Buch lesen: «Книга первая: Медиум»

Пролог

Белоснежная «Ауди» мягко притормозила перед шлагбаумом КПП неизвестного для обычного обывателя учреждения. По содержанию красной таблички и характерной эмблеме орла можно понять только то, что оно явно относится к структуре министерства внутренних дел, но не более того.

Сидя в салоне своего дорогого автомобиля, который своей кричащей белизной бросал вызов промозглой октябрьской серости Москвы, я ожидал, когда ко мне подойдет дежурный, чтобы пропустить меня на территорию, и полицейский не заставил себя долго ждать. Выскочив из небольшой застекленной будки, на ходу поправляя фуражку, он украдкой мазнул взглядом по номеру моего авто. Да, понимаю, спорт-кар стоимостью в десяток миллионов рублей в сочетании с номером х666хх смотрится немного пижонски. Но иначе в моей профессии никак. Общаться приходится с такими людьми, которые просто не поймут меня, если в моем образе хоть одна деталь не будет кричать о высоком достатке. Хоть никого в Москве дорогим автомобилем нынче и не удивишь, но без него тебя скорее просто не заметят. Здесь любят встречать по одежке. И по консервной банке, в которой эта одежка разъезжает. А человек, так, не более чем придаток. Так что, можно сказать, что это просто мой пропуск к местному бомонду, не более.

Опустив стекло перед дежурным, я выслушал стандартную фразу о закрытом объекте, въезде только для служебного транспорта и прочем бла-бла-бла. Когда мужчина в форме сделал паузу, дав мне возможность вставить слово, я, не утруждая себя приветствием, объявил:

– Я к майору Галиуллину. Он меня ждет.

Дежурный, на погонах которого я разглядел всего одну маленькую звездочку, на секунду подзавис, услышав знакомую в этих стенах фамилию, но быстро сориентировался:

– Подождите, я уточню!

Сбегав в свой «аквариум» и переговорив с кем-то по телефону, он вскоре вернулся.

– Все в порядке, вас будут ожидать у пожарного выхода. Это слева от парковки, нужно будет повернуть за…

Благодарно кивнув, я прервал младшего лейтенанта.

– Не переживайте, я найду.

Увидев, что дежурный хочет еще что-то спросить, но мнется и никак не решается, я картинно вздохнул и не удержался от небольшой шалости.

– Спрашивайте уже, лейтенант, не стесняйтесь.

– А… кхм, да. Простите за любопытство, но это же про вас показывали сюжет в новостях? Вы действительно экстрасенс?

– Нет, конечно, не верьте журналистам и телевизионным шоу. Экстрасенсов не существует, это все шарлатанство.

Наблюдая за полицейским, который уже разочарованно протянул: «А-а-а-а, понятно…», я огорошил его:

– Я всего лишь медиум.

От вида лица опешившего дежурного меня чуть не разобрал смех. Застыв с открытым ртом, младший лейтенант только и смог выдавить:

– А… а разница?

– Разница между медиумом и экстрасенсом?

– Угу.

– Разница в ремесле, так сказать! Я вот, к примеру, говорю с мертвыми. А экстрасенсы – просто мошенники.

– Э-э-э… спасибо за информацию. Проезжайте, пожалуйста.

Дежурный скорчил донельзя скептическую мину, всем своим видом показывая, что я похож больше на психа, чем на медиума. Он быстро ретировался и спрятался в своей будке, потеряв всякий интерес к моей персоне. А я, тем временем, посмеиваясь над его реакцией, вырулил на стоянку и отправился к ожидавшему меня майору Галиуллину, фигура которого уже нетерпеливо вышагивала за углом здания, теребя в руках сигарету в нервном ожидании. Судя по тому, что он то и дело порывался ее прикурить, но в последний момент убирал зажигалку, сигарета была явно не первой, и майор успел уже изрядно накуриться.

Завидев меня, он поспешил в мою сторону, на ходу хмуря брови.

– Здорово, Серега! – Полицейский протянул мне ладонь для рукопожатия. – Ну, наконец-то! Веришь, нет, я уже полпачки скурил, пока ждал тебя! Думал, дым из ушей пойдет! Ты чего так долго?

