Грон и Агрон

Судья указал на небольшой сундук, куда складывались монеты, принятые от челяди. После такие деньги тщательно промывались, прежде чем отправиться в сокровищницу города. Пока Агрон наматывал портянку на ногу, Грон в голове не мог унять мысль, откуда же такое состояние у его брата.

– Что ж, похоже рудники сегодня останутся без вас, – вздохнул власть имущий и принялся зачитывать подготовленные им документы.

Чем дольше городской судья зачитывал документы, тем сильнее шевелились у младшего брата волосы на всём теле, где успели вырасти. Агрон же, слушая предельно внимательно, не пропустил ли чего судья, лишь улыбался всё шире и шире.

Суть же документов была такова. Первый был завещанием от обоих братьев. В случае обоюдной смерти, их лавочка предназначалась тому самому Ва́неку, что торговал луками да стрелами рядом с ними. Если будет доказано, что купец не имел отношения к их смерти конечно, иначе не видать ему ни их лавочки, ни уже и своей. Если первый документ ошарашил Грона, то второй произвёл на беднягу такое впечатление, что он едва не лишился дара речи. Вторым документом их лавка вверялась в безвозмездное пользование любому человеку, кто поставит своё имя и подпись на данном документе. Ограничением было только одно условие – пользоваться можно лишь пока оба брата были живы и в добром здравии. Для чего время от времени им необходимо было являться в городскую ратушу, где один из чиновников будет убеждаться, что с братьями всё в порядке.

– Честно говоря не знаю для чего вам так сильно заморачиваться с этой лавкой. Продали бы лавку, да горя б не знали, но дело ваше, – вздохнул судья и взял печать в руку. – Если вы всё поняли, что здесь написано и вас всё устраивает, я ставлю печать и с удовольствием бы избавился от вашего присутствия в моём доме.

– Всё в порядке, господин, ставьте печать, – поклонившись, сказал Агрон и велел жестом сделать то же самое младшему.

Ничего не понимая, Грон последовал примеру брата. Судья тут же шмякнул печатью на оба документа, упаковал их в простенькую ткань и велел служке передать документы владельцам. После чего лишь махнул рукой на прощальные поклоны братьев.

Выйдя из здания судьи, братья быстрым шагом устремились на рыночную площадь. Грон был переполнен эмоциями и тут же принялся заваливать брата вопросами, но тот лишь велел замолчать и сказал, что всё объяснит на месте. До рынка они добрались быстро и без каких-либо приключений, хоть Агрон и постоянно оглядывался – не ходит ли кто за ними.

Не успели братья разложить лавку, как приметили того самого жиртреста-головореза со своей свитой. Однако, те лишь шатались по рынку, кошмаря купцов да народ простой одним своим видом. Вдруг, толстяк подошёл к какому-то мужчине, что-то прошептал на ухо, и тот устремился к лавочке братьев. К ним подошёл прилично одетый человек средних лет. На нём была белая рубаха и зелёный костюм, состоявший из штанов и безрукавки. Это говорило о том, что человек вёл торговые дела. На голове у него расположилась серая кепка-восьмиклинка. А это уже говорило о том, что человек вёл тёмные торговые дела. Подойдя к лавке братьев, он широко улыбнулся и поприветствовал их:

– Грон и Агрон, полагаю? – с протянутой рукой, спросил он. – Приятно познакомиться, меня зовут Дым. Люблю подымить, знаете ли.

– Это вы главный? – пожав руку, спросил Агрон.

– Можно и так сказать, – с улыбкой ответили ему. – Я решаю вопросы… не силовыми методами, так сказать. А теперь, пожалуйста, будьте так любезны, на какой хрен вы меня сюда позвали?

– Мне нужен был главный! – нахмурился Агрон.

– Мальчик, да ты богам спасибо скажи, что тебя не прирезали ни вчера в храме, ни сегодня у дома судьи, потому что у меня лично есть интерес к этой лавке и мне очень интересно, на кой чёрт ты хотел поговорить с главным, в данном случае со мной, – наклонившись через лавку, злобно сказал ему бандит.

