Buch lesen: «Белое солнце России»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог

И-и раз…

Нечего тут было делать нормальному человеку. Совершенно нечего.

Даже солнце и то не жаловало Черные болота – светило над ними словно бы нехотя, мол, с какой такой радости, спрашивается, тратить живительную энергию на этот безлюдный и бесплодный край?

Алексей вогнал саперную лопатку в коричневую от торфа землю. В этот раз с местом пофартило – здесь грунт брался легко, не приходилось перерубать корни и тупить лопату о камни. Правда, скоро пойдет глина, и тут уж придется малость попотеть… Ну, да это все мелочи!

Махнув штыком лопаты, откинул землю в сторону. Снова всадил отточенное железо в грунт. Всадил – откинул… И так день напролет. И никто не даст гарантии, что ты не лопатишь землю вхолостую. Что не напрасно подкармливаешь своей кровушкой болотных комаров.

Нет, не было сомнений в том, что в земле лежит-покоится нечто металлическое, миноискатель зря пищать не будет. Только это может быть что угодно. Например, прокопченный туристский котелок, неразорвавшаяся авиабомба или ржавый плуг вместе с трактором и трактористом. Или – чем черт только не шутит! – закопано здесь золото ацтеков, вовремя сбежавших от конкистадоров с мексиканщины на Новгородчину. Короче говоря, ничему уже не удивится Алексей после десяти-то лет, отданных «черной археологии». Вот разве удивится откопанному на краю болота инопланетному звездолету. Хотя… почему бы тут, спрашивается, и не валяться инопланетному звездолету?

В очередной раз вонзившись в грунт, лопата наконец на что-то напоролась, проскрежетала по чему-то плоскому. Что ж, до зевоты знакомая ситуация: под кожей земли удалось нащупать инородный предмет, остается лишь хирургически аккуратно его оттуда извлечь. Руки сами знали, что делать дальше: сперва потыкать лопатой как щупом, постараться определить размеры предмета и его примерный контур, потом снимать грунт пласт за пластом, сметкой зачищая открывающуюся поверхность. И когда поймешь, что там за штуковина, а главное, когда убедишься, что предмет не взрывоопасен, можно обкапывать его со всех сторон и вытаскивать. Как говорится в излюбленной присказке «черных археологов»: то, что один человек закопал, другой завсегда откопать сможет.

Сперва показался угол, а скоро стало окончательно ясно, что в земле находится ящик. Алексей поработал еще с полчаса и освободил от земли крышку. И что мы видим? А видим мы добротный железный ящичек, густо обмазанный солидолом, словно его и готовили к длительному хранению в новгородских болотах. Впрочем, правды-матки ради следует уточнить: да, болото рядом, топкие мхи начинаются метрах в двадцати отсюда, но ящик-то закопан на небольшом пригорке, и земля здесь более-менее сухая. Ящик квадратный, со стороной квадрата сантиметров тридцать. Каков он по высоте, сказать можно будет, лишь отрыв его до конца… если это, конечно, потребуется.

На принадлежность к вермахту указывал частично сохранившийся на крышке трафарет: небезызвестный имперский орел и надпись «Trocken Aufbewaren! Gegen Stoss und Fall Schutzen!»¹.

Имеются и еще какие-то словечки и цифирки, но им больше досталось от времени и земельной сырости. Ладно, будет в том нужда, можно поработать над надписью, глядишь, и удастся прочитать до конца.

Подобные ящики гитлеровцами под боеприпасы не использовались. Под снаряды, патроны, гранаты, мины и тэдэ предназначались ящики преимущественно деревянные. К тому же Алексей наперечет знал укупорку фашистских боеприпасов не только по внешнему виду, но и по маркировке. А по поводу того, что может находиться внутри обнаруженной тары, кое-какие догадки у Алексея все же имелись. Остается их проверить.

Доступ к вермахтовским тайнам оберегал небольшой висячий замок, в резиновом футляре. Алексей снял футляр и достал из кармана связку, на которой висели как собственно ключи, так и предметы, их успешно заменяющие, в простонародье – отмычки. Перебрав связку, Алексей остановил свой выбор на короткой титановой отмычке. Вставил ее в замочную скважину, покрытую толстым слоем все того же солидола. Повернул.

