Buch lesen: «Новый Вавилон»
© Елена Клокова, перевод, 2024
© «Фантом Пресс», оформление, издание, 2024
* * *
Посвящается всей планете Земля
Территория – это Янус, бесценный и опасный. Если лишаешься ориентиров, установок, сцеплений, рискуешь утратить идентичность: так появляются бараны, пророки, демагоги и смельчаки. А цепляясь за корни и клочок родной земли, существуя внутри территориальной группы, защищенной от любого внешнего вторжения, порождаешь ненависть, вражду и войны. Результат в обоих случаях тревожащий, смущающий, неоднозначный.
Роже Брюне. «Новые миры». Всеобщая география, 1990
Вниманию читателей
Все места, упомянутые в этом романе, существуют на самом деле, какими бы странными, неожиданными или пугающими они вам ни показались. Я старался описать их как можно точнее.
В добрый путь! Чтобы телепортироваться, просто переверните страницу…
Часть I Далекие миры
Одна Земля, один народ, один язык.
Статья 1 Всемирной Конституции от 29 мая 2058 года
1
Тетаману1, архипелаг Туамоту, Полинезия
Это утро началось как обычно. Руперт Вельт смотрел на длинный белый пляж деревни Тетаману и думал, что, не изобрети человек телепортацию, он все равно прожил бы остаток жизни здесь, вдали от остального мира, на атолле Факарава, где солнце светит круглый год.
Руперт сделал несколько шагов по песку и позвал свою собаку, немецкую овчарку, убежавшую метров на сто вперед, под кокосовые пальмы. Пес с упоением толкал носом валяющиеся на песке орехи.
– Рольф!
Вельт не мог отвести взгляд от волшебных бирюзовых вод лагуны. Больше нигде в мире не встретишь такого чистого цвета. «Рай, – думал Руперт, – я живу в раю!» То есть жил бы, не будь этой треклятой телепортации! Минна требует, чтобы они хоть раз в день куда-нибудь отправлялись. Все равно куда. «Всего на полчасика, Руппи, совсем ненадолго, дорогой!» – умоляет жена, желая насладиться красотой заката на другом конце света или подышать свежим воздухом на вершине горы в Азии или Сибири. Как же, знаю я твои полчасика…
Руперт поддал ногой кокос, Рольф мгновенно кинулся за ним и принес обратно.
На что ему закат на другом конце света и свежий, но разреженный воздух в горах? Он по горло сыт пикниками на Килиманджаро, марш-бросками по улицам Рима, Парижа и Токио, пешими походами по Непалу и вылазками к водопадам Танганьики и теперь заработал право спокойно сидеть на собственном атолле!
– Рольф!
Руперт сдвинул на лоб зеленую бейсболку с надписью Privado Laguna, брезгливо взглянул на подгнивший обслюнявленный орех, который пес положил у его ног, рассчитывая на продолжение игры, но вдруг, потеряв к нему интерес, Рольф уставился на море, насторожился, навострив уши, хвост напрягся… Руперт осмотрел горизонт за Южным проходом Тумакохуа в направлении Тихого океана. Почему забеспокоился Рольф? Что он увидел в воде? Да нет там ничего. Шесть утра, на атолле все спят.
Руперт пожал плечами и снова пнул кокос, Рольф засомневался было, но все-таки рванул за орехом.
