Buch lesen: «Застывший вокзал»

Глава 1

Поезда, туалеты, путешествия, – заметили, что в них есть что-то неизменное? Закономерно убогие туалеты, в которые даже заходить страшно. А здесь вдруг всё чисто и уютно. Унитаз и блестящий рукомойник. Всё сияет, словно в сказке.Поезда, туалеты, путешествия, – заметили, что в них есть что-то неизменное? Закономерно убогие туалеты, в которые даже заходить страшно.

– Что за чертовщина? – пробормотал я, протирая глаза. Всё как прежде, сверкает. Я усмехнулся и, постелив на унитаз подстилку, уселся. Достал телефон, открыл страницу любимой в соц. сетях. "Я люблю тебя!" – прочитал её сообщение и улыбнулся. Сразу стало тепло, а следом – жарко, как будто солнце облизнуло огнём. И тут за дверью раздался хлопок, заложивший уши. Я выскочил в коридор.

– Эй! Что происходит?! – выкрикнул я, но вокруг никого. Всё как будто замерло.

По статистике, аварий на рельсах происходит меньше всего, и каждый день тысячи людей трясутся под стук колёс, заводят мимолётные знакомства, вместе ждут станцию, чтобы выйти покурить, делят нехитрую еду и даже иногда выпивают под страхом быть пойманными проводниками. А уж если поймают – то ждёт высадка на ближайшей платформе.Поезда – самое безопасное из транспортных средств.

Когда в окно вижу локомотив, который ещё минуту назад старательно тащил наш состав, а теперь подлетает в воздух от мощного взрыва, вырывая рельсы, когда вагоны летят один за другим, как костяшки домино, понимаешь, что через мгновение и твой вагон полетит. Тут уже не знаешь, на что молиться: на потерю сознания, лишь бы не видеть весь этот ад, или на спасение.Но кто задумывается, что поездка может стать последней? Вот и я не думал.

– Нет, только не сейчас… не теперь… – шепчу я, сжав кулаки.

Мозг лихорадочно выдаёт обрывки мыслей, пытаясь отыскать спасительный уголок в вагоне. Но не спасение приходит в голову, а её лицо – её глаза, тёплый взгляд, её улыбка, полная счастья.

"Держись за это, – говорит мне внутренний голос, – пусть это будет последним, что ты увидишь".

Однажды я читал в странной книге, что в момент смерти мозг зацикливается на последних мыслях и, возможно, даже после конца, эти мысли продолжают воспроизводиться в сознании. Может, это просто одна из теорий. Никто не знает, что будет за чертой. А может, просто свет погаснет.

… Но что-то я не с того начал.

До отправления поезда оставалось 28 минут.

Я всегда "любил" собираться в последний момент. И этот раз не стал исключением.

– Серебристый Chevrolet A133KE уже ожидает, – пропищал телефон.

– Не забудь носки! – крикнула Леночка с кухни.

– Да еду я всего на пару дней. Взял всё чистое, – усмехнулся я, но всё-таки сунул в сумку ещё одну пару носков.

На пороге обернулся, обнял её крепко, поцеловал и вышел. В машине плюхнулся на заднее сиденье и кинул рядом сумку.

Пробок не было, но светофоры мы собирали как по расписанию. Телефон вибрировал, показывая новое сообщение: "Я люблю тебя и буду скучать".– На вокзал, – бросил водителю, который что-то буркнул и, нажав на педаль, понёс меня по улицам.

Посмотрел на часы: 15:48. До отправления 16:00, а впереди толпа у металлодетектора. "Ты успеешь!" – подбадриваю себя, глядя на раздражённые лица пассажиров. Кажется, не один я опаздываю.

– Можно быстрее проверять сумки?! – возмущалась женщина впереди.

– Действительно! – подхватил мужчина в строгом костюме, на ногах разноцветные носки – красный и жёлтый. Я хмыкнул. Ну, всякое бывает.

Кинул сумку на ленту, прошёл через арку – конечно же, она запищала.

– Телефон, – я сунул его в ящик, прошёл арку снова. Теперь без звука.– Что в карманах? – охранник усмехнулся.

Забираю сумку и бегом мчусь к поезду. Тот вот-вот отправится. Достал паспорт из глубины сумки. "Ну зачем прятать его так далеко?" – думаю про себя.

– Паспорт, пожалуйста, – раздаётся голос с другой стороны. Я протягиваю документ.

– Четвёртое купе, – отрывисто говорит проводник.