Оп-паньки! Молодецки щелкнул замочный механизм, и дужка браво отскочила. А ларчик просто открывался! Алексей отомкнул защелки. Все. Оставалось только откинуть крышку.

Отложив связку, лопатку и работу вообще, Алексей закурил. Зажигая спичку, присмотрелся, дрожат ли у него пальцы. Не дрожали. А могли бы и дрожать. Все-таки событие не из рядовых. Оченно похоже на то, что вот так вот просто, буднично, откапывая очередную железяку, без всякой веры в успех, он таки нашел…

Глубоко затянувшись, Алексей осмотрелся. Хорошо, что на Черных болотах человек гость не просто редкий, а наиредчайший. Все деревни, расположенные поблизости, давно уже обезлюдели. А до ближайшего города сто с лихвой километров. Лишь в конце августа у Черных болот наблюдается какое-то оживление – из города приезжают клюквенники, объявляются охотники за пернатой дичью. А сейчас, поскольку на дворе всего лишь конец июня, тут благодать – безлюдье. Благодать, потому что «черному археологу» свидетели нужны не больше, чем рыбе демократия.

Мысли вернулись к сегодняшней находке. Если все так, как он думает, то… То, выходит, третий выезд в здешние края, согласно магии цифры «три», оказался успешным.

Поездка номер один была обычным, «рабочим» выездом на места боев. Обыкновенный поиск оружия и его фрагментов, а также орденов, медалей, нагрудных знаков, эмблем на петлицах, кокард, пуговиц и так далее. Но именно в тот раз Алексей и обнаружил в полукилометре от болот «скелет» легковой машины, в котором он опознал полевую разновидность «мерседеса». Разумеется, не сохранилось ничего кроме изрядно проржавевшего кузова. Однако само наличие машины в подобном месте не могло не удивить.

Первая версия, пришедшая в голову, была такой: когда фашики драпали от наступающих войск Красной Армии, одного из них случайно, допустим по незнанию местности, занесло в эти края, где он благополучно увяз в непролазной грязи российской просеки. Правда, версия тут же обросла сомнениями. Откуда мог драпать гитлеровский офицер (вряд ли это солдаты самостоятельно разъезжали на автомобиле)? Пожалуй, только из Новгорода. Так какого лешего, спрашивается, он рванул навстречу наступающему врагу? Ну разве что совсем спятил от страха, во что верится с трудом. Вдобавок немцы отступали не поодиночке, а колоннами, и надо было очень и очень постараться, чтобы столь кардинально перепутать направление. На смену первой версии пришла версия вторая: автомобиль увяз здесь задолго до решающего наступления Красной армии. Скажем, какой-нибудь интендант или офицер комендатуры ездил по деревням оккупированного района, и ненароком занесло его в эту глухомань, где он и застрял. Но в таком случае автомобиль должны были вытащить. Подогнать если не танк или тягач, то хотя бы грузовик, подцепить и уволочь поближе к ремонтным базам. Немцы не разбрасывались машинами налево и направо.

Тогда Алексею пришла на ум версия третья: когда запахло жареным, некий фриц в офицерском чине, случайно оказавшийся в этих краях и имевший при себе… ну, скажем так, нечто, решил эту представлявшуюся ему ценной вещь здесь же и оставить, схоронив в земле на манер пиратских кладов. По каким-то своим фашистским причинам он не хотел брать это «нечто» с собой в отступление. Фриц не сомневался, что неудачи на восточном фронте – дело временное и рано или поздно «зольдаты» Третьего рейха вернутся на эти земли полновластными хозяевами. И тогда он спокойненько отроет захоронку. Короче, спрятать-то он спрятал, а вернуться на машине в расположение не смог. Возможно, все по той же причине – застрял. И пришлось ему шкандыбать восвояси пешком.