В том, что это был именно бандит, теперь никто из братьев не сомневался. Так значит, всё-таки за ними следили, и Агрон этого не заметил, хоть и ожидал. Опасные ребята, решили про себя оба братца.

– Мы хотели предложить вам лавку, – пытаясь не подавать виду, что напуган, ответил старший.

– И всё? Да на кой она мне? – рассмеялся Дым. – Если бы мне нужна была лавка, я бы вас прирезал и поставил сюда своего человека.

– Вы или другие уже поставили сюда своего, у чёрта на куличках, – скривил гримасу Агрон. – Стража вас не жалует, сколько денег надо дать на взятки, чтобы поставили в центр рыночной площади бандита? После нашей смерти лавка бы отошла городу, и они с удовольствием поставили бы своего человека, нежели вашего. А законные документы сэкономили бы вам кучу золота, времени и нервов.

– И вы решили мне её продать? После чего конечно же деньги останутся при вас, никто вам нож под ребро не засунет, чтобы их вернуть, так? – усмехнулся бандит.

– Нет, мы решили её вам… подарить. Точнее – обменять, – Агрон потряс перед собой документами.

– Обменять? – вкинул брови Дым. – И на что же? Мамкину сиську я вам вернуть не смогу.

– Возьмите нас в банду, – каким мог, серьёзным голосом сказал Агрон.

Дым стоял пару мгновений как вкопанный, после чего в голос рассмеялся. Агрон скрестил руки на груди, а младший брат снова стоял в изумлении от действий своего брата. С другой стороны, изумление быстро прошло и пришло осознание всего. Его брат хотел вступить в банду, чтобы стать известным бандитом, набрать себе плюшек так сказать. Перед тем, как попасть в ад. Он и не знал теперь, гордиться целеустремлённостью его или же наоборот опасаться, что их ждёт в будущем.

– Ты, кожа да кости, не говоря уже об этом, – Дым кивнул в сторону Грона, – с чего ты решил, что нам нужны такие, как вы? С чего ты решил, что, передав нам бумагу, где ты отдаешь нам лавку, вас не прирежут, как свиней тем же вечером?

– А с чего ты взял, что лавку вам отдают просто так? – усмехнулся Агрон. – Вот гляди. Этот документ гласит, что пока мы оба живы, в добром здравии, регулярно наведываемся в городскую ратушу, то наша лавка переходит в безвозмездное пользование человеку, который поставит здесь свою подпись или печать, ежели она у него имеется.

Агрон выдержал паузу, пытаясь определить реакцию собеседника. Но, парень был слишком молод и неопытен, чтобы понять хоть что-нибудь по лицу своего собеседника.

– А вот этот документ, – он продемонстрировал ему второй с широкой улыбкой, – гласит о том, что после нашей смерти лавка достанется достопочтимому Ва́неку. Он вон там стоит, позвать его?

– Не надо! – тут же сквозь зубы злостно гаркнул Дым.

– Так вот, вы берёте нас в банду и имеете бесплатную лавку в самом центре рынка столицы, оплачивайте пошлину вовремя и никаких проблем не будет. Обучите нас своему ремеслу, и мы будем крайне полезны, уверяю вас. Большинство становятся бандитами из-за скверной жизни, а мы – мы сами хотим, правда Грон? – он посмотрел на своего брата и тот тут же закивал. – Убьёте нас – не получите ничего, какой в этом смысл?

Бандит стоял, почёсывая подбородок. Ему потребовалось несколько минут, чтобы обдумать слова Агрона. В конце концов он посмотрел ему в глаза и тяжело выдохнув, сказал:

– Ладно. Но ты, мальчик, даже не представляешь во что ты вляпываешься и куда тащишь за собой брата, – он посмотрел на Грона с неподдельной толикой жалости. – Но, документы составлены, и он теперь в этом участвует, дороги назад нет. Я не могу тебе ничего гарантировать, так как наша организация очень, очень большая. Сделка выгодна для меня лично, а вот как решат старшие – этого я знать не могу.

– Поэтому я и просил встретиться с главным! – обиженно рявкнул Агрон.