В вагоне направляюсь к своему месту. Как только перешагнул порог, раздаётся голос за окном: "Скорый поезд 093 отправляется с первого пути. Будьте осторожны".

Я поехал.

Открыв дверь купе, замер: на нижних полках спят две девочки, укрытые одеялами. Это мои дочки, Лерочка и Василиса. А с верхней полки на меня смотрит моя жена.

– Ты что так долго? – сонно спрашивает она, улыбаясь.

– Да так, задержался немного. Теперь всё хорошо, – отвечаю я, и сам не понимаю, что происходит.

В голове мелькает мысль: "У меня нет детей, а Лена осталась дома". Но всё кажется настолько естественным, что я просто стою, смотрю на неё и не могу понять, откуда этот странный, щемящий покой.

– Какая же ты красивая, – шепчу я, облокотившись на её полку.

Но как я здесь оказался? И тут раздаётся стук в дверь.

– Проверка документов! – скрипучий голос из коридора, и я, не успев ничего осознать, распахиваю дверь. Яркий свет заливает купе, ослепляя и сбивая с толку.

В следующее мгновение не стало ни поезда, ни любимой, ни детей. Я стою на заснеженном грязном дворе полуразрушенного здания.

– Какой странный сон…

Глава 2

Я стою на платформе, укутавшись в ледяной туман. Вокруг царит звенящая тишина, которая кажется неестественной для вокзала. Ни души, только пустые скамейки и слой снега, так глубоко скрывший рельсы, что их даже не видно. По краям крыши свисают длинные сосульки, покачивающиеся под лёгкими порывами ветра. Слабое, почти загробное постукивание нарушает тишину, и я, оглянувшись, снова пытаюсь понять, что здесь делаю.

Мысли путаются, воспоминания всплывают отрывками. Был поезд, Лена… ясно вижу её лицо, но оно будто ускользает, растворяясь, как и остальные образы. Она улыбалась мне, а потом… яркий свет, мощный взрыв. А теперь я стою здесь, один, на заброшенном вокзале, от которого веет забвением. Холод просачивается под одежду, подтверждая, что всё это не просто сон. Но если это реально, почему я почти не чувствую своих ног? Почему кажется, что сердце в груди замерло?

Вдруг в тени мелькает какая-то фигура. На первый взгляд, мне кажется, что это игра света, но через мгновение замечаю: на другом конце платформы стоит человек, укутанный в длинное пальто. Широкополая шляпа скрывает его лицо, а в руках он держит тускло мерцающий фонарь. Мужчина словно застыл в ожидании, с пристальным, оценивающим взглядом, который я ощущаю, хотя и не вижу его глаз. На миг мне хочется просто уйти, словно я встретил что-то неизбежное. Но ноги будто сами собой несут меня вперёд, к незнакомцу.

Чем ближе подхожу, тем яснее различаю тусклый свет фонаря в его руке. Он почти не рассеивается, освещая лишь контуры лица, но достаточно яркий, чтобы я заметил острые черты под шляпой.

– Добрый вечер, – его голос глухой и глубокий, как будто звучит откуда-то издалека, словно не он передо мной, а лишь его тень, лишённая эмоций. – И вы оказались здесь… не по своей воле?

Я ошеломлённо смотрю на него, не зная, что ответить. Мысли лихорадочно мечутся.

– Где я?

– Это место, где часто оказываются потерянные, – спокойно произносит он. – Можно сказать, это промежуточная станция для тех, чей путь ещё не завершён.

Я пытаюсь рассмотреть его лицо, но тень под шляпой скрывает почти всё, оставляя лишь намёк на выразительные черты. Взгляд его кажется пустым, будто передо мной не человек, а лишь его внешняя оболочка, не хранящая никаких эмоций.

– Вы хотите сказать, что я… – слова застывают в горле. Мысль, о которой я боюсь подумать, пронизывает меня холодом, но проговорить это вслух кажется невозможным.

– Не спешите с выводами, – отвечает он, указывая в сторону огромных дверей вокзала. – Прежде чем вы сможете понять, что происходит, вам предстоит сделать несколько остановок.

Мягкий свет, пробивающийся через окна вокзала, лишь подчёркивает приглушённый полумрак вокруг. Странная, застылая атмосфера создаёт ощущение, будто я попал в место, из которого не выбраться. Вопросы роятся в голове, но прежде чем я успеваю задать их, мужчина в шляпе, которого мысленно я уже назвал Кондуктором, молча направляется к массивной двери с потускневшим стеклом.