– Привет, Дамир! – Крепко пожал ему руку, почувствовав неприкрытую тревогу, исходящую от него. – А ты будто не знаешь? Москва же! Я, вообще-то, не на вертолете летаю. Пробки, будь они неладны.

– Мог бы и на метро разок съездить, дело срочное, блин, я же по телефону предупреждал!

Я слегка офигел от такого заявления. Нет, я, конечно, все понимаю, человек явно на нервах, но границы все же нужно соблюдать. Тот факт, что я вообще здесь нахожусь, это дань нашим приятельским отношениям с Дамиром, которые зародились в те далекие годы, когда я решил впервые заявить о себе как о проводнике в мир мертвых. Это был разгар лихих девяностых, когда с экранов телевизоров заряжали воду, лечили от всех болезней двадцать пятым кадром и впаривали чудодейственные циркониевые браслеты. Лучшего времени для появления говорящего с мертвецами было сложно придумать.

В первый раз, смешно вспоминать, но меня даже слушать не стали, выставив взашей из отделения. Но я был слишком упорным, так что подловил вне стен отдела отчаявшегося новичка, на которого скинули очевидный «глухарь» и требовали подвижек по делу. Этим новичком и был Галиуллин. Пребывая в полной растерянности и не имея ни единой зацепки, он согласился на мое предложение и с горем пополам сумел организовать очную ставку с моим первым клиентом. Тогда я затеял это ради того, чтобы создать себе репутацию настоящего медиума. Привлечение к реальному расследованию – это ли не признание моих способностей? Со временем, расчет оправдался. Череда запущенных обо мне слухов дошла до ушей нужных людей, которые сперва из простого любопытства начали мной интересоваться, а в конечном итоге стали широко пользоваться моими услугами, некоторые даже на постоянной основе.

Чтобы не плодить себе врагов на пустом месте, я придумал простую легенду с несколькими правилами, дабы окружающие были убеждены в бесполезности попыток втянуть меня в какой-нибудь промышленный шпионаж и бизнес-войны. Основополагающим правилом было то, что от мертвеца невозможно чего-либо добиться угрозами или убеждением. Если он при жизни скрывал какую-либо информацию, то после смерти не выдаст ее и подавно. Поскольку реальной конкуренции у меня в таких делах никогда не было, то и подтвердить или опровергнуть это правило никто не мог. Конечно, было множество попыток вовлечь меня в крайне мутные истории, но я съезжал весьма умело, оперируя именно своими выдуманными ограничениями.

Но это было потом. А в первый раз, когда подтвердился весь пересказ, слышанный мной от жертвы убийства, меня посчитали соучастником преступления и закрыли в следственном изоляторе на четыре дня. Если бы не мое железобетонное алиби, которым я озаботился заранее, даже не берусь предполагать, чем все это б закончилось.

Ну и поскольку репутацию невозможно выстроить из одного кирпичика, в дальнейшем мне еще не единожды приходилось помогать милиции вообще забесплатно. Это было что-то вроде частных консультаций, после которых некоторые далеко не рядовые служащие даже получили новые звезды. За эксплуатацию моего труда некоторые даже опрометчиво обещали вернуть мне должок, о чем я, к их вящему неудовольствию, ни на секунду не забываю.

С тех пор прошло уже много лет, но хорошие (я бы даже сказал почти дружеские) отношения сохранились только с Дамиром. Поэтому от этого человека вдвойне неприятно было выслушивать подобные заявления.

В ответ на мою вопросительно изогнутую бровь Галиуллин сразу сник.

– Кхе… извини, Серега. Перегнул, виноват. Просто дело до ужаса щекотливое. Меня уже обещали в капитаны разжаловать с переводом в участковые, вот я и сказанул глупость на нервяках.

– Хорошо, что ты это сам понял! – Не стал я сердиться на майора. – Ты же знаешь, как я жутко не люблю, когда мои альтруистические порывы начинают вменять мне в обязанности. Еще бы пришлось напоминать тебе, что происходит, когда тебе фуражка голову отдавливает, и ты вдруг начинаешь считать меня своим подчиненным да, Дамир?