Мимо протопали те самые патрульные стражи, что днём ранее прогнали толстяка. Сегодня же старший посмотрел на братьев и жестом показал, мол, нет денег – нет помощи.

– Признаться, ты смышлёный, раз допёр придумать такой план. Но мозгов у тебя не хватает понять, как всё устроено, так что давай будь благодарен тому, что я вообще сюда припёрся. Сделайте одолжение – не сдохните в первый день, я хоть денег успею поднять. И придумать, что делать с Ва́неком… – буркнул Дым в конце.

– Мы можем постоять за себя. У нас есть оружие, – шепнул Агрон и приподнял рукав, где красовался на кожаном ремешке купленный днём ранее стилет.

– Ой дура-а-ак, – лишь протянул бандит. – Не вздумай им светить нигде. Работайте весь день, как ни в чём ни бывало. Вечером я приду за вами, заодно перетру со своими.

Дым стукнул ногой по лавке и в спешке ушёл. Агрон стоял довольный собой, как ловко он провернул всё. Но не успел он насладиться моментом, как услышал голос своего брата:

– Так вот какой путь ты выбрал для нас, – обреченно сказал он. – Стать бандитами? Ты серьёзно? Ты действительно считаешь, что вымогать деньги у честного народа и избивать слабых придаст тебе почёта после смерти?

– О, братишка, это лишь начало! – кровожадно ухмыльнулся старший. – Я слышал, что этот толстяк вхож в довольно влиятельную организацию города, это не просто какая-то там банда проходимцев. И если я прав, если у нас всё получится, мы будем не просто бандосами, мы станем настоящими головорезами.

– Если ты так хочешь убивать людей, почему не пойти в стражу? Почему не убивать плохих людей, если, по-твоему, за убийство всё равно светит ад? На худой конец, почему не стать палачом при городе? Казнят довольно часто тут… – начал рассуждать Грон.

– Убивать плохих людей? – рассмеялся Агрон. – У нас не такая большая разница с тобой, но похоже пары лет жизни тебе не хватает, чтобы понять, что в этом городе хороших людей нет. Их нигде нет. Все боятся только за свой кошелёк, свою жизнь и чхать хотели на других. Дай мне волю – я бы весь город перерезал. Зачем бороться с бандитами, когда их можно возглавить? Зачем служить народу, когда его можно прижать к ногтю? Я хочу, чтобы меня боялись при жизни и после смерти!

Последние слова Агрон едва ли не сорвался на крик. Этим он напугал своего младшего брата, но те прохожие, что услышали его слова, лишь рассмеялись. Оба брата выглядели невзрачными бойцами. А в этом суровом мире ценили силу. Грон достал из-под полы краюху хлеба. Разломав её надвое и протянув часть брату, он сказал ему:

– Мне кажется, ты сам не представляешь, во что ввязываешься. Ты напоминаешь мне наших соседских мальчуганов, когда они мечтали стать пиратами. Бороздить море, которое они никогда не видели, петь песни, пить ром, который они никогда не пробовали. А на самом деле жизнь пирата очень опасна, сурова, жестока и коротка, – с грустью сказал младший. – Ты мечтаешь стать головорезом, а на деле мы будем жить в нищете, отбирая последнее у таких же несчастных, спать в грязи в каком-нибудь хлеву, где нас никто не найдёт, да молиться богам, чтобы топор палача был заострён, как следует.

Перед ответом, Агрон решил подумать немного. На самом деле, он и сам боялся каждой клеточкой своего естества того, что их ждёт в будущем. У него не было никаких грёз или романтики по поводу бандитской жизни. Он до жути их всегда боялся, если в деревне детей пугали бабками-ёжками, лешими, зверями всякими, то в городе – стращали бандитами. Тем, что действительно реально и видно своими глазами ежедневно. И в какой-то момент, он решил, что лучше стать страхом во плоти для других, решил твёрдо, поэтому не отступит. Вот только братишку надо было приободрить. Он положил ему руку на плечо, и сказал:

– Где бы мы ни были, я всегда буду о тебе заботиться, – по-братски улыбнулся он и подмигнул. – Куда мы бы не направили свои стопы – тяжело будет везде. Такова жизнь. Где бы мы не оказались – в армии, в страже, в гвардии, в торговле, среди наёмников, даже среди храмовников – везде будет одно и то же. Унижение старшими младших, сильными слабых, богатыми бедных и так далее. Я просто считаю, что из всех путей этот – самый лучший. Раз уж мир устроен так, что унижай или будешь унижен, убивай или будешь убит – я буду убивать и унижать.

