Одна медицина. Как понимание жизни животных помогает лечить человеческие заболевания

Благодаря этим открытиям теперь в арсенале репродуктологов есть несколько молекулярных маркеров имплантационной восприимчивости эндометрия. С их помощью можно определить идеальное время для переноса эмбриона – так называемое имплантационное окно. Идея рассматривать воспаление в качестве особой формы коммуникации между матерью и ребенком просто потрясающая и, кроме прочего, отражает наше «сумчатое» прошлое. Сегодня нам известно, когда можно безопасно применять такие препараты, как аспирин и ибупрофен, чтобы не навредить эмбриону.

Все родители понимают, что беременность – это лишь начало совместного пути. Луиза Браун появилась на свет удивительно легко. Кесарево сечение прошло быстро и гладко, ребенок родился здоровым. Сейчас Луиза уже сама мать двоих детей. К сожалению, для миллионов младенцев по всему миру появление на свет – непосильная задача. Им нужна помощь извне в тот момент, когда они начинают покидать свое внутреннее убежище. Настало время познакомить вас с моей подругой Люси, ее мужем Оуэном и их детьми. Тройняшками. Хотя при рождении они были гораздо крупнее кенгурят, для выживания им потребовалась не только сумка. Нужны были удача, лекарства и прикосновения. Правильные прикосновения. Как обезьянкам. Что ж, для начала перенесемся в джунгли.

Глава 2
Баю‑бай, детки

С осиным жужжанием к берегу стремительно подлетело моторное судно. Рулевой поприветствовал нас кривой желтозубой улыбкой, блеснувшей, как редкий луч солнца в осенний день. Нам, будто конфеты из кулька, раздали спасательные жилеты, моя маленькая дочь в своем попросту утонула. Катер подбрасывало, вода плескалась, внутри зрело предвкушение. Разрезая волны и влажный, липкий воздух, мы обогнули плавучую деревню Кота-Кинабалу и взяли курс на Сепилок, чтобы воссоединиться со своей потерянной семьей. Давно потерянной. Все еще потерянной.

Добро пожаловать на Борнео^[9], где на ветвях раскачиваются орангутаны, чистят друг другу шерсть и учат нас лучшей жизни. Мы надеялись, что в хитросплетении корней нам удастся понаблюдать за старожилами этих джунглей – семьей орангутанов, недавно удочерившей малышку‑сироту по имени Чикита («крошечная»). Чикита стала одним из самых маленьких детенышей, когда‑либо спасенных Сепилокским реабилитационным центром для орангутанов и переданных под опеку приемной семье. Рыжие представители человекообразных могут научить нас спасению недоношенных детей. Чикита показала мне, насколько важную роль играют прикосновения. В отделении реанимации для новорожденных лишь недавно усвоили уроки, давным‑давно известные этим животным. Приемная мать Чикиты напомнила мне об одной женщине, которая, несмотря на тысячелетия, отделявшие ее от предков‑приматов, заботилась о своих малышах не менее грациозно.

Молодожены, фермерское хозяйство, попытки забеременеть. Точнее, попытка. В тот же месяц у женщины случилась задержка, она сделала тест. Две полоски. Беременна.

Вскоре после того, как мы с женой потеряли ребенка, мои друзья Люси и Оуэн отправились на первое УЗИ. Врач нанес холодный гель на нежную кожу и приложил датчик. Поиск новой жизни начался: уверенное сердцебиение, живой ребенок. Но через некоторое время врач Люси – как и наш однажды – неожиданно замолчал. Правда, эта пауза была окрашена не горечью потери, а радостью приобретения. Не одно сердцебиение, а два. И не два – три!

– Мне нужно позвать старшего врача, – сказал он. – Не волнуйтесь, я просто хочу кое‑что уточнить.

Обратный путь по извилистым улочкам Уэльса занял целую вечность. Люси вслух проговаривала то, что скажет семье:

– УЗИ прошло хорошо. Все в порядке.

Все действительно было в порядке во многих отношениях. Все было в порядке не с одним или двумя, а сразу с тремя детьми. Тройняшки. С первого месяца! Попытки забеременеть прекратились, не успев толком начаться.

