Buch lesen: «Запрещенная Секта»

Я дошла до дома и, приставив дорожную сумку на колесиках к забору, посмотрела на калитку. Она была скручена ржавой цепью. Висел огромный амбарный замок.

«Да, тут уж не придерешься! – подумала я, глядя на рукотворный запор пенсионерки. – Тетя Фрося надежно охраняет мои владения!»

Захватив с собой только дамскую сумочку, я направилась к дому соседки. Увидев, что окна в нем были раскрыты, позвала старушку:

– Ефросинья Кузьминична, вы дома? Это я, Вероника!

– Слышу! Слышу! – тут же откликнулась она. – Уже иду!

На порог вышла соседка семидесяти шести лет. Она прихрамывала, ведь давно страдала подагрой. Ефросинья Кузьминична никогда не расставалась с клюкой, что была подарком ее покойного мужа, деда Тихона.

Держась за натертую до блеска ручку, тетя Фрося медленно спустилась по ступенькам и подошла ко мне.

Летнее солнце слепило соседке глаза, поэтому она сощурилась и, повернув меня к нему лицом, сперва придирчиво осмотрела с ног до головы, а потом приветливо улыбнулась, обняла и трижды, будто по-родственному, расцеловала.

– Ну здравствуй, красавица! – произнесла она с игривыми интонациями в голосе. – Вижу, что похудела, похорошела! Просто глаз от тебя не отвести! Что значит курорт! А я все лето на огороде провожу! Но загорела, скажу тебе, не хуже Турции! – а после Ефросинья Кузьминична сменила тон на требовательный. – Рассказывай, как твои дела. Узнала чего нового?

Чтобы удовлетворить ее любопытство, я ответила:

– Совсем немного. Думаю, мне нужно еще раз в Стамбул слетать.

– А что узнала? – не отставала от меня соседка.

– Потом расскажу… – пообещала я. – Тетя Фрося, ты даже не представляешь, как я устала! Ужасно хочется помыться и завалиться в постель, чтобы ногам дать отдохнуть. Ты ключ от моей хаты захватила с собой? – поинтересовалась я.

– Как же! – заверила меня пенсионерка и свободной рукой полезла в карман вязаной кофты. – Он у меня надежно булавкой зацеплен за веревочку и пристегнут к внутреннему карману.

Я улыбнулась, отметив про себя, что Тетя Фрося со всей ответственностью отнеслась к моему поручению. Ключ не только был пристегнут, но еще и висел на шнурке ярко-красного цвета. Я поняла, что соседка так сделала на случай, если вдруг его потеряет. Увидев, что ей не так просто отстегнуть ключ, я, повесив на заборе сумочку, предложила:

– Давай помогу! – протянув руки, я расстегнула булавку в ее вывернутом кармане.

– Уж больно мне знать охота! – не отставала от меня тетя Фрося. Ее интерес к моей поездке в Стамбул только рос. – Скажи, ты хоть родственников своей прабабки нашла?

– Пока нет… – ответила я. – Но в русской общине обещали помочь. И кое-что мне все же удалось узнать! – прищурившись, я хитро посмотрела на пенсионерку. – Например то, что моя прабабка, Прасковья Лаврентьевна, родилась в Константинополе в тысяча девятисотом году. Жила в большом двухэтажном доме с родителями и братом Павлом. Отец ее, Лаврентий Валентинович, построил большой дом в пригороде, чтобы держать табун лошадей и стадо верблюдов.

– А для чего ему верблюды? – с интересом посмотрела на меня тетя Фрося.

– Как же! – воскликнула я. – Мясо, молоко, шерсть, купцам давал, у которых поклажи было больше, чем грузовых животных! Со всех сторон от верблюдов одна выгода!

– Значит, не была бедна твоя прабабка! – заключила соседка. – Богачка! Голубых кровей! Это и по тебе видно! Ты, Вероника, в прабабку пошла! Культурная, матом не ругаешься, не сплетничаешь, голоса ни на кого не повысишь, обходительная, добрая, справедливая… – перечислила Ефросинья Кузьминична достоинства и горестно вздохнула. – Тебе бы еще родственников своих найти. Разлетелись, быть может, по всему свету! – предположила она.