Последнюю фразу я произнес с нажимом, открыто намекая на один неприятный конфликт, который разгорелся между нами в прошлом. Тогда Галиуллин тоже вдруг с чего-то посчитал, что имеет моральное право давить на меня и даже что-то требовать.

– Ну хватит уже, чего ты сразу заводишься? – Поморщился он.

– А это чтоб ты не расслаблялся, государев человек! А то с вашим братом иначе нельзя, на шею садитесь.

Насладившись редким зрелищем пристыженного майора, я все же с великодушным видом махнул рукой.

– Ладно, веди уже. Где там мой клиент?

– Клиент, блин… шуточки эти твои – пробурчал Дамир, указывая мне дорогу к жертве очередного убийства.

Пройдя по выкрашенным коричневой краской коридорам, в которых буквально каждая деталь кричала о принадлежности казенному дому, мы вошли в одно из помещений, стены которого украшала ужасная зеленая кафельная плитка.

– А почему в селекционной держите труп? – спросил я, разглядывая полупустое помещение. Тут, помимо привезенной каталки с накрытым простыней телом, стояли только два пустых патологоанатомических стола и несколько медицинских стеклянных шкафов с множеством специфических инструментов и склянок.

– Ну так… для тебя ж специально все устроили! Не у холодильников же торчать, мерзнуть.

Майор попытался изобразить беззаботность, но я где-то на грани восприятия уловил от него нотки смущения.

– Боитесь, что я с остальными жмуриками парой фраз перекинусь? – Не сдержал я ехидной улыбки.

– Вот что ты за человек, Секирин? Ерунду говоришь всякую! Да ну тебя!

Дамир в сердцах махнул рукой, показывая всю глубину своего возмущения моим обвинением. Но, во-первых, я слишком давно его знал, чтобы он мог так легко меня обмануть, а во-вторых, моя способность ощущать эмоции других людей теперь уже явно просигнализировала о том, что он сильно смутился. Хм… значит, не показалось, и правда опасаются.

И, судя по реакции Галиуллина, он прекрасно понял, что несмотря на мой полушутливый тон, я обо всем догадался верно, и выводы об уровне доверия сделал соответствующие. Однако сам он выглядел почти извиняющимся, как бы говоря своим видом: «Извини, приятель, служба такая. Хочешь узнать больше – надевай китель» И пробивающийся сквозь мое восприятие легкий флер вины явно намекал мне, что он очень стыдится такой демонстрации недоверия. Однако я даже на него и не думал обижаться. Я ж прекрасно понимаю, над ним сидит начальство, с которым спорить себе дороже. Да и чужих секретов мне отродясь не надо было, от них сплошные проблемы. Так что я абсолютно не имел никаких претензий, что и поспешил продемонстрировать.

– Ладно тебе обиду вселенскую изображать, – хмыкнул я, – говори уже, чего хочешь вот у него спросить, – кивок головы в сторону тела.

– Ох-хо-хо! Тут не так все просто, Сергей. Спросить-то я хочу многое, но вот утвердили мне только такой перечень. – Он протянул мне листок с общими, в принципе, вопросами, – и очень прошу, не любопытствуй лишнего, ага?

– Дамир, расслабься! Я все понимаю, чай не на детский утренник пришел. Секретность, уровни допуска и прочая ваша служебная шелуха мне прекрасно знакома. – Ободряюще хлопнул я майора по плечу, попутно изучая переданный мне лист бумаги. – Но и ты не забывай, с какими людьми мне работать приходится. Если б не умел держать язык за зубами, давно бы «выбыл» из бизнеса.

Свою последнюю фразу я для наглядности сопроводил жестом, проведя ладонью по горлу, однако Галиуллин не спешил успокаиваться.