Эта версия, ничем кроме догадок не подтвержденная, Алексея зацепила. Эх, чего уж там греха таить, проще признаться – нет такого «черного копателя», который не мечтал бы однажды вырыть клад. К тому же если не выгорит с кладом, то всегда остается добыча попроще. И действительно, за три выезда на Черные болота Алексей кое-что нарыл. Так, мелочевку: летчицкий планшет, клинковый штык от автоматической винтовки системы Симонова, не до полной безнадеги проржавевший немецкий пистолет-пулемет «Ноймюнстер», красноармейские звезды и нагрудный знак немецкой полевой жандармерии. А также множество гильз, осколков бомб и снарядов. Но сегодня, похоже, он вытащил счастливый билет… Стоп, стоп! Радоваться раньше времени не следует. Так недолго и вспугнуть пугливую птицу удачи.

Алексей загасил окурок, тщательно растер его каблуком. Присел возле ящика. Он не торопился, смаковал приятный пограничный момент: сундук с кладом отрыт, в душе расцветает пышным цветом букет радужных надежд, а поскольку крышка сундука еще не открыта, то эти надежды пока целы и невредимы, живы и здоровы. Алексею доселе подобные ящики не попадались. Не исключено, что фашики их использовали для хранения и перевозки документов. Возможно, в этом железном вместилище отыщутся секретные бумаги с печатями рейхсканцелярий и подписями штандартенфюреров и оберштурмбанфюреров. А иные бумаги подороже некоторых ценных вещиц будут. Допустим, с автографами Гиммлеров, Борманов и прочих знаменитых ублюдков. Немецкие архивы неплохо платят за их каракули. Ладно, хорош мечтать, пора… И он откинул крышку.

Сверху, подтверждая версию о документах, лежала черная, тонкой кожи папка. Алексей взял ее в руки. Легкая – видимо, действительно бумаги. Под папкой обнаружилась деревянная коробка, похожая на сигарную. И все, больше ничего внутри ящика не было. Ящик, как Алексей и предполагал, оказался не слишком глубок.

Алексей отложил папку в сторону, интереснее было начать с коробки, коробку не терпелось вскрыть… аж зубы сводило от нетерпения. Где ж еще держать сокровища, как не в такой коробке!

Крышка долго сопротивлялась, словно срослась со стенками… или сговорилась со стенками подольше помучить кладоискателя. Пришлось доставать из ножен на поясе финку (между прочим, доподлинный финский пуукко, найденный под Выборгом, в местах, где проходила знаменитая линия Маннергейма). Поддетая лезвием крышка поддалась. Ну, ну! И что там у нас за сокровища?

А вот такого он, пожалуй, не ожидал. Уж никак не ожидал. Хотя вроде бы, как ему казалось, был готов ко всему: от древесных углей до золотых червонцев.

В коробке же лежала… темная от старости деревянная фигурка. Осторожно, словно опасаясь, что дерево от неаккуратного движения рассыплется в труху, Алексей извлек резную поделку из коробки. «Языческий божок» – вот что первым пришло в голову при взгляде на фигурку. Оно и не удивительно: от деревяхи этой прям-таки, как от фиалки ароматом, разило древностью, а кого могли вырезать в свободное от добывания огня время питекантропы, как не своих идолов и кумиров? Вот и получается – языческий божок.

Божок смахивал на дауна: здоровенная голова посажена на короткое туловище, тонкие ручки сложены на вздутом животе. Добавьте сюда лысую голову, ноздреватый нос, острые ушки. И еще – огромный рот, растянутый в широченной улыбке. Но улыбка какая-то неприятная, какая-то глумливая, что ли. И вообще, малосимпатичный тип, такому в наше просвещенное время поклоняться как-то и неохота.

Алексей не был силен в языческих культах, не его специализация. Может, он держит сейчас верховное божество маленького и давным-давно вымершего народа, а может, это попытка древнеславянского Папы Карло вырезать из подходящего полена первого на Руси Буратино.