Неожиданно ощущаю, что следую за ним почти на автомате. Платформа вскоре превращается в длинный тёмный коридор, освещённый дрожащими огоньками старых фонарей. Вокруг пустота, запыленные скамейки, стены, покрытые плесенью и паутиной. Кажется, что это место покинули давным-давно, а моё присутствие – всего лишь капля, нарушающая вековую тишину.

Кондуктор останавливается возле одной из дверей, и его строгий взгляд будто бы пронизывает меня насквозь.

– Здесь вам придётся войти одному, – говорит он твёрдо. Свет фонаря отражается в его глазах, придавая им чуть жёсткий, отеческий оттенок. – За этой дверью вас ждёт то, что вы долго хранили в своём сердце. Возможно, то, чего вы так боялись встретить.

Моё сердце начинает стучать всё сильнее, но я пытаюсь держаться спокойно.

– И что именно я там увижу?

Он выдерживает паузу, будто бы обдумывая ответ, прежде чем заговорить.

– Порой за дверями мы видим не только то, что было, но и то, что могло бы быть. Идите с осторожностью и помните: не всё, что вы увидите, принадлежит прошлому.

Я пытаюсь что-то сказать, но в этот момент дверь начинает медленно распахиваться, и оттуда на меня льётся тёплый свет, проникая в коридор. Меня будто затягивает внутрь, и, едва переступив порог, я оказываюсь в совершенно ином месте.

Передо мной старая кухня, наполненная запахом свежей выпечки, масла и чего-то до боли знакомого. Потрескавшиеся обои, старая лампа над столом, полки, на которых стоят чистые, сияющие кастрюли, – каждое мелкое, но родное воспоминание оживает, придавая всему происходящему пугающую реальность.

Из комнаты доносятся негромкие голоса. Один принадлежит матери, а другой, более мягкий, принадлежит мужчине, чей голос мне почему-то кажется знакомым, но я никак не могу вспомнить его владельца. Ещё ребёнком я видел эту сцену сотни раз, но сейчас всё выглядит как-то иначе. Мама сидит за столом, она молодая и счастливая, её глаза улыбаются, и я вижу в них искорки радости, что давно угасли в её реальной жизни.

Я открываю рот, чтобы окликнуть её, но слова застревают в горле. Кажется, меня здесь никто не видит, будто я – просто безмолвный свидетель собственного прошлого.

– Так ты всё же решил вернуться, Дима? – мягко спрашивает она, её голос слегка дрожит.

– Мама? – еле слышно выдыхаю я, и сердце моё замирает от волнения. Она говорит так, словно знала, что я когда-нибудь появлюсь здесь.

Мама оборачивается, и я понимаю, что смотрю не на реального человека, а на её воспоминание. Её лицо озарено мягким светом, но в её взгляде мелькает что-то настораживающее, почти пугающее.

– Сынок, – тихо произносит она, подходя ближе. – Ты вернулся, потому что есть то, что тебе нужно вспомнить.

Слышу за спиной скрип двери и оборачиваюсь, но ничего не вижу. Когда вновь поворачиваюсь к матери, её взгляд становится серьёзным, а в её глазах затаилось нечто, что она не может, или не хочет, мне раскрыть.

– Мама, о чём ты говоришь? Что мне нужно вспомнить? – шепчу я, не находя в себе сил говорить громче.

Она кивает, будто знает ответы на мои вопросы, но вместо слов просто касается моего плеча, будто прощаясь.

– Покой приходит только к тем, кто способен отпустить, – её голос становится всё тише. – Но это значит, что придётся встретиться с тем, что ты прятал от себя самого.

Я стою, не зная, что сказать, чувствуя, как её тепло постепенно ускользает. Её глаза остаются такими же мягкими и тёплыми, но в их глубине мерцает невыразимая печаль. Будто бы я должен был догадаться обо всём сам.

Прямо за её спиной внезапно появляется новая дверь, массивная, с потускневшим стеклом. Слабый, еле уловимый звук доносится из-за двери – тоскливое, почти неземное пение, которое заставляет моё сердце замереть.

– Пришло время, сынок, – тихо говорит мама, и я ощущаю, как её образ начинает становиться всё более призрачным, будто растворяется в воздухе. – Теперь ты должен идти дальше и встретиться с тем, что оставил в прошлом.

– Мам! – пытаюсь я позвать её, но она отворачивается, и её силуэт меркнет, исчезая, как память, которую нельзя удержать.

Дрожь пробегает по спине, когда я поворачиваюсь к двери. Что бы ни ждало меня за ней, я знаю, что это – часть меня, и что у меня нет пути назад.

