Buch lesen: «Церковный сад», Seite 3
Слово десятое. День 8. Воскресенье
Утро
Господи! Псалмы… Я прочитала их вчера. Знаешь, в них есть какая-то невидимая сила. Пока я читала… я… слышала, что ли, отголоски… отголоски своей души. Она негодовала, просила, скулила… Во мне вертелось столько чувств, пока… пока я читала псалмы. В них – какое-то очарование. Неземное очарование. Однозначно. Точно.
Вот только ночью… ночью меня ждал… кошмар. Таких… таких снов я не видела… наверное… никогда. Никогда. Я… мне… я не сказала бы, что он страшный, нет. Хотя нет, слукавила. Мне страшно вспоминать о нем. Но… мне надо и кому-то его рассказать. Иначе вконец рехнусь.
Помню, море. Песок. Я иду по нему. Холодно. Сворачиваю в лес – там… там не менее холодно, но суше. Вдруг за мной начинает что-то гоняться. Или кто-то. Я не помню… я не помню, что… что конкретно… Впрочем, это не важно. Я пряталась, я пыталась от него скрыться. Но это «что-то» в человеческом обличье не оставляло… меня… Помню – огород.
Огород. Я бегу промеж парников. Страшно. Очень. Мне встречаются люди на… на моем пути – я хочу попросить помощи, но… но не могу. Не могу. Не знаю почему. Но не могу. Дело не в трусости. Помню. Помню точно. Словно дар речи потеряла…
И здесь он меня настиг – я пыталась выйти… вырваться и вновь спрятаться, но не могла. Не могла! Мне… мне стало страшно еще сильнее. Я понимала… я понимала, что чего-то страшусь. Смерти? Наверное, ее. Но какой?
В моменте я оказалась в палате Паши. Было серо как-то. С… сп… сперто, что ли. На полках около шкафа, которые… на которых никогда ничего не стояло, вдруг появилась… появилась гора книг, листов… фотографий неизвестных мне людей. Вдруг… вдруг Паша крикнул: «Она здесь!» Я…
Я… я, перепугавшись, начала бегать по палате, понимая, что нечистый дух (что это, если не он? что?) найдет меня вновь. Мне… мне было так страшно, Господи, мне захотелось помолиться. Покорно и чутко… Я понимала, что он доберется… он доберется до Паши… до сыночка… до сыночка моего. Понимала и страшилась. Бегала. Кричала. Боялась.
Вдруг… вдруг я взяла лежащий на столе нож (откуда он появился? не знаю! помню, смотрела на свои руки. Секунд пять) и начала протыкать все, что лежало на полках. Все. От книг до фотографий. Все.
Помню, я протыкала, но… но всякого… всякого разного появлялось все больше и больше. А я протыкала и протыкала. В ярости… и в страхе. В страхе немыслимом. И вот помню последнее фото. Какой-то колдун. Помню. Страшно. Было.
Я… я проткнула его фотографию. Нечистый исчез. Полки… полки стали снова пустыми. Паша – на месте… самое главное. Во сне от этого мне стало хорошо.
Эх… Спаси, Господи!..
Слово одиннадцатое. День 8. Воскресенье
Вечер
Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Яко Твое есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Господи! От православных молитв становится… как-то проще на душе. Словно… словно груз с плеч… с сердца, скорее. Хотя… единственная молитва, которую я знаю наизусть – это «Отче наш». И то…
Расскажу историю… Может, интересно. Помню… помню – деревня. Деревня маленькая. Уютная. Родная такая… Там дед мой жил. Дед… дед… хороший был.
Дед, несмотря на то, что жил при Союзе, был очень верующим человеком. Шестидесятые… К Богу и религии тогда… ну… не очень относились. Библию не издавали в принципе. Могу ошибаться – это мне дедушка мой рассказывал мне. Но… но так вот.
И Ты спросишь… вот… как в такое время – и вера? Это же… это же как-то, ну не знаю, странно. А вот. Шел он однажды по метро. Маленький совсем. Если я правильно помню, ему было… лет… лет тринадцать.
Съел ириску, фантик решил выкинуть в мусорку. Подошел – выкинул.
Присмотрелся – а в мусорке лежит книга. Затрепанная такая, но толстая. А книги тогда ж – на вес золото. Мне так дедушка говорил. Он принес ее и… и… и не представишь. Не представишь! Он очень удивился названию, так как… так как слышал его впервые. Евангелие. В такие-то годы. Евангелие. Представляешь?..