Но вот что делал этот Буратино в фашистском ящике? Фрицу-то эта деревяха на что? Если он ее прибрал для своей коллекции диковин с оккупированных земель, то зачем тогда зарывать? Таскал бы за собой в походном ранце, тяжесть не великая. Или фашик взял себе в голову, что завладел чем-то по-настоящему ценным? Настолько ценным, что попадись божок на глаза другим образованным фрицам, те не смогли бы устоять перед искушением, пошли бы на любое преступление, дабы завладеть деревяшкой? Да, други, вопросов хватает.

И вот еще вопрос, но уже скорее не из истории, а из физики: от божка исходит странное тепло, будто держишь не лежавшее в земле, а нагретое июльским солнцем дерево. Как такое может быть?

Блин!

Алексей не обернулся только потому, что с нервами у него все было в полном порядке. А так было отчего занервничать. На землю перед ним упала тень. Вернее, не упала, а наползла сзади. Тень человека.

Алексей продолжал вертеть в руках фигурку, стараясь ничем себя не выдать. Револьвер – шестизарядный британский «Веблей № 1» – в рюкзаке. Нож на поясе, ножны сдвинуты на бок, опустишь к ним руку – однозначно насторожишь. Но есть еще саперная лопатка, заточенная не хуже казацкой сабли. Она воткнута в землю на краю раскопа. Разве можно усмотреть что-то противоестественное в том, что археолог тянется к лопате? А про то, что археолог умеет метать саперную лопатку, как ниндзя сюрикены, не каждый знает, не каждый догадается. Между прочим, весьма полезное умение, когда занимаешься таким опасным промыслом.

Нет, Алексей не впал внезапно в паранойю. Лесной народ – охотники, ягодники с грибниками да и свой брат-археолог – обязательно еще издали бы окликнули: «Эй, приятель! Не помешаю?» или «Бог в помощь». Или просто привлекли бы внимание свистом. Жизненный опыт «черного археолога» подсказывал: истории, начинающиеся с того, что к тебе бесшумно подкрадываются со спины, как правило, ничем хорошим не заканчиваются.

Алексей положил фигурку поверх так и не открытой кожаной папки. Похлопал ящик по металлическому боку, замерил веткой глубину тары, ковырнул пальцем землю – всеми действиями давал понять тому, кто за спиной, что всего-навсего намерен отрыть ящик полностью, для чего нужна лопатка, а как же без нее! И Алексей потянулся к лопатке…

– Не суетись. Не советую, – раздался за спиной голос. И клацнул затвор.

А вот теперь Алексей обернулся. Хотя и так узнал говорившего. Этот голос он ни с каким бы другим не спутал.

– Привет, Апостол. Давненько не пересекались, – сказал Алексей, вставая на ноги и зачем-то отряхивая колени от налипшей грязи. – Выходит, верно про тебя говорили, что ты бросил ковырять землю и ушел к крысятникам.

– Просто я перешел в другой бизнес, Леший. В поисках новых ощущений, – ухмыльнулся Апостол, держа Алексея под прицелом обреза. Он всегда любил обрезы…

– И нашел их?

– Ага. А теперь давай посмотрим, что ты нашел.

Длинное черное кожаное пальто Апостола было расстегнуто, что позволяло разглядеть висящий у него на груди мощный армейский бинокль. Он действовал по всем правилам науки грабить и убивать: долго, терпеливо выслеживал, мозоля зенки об окуляры, выжидал, пока жертва приведет его к добыче, добудет для него эту добычу, сделает всю черновую работу, чтобы самому только и оставалось – прийти и взять.

Кого другого Апостол уже непременно уложил бы выстрелом в спину и сейчас перебирал бы добычу. Ведь такова теперь его профессия – грабить «черных археологов», своих бывших коллег. Да, другой копатель на месте Алексея уже схлопотал бы пулю из обреза, стыл бы сейчас, скрючившись, на сырой земле, но просто и незатейливо убить Алексея Федорова, известного среди «черных археологов» под прозвищем Леший, Апостол не мог. Сперва он должен сполна был насладиться сладким мигом торжества. Слишком долго тянулось их противостояние, чтоб закончиться столь быстро и банально.