Беременность протекала тяжело. Постоянная изжога, плохой сон, тревога о будущем. Внутри Люси развивались две девочки и мальчик. Так сложилось, что у нее созрели сразу две яйцеклетки. Первая раздвоилась и дала жизнь девочкам‑близняшкам. Вторая стала мальчиком. Два плюс один равно три. Всем троим нужно успешно выбраться из материнской утробы и выжить. Около половины близнецов и практически все тройняшки рождаются до 37‑й недели, то есть преждевременно. Кенгурята размером с мармеладного медвежонка появляются на свет всего через 34 дня, но людям, к сожалению, не повезло обзавестись выводковой сумкой, в которую можно было бы спрятать недоношенное потомство. Люси беспокоилась о том, удастся ли ее тройняшкам благополучно появиться на свет. Хватит ли у нее рук, чтобы как следует о них позаботиться? Останутся ли они целыми и невредимыми, пройдя через все это?

Преждевременные роды все еще уносят жизни многих детей и затрагивают каждую десятую беременность. Несмотря на достижения в области неонатального ухода, шансы выжить у ребенка, родившегося раньше 28‑й недели с массой тела меньше ананаса, – пятьдесят на пятьдесят. Таким новорожденным часто требуется помощь, чтобы дышать, есть, защищаться от инфекций и поддерживать температуру тела. Чтобы просто жить и расти.

В отделениях реанимации для новорожденных применяются специальные технологии, позволяющие поддерживать эти хрупкие жизни. В 1970‑х годах были усовершенствованы дыхательные аппараты, в 1990‑х – разработаны лекарства, повышающие эластичность крошечных легких, а в 2000‑х – эффективные стероидные препараты. И лишь около десяти лет назад мы узнали о силе того, что каждый родитель в состоянии дать своему ребенку, – о силе прикосновений.

Так называемый метод Кенгуру, который применяется наряду с традиционными терапевтическими подходами, позволяет родителям держать и гладить даже тех детей, кто находится в критическом состоянии и подключен к аппаратам жизнеобеспечения. Близкий телесный контакт ребенка и взрослого. Кожа к коже. Такие прикосновения в три раза повышают шансы малыша на выживание. Младенцы реже болеют, лучше контролируют температуру тела и имеют более здоровые легкие. Когда родители нянчат и держат на руках новорожденных, они охотнее набирают вес и быстрее растут (в том числе и в обхвате головы). Хоть эта медицинская инновация и называется методом кенгуру, она скорее напоминает стиль родительства, характерный для наших далеких предков‑приматов. Возможно, ее стоило бы переименовать в «метод обезьяны». То, как именно человекообразные обезьяны используют тактильную коммуникацию, объясняет, почему руки Люси помогли выжить ее детям. К слову, здесь же кроется подсказка, почему люди смеются над шутками, ходят на вечеринки или принимают наркотики. Мать‑орангутан и ее детеныш, c которыми я собирался встретиться на Борнео, разумеется, не отпускали каламбуров и не рассказывали анекдотов, но зато успешно практиковали нечто подобное на протяжении миллионов лет.

Мы шли по лесной подстилке, плотному растительному ковру, выросшему на остатках органики. Моя хлопковая рубашка промокла насквозь. Я чувствовал, как по спине, набирая скорость, сбегают капли пота прямиком за пояс. Наш гид легко и уверенно вел нас вперед. Длинные стройные ноги, бронзовый загар. На его лице было столько же морщин, сколько раз он пробирался сквозь эти джунгли, которые называл домом. Вдруг раздался треск. Щелчок. Закачались ветви, хотя ветра не было и в помине. Они наклонялись, будто в молитве, и тут же взлетали обратно. Вверху над нами скользил янтарный силуэт. Мать‑орангутан появилась среди ветвей, неся на спине драгоценный груз – Чикиту, свою приемную дочь всего нескольких недель от роду.

«Орангутан» – одно из слов с прозрачной внутренней формой, у которых облик точно соответствует лексическому значению. В моем родном валлийском языке много таких слов. Так, mamgu – это бабушка, «дорогая мама». Ceidwad y cysg – анестезиолог, «защитник спящих». Персик, eirin gwlanog eirinя – «пушистая слива». «Орангутан» же переводится с малайского как «лесной человек».

Обвив ногами тело матери, Чикита прочно ухватилась цепкими пальцами за жесткую шерсть у нее на спине. Вы тоже можете сделать такой захват. Раскройте ладони вверх, к потолку. Сожмите кулаки и согните руки в локтях. Посмотрите на линии сухожилий, идущих от основания ладони к середине предплечья. У одних людей два сухожилия, а у некоторых три – дополнительное сухожилие прикреплено к длинной ладонной мышце^[10], древней мышце, которая и помогала Чиките крепко держаться за спину матери.