– Что ж, брат, я с тобой, – с грустной улыбкой ответил Грон. – Но чувствует моё сердце, что жить мы будем недолго.

– А вот это мы ещё посмотрим! – усмехнулся Агрон.

Глава 2

– Ну чё, прохиндеи, готовы? – спросил Дым. – Э, кажись утром здесь было товара побольше!

– А мы распродажу устроили, – хитро усмехнулся Агрон.

– Вот козлы! И много выручили? – поинтересовался бандит.

– Ну, первое время с голоду не умрём, – довольно похлопал по висящему на поясе кожаному мешочку старший.

– Не светите баблом особо, привлекает народ определённой категории, знаете ли, – пробурчал Дым. – Ладно, одевайтесь и попёрли.

Братья не заставили себя долго ждать. Они быстро надели походные плащи, и собственно, были готовы. Тут к ним подошёл довольно неприятно выглядящий тип и уставился на них, словно баран на новые ворота.

– Лавка закрыта, – бросил ему Грон.

– А, это Подкопчёный, он лавкой и будет заведовать. Тащите сюда бумаги, – нахмурившись, очень серьёзно сказал Дым.

– Да вот они, ставь свою кляксу здесь, мы свои уже поставили, – передав документ, сказал Агрон.

К удивлению братьев, Дым достал самую настоящую печать и воск. Воспользовавшись ближайшим светильником, что освещал торговую площадь, он быстро растопил воск и шлепнул печатью по документу. Свидетелем данного события стал и владелец соседней лавки Ва́нек, и тут же выкрикнул:

– Соседи, вы шо, лавку продали?! – обеспокоено выкрикнул толстячок.

– Лучше! – расхохотались братья. – Мы её им бесплатно отдали!

Услышав это, Ва́нек не на шутку разошёлся, крича вдогонку самые витиеватые ругательства и проклятья. Братья лишь продолжали смеяться и представляли, какая рожа будет у жадного толстяка, когда он поймёт, кому именно отдали они лавку. Подкопчёный остался у лавки, видать разбираться, что там имеется. Остальная троица двинулась к выходу. Выйдя за рыночную площадь, к ним присоединились несколько грозного вида мужланов, явно из банды. Дым тут же велел мальцам держаться рядом, так как в тёмное время суток даже в их присутствии может статься что угодно.

Обычно парни шли домой, выйдя из западных ворот рыночной площади. Сейчас же они вышли через восточные ворота, и буквально через несколько минут они поняли, что никогда и не были в этой части города. Они быстро проходили квартал за кварталом, и тут же поняли, что брось их Дым сейчас здесь – они даже дороги назад не найдут. Каменные дома быстро сменились на деревянные. Ещё через некоторое время – на покосившиеся, неухоженные, разваливающиеся деревянные дома. После начали встречаться и вовсе шатры, лачуги, халабуды, сделанные из подручных средств. Здесь к компании присоединились ещё несколько членов банды.

– Добро пожаловать в трущобы, господа, – видя удивлённые взгляды мальцов, с оскалом сказал им Дым.

Здесь практически не было света, и не то, что уличного освещения хотя бы факелами – даже у людей в окнах, у кого они, конечно, были, и там была одна темень. Сейчас стемнело, но в городе в такое время спать не ложатся, хоть и работают все со сранья. Прохожих практически не было, в основном, лишь тени мелькали между тем, что здесь можно было принять за дома. Дым же и его соратники или кто они ему там шли уверенно и довольно вальяжно. Более того, парни заметили, когда их компания приближается к людям, те спешно прячутся в свои дома. К слову, всех кого удалось рассмотреть братьям, были одеты в лучшем случае в рваное тряпьё.