А тянется их противостояние с того самого года, когда от Алексея ушла жена, хотя здесь-то Апостол совершенно ни при чем… Там другая история. («У всех мужья как мужья – утром уходят на работу, вечерами приходят домой! Этот же может взять и укатить на неделю, на две, дескать, работа у него такая! А я, значит, сиди как дура и жди его! Сиди и гадай, вернется – не вернется! Завалил дом ржавыми железяками, того и гляди какая-нибудь рванет! А если не рванет, то в один прекрасный день посадят за эти автоматы и пистолеты. А может, ты не по лесам, а по бабам разъезжаешь, а?!» Ну и так далее, известная история с известным финалом.)

Именно в тот злополучный год они впервые схлестнулись с Апостолом на Ладоге. Потом судьба их сводила во время поисков «платинового У-2» на реке Оредеж и в той знаменитой эпопее с колчаковским золотом в Уссурийской тайге. И наконец, в истории с большим дележом питерского рынка «черного оружия» и «черных раритетов» они оказались по разные стороны бандитских баррикад.

Сегодня, похоже, в их противостоянии будет поставлена черными чернилами жирная точка.

– Ну-ка брось мне ту штуку, что вертел в руках! – сказал Апостол, кивнув подбородком в сторону божка, лежащего на кожаной папке.

Алексей протянул руку к деревянному уродцу, взял его, подержал на ладони, не спеша расставаться. Пристально взглянул в глаза своему старому врагу:

– За последний год шестеро наших сгинули без вести… Твоя работа?

Апостол криво усмехнулся:

– Кидай, кидай, Леший, не отвлекайся.

Алексей кидать не торопился, Алексей прокачивал свои шансы. Шансов было немного, впрочем, как и времени, чтоб ими воспользоваться. Апостол медлить с финальным выстрелом не станет – уж он-то знает, что с Лешим заигрываться опасно…

– Держи! – крикнул Алексей.

Божок взмыл в воздух по высокой дуге, вертясь в полете. Апостол вытянул левую руку, готовясь поймать фигурку. Дуло обреза мотнулось, на миг теряя цель. И Алексей прыгнул. Падая, выдернул из земли «саперку», перекатился, вскочил и с ходу метнул…

Бабахнул выстрел.

Какие-то черные ошметки закружились в воздухе.

Клацнул упавший обрез.

Оседал на землю Апостол, схватившись обеими руками за черенок саперной лопатки, вонзившейся ему в шею.

У Алексея же в голове стоял звон, будто это не голова, а оживший Царь-колокол, а от уха за шиворот текла теплая и липкая жидкость.

И еще: от земли, рождаясь где-то посередине между решившими свой спор поединщиками, поднимались вверх клубы зеленого дыма и закручивались спиралью.

Алексей сел на траву, достал пачку, выщелкнул сигарету, закурил. Жадно затянулся.

Постепенно он стал понимать, что же произошло в эти мгновения… Итак, Апостол выстрелил. И выстрелил метко. Но сегодня плохому парню не повезло, не в его пользу сегодня расположились звезды. Пуля из любимого обреза угодила в деревянного божка, разнесла фигурку в клочья, чуть изменила направление, потеряв при этом и убойную силу, чиркнула Алексея по мочке уха, обожгла и рассадила кожу за ухом. В общем, вреда немного, а с тем, что есть, он легко управится с помощью аптечки. В боковом клапане рюкзака имеется отличная аптечка, которой позавидуют иные военно-полевые медики. Так что в окопах все спокойно, ждите нас домой живыми.

Но вот что это за дым редкого для дымов салатного цвета?.. Алексей разглядел, что зеленые струи истекают из остатков расколотого пулей божка. Эффект, родственный свечению трухлявых пней? Гниение и всякие там выделяющиеся при этом светящиеся газы?

Зеленые струи достигли Алексея. Он втянул дым ноздрями…

Хм, странный запах, которому не подобрать сравнений. Не сказать, что неприятный, но какой-то слишком резкий, слишком проникающий…

Закружилась голова.

Алексей загасил едва начатую сигарету.

Голова кружилась все сильнее.