– Знаю, Серега, знаю! Будь на твоем месте кто-либо другой, я бы вообще не рискнул его привлекать. Ты просто не представляешь, интересы каких людей затронуты в этом деле. Вся эта затея сугубо под мою ответственность организована. Если хоть что-то пойдет не так, хоть вот настолько, – он показал мне микроскопический зазор между пальцев, – то первой оторвут именно мою башку. Вот такой здесь расклад, без всяких прикрас…

Переваривая услышанное, я мысленно выругался. Нет, ну нельзя же так! Это как подойти к человеку и сказать: «Не думай о белой обезьяне!» И первое, что этот гипотетический человек сделает, это обязательно о ней подумает. Теперь работать нужно будет втройне осторожно, чтобы и правда чего лишнего не зацепить. Истинность изречения: «Во многих знаниях многие печали» я успел познать на себе уже неисчислимое количество раз. Но я же профессионал, мать твою! Я смогу! Наверное…

– Общаться с мертвыми, это тебе не в Гугле запрос вбить, – проворчал я больше для успокоения Галиуллина, припоминая одно из своих выдуманных правил. – Не факт, что он вообще на эти твои вопросы захочет отвечать.

Конечно же, я безбожно лукавил. Нет у мертвеца ничего такого, что бы он сумел от меня скрыть. По крайней мере, мне такие уникумы пока еще не попадались. Но знать об этом не положено ни единой живой душе. Пусть лучше все будут убеждены, что я не могу получить любую, какую только захочу информацию от покойника. Так всем будет спокойней жить, и мне в первую очередь.

Подойдя к трупу, я откинул простыню с его головы. Под тканью оказался мужчина, приблизительно пятидесяти лет. Утонченные черты лица, которые не смогла испортить даже смерть, аккуратная испанская бородка, волевой подбородок, широкая мужественная челюсть. Его темные волосы слегка посеребрила седина, делая образ покойного каким-то по-отечески располагающим. Подсознательно же к нему хотелось относиться со всем возможным уважением и пиететом, как к мудрому наставнику, который знает ответы на большинство жизненных вопросов, или что-то вроде того. Весь внешний вид мертвеца не просто намекал, а прямо кричал о его высоком положении при жизни, и принять его за рядового клерка не получалось даже в таком виде – распластанном голышом на холодной каталке.

Без тени брезгливости положив ладонь покойнику на лицо, я попросил Дамира выйти, а сам, тем временем, начал осторожно накачивать тело покойного Силой.

Я выпустил ее уже достаточное количество, когда краем глаза увидел в дверном проеме фигуру еще одного полицейского.

– Опа, Галиуллин! А че тута происходит? Почему посторонние на объекте?

Пожилой усатый мужчина в новехоньком кителе по-свойски вошел в секционную, заложив руки за спину. Он всем своим видом демонстрировал главенствующее положение, а заодно эдакий хозяйский настрой кого-нибудь как следует пропесочить.

– Товарищ полковник, – Дамир раздраженно поглядел на преградившего ему выход полицейского – не мешайте, пожалуйста! Все согласовано с генерал-майором Суховым, и посторонний здесь по его личному распоряжению. Еще вопросы?

О как. Сухов, говоришь? А мне сказал, что сугубо под твою ответственность. Как же так, Дамир?

Услышав фамилию начальника всего и вся в этом (и не только этом) здании, усач быстро потерял весь задор, но не любопытство.

– А-а-а, ну если Сухов согласовал, тогда ладно. А этот, – кивок в мою сторону, – че делать-то собрался? Это же колдун с телевидения, да?

Майор не успел ответить, потому что я, отвлекшись на их разговор, почувствовал, как упустил критически много энергии. Само по себе это не несло никаких необратимых последствий, но если прямо сейчас, при посторонних, здесь вскочит оживший труп, всему моему тщательно выстроенному и прилизанному со всех сторон амплуа медиума придет каюк. Да и мне, пожалуй, тоже. Черт, да я даже не уверен, что Дамир бы сумел понять и принять тот факт, что я могу поднимать мертвых, что уж говорить об этом столь неудачно забредшем полковнике?! И пойдет эта присказка передаваться из уст в уста, пока не дойдет до нужных (вернее будет сказать, ненужных) людей. А потом… головой готов поручиться, что на этой планете нет ни единой страны, чье правительство сможет лояльно отнестись к тому, кто способен заставить восставать мертвецов. Вскройся этот факт, и мне до конца моих дней будет уготована участь либо подопытного кролика, либо вечного раба, либо и того, и другого одновременно. А то и вовсе на вилы поднимут, как в средние века.