«Да, – продолжил внутренний монолог Руперт (он обожал стоять вот так в одиночестве на песке, рассуждая обо всем и ни о чем), – спасибо Рольфу, здорово помогает мне избегать беспрерывной телепортации в разные уголки планеты!» Пес весил пятьдесят один килограмм – в отличие от большинства немецких овчарок, чей максимальный вес не превышает сорока, – поскольку Руперт кормил его, как восточного набоба, и хитрый план сработал. Всемирная Организация Перемещений внесла в Конституцию 2058 года нашумевшую статью 19, запрещающую телепортироваться с багажом тяжелее пятидесяти килограммов, будь то чемодан или домашний питомец. Руперту таким образом приходилось торчать на атолле – не сажать же, право слово, Рольфа на диету, а о том, чтобы доверить заботу о нем соседу, вообще смешно говорить. Жена стала путешествовать одна или с подругами, постоянно перемещаясь в новое место. Все устроилось как нельзя лучше: Минна порхала по миру, а Руперт вел на пляже долгие беседы со Стефаном, Гансом, Йозефом и Микой или дремал на солнце, как пожилой краб. Они потратили целое состояние, чтобы получить право приватизировать остров и пользоваться им в свое удовольствие. Пять супружеских пар – все немцы, все пенсионеры, все бездетные (наследников им заменяли собаки и кошки), все сколотили капитал, торгуя электричеством, – стали совладельцами атолла. Каждый согласился следовать драконовскому законодательству частных атоллов архипелага Туамоту, будь то Рангироа, Анаа или Матаива: строгое ограничение на число гостей, запрет передавать кому бы то ни было личный телепортер, присутствие на острове охранника для контроля за соблюдением границ частного пространства в акватории кораллового рифа.
Руперт обвел взглядом невидимые границы, «проведенные» по океану за последними языками песка и пальмами, тянущими к воде свои жирафьи шеи, будто намереваясь омыть листья. Никого и ничего. «Куда же подевался этот бездельник?! Он ведь должен вставать раньше всех, до рассвета обходить остров с проверкой, чистить пляж, а вместо этого…» Неожиданно Рольф, забыв про кокос, повел ушами и снова уставился на море.
У Руперта возникло необъяснимое ощущение опасности. Он проследил за взглядом пса, прищурился из-под козырька и наконец-то увидел его. Совершенно отчетливо.
Парус.
Белый парус.
Невозможно!
Да, время от времени какой-нибудь псих телепортируется на доске для серфинга или виндсерфинга и скользит по морю до границ частного пространства, но охранник бдит – за это ему и платят, – и чаще всего любители острых ощущений ловят высокую волну и тут же телепортируются в другое место.
Но никто больше не плавает на… яхте.
Белый парус между тем приближался. Кто-то использует судно как средство передвижения.
Бред какой-то…
– Ко мне, Рольф.
Пес неохотно расстался с кокосом и откликнулся на команду. Руперт решил обойти атолл – это займет не больше двадцати минут, – отыскать и растолкать Фишера, наверняка спящего под пальмой. Пусть телепортируется с надувной лодкой (слава богу, ее вес позволяет) и выяснит отношения со странным судном, словно вынырнувшим из тьмы веков.
«Ну-ну, не преувеличивай!» – поправил себя Руперт. К моменту первой телепортации человека ему было всего одиннадцать лет, и люди все еще плавали на кораблях, ездили на машинах, велосипедах, ходили пешком, выгуливали собак в своем квартале – как он сейчас на острове. В щенячьем возрасте Рольф весил куда меньше пятидесяти кило, идиотский закон еще не приняли, и Руперт с хвостатым другом играли на сотнях пляжей, где загорала Минна. Потом он понял, что Рольфу плевать, где бегать – на Копакабане в Рио-де-Жанейро или на Бора-Бора во Французской Полинезии. Пес просто не видел разницы между песком на Маврикии и в Гонолулу. Как и его хозяин.
Белый парус приближался. Надвигался прямо на него – светлый треугольник четко выделялся на фоне оранжевого утреннего неба.
А дармоед Фишер все еще блистательно отсутствует.
«Ладно, тем хуже для него…» Руперт достал темные очки, настроил их на максимальную дальность, надел и едва не потерял равновесие: еще одно чертово изобретение, вызывающее головокружение, а то и тошноту. Кому нужны очки, позволяющие разглядеть, что происходит за километры от тебя?! Кое-кто при этом не замечает, что творится у него под самым носом.
Изумлению Руперта не было предела.
Парусник!
Он ясно видел мельчайшие детали судна и… человека, стоявшего за штурвалом, белого мужчину лет сорока с короткими светлыми волосами.
Неужели моряк?