Алексей вдруг осознал, что надо перестать вдыхать этот зеленый дым и отойти отсюда как можно дальше, переждать. Он поднялся на ноги, шагнул…

А то и вовсе бежать без оглядки! Если еще не поздно…

Окружающий мир в его глазах завертелся, словно у космонавта после центрифуги, горло сдавило, как тугим ошейником. А еще Алексею почудилось, что неведомая и неумолимая сила тащит его наверх. Или наоборот – тянет за ноги вниз. И нет никакой возможности сопротивляться этой силе.

Никто и не сопротивлялся. Сознание, не в силах вынести превращения мира в увеличивающую обороты центрифугу, почло за лучшее отключиться…

* * *

И-и два…

Он открыл глаза.

Совсем рядом прогромыхал взрыв, заставив Алексея рефлекторно вжаться в землю, накрыть голову руками и снова закрыть глаза. Сверху тяжелым градом посыпались комья земли.

Он лежал, уткнувшись лицом в теплую и рыхлую землю, пахнущую сыростью, а в голове, как бегущая по экрану телевизора строка, проносились предположения: «Рванула граната в кармане Апостола, в последний момент приведенная им в действие. Я сплю и еще не проснулся. Апостол был не один, это его подельник швырнул гранату. В божке был веселящий газ, одурманивший меня, и я сейчас глюкую».

Прогромыхал еще один взрыв, на этот раз далекий. И еще один. Что творится, люди дорогие?

Алексей поднял голову. Он находился на дне неглубокой воронки. Над головой сквозь дымовую завесу (что была отнюдь не салатного цвета) проступало небо, затянутое облаками цвета танковой брони. Небо мало походило на ту лазурь в белой вате облаков, что мирно висела над Черными болотами. И вообще местность мало походила на Черные болота. Особенно при взгляде из воронки. «Делать в которой совершенно нечего», – сказал себе Алексей и полез наверх.

– Geb gefangen, Russe!² – раздалось сверху. Час от часу не легче.

Алексей поднял голову. Двое стояли на краю воронки. И оба были одеты в германскую полевую форму времен Первой империалистической. Оба рядовые. Каски, винтовки, штыки, подсумки для противогазов и прочее – все из той же эпохи, эпохи кайзера Вильгельма 2-го.

– Да пошли вы, – Алексей устало опустился на землю. – Только вас еще не хватало.

Теперь все понятно. На его голову свалились игрища униформистов. Выезд на природу военно-исторического клуба. Униформисты, играющие в фашистов, после нескольких неприятных историй (когда до смерти, в прямом смысле слова, напугали каких-то селян, а в другой раз сами были побиты деревенскими жителями) предпочитают теперь забираться подальше, в глухомань, в безлюдные места. Кому как не Алексею по прозвищу Леший, одному из тех, кто снабжал исторических игрунов всем необходимым, от пуговиц рядового до генеральских фуражек, знать эту публику.

«Но откуда они взялись на Черных болотах?! Или я, нанюхавшись газу, провалялся настолько долго, что успела испортиться погода и нагрянули эти хлопцы?!»

Алексей запустил пальцы в нагрудный карман, где должны были лежать сигареты.

– Hande hoh!

– Что ты орешь? – поморщился Алексей. Голова ныла, словно с похмелья. Спасибо тебе, веселящий зеленый газ. – Хенде хох, ничего другого выучить не смогли, двоечники, лентяи, а еще…

– Russisch schwein! Donnerwetter!³

Один из униформистов скатился по склону, вскинул винтовку и опустил приклад на голову Алексея.

Так Алексей потерял сознание, едва успев его вновь обрести.

* * *

И-и три…

Сначала были голоса.

– …ерунда. Какая потеря крови? Капли. Да, соглашусь, легкая контузия вполне вероятна. Ну-у, батенька, я ж вам не пророк Моисей, чтобы сквозь призму настоящего узреть грядущее и описать последствия. Может, и не будет никаких последствий, организм как-никак молодой, крепкий. А может, и аукнется господину хорошему этот карамболь-с. Хе-хе, колбасники приложили ему славно, ото всех прусских щедрот.