Я наблюдал за ними почти целый час. Не в одиночестве – наедине. Семейство удобно расположилось на земле, и самка заботливо перебирала шерстку детеныша в поисках букашек. Одновременно другой орангутан точно так же ухаживал за матерью Чикиты, бережно поглаживая и разделяя на проборы волосы у нее на спине. Так, встроившись в шеренгу, обезьяны выискивали друг у дружки невидимых паразитов. Прикосновение, забота, установление связи. В тысячах километров оттуда Люси держала на руках самого крошечного из тройняшек, рожденных на 30‑й неделе беременности, – мальчика по имени Джо. Щекой Джо прижимался к теплой материнской груди. Едва касаясь, Люси гладила тонкую полупрозрачную кожу на спине младенца. Кончиком пальца она медленно провела от его плеча до запястья, смахнув капельки крови, оставшиеся от медицинских игл. Она укачивала мальчика, напевая колыбельную, которую когда‑то пела ей собственная мама.

Сама того не подозревая, Люси имитировала поведение наших предков‑приматов. Она ухаживала за Джо так же, как это делала мать Чикиты. Она гладила его и укрепляла с ним связь. Но почему? Почему материнская забота у человека и обезьяны столь схожи? И как это помогает малышам выжить?

Чтобы протянуть ниточку от прародителей‑приматов к современным человеческим младенцам, нам нужно задуматься о сплетнях, светских беседах и груминге. Британец Робин Данбар, в трехлетнем возрасте впервые увидевший обезьяну на веранде своего дома в Восточной Африке, принял твердое решение посвятить жизнь антропологии и изучению поведения приматов. Можно сказать, Данбар вырос на перекрестке разных языков и культур, поскольку там, где он родился, африканские племена жили с арабскими и индийскими сообществами как единое целое. Данбар еще ребенком освоил суахили, писал стихи на санскрите, а на первую настоящую работу устроился только в сорок лет. Жизнь в пестром, гетерогенном мире колониальной империи пробудила в нем безграничный интерес к коммуникации между людьми.

Несмотря на то знаковое свидание на веранде, Данбар мало интересовался дикой природой. Его родственники и друзья предпочитали наблюдать за животными исключительно через прицел охотничьей винтовки. Путь к изучению животных начался у него с любви к людям и их поведенческим моделям, что отличает его от других приматологов, например Джейн Гудолл. После того как Данбару отказали в должности клинического психолога в Лондоне, из‑за того что он обошел своего начальника по числу публикаций, случайная встреча с бабуинами во время университетской экспедиции в Эфиопию вновь зажгла в нем любопытство к приматам. Наблюдая за тем, как обезьяны ловко перекладывают жесткие седые пряди с одной стороны на другую, словно стилисты‑парикмахеры, Данбар задался вопросом о значении груминга в их жизни. Зачем приматы тратят на это занятие столько времени? Груминг отвлекает от поиска пищи, делает их уязвимыми для хищников и требует много энергии. Ученый предположил, что такая форма заботы друг о друге напрямую коррелирует с размерами стаи, и на протяжении всей своей карьеры пытался выяснить, так ли это.

Усилия Данбара оправдались. Он оказался прав. Размер социальных групп, которые могут организовывать бабуины, повторяется и в человеческих сообществах, начиная с российской армии или итальянских горных деревень и заканчивая регбийными командами Уэльса. Это волшебное число – число Данбара^[11] – даже может помочь медработникам построить слаженную командную работу. Но как груминг, который столь важен для обезьян, способен сохранить жизнь недоношенным детям вроде тройняшек Люси?

Прикосновения снижают уровень стресса как у взрослых, так и у младенцев. В эксперименте, проведенном в Университете Северной Каролины, участники сначала посмотрели романтическое видео со своим супругом, а затем на протяжении 20 секунд держали друг друга в объятьях. После этого испытуемым дали две минуты на подготовку к короткому публичному выступлению. Волновались все, однако у тех, кто обнимался с партнером, артериальное давление и частота сердечных сокращений были гораздо ниже.

Буквально за углом от того места, где проводился эксперимент, простое объятие разрешило смертельно опасную ситуацию во время протестов Black Lives Matter в 2020 году.