Они еще существуют? Не в книгах, не в старом кино – в жизни? Руперт обежал взглядом палубу парусника и обомлел: у ног блондина лежало оружие.
Оружие!
Он не спит и не бредит, явившийся из ниоткуда моряк перевозит оружие, и не какие-то там ножи и пистолеты, а тяжеленные длинноствольные армейские винтовки, что объясняет, почему он не телепортировался, а путешествует по старинке.
Тысяча чертей, кто он такой?! Полицейский? Куда провалился бездельник Юстус Фишер, единственный вооруженный человек на Тетаману?
– Давай-ка поторопимся, Рольф.
Руперт отключил зум в очках и прибавил шагу – он не станет ждать, когда незнакомец причалит. Нужно разбудить Минну, потом Стефана с Гансом и всех остальных. На мгновение в памяти промелькнули кадры из глупых фильмов о пиратах, грабящих отдаленные острова, но он прогнал видение – у блондина явно нет деревянной ноги, на мачте не развевается «Веселый Роджер», а главное, на Тетаману уж точно не зарыт клад. Здесь живут десять безобидных пенсионеров, которые не хотят, чтобы им досаждали непрошеные визитеры.
Это их остров.
Какой же он болван – забыл свой телепортер на прикроватной тумбочке… Перенесся бы сейчас к жене, а не тащился по пляжу, увязая в песке.
«Не оборачивайся!» – приказал он себе.
Легко сказать… Руперт не удержался и, снова подключив оптический зум, оглянулся через плечо.
О господи!
Белокурый моряк смотрел на него в упор через солнечные очки с круглыми стеклами! До берега оставалось не меньше километра, но он явно видел Руперта так же четко, как тот его.
«Будь ты неладен, сучий потрох!»
Швырнув очки на песок, Руперт скомандовал овчарке:
– Вперед, Рольф, вперед! – и ринулся бегом, чего не делал уже много лет, заменив все виды спорта неторопливыми прогулками по острову с собакой.
Руперт, как и все обитатели атолла, тучным не был, но лишний вес все-таки набрал, что неудивительно, поскольку в булочную, на террасу бара или на трибуну стадиона люди попадали, нажав на кнопку наручного телепортера.
– Шевели толстой задницей, Руппи! – задыхаясь, подбадривал он себя вслух. За теми кокосовыми пальмами придурку его не разглядеть. Сейчас обитатели острова соберутся с силами и встретят этого ублюдочного морского волка.
Тело, словно вспомнив прежние времена, послушно подчинилось. Оно вибрировало, скрипело, однако ноги несли его, все уснувшие мышцы проснулись и вроде бы неплохо себя чувствовали.
Рольф решил, что хозяин затеял игру, как годы назад, когда они резвились на пляжах всех континентов Земли. Руперт споткнулся о кокос, едва не упал, но удержался на ногах и почти не потерял скорость. Пес вильнул в сторону, на лету подхватил почерневший орех, тот треснул. Пес удивился и выплюнул бело-зеленую жижу.
На острове было очень тихо, только волны подавали голос, набегая на песок.
Рольф расстроенно повел ушами – игрушка сломалась! Он проследил взглядом за движением странной штуковины того же цвета, что листва пальм, и чуть темнее бейсболки хозяина…
В следующее мгновение череп Руперта взорвался, разлетевшись на куски.
2
Порт Гонконга
– Что мы празднуем в этом году, дети? – спросила Клео, и двадцать шесть рук взметнулись вверх. – Говори, Кенни.
– Столетие телепортации, мадам!
– Очень хорошо, Кенни. Ты молодец.
Клео намеренно дала слово одному из самых непоседливых мальчишек, чтобы он отличился, пусть правильный ответ знали все, просто не могли не знать. Уже целую неделю она каждое утро говорила с классом об этом юбилее и тщательно подготовилась к внешкольному уроку. Клео, в отличие от множества других преподавателей, старалась как можно реже выгуливать питомцев по планете. Она хотела научить их концентрироваться – например, целый час спокойно сидеть на стуле, занимаясь грамматикой, а совместный выход в свет считала исключительным событием, детально проработанным и встроенным в программу обучения.