– Петр Аркадьич, я бы попросил вас выражаться более пиететно! Речь идет о русском офицере… Не исключено, что о русском офицере.

– Много в вас пороху, голубчик, как погляжу. Этот бы порох из вас повынуть, да в дело пустить, враз бы победили супостата.

– Послушайте!..

Слышно было, как скрипнула дверь. Кто-то вошел, обстучав каблуки о порог.

– Садитесь, поручик. Слышу, все препираетесь, устали не зная? – раздался новый голос. – Вот, пациента вашего пришел проведать, Петр Аркадьич. Как он? Все без сознания?

– Да, без изменений, как видите. Уже полсуток в себя не приходит. Так что не обессудьте, Владимир Константинович, ничего нового вам не скажу.

– Эх, успеть бы его расспросить до… Кхм… Уж больно любопытна мне одежда этого господина! Неужели наконец командование всерьез обеспокоилось обмундированием и экипировкой? Я ведь, Петр Аркадьевич, в свое время серьезно занимался маскировочной одеждой и солдатской экипировкой. Даже с самим Разумовским списывался. Более того, я готовил записку в Генеральный штаб как раз по этому вопросу. В записке я обосновывал несовершенство существующего обмундирования и вносил некоторые предложения. Кхм, вы знаете, Петр Аркадьич, я ведь предлагал в качестве основного полевого варианта приблизительно такую же форму, пятнисто-зеленую, какую мы видим на этом господине. То есть одежду, максимально сливающуюся с ландшафтом. Я разработал несколько вариантов формы в зависимости от видов ландшафта. Но увы, увы. Не успел дописать до войны. Успел бы, кабы не застрял на финансовой стороне дела. Но кто станет рассматривать записку, где не указано, во сколько это обойдется казне?

– Эхе-хе, Владимир Константинович, что там говорить – когда грянула война, разом все смешалось. Кони, люди, дом Облонских… Взять меня. Мыслил ли я, уездный доктор, типичный чеховский персонаж, что поменяю подагру помещицы Плющихиной и пятничные чаепития у отца Серафима на окопных вшей, шрапнель и газовые атаки…

«Какой странный сон, – подумал Алексей. – Сон из одних голосов. Впрочем, нет. Еще доносятся запахи. Запах табака, запах лекарств. Разве у снов бывают запахи?»

Ответа никто не дал. Ответом опять стало забытье…

* * *

И был еще сон, состоявший из одних разговоров.

– …я, пятеро офицеров моего полка и четырнадцать солдат.

– Владимир Константинович! Вы не можете рисковать собой. Да какое там «рисковать»! Не рисковать, а жертвовать собой, потому что возможностей уцелеть у отряда, совершающего маневр отвлечения, будет не больше…

– Полно вам, ротмистр! Мы – русские офицеры, а не гимназисты. Давайте обойдемся без патетики. Мы знаем, на что идем, и довольно. Принимать присягу нас никто не неволил. Кхм… Итак, есаул, вы со своими казаками берете на себя восточную оконечность. Западная на вас, капитан Смолин, и на ваших разведчиках. За мной и моими людьми, стало быть, еще раз скажу, южная оконечность. Сигналом к прорыву станет факел на крыше первого барака. Теперь о том, как распределим оружие. Наш единственный револьвер возьмете вы, капитан Смолин. Я полагаю, никто не станет сейчас оспаривать у него звание самого меткого стрелка. Ножи и топоры распределим поровну. Зажигательную смесь, которую обещал нам доктор…

При этих словах таинственного полковника Алексей стал вновь погружаться в забытье, к которому уже начал привыкать, как шахтер к забою…

* * *

В следующий раз Алексей очнулся ночью.

Там, где он очнулся, обитали тишина и полумрак.

Он разглядел над собой дощатый потолок, на который падал колеблющийся желтый отсвет. Под ним шелестел и пах соломой полосатый тюфяк.

Алексей повертел головой. Он обнаружил себя на деревянной лежанке, вплотную придвинутой к стене. Алексей откинул шинель («офицерская, кавалерийская, дореволюционного образца»), которой был укрыт, приподнялся.