А вот через время стало интереснее. Снова появились деревянные дома. Да, большинство из них гораздо хуже, чем в более приличных районах города, но в основном они удивляли братьев своими размерами. Все они были очень большие и просторные. Это было явно не частное жильё, скорее напоминало бараки на большое количество народу. Появился и свет в окнах. До братьев доносились пьяные возгласы, женские визги, мужланская брань, крики и прочие звуки, что обычно соответствуют питейным заведениям. Правда, практически ни на одном строении парни не видели опознавательной вывески или чего-то ещё подобного на входе.

Пройдя ещё немного дальше, обстановка слегка сменилась. У большинства зданий действительно появились некие опознавательные знаки. Парни увидели различные лавки – как продуктовые, так и с различной утварью. Стали встречаться таверны. Вот возле них и народ встречался. В основном, кто ссал, кто блевал, часто кто-то кому-то бил морду. Пару раз даже видели куртизанок за работой прямо у стены в переулке.

– Это мы вышли в приличную часть трущоб, – подмигнул братьям их провожатый.

Трущобы показались братьям огромными. Возможно, из-за того, что здесь не было чётких улиц и дорога петляла так, как ей вздумается. В любом случае, путь занял очень много времени, за которое парням казалось, они могли бы весь центр города пройти вдоль и поперёк. Наконец они подошли к большому деревянному зданию, основа которого была даже из камня. На вывеске красовался текст “Пироги да пиво”. Перед входом стояли два здоровых амбала с топорами на поясах и смотрели на братьев так, словно готовы сожрать их живьём.

– Ну, пацанва, заходите, – Дым сделал приглашающий жест и оскалился так, что у обоих братьев сердце в пятки ушло.

Грон и Агрон зашли внутрь. Они увидели довольно просторную таверну с большой барной стойкой. За ней стоял высокий лысый с усами мужчина, весело болтавший с посетителями. Столов было довольно много, почти за всеми сидели шумные компании с кружками пива и едой. Все до одного они были вооружены, одеты в бандитские кожаные туники, а морды одна краше другой. У кого синяк, у кого глаз один, у кого шрамов больше, чем зубов, у кого и вовсе нет последних, и все они уставились на только что вошедших. Под их взглядами братьев пробрало до самых костей. Но стоило войти Дыму и положить свои руки на плечи мальцам, как все тут же отвернулись и потеряли всякий интерес к Грону и Агрону.

– Нам во-он за тот стол, – пригласительным жестом указал Дым.

С сердцем в пятках, братья сели за небольшой столик.

– Хоспади, вы там хоть не обоссались? – заглядывая под стол, со смехом спросил Дым. – Хотели в бандиты? Получайте! Как вам тут у нас, миленько?

– Они же нас не тронут? – тихо, дрожащим голосом спросил Грон.

– Эти-то? – улыбнулся Дым. – Пока я рядом нет. А так любой из них сунет вам нож под ребро лишь ради потехи, да не почешется потом. Пока не завоюете уважение и правильную репутацию.

– И как это сделать? – спросил Агрон.

– Вас закрепили за одним из главарей. Если он сочтёт вас полезными – выдадут форму и тогда вас никто не тронет. Но если вы не докажете ему своей надобности, или покажетесь ему изначально бесполезными, то скорее всего в тот же миг окажетесь в канаве. Да, и кстати, если вы думаете, что нужда в вашей лавочке как-то вас спасёт – вы очень ошибаетесь, – мерзко ухмыльнулся Дым. – Мы немножко потолковали с судьёй Лютеро, и изменили оригинальный документ. В архиве теперь лежит бумажка, которая действительно с вашего разрешения позволяет нам пользоваться вашей лавкой безвозмездно, но там ни слова нет о вашем здоровье. Да и второй документ, который вы составляли с наследством на Ва́нека куда подевался.

Сказанное бандитом повергло в шок и Грона, и Агрона. Козырь, благодаря которому их должны были не убить, был не только потерян, он ещё и сыграл на руку бандитам. Теперь у них есть и лавка, и жизнь братьев им не сдалась. Но… Почему тогда их привели сюда? Давно могли бы прирезать.