И у нее получалось. Даже неугомонный, как колибри, Кенни поддавался, вот только все еще называл ее «мадам», и она то и дело говорила: «Клео, Кенни, зови меня Клео, в крайнем случае – мадемуазель!»
Некоторые ребята так и не опустили руку, другие ждали следующего вопроса.
– Отлично, Кенни! – Клео улыбнулась мальчику. – Первую в истории квантовую телепортацию – тогда использовали полную формулировку – осуществил сто лет назад, в 1997 году, в Инсбруке профессор Антон Цайлингер2. Ему удалось телепортировать на несколько сантиметров частицы света – фотоны.
Научный подвиг не слишком впечатлил школьников.
– А теперь, – продолжила Клео, – кто скажет, где мы сейчас находимся?
Дети начали озираться, крутили головами, тянули шеи, но видели только помещение, способное вместить тысячи людей. Огромный склад из кирпича и железа. Пустой. Холодный.
– Ну…
Никто не поднял руку, не рискнул дать ответ, и Клео недовольно поджала губы. Сколько раз она показывала детям схемы, чертежи и объясняла, что такое хаб, а они ничего не запомнили! Понятия положения в пространстве, широты, долготы, центра, периферии оказались самыми трудными для усвоения, как своего рода математическая абстракция. Для детей существовали отдельные места – без всякой связи друг с другом, – и места эти делились всего на две категории: «у меня дома» и «в другом месте». Склад относился ко второй категории и выглядел уродливо!
– Мы в Гонконге, дети, – начала терпеливо объяснять Клео, – на юге Китая. Это был один из самых больших хабов в мире, построили его в начале 2040-х годов, как только научились телепортировать более тяжелые и крупногабаритные предметы.
Она показала пальцем на висевшие на стене выцветшие, но все еще различимые идеограммы, и ученики заинтересовались странными символами.
– Это остатки старого китайского алфавита. Его умели читать только китайцы.
Клео вдруг поняла, что это простое объяснение слишком абстрактно, ни один ребенок девяти лет не способен вообразить, что меньше ста лет назад люди говорили и писали на разных языках и не понимали друг друга. «Не смешивай все в одну кучу!» – одернула себя Клео и попыталась сконцентрироваться на задаче первого этапа их «вылазки»: ученики должны запомнить коротенькую историю о хабах, забытую теперь даже большинством взрослых.
Она жестом велела ребятам собраться в кружок.
– Давайте продолжим. Пришлось ждать очень долго, целый век, чтобы перейти к телепортации более крупных предметов. Первые успешные испытания прошли в 2030-х, вашим бабушкам и дедушкам тогда было столько лет, сколько сейчас вам. С этого времени прогресс ускорился, и всего за десять лет исследователи перешли от телепортации мелких предметов – монеток, ручек, книг – к очень крупным, в том числе столам, кроватям, холодильникам, причем на все более далекие расстояния. Это ничего не меняло в технике квантовой телепортации – за исключением количества требовавшейся энергии. Важно осознать и запомнить главное: как только испытания завершились, телепортация заменила все другие виды транспорта – грузовики, самолеты и, главное, корабли. Все знают, что такое корабль?
Дети дружно закивали, но Клео не была уверена, что хоть кто-то из них видел контейнеровоз, пароход или парусник. У большинства слово «корабль» наверняка вызвало ассоциацию с болтающимся по воде предметом.
– До изобретения телепортации, – решила уточнить Клео, – люди перевозили все, что требовалось для жизни – еду, одежду, мебель и игрушки, – в больших ящиках, которые грузили на корабли, очень большие корабли. Они плыли по морям-океанам и доставляли товары в города – тогда их называли портами. Там все распределяли по заводам, магазинам и жившим вокруг людям. Все понятно?