Пытаясь предотвратить надвигающуюся катастрофу, я прорычал, выпуская в сторону выхода невидимые для других людей щупальца своего дара:

– ВСЕ ВОН ОТСЮДА!

Полицейские разом замолчали, ощутив будто могильный холод стискивает их сердца, отчего те начинают трепыхаться, как пойманные в силки птицы. Их лица приобрели серо-зеленый оттенок, вмиг оставшись без капли румянца, а глаза повылезали из орбит от внезапно поднявшейся волны ужаса. Дамир среагировал первым. Он чуть ли не бегом бросился к выходу, выталкивая заодно и нежданного визитера.

– Как вовремя, черт подери! – Пробормотал я, смахивая со лба выступившую испарину, ведь именно в тот момент, когда за МВДшниками закрылась дверь, мертвец начал мелко дрожать от наполнившей его Силы. Веки его распахнулись, блеклые глаза стали вращаться в глазницах, а из горла раздалось сиплое шипение. Это покойник инстинктивно пытался сделать вдох. Вообще, я давно заметил, еще в молодости, во время опытов над подвальными крысами, что чем «свежее» труп, тем легче и натуральней он копирует поведение себя живого. Этот, не смотря на то, что пролежал мертвым уже несколько дней, еще не успел позабыть въевшиеся в подкорку человеческие рефлексы. Однако, уверен на сто десять процентов, попытайся я его сейчас поднять полноценно, поведение его от живого будет отличаться так же сильно, как отличается стакан воды от стакана водки. Издали, вроде, похоже, но вблизи разница очевидна. И дело вовсе не в запахе. Хотя, ладно… неудачный пример. В общем, просто поверьте на слово, я подобного насмотрелся предостаточно, воскрешая грызунов.

Мертвые пальцы заскребли по кушетке с противным звуком, но я даже не поморщился. Мало что может быть столь же неприглядным, как пробуждение мертвеца, но Дамир успел меня провести через полсотни всевозможных убийств, так что подобная мелочь не могла вызвать у меня даже самую захудалую мурашку. Иногда приходилось и трупы в квартирах допрашивать, которые провалялись возле батареи по нескольку дней, а иногда и недель. Вот это зрелище, скажу я вам, действительно тошнотворное. А этот, по крайней мере, вполне свеженький.

Наконец, труп усвоил и распределил неосторожно вложенные мной излишки Силы, и теперь просто лежал с полуприкрытыми глазами, изредка делая судорожные движения глазными яблоками. Что ж, теперь можно и поговорить!

– Здравствуй, усопший.

– Зд… ра… вствуй.

Голос в моей голове был безэмоциональный и скрипучий. Было заметно, что слова с трудом давались покойнику. Видимо, при жизни человек обладал достаточной сильной волей, и сейчас изо всех сил сопротивлялся, не горя желанием говорить со мной. Плюс, накладывал отпечаток тот факт, что тело уже несколько дней провело в холодильниках. Чем больше проходит времени с момента смерти, тем дольше покойник, так сказать, раскачивается.

– Как тебя зовут?

– Мак… сим. Сви… ридов.

– Ты знаешь своего убийцу?