– Понимаю, о чём вы сейчас думаете. Но я придерживаюсь одного правила в своей жизни – уговор дороже денег. Я обещал вас привести в банду, и я привёл. А вот дальше уже не моя забота, – Дым, как бы извиняясь, развёл руками. – Э! Позовите-ка мне Гуся сюда!

Пока званый Гусь был в пути, парни сидели поникшие, бледные, словно сама смерть коснулась их. Что же теперь будет? Агрон вспоминал слова брата, что жизнь их будет коротка, но он и не представлял, что настолько. Одно дело, если бы они с рождения выживали на улице и обладали сейчас полезными навыками. Но они же ничего не умеют! Грон явно не замолит бандитов до смерти. Агрон пытался судорожно придумать хоть что-то, чем они могут быть полезны, ведь тот же Дым его похвалил за смекалку, но все надежды и мысли канули в лету, когда они увидели того самого Гуся. Им оказался тот самый жиртрест, что собирал бандитскую долю на рынке.

– Чё надо, Дым? Ух ты ёпт, ты дывы кто сидит! – завидев братьев, толстяк чуть не подпрыгнул от радости. – Да это ж вы! ВЫ! Ха-ха, Дым, ты чаво, подарок мне решил устроить?

– Ну это уж сам решай, – усмехнулся Дым. – Это твои новобранцы.

– Ново-кто? Новобранцы? Да ну на #$@! – выругался от счастья жиробас. – Ты шо серьёзно? Они ж тока вчера на меня арбалет наставляли! Сла-а-авно я повеселюся!

– Так, ты это, законы знаешь, не борщи тут! – прикрикнул Дым.

– А чаво законы? – вскинул брови тот. – Щас я присяду да всё расскажу им. Значится так, мелюзга. Помнишь наш разговор про люля? Так вот – подчиняетеся мне – люля нема. Не подчиняетеся –люля есть. Работу делаете хорошо – люля нема. Работу делаете плоха – люля есть. Работу делаете очень плохо – люля есть большие. Работу не делаете вообще – ;№»%! какие огромные люля! Не выполняете работу трижды подряд – драл вашу мать, буду драть и вас, надоест – дорога в канаву! А пока добро пожаловать на борт, как говаривал один знакомый мне обсос.

– Так, это надо отметить! – воскликнул Дым. – Люся! Тащи пивас нам и двум нашим новобранцам!

Люсей был тот самый лысый бармен. Но братья даже не обратили внимание на оскорбительное имя человека за стойкой. Грон вжался в стул так, что казалось вот-вот сам станет его частью. Агрон же смотрел пустыми глазами на человека, который последние два года насиловал их мать, и теперь грозил тем же самым уже ему с братом. Он думал о том, во что втянул не только себя, но самое главное – своего брата. Действительно же можно было продать лавку, дом, уехать в какую-нибудь спокойную деревеньку или небольшой городок, прикупить себе ферму и не знать проблем. Но вместо этого, парень набрался сил и задал вопрос, который его очень интересовал и, быть может, ответ на него скрасил бы хоть сколько-то их положение:

– Какого рода у нас будет работа? – практически замогильным голосом спросил Агрон. – Выбивать деньги на рынке?

– Ха! Хрен тебе и твоей роже! – рассмеялся Гусь. – До рынка дорасти надо! Тута, у нас в трущобах, тоже работы пруд да озеро! С куртизанок долю брать, с лавки каждой долю брать, за порядком следить, морды кому надо бить. Ваши вот так и просят люля, гы-гы. О, а вот и пивко!

Бармен Люся бережно поставил на стол четыре кружки, после чего поспешил удалиться, но встав за стойку, как-то пристально смотрел на обслуженный им стол. На самом деле все следили, но братья этого не заметили.

– Ну шо, за наших ново-этих, как их там, бранцев, во! – сказал Гусь и вся таверна подняла кружки и с возгласом выпила.