Прочитав эту книгу, как он мне говорил, он стал не то что бы верующим, но… в нем… в нем что-то зародилось… что-то появилось… Он начал верить той… тем истинам, которые там прописаны. Только к сорокам годам он пришел к Церкви. В шестьдесят начал поститься, ежедневно молиться и… так далее… Я… я не много понимаю в этом. И… и вот с ним я когда-то учила «Отче наш». Помню, выучила – прочитала один раз, и все. Больше я к ней никогда… никогда, собственно, и не возвращалась. Хотя… хотя, знаешь.
Знаешь, я маленькой могла ходить по улице и… и в голове проматывать фразы из… Вот помню, иду и говорю под нос: «Отче Наш!… хлеб наш насущный даждь нам днесь… ». Не… непроизвольно как-то. Автоматически.
И вот мне сорок: и я впервые прочитала эту молитву по своей воле. Мм… может, просто захотелось. Может, время настало. Может, сон… о, Господи! Этот мерзкий сон! Не хочу о нем вспоминать. До сих пор мотает от него… как вспомню…
Господи!.. что ждет меня завтра?..
Слово двенадцатое. День 9. Понедельник
Господи!
Мне… мне сегодня как-то тепло на душе, знаешь. Не знаю почему. Вот не знаю, больничная палата мне не импонирует от… от слова «совсем», но… но сил стало словно… как-то больше. То ли настроение поднялось, то ли что… Ай, черт его знает.
Мне Пашенька мой вчера такие слова сказал… Ой, Ты и представить себе не можешь! Ой, не можешь! Они… они такие простые, но… но какие… какие! Какие важные и сильные… какие… Мы с ним вчера говорили под вечер, и я ему сказала тогда, что люблю его – сильно-пресильно, не важно где, и как, и что. Ну… ну я это нередко ему говорю: мне, знаешь, от этого спокойней как-то… чуть-чуть…
Обычно он просто улыбался и… собственно, потихоньку засыпал. Но… но вчера… он не промолчал. Он сказал… он сказал пять простых слов… (ведь пять? Да) пять простых слов мне в ответ. Но каких… каких важных для меня. Я вдруг поняла, что опять кому-то нужна, что… что не все… далеко не все потеряно! Далеко не все! То, что надо, надо и еще раз надо! Ведь кого мне… кого мне тогда холить и лелеять, кого мне… любить? Ведь что может быть сильнее любви матери к сыну? Что? Вот… вот я не знаю, наверное, исключительно любовь к Богу. И то… и то это вот такая… духовная любовь. А тут земная. И без нее на Земле никак.
Помню, моя мать меня на дух не переносила. Да… Всегда делала все наперекор, кричала и… и в основном ругала меня. Ругалась сильно. Ни разу я не слышала от нее чего-то… такого… греющего душу, что ли. Никогда. Мне иногда хочется от этого плакать. Знаешь, хах, я… я, наверное, пожалеть себя хочу. Слезами этими никому… никому, кроме меня, не нужными.
И вот мы с матерью не общались довольно… довольно долго. Очень-преочень. Лет пятнадцать. Ни… ни с днем рождения не поздравляли, ничего. Ни словца. Отец мой умер давно, связи никакой с матерью не было. Я не очень-то и переживала… не очень-то и переживала на этот счет. Поссорились и… поссорились – ничего такого. Все ссорятся. Все… У меня тогда своя жизнь была, мне не до матери было… совсем. Эх…
И вот… и вот… Господи, прости, сейчас…
…И вот… я узнала от соседки маминой, что мама… мама… при смерти лежит… в… в… в больнице, и… и она перенесла третий инфаркт. И… и из черствого по отношению к матери… к матери человека я… я… я начала плакать в телефон от таких… таких известий. Я плакала, я плакала очень и очень долго, пока… пока не осознала, что полная дура. И пока… и пока не додумалась перезвонить на номер и спросить, где мама лежит…
Я приехала на место через два часа… Ох, Господи… спокойно… все это прошло давно. Все. Я приехала на место через два часа. У меня спросили, кем… кем я прихожусь больной, кто я, собственно… собственно, такая. Помню… помню, сказала – дочь. Мне ответили, что дочери… дочери у пациентки нет. Помню, я долго кричала, долго-предолго… кричала… Возмущалась, говорила, что… что это беспредел, что… чтобы они немедленно меня пустили. В итоге пустили. Помню. Помню.