– Я ви… дел. Но не зна… ю…

– Тогда у меня к тебе есть еще несколько вопросов…

Глава 1

Крутя руль, отделанный тонкой бархатистой кожей, я пытался избавиться от легкого чувства тревоги, которое во мне пробудило общение с мертвым Свиридовым. Этот Максим Михайлович оказался птицей о-очень высокого полета. При жизни он был ни много, ни мало, а первым заместителем председателя Следственного Комитета Российской Федерации. Совершенно случайно, всего по одной оговорке покойника, я сумел понять, что он работал над каким-то невероятно важным делом, подробностей о котором я старался по максимуму избегать. Представляете, да? Первый зам председателя лично работает над делом. Моя интуиция просто истерически вопила о том, что вся эта ситуация пахнет крайне дурно. И оснований подвергать сомнению этот факт у меня не было ни малейших, так что я уже заранее решил, что более оказывать помощь следствию в этом деле не стану. Когда ты помогаешь полиции посадить очередного психопата или мокрушника от мира организованной преступности – это одно. Но когда дело начинает касаться таких щекотливых вопросов, где замешаны интересы тех, чьи слова и желания выше любых федеральных законов и кодексов, это совсем другое. Ваш покорный слуга Сергей Секирин, по сравнению с этими акулами, даже не малёк, а планктон, о котором никто даже и не вспомнит, если им закусят. В теории я это осознал сразу после предупреждения Галлиулина, когда он мне рассказывал про то, что я не представляю, какие люди в этом всем замешаны. Но должную весомость его предупреждение обрело только после разговора с трупом. Очень жаль, что так поздно, иначе бы я сразу отказался принимать в этом деле участие.

И вот теперь заместитель председателя СК мертв, расстрелян в своем автомобиле средь бела дня на задворках центрального района Москвы. Дело достается Управлению по раскрытию социально-значимых преступлений и сопровождению резонансных уголовных дел, которые не придумывают ничего умнее, чем привлечь в помощь одного известного и одиозного медиума, то есть, меня. Какие выводы сделают из этого те, кто умеют слушать и слышать? О чем должны подумать заказчики убийства? Особенно после стольких лет, в течение которых я оказывал услуги спиритического характера московской элите.

Хоть никто не в курсе истинных пределов моих возможностей, да и я умело укутывал свою фигуру ворохом выдуманных правил и условностей, но этого вполне достаточно, чтобы захотеть воспрепятствовать нашему с МВД сотрудничеству. А если вспомнить с сотрудничества с МВД моя карьера, собственно говоря, и начиналась, то… ох, даже боюсь развивать мысль дальше. Надеюсь, эта история не обернется для моей тушки большими проблемами. А то был у меня уже опыт конфронтации с «хозяевами жизни», повторения этого мне совсем не хочется. Так что обжегшись раз на молоке, теперь не устаю дуть и на воду.

Чувствуя, что с каждой минутой я накручиваю себя все больше и больше, решаю немного выпустить пар. Для этих целей, как по мне, лучше всего подходит хороший такой спарринг, до гудящих кулаков и разбитых в картошку носов.

Окончательно приняв решение, я развернул автомобиль и прибавил газу. Путь до моего любимого спортивного клуба был неблизкий, но пока на дорогах спало обеденное оживление, можно вполне успеть добраться и за час.

***

После прибытия в спортклуб смешанных единоборств с простым и немного пафосным названием «Воин», я подошел к стойке администратора. Там сидела миловидная темноволосая девушка, вряд ли старше двадцати лет, которую я раньше здесь не видел. Новенькая, наверное.

– Здравствуйте, – поздоровался я с ней. – Будьте добры, ключик на второй этаж.

Брюнетка подняла голову и улыбнулась натянутой дежурной улыбкой:

– Добрый день! К сожалению, второй этаж предназначен только для VIP посетителей. Чтобы иметь возможность туда попать, вам необходимо приобрести рубиновую карту нашего клуба. Но, как вы понимаете, их у нас строго ограниченное количество, всего пятьдесят, и свободных в настоящее время просто нет. Могу предложить вам только занятие в зале на первом этаже.

Наманикюренная ручка положила передо мной ключ с черным ярлычком от общей раздевалки. Ну точно, новенькая!

Не желая идти в общий зал, я полез за портмоне, в котором лежала карта премиального членства. Я-то уж привык, что меня все местные в лицо знают, уже даже и не вспомню, когда последний раз на свет божий этот абонемент извлекал.