Братья никогда ещё не пробовали ни пива, ни эля, ничего подобного. Поэтому несмотря на всю плачевность ситуации, впервые попробовать самый популярный напиток в империи, если не в мире, для них было довольно важным событием. Грон сделал маленький глоток и скривился, Агрон же решил отхлебнуть побольше, но тут же выплюнул содержимое назад.

– Да это же… на вкус как моча! – выкрикнул с ужасом и злобой.

Все сидевшие в таверне расхохотались едва ли не до слёз. Кто-то говорил, мол, который раз уже такое происходит, а всё равно смешно. Вся таверна ржала, как лошади, только вот мальцам нашим было далеко не до смеха. Сидевшие с налитыми кровью от злости лицами, они не успели ничего предпринять или сказать по этому поводу, как громче всех ржавший Гусь одним махом выбил у них из рук кружки, и сквозь слёзы сказал:

– Поздравляю! Теперь вы в банде! Это мы так новеньких посвящаем. Видели бы вы свои рожи! Никогда не надоест! Люся, тащи им настоящий эль! – велел он бармену. – Да и закусить чего дай!

В этот раз усач не заставил себя ждать и тут же подал на стол ещё четыре кружки, в этот раз действительно все были с элем. Да пирог с мясом. Чьим – братья интересоваться не стали. На удивление было даже вкусно. Пирог свежий, эль – холодный.

– А почему, – с набитым ртом начал спрашивать Грон, – бармена зовут Люся?

Вероятно, таким незамысловатым вопросом он хотел разрядить обстановку, ведь Агрон всё ещё сидел красный от злости, явно желающий отомстить своему обидчику, да не знал как.

– Та по башке его как-то жахнули, да так сильно, что месяц по ночам ходил, искал какую-то Люсю, – брюзжа слюной и вываливающимися непрожёванными кусками пирога, ответил им Гусь. – Подходил к каждому и Люся! Люся! Люся! Вот так и стали звать. Потом он опять по башке получил, вроде всё и прошло, а звать его так и не перестали.

Похоже, что вопрос Грона действительно помог разрядить ситуацию. Гусь и Дым сосредоточились не на издёвках над братьями, а стали рассказывать больше о таверне и банде. Это была не просто банда, а самая влиятельная преступная организация во всей империи. Она была настолько большая, что многие мелкие бандитские банды даже не знали, что на самом деле в ней состоят. А сейчас был едва ли не её расцвет – поговаривают, что лидеры смогли договориться с императором и тот в обмен на определённые услуги закрывает глаза на преступления организации. Но парням больше всего было интересно, как, каким образом такая могущественная преступная организация может называться “ПИРОЖОК”.

– Пацаны Истинно Рубящие Очень Жестокие Очень Кровавые, – с гордостью сказал Дым. – Так называлась таверна, где зародилась первая банда. Точнее, она-то просто называлась пирожок, но ребята решили использовать это название как аббревиатуру. Да-да, Гусь, есть такое слово, это сокращение других слов по их первым буквам. А ладно, забей, с кем я разговариваю. Так вот, очень жаль, но таверну лет сто назад спалили дотла, однако название менять никто не собирался. Это великая честь быть членом такой древней и сильной организации. Вам, на самом деле, несказанно повезло. Хоть вы и на самом дне, в самой конченой группе мордобоев, многие годами верно служат в других бандах, чтобы им хоть какое-то местечко досталось в столице империи.

– Да ты посмотри на них! – тут же сказал Гусь. – Да они через месяц издохнут, да и все дела. У них же морда гля какая целая! Так и просит люля! Но это быстро исправится, гы-гы. Ладно, харош пузы чесать, завтра много работы. Мне весь день бабло собирать, потом ещё этим олухам показывать их работу. Попёрли, мелюзга!

Одним глотком осушив кружку, Гусь бахнул ей об стол так, что аж пол задрожал. Братья же эль допивать не стали, у них и так в голове от него помутнело. Выйдя из таверны, Гусь велел мальцам не отставать. Они прошли пару домов вглубь трущоб, где снова не было никакого освещения и шатались пьяницы, но все они были в форме банды. Гусь зашёл в большой деревянный дом, где просто адски смердело. Здесь была ночлежка мордобоев, как их назвал Дым. Никакой мебели здесь не было – на деревянном полу хаотично были разбросаны матрацы и прочие спальные места, созданные с помощью лохмотьев.