Объяснения Клео слушала едва ли треть учеников, остальные отключились, и первым – Кенни. Дети явно витали в облаках, но она не сдалась:
– После изобретения телепортации ящики, они назывались «контейнеры», отправляли напрямую с одного конца света на другой, минуя автострады, небо и океаны. Из Америки – в Азию. Или в Австралию. Однако в те времена, ребята, средства телепортации еще не были такими миниатюрными, как сейчас. (Последние усидчивые ученики посмотрели на наручные телепортеры.) Центры телепортации занимали большие помещения, нуждались в огромном количестве энергии и гигантских складах для получения и переадресации миллионов контейнеров. Начиная с 2042 года в мире построили двадцать крупных центров, в основном на месте старых портов, в том числе здесь, в Гонконге. Их назвали хабами. (Только Сара и Доротея, самые серьезные ученицы, записали незнакомое слово.) Города-порты были огромными и до изобретения телепортации, но продолжали расти как грибы после дождя вокруг хабов, население некоторых достигало ста миллионов человек. Пришлось ждать до 2050-х – тогда родились ваши родители, – чтобы приступить к миниатюризации телепортации и начать строить хабы в небольших городах.
Почти весь класс, кроме Сары и Доротеи, перестал слушать. Кто-то уже играл на пыльном полу, другие носились от стены к стене и, оказавшись достаточно далеко от учительницы, издавали вопли, чтобы послушать эхо. Клео вздохнула. По данным Всемирной организации образования, любой ребенок начинает скучать ровно через десять минут после телепортации.
Клео повысила голос:
– Дети! Дети, а ну-ка осмотритесь! Видите, какие тут высокие стены? Теперь представьте, что у каждой стоят контейнеры, на сто метров в высоту, то появляясь, то исчезая, и так весь день.
Ученики плевать хотели на контейнеры. Клео вообще-то тоже. Она родилась много позже 2050-го, когда уже исчезли расползшиеся во все стороны города, грузовики и легковушки не застревали в пробках вокруг хабов, не имея возможности доставить товары, не было больше подземок, забитых людьми, живущими в башнях… Клео и ее ученики с трудом воспринимали все эти апокалиптические образы. Неужели «доисторические» времена и впрямь были настолько жуткими? Как только человечество могло так жить?
Вибрация на запястье вывела Клео из задумчивости.
Сообщение.
Она машинально посмотрела на свой телепортер.
От матери.
Только ее еще и не хватало! Ведь знает же, что у дочери урок!
Клео попыталась справиться с раздражением. Она прочтет, когда освободится. Если не забудет…
– Встали в круг, дети!
Клео похлопала в ладоши, и двадцать шесть учеников мгновенно образовали кольцо, поняв, что пребыванию в скучном помещении без окон подошел конец.
– Кто скажет, что случилось после хабов?
Руки подняли все, даже Кенни.
– Да, Сара.
Клео решила поощрить одну из двух учениц, внимательно слушавших ее до самого конца. Но бедняжка не успела и слова сказать – многоголосый хор выкрикнул:
– Юки! Юки!
– Юки, мадемуазель, – прошептала Сара.
Белая мышка Юки стала первым животным, телепортированным 29 сентября 2051 года.
Дети возбудились, потому что все знали эту историю, видели передачи по телевизору, читали в книжке, спали, обняв плюшевую мышку, носили футболки с изображением Юки. Она была не менее популярна, чем Микки-Маус в прошлом веке.
– Молодцы, ребята. А теперь я настрою ваши телепортеры на следующий этап нашей вылазки. Раскрывайте глаза пошире – сейчас мы перенесемся в Музей Передвижения.
3
Горный лес Троодос, Кипр
Ровно в 17:00 будильник майора Артема Акиниса разразился замысловатым рингтоном из репертуара Led Zeppelin.
Солнце только собирается вставать. Все наручные, настенные и башенные часы, все будильники и ходики на Земле перенастроили на Универсальное Время, чтобы каждый житель планеты мог перемещаться по миру, не сталкиваясь с неразрешимой проблемой часовых поясов. В Троодосском лесу, в самом сердце острова Кипр, как и повсюду в мире, неважно, день там или ночь, было 17:00.