Помещение, в котором он находился, было невелико, шагов семь в длину и около пяти в ширину. Две двери. Перед единственным окном – стол. На стуле, спиной к Алексею, сидел человек в меховой безрукавке и читал книгу. Пламя горевшей на столе свечи отражалось в каких-то склянках, преломлялось гранями высокого графина, играло на полированном металле хирургических инструментов.

Человек за столом обернулся. Поправил на переносице пенсне. Добродушное круглое лицо, которое как нельзя лучше подошло бы сельскому священнику. Или доктору. Кажется, что-то такое про доктора Алексей слышал. Скрипнул стул – человек поднялся. Подошел к Алексею, присел на край лежанки.

– Как вы, голубчик?

Этот голос уже доводилось слышать. В снах. Или это все-таки это были не сны?

– Где я? – спросил Алексей.

– А вы как думаете? – человек снова поправил пенсне.

Алексей пожал плечами:

– Понятия не имею. Но это первое, что я хотел бы узнать.

– Если вы так настаиваете… Вы, милостивый государь, в Польше, под Олыптыном, в германском лагере для русских военнопленных. В данный момент вы, голубчик, пребываете в лагерном лазарете, где находитесь на моем попечении. Это комната что-то вроде приемного покоя, где мы вас пока что поместили, потому как в самом лазарете свободных мест, простите, нет. Что вас еще интересует?

– Какое сегодня число?

– Двенадцатое июня.

– А год?

– Что? Простите, голубчик, не расслышал.

– Год какой?

– Год, говорите… – доктор прищурился за стеклами пенсне. Приложил ладонь ко лбу Алексея. – Голова не болит? Приступов тошноты не чувствуете?

– Петр Аркадьевич, может, ему спирту выдать из неприкосновенного запаса?

Алексей скосил глаза и увидел в дверном проеме черноволосого юношу с рукой на перевязи.

– А-а, наш горячий поручик проснулся! Спирту, говорите? Не знаю, не знаю. Вот чаю, пожалуй, не помешает, чай уж точно не навредит. А если я вот так сделаю…

Доктор подсунул под затылок вторую руку, надавив, внезапно и резко наклонил голову Алексея, прижав подбородок к груди.

В глазах, ослепляя, разорвалась петарда. Показалось – его столкнули с горы и он несется неотвратимо вниз по желобу, напоминающему бобслейный.

Откуда-то донеслось:

– …искры в глазах? Не затошнило? Пальцы не немеют?

Докторский голос уплывал вдаль, как последняя электричка. И догнать его не было никакой возможности.

– Ай-яй, как вы побледнели-то, как нехорошо. Ничего, дружок, это пройдет, это бывает. Нервное утомление, усиленное ударом приклада. Главное, что один раз очнулись. Где один, там и следующий…

«Силы небесные! – взмолился Алексей про себя. – Сделайте так, чтоб я уснул, проснулся, и этот кошмар сгинул бы без следа. Пусть вернутся старые добрые Черные болота, сволочной, но такой насквозь знакомый Апостол. Ах да, Апостол же мертв… Что ж, мертвый Апостол гораздо предпочтительнее заигравшихся униформистов. Или не униформистов, что гораздо хуже…»

И вроде как силы небесные услышали мольбу человечью. Потому что туманом из оврага стал наползать желанный, спасительный сон. Алексею не терпелось как можно скорее скрыться в нем, забыться… с надеждой на возвращение домой.

Забыться удалось.

* * *

«Ведь этим людям надо будет что-то объяснять: кто, откуда, какого сословия, чем зарабатывал себе на жизнь, „чьих будешь?“, из какой губернии, кто у нас папа, мама, братовья с сеструхами, школа, гимназия или какие-то смутные реальные училища, „в каком полку служили?“, к дочери какого купца сватались, как попали на фронт, как в плен угодили…» Короче говоря, придется шить себе биографию из обрывочных знаний, как кафтан из лоскутов. А знания про их эпоху, признаться, донельзя обрывочны. Разве что неплохо подкован Алексей-Леший по части оружия, военной формы и воинской атрибутики. А толку-то!