– Да… – согласилась я с ней, подумав о том, чего именно так сильно боялась моя прабабушка.

Она умолчала о том, в какой семье родилась, где жила. Моя прабабушка никогда не рассказывала о себе. При советской власти, видно, нельзя было об этом говорить. Даже перед смертью она не обмолвилась о своем происхождении.

– Конечно, через столько лет не так легко отыскать свою родню, – снова заговорила я, – но вся надежда на русскую общину. Ходила в Стамбуле на русское кладбище, видела могилу Лаврентия Валентиновича Журавлева, прадеда моего. Самое интересное скажу! – сделала загадочное лицо и замолчала, наблюдая за реакцией Ефросиньи Кузьминичны.

Она внимательно слушала.

Я снова улыбнулась и выпалила:

– У моего прапрадеда на могиле герб имеется!

– Это что ж значит? —тихонько ахнув, пенсионерка закрыла от удивления рот концом платка. – Никак он из графьев?

– Точно не могу сказать, – пожала я плечами, – но герб запомнила.

– Что же на нем было? – не отпускала меня Ефросинья Кузьминична, решив удовлетворить свое любопытство.

– Ничего особенного! – отозвалась я. – Два ангелочка в воздухе парят и ручками герб держат! Герб к шпилю приделан. А под шпилем крест.

– А на гербе? На гербе что? – в порыве любопытства Ефросинья Кузьминична схватила меня за руку и заглянула в глаза. – Расскажи, не томи мою душу! Интересно же!

– Ладно! – сдалась я. – Зная тебя, ты спать ночью не сможешь. Так и быть, опишу его! – я задумалась, вспоминая детали. – Герб на две части наискосок, в середине самой, разделен. Сверху конь на дыбах стоит, будто в цирке.

– Это понятно! – перебив меня, отозвалась тетя Фрося. – Ты сама говорила, что прапрадед твой коней разводил. А внизу что?

– Белка выбита, – ответила я.

– Белка? – переспросила меня пенсионерка.

– Ага! Она самая! – подтвердила я.

– А она откуда? – недоуменно посмотрела на меня Ефросинья Кузьминична. – В Константинополе раньше белок вряд ли разводили.

– Не разводили, – подтвердила я, – в русской общине сказали.

– Тогда зачем твой прапрадед ее на свой герб нацепил?

– Понятия не имею! – снова пожала я плечами. – Но это еще не все! На спине у коня журавль стоит. Вдруг Лаврентий Валентинович захотел свою фамилию увековечить? Ведь фамилия Журавлевы от прапрадеда осталась.

– Странный герб у твоего предка… – задумчиво произнесла Ефросинья Кузьминична. – Очень даже странный! Животные и птица. И разбери, что там к чему.

– Старец Никон предположил, что в этом гербе заключается послание для предков. Кто самый умный, тот и разгадает! – сказала я.

Пенсионерка оценивающе осмотрела меня, а потом спросила:

– Вероника, а ты умная?

– Сама не знаю, – призналась я, – может, мне не дано узнать послание прапрадеда.

– Одно скажу! – соседка, прихрамывая и подволакивая одну ногу, вплотную подошла ко мне, огляделась, словно нас могли подслушать, а после понизила голос. – Если белок в Турции не разводят, то они в огромном количестве живут здесь! Сообрази! След прямиком в Россию ведет. Быть может, перед отъездом семья Лаврентия Валентиновича уехала в Константинополь, но что-то здесь оставила? А? Подумай!

Утреннее солнце припекало все сильнее. Хозяйки дружно загремели ведрами, готовясь выгнать коров на пастбище.

– А в город когда собираешься ехать? – спросила меня пенсионерка, останавливаясь на половине пути. Она тяжело налегла на свою клюку. Подагра давала о себе знать. – Хотелось бы еще побалакать, но знаю, что ты влюблена в работу хлеще, чем в своего жениха!