Майор Акинис резко откинул простыню и не открывая глаз потянулся к будильнику, чтобы приглушить звук. Немного. Вообще-то он любил просыпаться под рев старого доброго рока. Мгновенно вскакиваешь и целый день держишь темп.
Энергично поднявшись, он обошел единственное жилое помещение шале. Большая комната, полностью обшитая панелями, служила ему спальней, кухней и ванной. Артем распахнул французское окно и шагнул на террасу, построенную, как и сам дом, из кипрского кедра.
Гитарный перебор Led Zeppelin вырвался из дома и через росший вокруг лес устремился в долину реки Криос Потамос, что в переводе с греческого означает «холодная река». Несколько мгновений Артем любовался видом: на переднем плане – гигантские вековые сосны Троодосского леса, за ними тянутся к небу бесплодные изгибы Олимбоса, высочайшей вершины Кипра, а над Средиземным морем встает красное солнце. Нагота Артема никого не могла шокировать или оскорбить, равно как и громкая музыка, поскольку ближайшее обитаемое шале находилось на расстоянии двухсот метров, за бесконечными складками горного хребта, да еще и скрытое среди двадцатиметровых сосен.
Артему ужасно хотелось еще несколько минут вот так постоять, но его утренний ритуал перед началом смены во Всемирной Организации Перемещений, ровно с 19:00 по Универсальному Времени, был неизменен. Четверть часа на завтрак, еще четверть – на «Новости», сорок пять минут на пробежку и последние пятнадцать на душ.
Он вернулся в шале за кофе, а денситограф уже предлагал ему первое направление.
– Оверленд Трек, Тасмания, максимальная разница высот 1300 метров, постоянная температура 21°, влажность 33 %, вид на море – 37 % маршрута, солнце зайдет ровно через 13 минут. Население в данный момент составляет 39 человек, то есть плотность 2,76 на километр. 11 свободных мест.
Женский голос продолжил перечислять набор характеристик паркура, а денситограф проецировал на стену изображения любителей прогулок, дремлющих на поросших густым мхом склонах горы Осса, и изменение характеристик в режиме реального времени. Свободных мест осталось девять – телепортировались еще два джоггера.
– Дальше, – скомандовал Артем, включив кофеварку.
Он любил готовить кофе по старинке, ничего не программируя. На стене появилась новая картинка, и голос продолжил:
– Трек Аскья, Исландия, максимальная разница высот 768 метров, вид на кальдеру озера Эскьюватн – 78 % маршрута, постоянная температура 12°, влажность 23 %, солнце на «полузакате». На паркуре 72 человека, 28 свободных мест.
Артем на секунду замер, глядя на фантастический вулканический пейзаж в угольно-черных и синих, с зеленым отливом, тонах. Он купил денситограф пять лет назад и с тех пор каждое утро наслаждался выбором пунктов назначения, предлагаемых алгоритмом. Устройство безотказно сортировало в своей бесконечной базе критерии, заданные самим Артемом: разнообразие панорамных видов и континентов, сложность маршрутов в соответствии с жесткой программой тренировок, принимающей во внимание физическую форму, климатические условия и – главное – посещаемость того или другого места. Артем, в отличие от многих джоггеров, не любил бегать гуськом по тропинкам или модным пляжам и без конца обгонять незнакомцев, тратящих больше сил на пустую болтовню.
– Дальше… – произнес он и отошел в ванный уголок.
Каждое утро он пропускал четыре или пять направлений, смакуя собственную переборчивость, и жалел, что не может оказаться одновременно в Танзании, Финляндии, Гималаях и Андах.
– Тропа инков, Перу, – чувственным голосом произнес денситограф.
На стене ванной появилось изображение развалин Мачу Пикчу – цитадели инков XV века. Артем ходил по шале, и кедровые стены, будто руководимые его шагами и направлением взгляда, зажигались и гасли, превращаясь в экраны с подсветкой, на которых отображались пункты назначения. Так он мог заниматься делом и одновременно отсматривать предлагаемые направления. Лоскуты фирна3 на отрогах Андских Кордильер показались ему привлекательными. И правда, почему бы не Перу?