«Военная техника, вооруженные отряды в защитном снаряжении, встревоженная толпа. Неудивительно, что раздаются крики и вопли», – сказал один из офицеров во время противостояния между полицией и возбужденной толпой протестующих в Северной Каролине. Затем произошло нечто невероятное: 60 вооруженных полицейских встали на колени в знак солидарности с протестующими. Через несколько мгновений лидер протестующих в ярко‑красной бандане вышел вперед и обнял старшего офицера. На следующий день первую полосу газет заняла фотография: слезы, стекающие по щекам мужины, падают на бронежилет полицейского. Противостояние закончилось. Пролитые слезы были слезами любви, скрепленной объятиями.

Прикосновение может даже наделить нас телепатическими способностями.

Ладонь, положенная на плечо, способна передать множество эмоций, которые будут понятны даже совершенно незнакомым людям.

Участники другого эксперимента, в ходе которого им поглаживали, сдавливали или сжимали руки, в 80 % случаев смогли правильно определить невербально выраженные эмоции, будь то гнев, страх, отвращение, любовь, благодарность или сочувствие.

Стоит ли удивляться, что прикосновения играют огромную роль в развитии человека? Зернистая пленка, запечатлевшая убогие сиротские приюты в Румынии, где дети контактировали лишь с металлическими перекладинами кроваток, безжалостно документирует нарушения развития, вызванные тактильной депривацией. На протяжении пандемии COVID-19 многие были лишены привычных прикосновений – казалось, словно с нашего сэндвича жизни срезали хрустящую корочку. То же и у приматов: если вы их изолируете, они быстро погрустнеют, утратят ко всему интерес и начнут болеть. Отсутствие физического контакта может привести к серьезным проблемам и у людей, каким – мы сейчас увидим на примере Джонни Кэша.

Жизнь крутится, как большая виниловая пластинка. Дни длинны, а годы коротки. Сейчас вы чей‑то сын или дочь, а через минуту – уже отец или мать. Я все еще помню запах сырости в родительском гараже, где папа ставил мне свои любимые пластинки. После Beatles, Who и Дилана мы всегда слушали Джонни Кэша, а потом мама звала нас ужинать. Когда сквозь треск старого винилового проигрывателя прорывались трубы, возвещавшие о начале Ring of Fire, я неизменно улыбался. Тридцать лет спустя, сидя в комфортабельном автомобиле с кондиционером и хорошей аудиосистемой, я точно так же включаю двум своим дочерям хиты Джонни Кэша. И они по‑прежнему прекрасны.

Невыносимо стареть, не обретя ничего в этой жизни, но у Джонни Кэша были жена и его музыка. В 2002 году, в возрасте семидесяти одного года, сильно больной Кэш исполняет великолепную кавер‑версию песни Hurt. Голос его дрожит. На сопроводительном видео, записанном в доме, где Кэш прожил около трех десятков лет, роскошь обстановки контрастирует с угасающим здоровьем исполнителя. Квадратные руки Кэша, старые и искореженные, с трудом играют на гитаре. Слова песни семью годами ранее написала молодежная американская рок‑группа Nine Inch Nails, но они, как ничто другое, передают глубину страданий Кэша. В песне говорится об иглах, пронзающих плоть, о боли и утрате себя самого́.

Длительный сахарный диабет разрушил нервные окончания на его стопах, руках и даже в спинном мозге. Трижды в день Кэшу приходилось делать инъекции инсулина в бедро. Высокий уровень сахара в крови уничтожил тактильные механорецепторы, благодаря которым наша кожа воспринимает легкие прикосновения, наподобие поглаживания недоношенных младенцев и груминга у приматов. Потеря чувствительности стоп означает, что даже рисовое зернышко, случайно попавшее в ботинок, может привести к серьезным повреждениям. В результате трения, абсолютно не ощущаемого человеком, появляется небольшая ранка. Она, в свою очередь, способна разрастись до большой язвы и стать очагом инфекции. Из‑за повреждения нервов спинного мозга у Кэша развилась вегетативная нейропатия^[12]. Его нервная система впадала в ярость от малейшего раздражителя, из‑за чего подскакивало артериальное давление, усиливалось потоотделение и учащалось сердцебиение. Мощь песни Hurt заключалась в том, что Кэш пел о собственной боли.

Несмотря на триумфальное возвращение Кэша в мир музыки, диабет лишил его возможности выступать на сцене. Через некоторое время умерла его жена Джун Картер Кэш. Финальные кадры, на которых музыкант больными, деформированными пальцами опускает крышку фортепиано, стали прелюдией к его смерти семь месяцев спустя. Ходят слухи, что напоследок он произнес: «Я слышу приближение поезда».