Продолжая идти вперёд, я снова ощущаю дрожь в теле. Эта дверь в конце коридора кажется живой, дышащей. Я чувствую, как по спине пробегает холод, но не могу остановиться. Дышу глубже, будто надеясь вдохнуть каплю мужества, хватаюсь за ручку и толкаю её. Дверь открывается, и яркий свет затопляет мои глаза, заставляя на мгновение прищуриться.

Когда я переступаю порог, свет мягко гаснет, и я оказываюсь в тёмной комнате. Окружение меркнет, и вот уже видно, что это длинный узкий коридор, стены которого покрыты облупившейся краской. Далеко впереди едва виднеется тусклый свет – он притягивает меня, словно магнит. На стенах – фотографии, потускневшие от времени, а за каждым углом слышится тихое, размеренное капанье воды. Шаг за шагом я иду вперёд, не в силах отвести глаз от изображений, что смотрят на меня со стен. С фотографий смотрят лица – знакомые, но в полумраке и тени они кажутся чужими.

Слышу мелодию, тихую, тревожную. Звуки как будто уносят меня в далёкое прошлое. Я подхожу к одной из фотографий и с трудом сдерживаю дрожь. На меня смотрит Лена. Она моложе, чем я её помню, с лёгкой, едва заметной улыбкой. Её глаза полны радости и надежды, светятся так, как тогда, в нашем прошлом.

– Лена… – выдыхаю я, и моё сердце начинает бешено стучать. Я будто снова чувствую её присутствие, даже слышу её голос. Но всё это – лишь иллюзия, отголосок прошлого, оставшийся где-то на грани забвения.

Вдруг я замечаю фигуру в конце коридора, и мне кажется, что это она, её лёгкая походка, её знакомый силуэт. Не раздумывая, я направляюсь к ней, пытаясь догнать.

– Лена! Подожди! – выкрикиваю я, и звук моего голоса эхом разносится по коридору.

Но фигура не оборачивается, не отвечает, лишь продолжает идти дальше, растворяясь в сумраке. Я ускоряю шаг, а потом почти бегу, пока не оказываюсь в освещённом круге посреди коридора. Фигура исчезает, и на её месте появляется женщина в старинном платье, с длинной лентой, опоясывающей её светлые волосы. Её лицо бледное, а в глазах застыла такая тоска, что мне становится не по себе.

– Ты не Лена, – говорю я, сбавляя темп и останавливаясь напротив неё.

– Нет, – отвечает она шёпотом, в котором слышится боль. – Но я тоже ждала, любила, надеялась. И моя надежда затерялась где-то здесь.

Её слова словно эхом отзываются в каждом закоулке коридора, и я замечаю, что вокруг нас начинают проявляться силуэты других людей. Полупрозрачные фигуры, словно растаявшие в полумраке, выстраиваются вдоль стен. Они смотрят на меня, и в их взглядах я вижу смесь любопытства и боли, затаённой, глубокой, как вечно неутихающая рана.

– Кто вы все? – спрашиваю я, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги.

– Мы те, кто не смог отпустить прошлое, – говорит женщина. – Мы заблудились здесь, потерявшись в воспоминаниях и несбывшихся мечтах.

Она медленно поднимает руку и указывает в дальний конец коридора, где виднеется ещё одна дверь.

– Это твой путь, – говорит она, и её голос наполняется странной нежностью. – Тебе предстоит пройти туда, встретиться со своими страхами и отпустить их. Иначе ты останешься здесь, как и мы.

Я слышу её слова и чувствую, как внутри нарастает паника. Оглядываюсь на фигуры, которые стоят вдоль стен и молча наблюдают. Понимаю, что каждый из них, возможно, был когда-то живым человеком, имел свои мечты и желания, но теперь они пленники этого места. Их прошлое, их нерешённые вопросы держат их здесь.

– И что, если я не смогу найти ответа? – спрашиваю я, голос мой дрожит.

Женщина смотрит на меня с грустью и лёгким укором.

– Тогда ты тоже останешься здесь. Застрянешь в вечном ожидании, в компании своих несбывшихся надежд, – её слова отдаются странной тяжестью, словно предупреждение.

Её фигура, как и остальные, начинает тускнеть, превращаясь в тень. Они исчезают, один за другим, оставляя меня одного перед той дверью, к которой она указала. Свет за дверью мягкий, тёплый, но странное чувство говорит мне, что за ней скрывается что-то невероятно тяжёлое, что-то, что я долгое время пытался забыть.