Разные места планеты обозначались теперь горой, островом, районом или прежними названиями стран – Перу, Финляндия, Танзания, – хотя границы между государствами давно исчезли.
Артем постоял перед застывшим кадром. Иногда он принимал решение в последний момент, если в объектив камеры попадало стадо верблюдов, яков или жирафов и нужно было телепортироваться через секунду, чтобы не упустить шанс побегать с животными.
Он вдруг вспомнил, как год назад оказался на маршруте Мачаме, одном из самых популярных вариантов восхождения на Килиманджаро, и много километров бежал, не сбавляя шага, между зебрами и импалами. «Гони из башки эти потрясающие красоты, пока ностальгия не отравила твой мозг!» – скомандовал он себе, пустил холодную воду, умылся, обтерся и растопыренной пятерней причесал длинные черные волосы. Во время бега Артем надевал на голову повязку, а после душа собирал волосы в хвостик. У мужчины в зеркале были рельефные грудные мышцы, упругий, без грамма жира, живот и крепкие бедра, а в каждой ноге реактивный двигатель. Треть населения Земли имела лишний вес, три четверти пробегали за день меньше километра, но Артем принадлежал к «поколению телепортации», и ему нравилось совмещать преимущества мгновенного перемещения с удовольствием от интенсивных физических нагрузок.
«Тело мечты в месте мечты», – сулили сладкоголосые рекламщики.
В побуждениях Артема не было ни капли эстетства. Он держал себя в форме, следил за весом и тренировался каждый день по сугубо практическим соображениям. Шеф антитеррористического подразделения Всемирной Организации Перемещений обязан быть в безупречной физической форме.
– Вернуться к предыдущей картинке, – велел Артем, закрутив кран.
Вот так, сочетая приятное с полезным, он выбрал Тропу инков. От Куско до Виньяй-Вайны, на всем маршруте до обитаемого жилья не один километр, а плотность сократилась до трех джоггеров, чего точно недостаточно, чтобы потревожить кондоров на вершинах.
Сделав три шага к кровати, он надел тайтсы, широкую футболку, головную повязку, сунул ноги в кроссовки и положил указательный палец на свой телепортер, чтобы подсоединить его к денситографу. Незачем попусту тратить время, программа все сделает сама.
Артему не терпелось оказаться на высоте 4000 метров и глотнуть обжигающего разреженного воздуха. Он принялся шнуровать правую кроссовку, решив, что с левой разберется на месте. Телепортация стала настолько привычной процедурой, что люди начинали и заканчивали обыденные движения в разных местах, не отдавая себе отчета в смене декораций.
Ничего не произошло.
Артем не телепортировался.
Всего секунду, одну лишь секунду майор пребывал в растерянности, прикидывая, что случилось – то ли телепортер с денситографом сбоят, то ли чертова группа туристов опередила его и телепортировалась на Тропу инков, изменив «заполняемость места». В следующее мгновение экраны на всех стенах запульсировали, а мелодию Led Zeppelin сменило завывание сирены. Голос, лишенный какой-либо эмоциональности, повторял и повторял оповещение о тревоге:
– Наивысший уровень. Террористическая атака. Архипелаг Туамоту. Атолл Факарава, пролив Тетаману, или Южный. 16°18′ южной широты, 145°36′ западной долготы. Несколько жертв. Никаких следов нарушения частного пространства. Максимальная мобилизация. Немедленный сбор. Полный приоритет. Наивысший уровень…
Взгляд Артема остановился на стене шале, куда вернулось мирное изображение кондоров, парящих над развалинами цитаделей инков. Сегодня утром он птицам не помешает. Увы… Он знал, что его сотрудники, кореянка Ми-Ча и сенегалец Бабу, получили аналогичное сообщение, но шеф антитеррористического подразделения должен оказаться на месте происшествия первым.