После долгих лет исследований Данбар наконец смог доказать, что груминг у приматов – это не просто вычесывание паразитов из шерсти, а способ социального взаимодействия. Новые связи формируются не только на основании психологической близости от совместного времяпровождения, но и благодаря нейрохимии мозга. Считается, что первым у плода развивается осязание и лишь затем слух, обоняние и вкус. По мере увеличения срока беременности близнецы даже начинают протягивать ручки, чтобы дотронуться друг до друга. А что могут рассказать нам о прикосновениях сами приматы?

Специальные кожные рецепторы активируются у обезьян только при легких касаниях, осуществляемых с такой же скоростью, как при груминге. Надави слишком сильно, и ничего не произойдет. Слишком быстро или медленно – тоже. Однако прикосновения со скоростью ровно три метра в секунду посылают нервные импульсы от рецепторов в спинной мозг, а оттуда – в первобытную часть головного мозга. Там нейроны вырабатывают особые химические вещества, нейромедиаторы вроде эндорфина, серотонина, дофамина и других соединений, обезболивающий эффект которых сопоставим с героином. Между грумингом, прикосновениями и нейромедиаторами, вызывающими чувство счастья, удовлетворения и любви, существует прямая связь. Алхимия для души, творимая руками других. Мать Чикиты с помощью пальцев активировала эмоциональную систему своего детеныша и в то же время поддерживала контакт с группой в целом.

Теперь мы знаем, что те же рецепторы есть и у взрослых людей, и у крошечных младенцев, например тройняшек Люси. Повинуясь материнскому инстинкту, Люси нянчила и поглаживала своих малышей, что способствовало всплеску нейромедиаторов в их мозге. Исследования, проведенные в отделениях неонатальной интенсивной терапии, показали, что детям, к которым чаще прикасаются родители, требуется меньше обезболивающих, чтобы оставаться подключенными к аппаратам жизнеобеспечения. Руки Люси дарили ее детям счастье и любовь. Материнские прикосновения были целебными.

А что можно сказать об укачивании и колыбельных? Данбар понял, что с увеличением численности семей и сообществ возникает дефицит свободных рук. Тем не менее поддержание социальных связей остается важнейшей задачей. Одиночество убивает не меньше людей, чем курение и ожирение. Как быть в тех случаях, когда прикосновения невозможны или недостаточны? Какие еще важные уроки мы вынесли из наблюдений за крупными сообществами приматов (вроде того, в котором росла Чикита)? И чем они помогут человечеству?

Качественный груминг требует времени, а количество часов в сутках ограничено. Значит, в ходе эволюции появились либо группы меньшего размера, либо более эффективные техники, чем груминг один на один. Глаза Робина Данбара оживленно сверкали, когда он излагал мне теорию о поддержании связей внутри больших групп: «Ответ – язык, – сказал он. – Вербальный груминг вместо тактильного. Слова вместо пальцев».

Эволюция языка, утверждает Данбар, позволила людям значительно расширить число социальных связей, сохранив при этом и преимущества груминга. Светские беседы, сплетни, застолья, ритуалы и шутки постепенно переняли те функции, которые когда‑то выполняли руки. Со временем мы научились синтезировать сильнодействующие вещества, такие как психоделики и алкоголь, способные оказывать на мозг воздействие, сходное с тактильным контактом.

Удивительно, но рецепторы, которые содержатся в коже приматов и людей, также присутствуют и в ушах.

Они реагируют на низкочастотные шумы того же ритма и скорости, с которыми матери укачивают младенцев. Плавные движения Люси, воспринимаемые внутренним ухом ее ребенка, активизировали те же рецепторы, что и прикосновения. Ритм колыбельных, укачивание, поглаживания – все это отголоски груминга, практикуемого нашими предками‑приматами. Если спин, которые нужно почесать, слишком много, а рук не хватает, можно использовать музыку и танцы.

Возможно, это объясняет, почему мы киваем под хорошую музыку и почему напевание вибрирующих мантр так укоренилось в человеческой культуре. Вот зачем у нас за ушами есть участок разросшейся кости, называемый сосцевидным отростком. Несмотря на то что он часто воспаляется и становится причиной лор‑заболеваний, это идеальное «устройство» для восприятия низкочастотных шумов. В день своей свадьбы я плакал, растроганный не трогательными тостами и не красотой жены, а обертонами валлийского мужского хора, исполнявшего песню What Would I Do Without My Music густыми, низкими, чарующими голосами.