Я никогда не видела маму в… маму в таком… таком плохом состоянии. Ей было плохо. Немыслимо… немыслимо…
Плохо… И вот я вошла, помню. Она увидела меня. Ее глаза, словно заплаканные, они… они вдруг стали гореть… горели эти глаза, горели… А потом… потом начали… начали капать слезы. Я помню мы стояли так – она плакала и… и я плакала. А потом… потом мама, не прекращая лить слезы, сказала мне: «Соня… Сонечка моя… прости меня… Прости меня за все. Прости меня за все. Мне тебя… мне тебя так не хватало».
…Фух… сложно. Сложно, Господи. Я помню тот миг – я помню его. Я помню, как… как… как…
…
Я помню, что простила ее. Искренне. За все. За… за все. И осознала, самое главное, свою вину. Свою огромную вину. Маме ведь… сложно тогда было. Но она это же… это же не со зла. Я простила ее. Простила. Искренне. И сама попросила… попросила прощения за все. Помню… помню, в слезах мы обнялись. Помню… помню, я хотела расспросить ее про жизнь, про то… про се… Но услышала… ровный звук. Медики ворвались в палату. Мама умерла. На моих глазах.
Я помню… я помню, я вышла в коридор и начала… и начала вопить. Вопить. Рыдать. Мне было плохо. Очень плохо. Но даже тогда я не додумалась помолиться, сходить… сходить в церковь… Почему?..
Ладно, проехали. Зачем… зачем прошлое-то ворошить… Вспомнила что-то… Не дай Бог такого больше… пережить.
ЧАСТЬ 2
Слово тринадцатое. День 10. Вторник
Утро
Господи! Господи! Спаси! Паша сегодня… Паша сегодня весь с раннего утра в конвульсиях – врачи… ока… оказывается, ситуация двигалась не в… в самом лучшем направлении. Мне… мне страшно смотреть на Пашу, он… он страдает, а мне всегда больно смотреть на чьи-то страдания… Всегда. Мне, кажется, становится так же больно, как и им… Господи, это ужасно, Господи! Не дай Бог! Паше плохо… ему… он мучается… Врачи… врачи сказали, что сегодня состояние резко ухудшилось, что… что… Господи! Господи! Господи… Шансов на выздоровление почти нет… Паша! Паша, что такое? О, Боже… опять… опять конвульсии… Господи! Дай мне сил, Господи! Господи, Пашенька! Держись!
Такого никогда не было. Врачи говорят… говорят – не критично. Врачи эти… да… горазды говорить. Хах. Много говорят – а толку нет. Толку от них… нет. Мне страшно сегодня стало… никогда так плохо мне… мне не становилось раньше. Никогда. Я достигла предела словно. В животе словно нож какой-то, который по всему телу, знаешь, передвигается и режет… и режет… и режет. Режет все внутри.
Господи, прошу! Прошу! Прошу! Прошу! Прошу! Тысячу раз готова просить! Миллион! Помоги! Сделай так, чтобы Паше стало лучше! И… и чтобы ему стало… чтобы он перестал страдать! Я не хочу, чтобы он страдал! Мне… мне так больно смотреть на то, как он страдает! Мне… мне так плохо от этого!
Воспоминания, знаешь, давят. Воспоминания… такие светлые… такие… их всегда вспоминаешь в такие моменты. Всегда. Первый раз сказал слово, первый раз пошел, первый раз посмеялся, первый… первый раз принес пятерку из школы, первый раз увидел море, первый раз… этих первых раз… эх… их так много было… так много… сердце давит от таких воспоминаний сейчас… А они такие теплые…
Господи! Господи! Господи! Я готова не прекращая говорить, повторять, просить! Врачи, такое ощущение… кажется, бессильны. Сейчас – да. Тогда… может… хах… Только на Тебя, Господи, надежда. Только на Тебя! Самое страшное… самое страшное, если он в кому впадет… Вот-вот тогда! Вот тогда… врачи говорят… врачи говорят… это почти конец тогда. Из нее редко когда выходят. Очень редко… очень… Господи, не дай Бог! По крайней мере… по крайней мере в случае с нашей болезнью…
Господи, как же я… как же я не хочу прекращать диалог с Тобой! Мне кажется, что если я закончу… закончу говорить я… я вновь останусь одна, наедине со своим страхом, и… и… Господи, как же не хочется завершать это… эту речь… Как не хочется! Мне отнюдь не легче…
Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Помоги, прошу! Все отдам, все! Все! Все отдам, всем рискну! Всем! Всем! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Я в безысходности. Господи! Я осознала вдруг… Я осознала, что нет другого пути… выхода. Только Ты. Только Ты. Все в твоих руках. Все. Не врачей. Нет. Твоих. Твоих. Твоих.
Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Помоги, прошу! Во имя всего! Во имя… я… не… знаю… как я смогу… как я смогу…
Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи! Господи!..
Ой, что происходит?.. Паша!..
…
Слово четырнадцатое. День 10. Вторник
Полдень
Господи! Почему? Господи! Ну… почему? Ну скажи… ну… ну скажи мне, почему? Почему Ты не помогал Паше! Почему… почему ему не просто хуже… он умирает? У меня… меня на глазах? Почему? Что… что я делала не так… я же просила! Я же просила, я же умоляла… Я умоляла Тебя! Как? Как… как ты мог? Всемогущий! О, как! Всемогущий! Я же просила и молила?! Почему Паша в коме?
Ха-ха-ха… Господь, Всемогущий! Теперь… теперь… теперь вероятность того, что П… сыночек мой выздоровеет… почти… почти… нулевая. Господи! Почему? Господи, ну почему? Скажи мне, за что? Я ли… я ли этого заслужила? Я… Да что я! Что я! Смотри вон, сколько людей похуже меня! Похуже! Похуже и погрешнее! И почему их детей Ты не забираешь? Почему? Почему умирают непорочные?
Почему… почему? Я не перестану задавать Тебе этот вопрос! Не перестану! Нет! Я прошу ответить мне! И Ты ответишь, Господи! Мой сын – мое все, я уже… уже говорила как-то… Ответь! Я прошу! Господи! Ответь!
Если бы ты… если бы ты был человеколюбцем, ты бы не отнимал жизни попро… просто так! Если бы ты был всевидящим и всезнающим, всевидящим и всезнающим, ты бы понимал, что я… да хоть сейчас пойду и покончу… кончу… А-а-а!
Все равно я никому не нужна! И мне… и мне никто не нужен… мне… у меня никого и нет! Вот пойду я и… и перережу вены! Назло! Назло! Мне нечего терять! Тогда, именно тогда ты познаешь силу… силу человека! Хах! Вот она, наша сила! Вот! И Ты ничего не сделаешь! Ничегошеньки! И пускай… и пускай я стану гореть в аду! Пускай! Я покажу, что я тоже что-то могу! Ты можешь вершить так, как надо, ну а я… ну а я – то… то, что моя жизнь только в моих руках! Только в моих, понимаешь?
Так и есть!
Почему ты меня не останавливаешь? Почему же, человеколюбец? Давай, Всесильный раз! Давай! Подари мне ту радость, которая заставила меня забыть о предсмертном… предсмертном… Господи! Господи! За что, скажи! Почему? За что?..
Мне режет горло, глаза, ноги немеют! Мне! Мне плохо! И… это… это Ты меня до такого довел! Ты! Всесильный, Всевышний, Всесветлый, Всемогущий… какой еще там! Всеслышащий! Ты меня в принципе… слышал-то? А? А… А может… может, никого просто нет? Хах, какая же я дура! Шизофреническая причем! Дура! Нашла собеседника себе… Воздух… Ну, хах. А что? Воздух – это… это тоже хорошо. Дура. Нет Тебя, Господи! Нет! Нет! И еще раз нет! Ты не мог так поступить! Нет!.. Мой Паша… Пашенька… Пашуля… он уже… уже никогда не… не… не выйдет… из этой… комы! Понимаешь? Ты это понимаешь? Мне так врачи сказали! Врачи! Это не Ты, Всесильный. Это врачи!