Как только я продемонстрировал пластиковый прямоугольник тёмно-красного цвета с номером восемь, уголки губ девушки заметно опустились вниз, отчего улыбка стала больше напоминать оскал. Примерно секунду от нее исходила натуральная паника, но она быстро сумела взять себя в руки. Мне даже показалось, у нее слегка задергался левый глаз. Пропищав что-то похожее на: «Извините», брюнетка нырнула под стойку и выложила нужный ключ.

Благодарно кивнув, я отправился на второй этаж, особо не задумываясь о причинах такой странной реакции.

Переодевшись в спортивную форму, я прошел в непосредственно сам зал. Сегодня было как-то многолюдно для VIP-а, не смотря даже на то, что сейчас середина рабочего дня. В просторном помещении находилось, пожалуй, человек тридцать, а то и все сорок. Все четыре ринга были заняты, а из боксерских мешков и настенных подушек свободными оставались всего несколько снарядов.

Хорошенько размявшись, я намотал бинты и принялся за отработку ударов на тяжелой груше. Но не успел я отстоять и трех раундов, как мои занятия прервало появление управляющего клуба на пару с местной легендой – Алмазом Чехоевым. Говорят, Алмаз был трехкратным чемпионом России по вольной борьбе и двукратным по боевому самбо. Авторитетный, в общем, человек среди здешней публики, занимающий, к тому же, пост старшего тренера.

– Сергей Анатольевич, здравствуйте! – Управляющий был высоким, наголо выбритым и очень атлетично сложенным мужчиной средних лет. За колоритную внешность завсегдатаи прозвали его в шутку Мистер Проппер, на что тот вовсе не обижался. Ну или, по крайней мере, не спешил обиду демонстрировать.

– Здравствуй, Валера! Алмаз. – Я пожал им обоим руки. – Чем обязан?

– Сергей Анатольевич, Вы уж извините, что отрываем от занятий, но я бы хотел извиниться за инцидент, который произошел сейчас на ресепшене. Понимаете, Алина у нас девочка новенькая, еще и недели не отработала, поэтому, всех постоянных посетителей в лицо еще не знает. Вы уж на нее сильно не…

– Стоп-стоп-стоп! – Замахал я руками. – О каком инциденте вообще речь? Что я пропустил?

Украдкой бросив вгзляд на Алмаза, будто ища у того подсказки, управляющий неуверенно пробормотал:

– Ну-у-у… вы когда пришли, наш администратор вас не узнала, я ж говорю, девочка новая…

– Это все из-за того, что у меня абонемент спросили на входе? Серьезно? Валера, не надо из мухи слона раздувать. Вообще не вижу проблемы в этом, так что расслабься.

– Ох, Сергей… – Управляющий клуба облегченно выдохнул, перейдя к менее формальному стилю общения. – Если б все посетители были такие понимающие, я бы и не напрягался.

– А что, часто истерики закатывают, если их не узнают в лицо? – Хохотнул я.

– Да не то слово! – Валерий не поддержал моего веселья, оставшись крайне серьезным. – С полчаса назад один посетитель целую сцену устроил, из-за того что ему карту достать пришлось. Так что теперь я лучше лишний раз перестрахуюсь, чем на меня потом будут владельцу жаловаться. Мелочь, конечно, но ты знаешь политику нашего клуба. Клиент всегда прав. И если этот клиент хочет, чтобы его узнавали в лицо, значит, так и должно быть.

Ах, вот оно что! Вот почему брюнетка так распереживалась. Видимо, побоялась, что я тоже обладатель тонкой душевной организации и жутко оскорблюсь на подобную «неучтивость».

Перекинувшись еще парой дежурных фраз, заверив, что никаких претензий не имею, я распрощался с Мистером Проппером. Пожелав мне продуктивной тренировки, управляющий поспешил откланяться. А я обратился к Алмазу:

– Слушай, Чех, – От этого обращения Чехоев полыхнул раздражением в эмоциональном фоне, но внешне никак это не проявил. Не нравилось ему это прозвище, но я намеренно над ним подтрунивал. Горячая южная кровь очень легко закипала в этом человеке, отчего на ринге он превращался в настоящего Шайтана. Так что мне периодически приходилось поддерживать в нем градус раздражения, чтобы сделать спарринги с ним более увлекательными. – А что, говорите, за крендель такой сегодня устроил скандал?