– Ваше место, мелюзга, отама в углу, если не хотите, чтобы кто-то с пьяну вас ногами с места гнал, – указал Гусь на дальний левый угол.

Подойдя к своему месту, от вони братья даже носы закрыли рукавом.

– Да здесь же всё обоссано! – возмутился Грон.

– И заблёвано. И кровь засохшая, – пытаясь побороть тошноту, сказал Агрон.

– Щас добавится и ваша, если будете выёживаться! – гаркнул Гусь.

В здании была лестница, ведущая на второй уровень, который занимал чуть больше половины этажа. Гусь поднялся по лестнице, пошуршал несколько минут, кого-то пнул, на кого-то накричал, и спустился вниз с парой свёртков в руках. Братья всё это время стояли и смотрели на своё спальное место, не понимая, что же им делать. После домашних настоящих кроватей спать в “этом” они крайне не желали.

– Ваши дубины и форма, – сказал жирдяй, бросив всё прямо в лохмотья. – На этого крысёныша явно великовата будет, но мельче нету. А да, будете храпеть или пердеть, ногу в задницу засуну!

После последней фразы братья растерянно оглянулись – практически все, кто сейчас спал в бараке, издавали самые разные звуки. Кое-кто даже, кажется, разговаривал в пьяном бреду. Гусь, оскалившись, пожелал мальцам спокой ночи, и поднялся по лестнице наверх. Под ней братья увидели дыру с вертикальной лестницей. Похоже, там находился подвал. Однако, проверить и удостовериться в этом ребята боялись. Как и ослушаться, да лечь спать в другом месте.

– Может на улице поспим? – тихонько спросил Грон.

– Холодно, замёрзнем, – с грустью ответил Агрон. – Давай постелем наши плащи сверху, наденем выданные туники и просто ляжем сверху.

Парни так и поступили. Для Грона туника и правда была великовата. Вдвоём они кое-как подпоясали её несколькими верёвками, но вид у Грона в ней был неважным. Да и сама форма была невзрачной – простая коричневая кожа паршивого качества, разве что отличительным знаком была нашивка с пирожком. Ребята даже предположить боялись, сколько же владельцев сменили эти туники.

– Жалко плащи, – вдруг сказал Грон.

– А что ты предлагаешь, стоя спать? – рявкнул старший.

– Эй вы, засранцы! Если не заткнётесь, я вам языки поотрываю! – шёпотом прикрикнул на них кто-то.

– Под лестницей нас явно никто трогать не будет, главное не свалиться в подвал, – шёпотом предложил Грон.

Агрон молча кивнул. Они тихонько юркнули под лестницу, ведущую на второй уровень, но им пришлось лечь едва ли не друг на друга, чтобы поместиться там. Тем не менее, это было всяко лучше, чем спать в углу, куда явно спьяну половина барака ходит справлять нужду, да ещё и умер кто-то. Братья попытались поскорее заснуть, но это было не так легко, как им казалось. Агрон явно не так представлял первую их ночь в банде, Грон и вовсе просто пребывал в некоем шоке. Ещё днём они были владельцами лавки на рыночной площади, у них был хороший каменный дом с хоть и простенькой, но мебелью. А уже ночью у них не было ничего. Совсем ничего, кроме вот дубины, что им выдали. И они сами об этом попросили. Сами к этому стремились. Грон не знал, что ему делать. Он любил своего старшего брата, и не мог ненавидеть единственного человека, которого знал в этом мире. Осуждать его за такое решение он тоже не хотел, ведь он и сам не знал, как им можно и нужно было поступить, оставшись в мире совсем одними. Даже со своей верой в Элладана, он не слишком желал идти работать служкой при храме.

– Надеюсь, оно того стоит, – тихонько прошептал Грон.

Агрон, услышав его слова, понял, что имеет ввиду младший брат, но не нашёлся, что ему ответить. Он и сам не знал, стоит ли оно того. Он лишь боялся, что в ад они отправятся гораздо раньше, чем им того хотелось.