и с уздечкой, украшенной изумрудцами. К тому же дню были сделаны царевичу игрушечные два «барабанца», размерами один в четверть, другой в 3 вершка. В июле 1673 г. в детской появляется музыкальный инструмент – «цымбальцы маленькие» с золотным шнурком и кистями. А к 1 октября сторож Оружейной палаты изготовил для царевича деревянных лошадок и пушки из липового и кленового дерева против данных ему образцов. В начале следующего, 1674 г. у царевича в хоромах упоминаются другие музыкальные инструменты: «клевикорт», на который пошло семь колодок струн медных, и цимбалы немецкого дела⁹. В апреле на Пасхе царевичу в хоромах была устроена «качель» на веревках, обшитых червчатым бархатом¹⁰. В мае того же года в Оружейной палате золотили для царевича «на два ларчика бархатные по железу старые оправы, скобы и наугольники, и замки, и ключики, и подставочки»¹¹. К первой половине 1674 г. в детской царевича появляется «кораблик серебряной сканной с каменьи» ценою в 20 рублей. Кораблик был куплен у иноземца Андрея Миколаева и внесен к царевичу окольничим А.С. Матвеевым; «а росписки в том кораблике нет, – читаем в документе, о нем упоминающем, – потому что изволил государь царевич принять сам».

Нельзя ли к этой игрушке, изображающей корабль, относить первый зародыш любви к кораблю, которая проявится впоследствии с такой силой?¹² В июне 1674 г. двухгодовалому Петру покупаются луки и стрелы: «9 лучков жильничков да к ним 8 гнезд северег», а в следующем месяце живописцу Ивану Безминову велено было расписать золотом, серебром и красками «5 знамен маленьких по разным тафтам, с обе стороны солнце и месяцы, и звезды». В том же июле 1674 г. московский стрелец Петрушка Щербак чинил выданную ему из хором царицы Натальи Кирилловны «каретку», в которой царевич катался по комнатам. В августе покрывались серебром «два лука маленькие», были изготовлены шесть барабанцев, опять упоминаются двое цымбал и какие-то еще музыкальные «страменты», к которым делалось впоследствии при починке их 204 иглы стальных. В декабре в хоромы царевичу расписывался золотом и красками «набат потешной» с привязанной к нему серебряной тесьмой, иконописец Федор Нянин писал золотом и серебром «барабанец», а книжному переплетчику иноземцу Савве Афанасьеву велено было «оболочь цымбальцы книжкою, сафьяном самым добрым алым и навестъ печати золотом, а застежки сделать из галуну». К Рождеству царевичу делались опять «набаты». В январе 1675 г. иконописец Тимофей Рязанец писал царевичу «книгу потешную в четверть листа»; в феврале другой живописец расписывал красками для царевича «столик». В мае 1675 г. в хоромы Петра была сделана «баба деревянная потешная» с украшениями: с серебряной цепочкой и с серьгами. Следующие затем записи 1675 г. показывают, что трехлетнему Петру в июне делаются к двум лукам тетивы, расписываются золотом и красками «потехи»: «топорок с обушком, топор простой, чеканец, пяток ножиков, топор посольской и молоток, пяток шариков, а колокольцы положены в те шарики (бубенчики)», изготовляются «запасные потехи статей (предметов) со сто»: булавы, буздуханы, ножики, шестоперы, чеканы, топоры посольские и простые, молотки, шарики. В ноябре и декабре золотятся «пушечка со станком и с колесцы потешная» и «четыре лучка недомерочка» и расписываются золотом, серебром и красками: 5 древок, 5 прапоров (знамен) тафтяных, 4 топора круглых, 3 топора с обушками, 2 топора простых, 2 буздухана, 2 булавы, 4 ножика, 2 пары пистолей и карабины¹³.

Такова была обстановка детской царевича Петра в первые три с половиной года его жизни. Его хоромы со стенами, обтянутыми ярким сукном и обитыми серебряной кожей, озаряемые лучом солнца, проникавшим сквозь расписные слюдяные окна, полны были красок и звуков. С тех мгновений, как пробуждающееся сознание ребенка стало воспринимать окружающие явления, перед ним открывался целый мир ярких, блестящих и звучащих предметов. Детская была полна оживления. Жужжали стрелы, спущенные с посеребренных луков, двигался занимавший, должно быть, среди забав главное место деревянный конь в богатом уборе с позолоченными стременами и уздечкой, сиявшей изумрудцами, развевались пестро расписанные знамена, развертывались яркие картинки в потешных книгах, пускался в дело арсенал игрушечного оружия: топориков, шестоперов, обушков и пр., звенели струны цимбальцев и цимбал, должно быть бывших в большом употреблении, потому что часто отдавались в починку, стучали барабаны, раздавался звон маленьких потешных колоколов – набатов и бубенчиков. Вот тот волшебный мир игрушек, в котором безмятежно протекали первые годы беззаботного младенчества. Заметим, что к трехлетнему возрасту ясно начинают обнаруживаться наклонности и вкусы царевича: в бесконечном запасе игрушек делается отбор, преобладание начинают получать военные «потехи».

В детской маленький царевич, вероятно, не один; к царевичам для игр подбирали всегда сверстников, детей придворных, в особенности из царицыной родни. Что Петр с младенчества окружен был товарищами, свидетельствует уже и то количество, в котором заготовляются в его детской игрушки: знамена, барабанцы, игрушечное оружие. Такие мальчики при царевичах жаловались званием комнатных стольников. Одним из участников детских игр Петра с младенческих лет был сын воспитателя царицы А.С. Матвеева, будущий видный сотрудник царя – Андрей Артамонович (р. 1666), пожалованный званием комнатного стольника на восьмом году от роду. Из этого же круга комнатных стольников при царевиче вышли также и другие сотрудники Петра: Автоном Михайлович Головин и знаменитый канцлер Гавриил Иванович Головкин. Необходимой принадлежностью детской царевича в XVII в. были комнатные «карлы». Таких карликов упоминается при двухлетнем царевиче трое, в 1679 г. – четверо, а в 1683 г. их уже перечислено 14 человек¹⁴. Следует признать чистым вымыслом рассказ Крекшина, будто еще при жизни царя Алексея из детей, окружавших царевича, составлен был потешный полк, носивший название Петрова полка. Недостоверен также и рассказ француза Невиля о том, что руководителем военных забав царевича был состоявший на московской службе иноземец Менезий, которого царь Алексей Михайлович, умирая, будто бы назначил воспитателем Петра. Все участие Менезия, бывавшего действительно при дворе, могло заключаться в том, что он видел игры Петра со сверстниками в солдатики и, может быть, дал при этом, как военный человек, какие-либо указания игравшим детям¹⁵.