И вот что… Он в одном шаге от смерти! В одном! Я… я бы даже… сказала, в… полушаге! В полушаге! Наполовину в раю! Ты ему хоть в раю местечко найди! Най… ди… Он… он, в отличие от многих, многих других сволочей в нашем мире, ни в чем не виноват. Ни в чем. И ни перед кем. Он… он… еще совсем мал… даже грехов не знает толком…
Господи, я… я не верю… я не верю больше, что Ты есть! Не верю! Если бы… если бы Ты был, все было бы иначе. Иначе…
Слово пятнадцатое. День 10. Вторник
Вечер
Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Яко Твое есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Прости меня, Господи. Я хочу жить. Спаси… спаси!.. Прости!..
Прости!..
Слово шестнадцатое. День 11. Среда
Господи!
Прости меня за вчерашнее!.. Я… я… я даже… даже не знаю, что на меня нашло… Впрочем, Ты… Ты не можешь… Ты не все… Впрочем, неважно. Вчера Паша… когда его в кому… я сознание потеряла, потом очнулась… очнулась, поняла, впала в ярость, наговорила… Господи! Потом сидела уставшая до двух часов ночи, испытывая… испытывая чувство сильнейшего стыда… В итоге… в итоге помолилась и… очнулась сегодня. Плохо спала последнюю неделю… очень плохо…
Мне страшно было начать свою речь… мне до сих пор стыдно, ведь Ты… Ты слушал меня все это время и принес… принес мне немало радостей… Прости! Прости меня, искренне прошу, Господи! Господи! Я понимаю, что Ты не можешь все! Ты не придумаешь лекарство от… Впрочем, ладно. Неважно.
Мне сегодня опять сон снился. Вот так вот. Мне они… в последнее время частенько так снятся. Меня это радует: кхах, хоть… хоть во снах я могу уйти от всего… этого…
Помню – мрак. Вокруг – все черно. По-моему, ночь. Звезда. Помню в небе была звезда. Она сияла очень ярко… дом. Поле. Я вновь сидела на лавочке. На той самой. Думала о своем, жаловалась… на всякое… Помню, я была одна… ночь. Мне стало неимоверно грустно. Настолько грустно, что я начала плакать. Плакать… Плакать кротко, но громко, и… и слезы лились ручьем…
Ко мне подошла женщина, помню. Но не та, что в прошлый раз. Нет. Помню, та крест держала в руках. А эта девушка – нет. Она, помню, села рядом со мной и вытерла мне слезы. Смотрела она взглядом… кротким таким, проницательным, милым… В ней… в ней я увидела много своего.
Она словно утешала меня, но я не прекращала плакать… невзирая ни на что… То, что я испытывала тогда… оно оказалось сильнее всяких утешений…
Вдруг… вдруг, помню, я услышала кроткий плач: девушка, сидящая рядом начала плакать вместе со мной. Тихо, неслышно так… как я… И… и я осознала, что в ее жизни, наверное, тоже случилось горе; горе, похожее на мое, и то, что… что она ощутила мои чувства, вспомнив о чем-то своем… Мне стало сначала стыдно от этого, но… но грусть одолевала сильнее и мы стали плакать вместе… Это… это нечто. Я… я почувствовала, что не одна, что не одна в своем горе… что я – не одинока. Я поняла вмиг, что подле меня – девушка, измученная таким же горем. Я… я словно почувствовала, что вновь восстанавливаются силы, и… и чем сильнее мы плакали, тем… тем легче на душе становилось мне…
Ведь… женские слезы – это то, что имеет неимоверную силу, не так ли? Не так ли?
Помню, она молчала все это время, ни сказав ни единого слова… Ни единого. А как только я захотела что-то спросить… так сразу она… она испарилась. А я проснулась в тот миг. Помню… помню, я еще долго думала про этот сон. Пока… пока все-таки не решилась заговорить с Тобой, Господи.
А может, и вправду стоит поплакать и вместе со слезами все забыть? Может, это… это и правильно? Начать новую жизнь. Ту жизнь, которая… озарена чем-то… чем-то светлым. Счастьем каким… что ли… Ведь что наша жизнь, если в ней нет счастья? Человек же рожден для счастья. И я в это верю. Но счастье мое… счастье мое… оно… оно… его нет.
Его нет. И Ты знаешь почему. Его скоро не станет. Этого счастья. Я смирилась со всем, еще очень давно. Очень и очень давно… Но… но в моей душе жила… жила какая-то малюсенькая надежда… но… врачи и ее давно убили. Знаешь. Нет надежды. И счастья нет. И жизни вроде нет… И ничего нет… осталось ждать… чего-то… наверное.
Наверное…