Собравшись с духом, я направляюсь к двери.

Я стою перед дверью, на мгновение останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. С каждым новым шагом вперёд сердце стучит сильнее, будто предчувствуя, что за этой дверью ждёт нечто неизбежное, неизменно связанное со мной.

Тянусь к ручке и медленно открываю дверь. Она, как и прежде, не издаёт ни звука, и я оказываюсь в полутёмной комнате. Внутри всё кажется до боли знакомым: тонкие полосы света пронзают пыльный воздух, пробиваясь через закрытые ставни. Я присматриваюсь, и передо мной проступают контуры старого стола, несколько стульев, аккуратно поставленных вдоль стен, и большое зеркало, прикрытое тряпкой.

Кажется, это кабинет, в котором мы когда-то собирались всей семьёй. На столе стоят книги, блокноты, разбросаны карандаши и ручки, будто кто-то внезапно прервался и оставил всё как есть. Я делаю шаг вперёд и замечаю свою тень, отражённую в полированном покрытии стола. Подхожу к нему ближе, и мои руки непроизвольно касаются гладкой поверхности. В этот момент я слышу позади себя шорох. Резко оборачиваюсь, но комната пуста.

Неожиданно слышу знакомый голос.

– Дима? Не думал, что снова тебя увижу.

Голос – тихий, но в нём слышится усталость и что-то недосказанное. Оборачиваюсь и вижу… Алексея. Мой лучший друг, мой давний товарищ из юности, которого уже нет в живых. Он стоит в дверном проёме, руки скрещены на груди, его лицо спокойно и даже чуть улыбается, как когда-то давно. Его глаза полны той самой задорной искры, какой я его запомнил.

– Алексей… – шепчу я, не веря своим глазам.

Он смотрит на меня с лёгкой усмешкой, наклоняя голову, как будто шутливо проверяя, узнаю ли я его.

– Давненько мы с тобой не виделись, друг, – говорит он, подходя ближе. – Столько всего произошло с тех пор, как мы расстались.

Алексей усаживается на один из стульев, как будто просто решил вспомнить прошлое, а не явиться ко мне в этом странном, заброшенном месте. Я подхожу ближе, сердце замирает, а слова застревают в горле.

– Но… как? Ты же… – еле выдавливаю я. – Ты же умер, Алексей.

Он кивает, как будто это было что-то давно решённое и не стоящее обсуждения.

– Да, был такой момент, – отвечает он, и его голос чуть дрожит. – Но, как видишь, наши пути всё же пересеклись.

Сажусь рядом, ощущая, как память о той ночи, когда я узнал о его смерти, накатывает волной. Мы были лучшими друзьями, но однажды я просто не пошёл с ним – отказался поехать той самой ночью. Возможно, если бы я был с ним, трагедия не произошла бы. Это чувство вины жило во мне все эти годы, как глухая, нестерпимая боль.

– Я до сих пор не могу себя простить, – произношу я, чувствуя, как голос дрожит. – Ты погиб, а я остался жив.

Он внимательно смотрит на меня, его глаза наполняются теплотой, которая когда-то была нашей общей, почти молчаливой дружбой.

– Дима, – произносит он, наклоняясь ближе, – моя смерть не была твоей виной. Ты держишь меня в своей памяти, потому что до сих пор обвиняешь себя за то, что произошло. Но ты не мог это предотвратить.

– Как я могу забыть? – выдыхаю я, чувствуя, как горло перехватывает от нахлынувших эмоций. – Я должен был быть там, рядом с тобой. Я мог что-то сделать…

Алексей снова улыбается, но в его улыбке больше нет того лёгкого задора. В его глазах лишь тёплая грусть.

– Тебе кажется, что ты мог изменить что-то. Но знаешь, друг, не всегда всё зависит от нас. Иногда события просто происходят, и всё, что остаётся, – принять их и двигаться дальше.

Его слова звучат как правда, но осознание этого словно разрывает меня изнутри. Чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Все эти годы я держался за боль, которая на самом деле принадлежала не мне одному. Алексей протягивает мне руку, и я чувствую её тепло, как в те годы, когда мы были неразлучны.

– Отпусти меня, Дима, – говорит он тихо. – Дай себе шанс освободиться от вины. Я уже на своём месте. А тебе пора двигаться дальше.

Его фигура начинает меркнуть, медленно таять, превращаясь в тень, но перед тем как исчезнуть, он успевает произнести:

– Ты уже сделал первый шаг, друг. Теперь тебе осталось только продолжить.