– Да, есть тут один… – Алмаз говорил с характерным кавказским акцентом. – Неприятный тип, поганый какой-то.

– Давно к вам ходит? – Чехоев от своих обязанностей старшего тренера не отлынивал, так что знал не только всех VIP-клиентов клуба, но даже большинство завсегдатаев с простых групповых занятий.

– Полгода где-то.

– Новичок что ли? А почему в VIP-е?

По негласному правилу в этот зал приходили уже опытные спортсмены и любители, которым не требовалась ничья опека или присмотр. Каждый прекрасно знал и сам, чем и как он должен заниматься.

– Если только в нашем клубе. А так, явно не новичок. Двигается неплохо, хоть и толстый.

Окинув спортзал взглядом, я приметил здоровенного амбала, весом сильно за сотню, который очень ловко скакал вокруг стокилограммовой груши, заставляя ее своими могучими ударами мотыляться, словно веревку на ветру. Несмотря на выдающийся вес и плотную комплекцию, проблем с дыхалкой этот здоровяк явно не испытывал. Сложно было поверить, что он начал тренировку больше получаса назад. Да и толстым я бы эту гору мяса на назвал…

– Вон тот, что ли? В красных «боксерках»? – Спросил я Алмаза, кивнув в сторону огромного детины.

Дождавшись утвердительного кивка немного задумался. Смогу ли я эту образину вообще уложить? По боксерским правилам – сомневаюсь. А по смешанным? А, к черту! В конце концов, я затем сюда и приехал, чтобы развеяться. А ничто не поможет справиться с этой задачей лучше, чем безнадежный спарринг, даже без тени шанса на победу.

– Организуешь мне с ним пару раундов?

Алмаз окинул мою фигуру скептическим взглядом, но от комментариев воздержался. Хоть со стороны я и производил впечатление человека, которому спорт совсем не чужд – черный рашгард обтягивал мой рельефный торс, подчеркивая хищным рисунком и без того хорошо очерченные мышцы, однако и крепким орешком я не выглядел. А уж в сравнении с этим субчиком, который габаритами походил на вставшего на задние копыта быка, так и вообще смотрелся откровенно бледно.

– Ты что, Серый, опять с олигархом каким-то крепко поссорился?

Вот же Чех! И ведь запомнил же… В прошлом году роман с одной красавицей обернулся для меня натуральной травлей, которую устроил для бедного медиума излишне опекающий дочуру папаша-миллиардер. Нервов он мне попортил тогда изрядно, хотя, слава богу, обошлось и без необратимых для меня и моего бизнеса последствий.

В это время я тоже частенько приезжал устраивать безнадежные зарубы с местными чемпионами, дабы сбросить бурлящее напряжение. Особых намерений скрывать причину своего мрачного настроения и столь частых визитов у меня не было, так что Алмаз и еще пара ребят, с которыми мы плотнее всего работали в ринге, были в курсе.

Посмотрев Чехоеву прямо в глаза, я ответил без тени улыбки:

– Пока еще ничего не случилось, Алмаз, но вполне может, так что мне срочно нужно с кем-нибудь помахаться.

В ответ Чех лишь серьезно кивнул. Никаких попыток разузнать побольше он не стал предпримать. Все-таки, мы с ним были не в настолько близких отношениях, чтоб друг другу в дела и души лезть. А уж что-что, а дистанцию он держать умел, что в спарринге, что в жизни.

– Могу только ринг тебе освободить. А с этим, – кивок головы в сторону амбала, – сам договоришься.

Но договариваться и не потребовалось. Пока мы общались с Чехоевым, здоровяк безостановочно работал по классической советской схеме, которую называли еще челночной. Он совершал подскок вперед, успевал нанести короткую серию быстрых и мощных ударов и сразу же отпрыгивал назад, чтобы следующим прыжком снова отправить качающуюся грушу в короткий полет своими пудовыми кулаками. Но как только заметил наши взгляды, направленные в его сторону, тут же прекратил тренировку.