– Ефросинья Кузьминична, отцепляй ключ! – поторопила я ее. – Мне домой хочется зайти!

– Сейчас! – отозвалась она, вынимая из кармана еще один ключ, что от замка на калитке. Такие в шестидесятых годах еще делали.

Открывая амбарный замок, соседка отчиталась:

– Цветок каждые три дня поливала, как ты просила. В доме порядок. В гараж не заглядывала. А чего мне в нем делать? Как ты его закрыла, так твой замок на нем и висит!

– Спасибо вам! – поблагодарила я пенсионерку и, достав из дорожной сумки мягкие тапочки, купленные в Стамбуле, конфеты, упакованные в круглую жестяную коробку, с улыбкой протянула их ей. – Чтобы ваши ноги всегда были в тепле. Чтоб жизнь была сладкой!

– Какие красивые! – воскликнула тетя Фрося и, сунув мои подарки под руку, захромала к Лидии Ивановне, которая издали наблюдала за нами.

Подхватив дорожную сумку, я открыла ключом входную дверь, зашла в родительский дом.

***

Включив газовый котел, чтобы нагреть воду, я открыла холодильник и достала из него кусок замороженной баранины. Обожаю ее! Особенно вареную, холодную! Баранину мне принес Николай, племянник тети Фроси, когда резал овцу.

Налив в большую миску воды, положив туда мясо, я направилась в ванную.

Намывалась долго. Вода расслабляет и снимает усталость. Выходить я не спешила.

Открыла чопик, вытерлась полотенцем и надела банный халат. Зашла на кухню, слила воду с миски и, положив размороженный кусок мяса в кастрюлю, снова залив его свежей водой, поставила вариться на газ. Подождала, когда закипит, сняла пену и вышла во двор.

Усевшись на маленькую скамейку, которую несколько лет назад смастерил мой отец, я подставила лицо летнему ветру и палящему солнцу. Это сушило длинные волосы лучше любого фена.

Засунув руку в карман, нащупала прохладное железо. Вынув ключ, увидела, что он от гаража. Подивилась тому, что сунула его в карман банного халата совершенно машинально. Я даже не смогла вспомнить, когда это произошло. Раз так, решила навестить старенький «БМВ».

Подходя к гаражу, издали учуяла выхлопные газы. Чем ближе я к строению, тем сильнее ощущала сладковатый запах.

– Что такое? – непонимающе осмотрела замок и дернула его несколько раз. Закрыто.

Провернув ключ в замочной скважине, я быстро вынула из петель дужку и, открыв дверь гаража, тут же закашлялась, вдохнув тошнотворный запах выхлопных газов. Машины совсем не было видно, но я отчетливо слышала, что мотор «БМВ» включен. Широко распахнув двери гаража, я выскочила отдышаться на улицу, а заодно и проветрить помещение. Стоя поодаль, наблюдала за тем, как рассеивается дым, поднимавшийся к небу серыми клубами.

Теперь, когда в гараже стало светлее, я смогла разглядеть мужчину, сидящего в салоне моей машины. Его голова облокотилась на боковое стекло дверцы со стороны пассажирского сиденья.

– Мне еще в доме мертвеца не хватало! – с ужасом произнесла я, открывая переднюю дверцу «БМВ».

Не успела я распахнуть ее, как незнакомец завалился прямо в мои руки. Я едва успела подхватить его и усадить на сиденье. После повернула ключ зажигания и выключила мотор.

– Эй, мужчина, вы живой? – спросила я незнакомца, потрепав его за плечо, стараясь нащупать пульс.

Пульса не было. Меня охватила паника. Этого мне еще не хватало! Теперь у меня и с полицией будут проблемы! Как я объясню стражам порядка, что не была замешана в смерти мужчины, отравленного выхлопными газами моей машины? Ведь ключ был только в одном экземпляре, находился у меня дома! А завтра еще в город, на работу нужно, без опозданий!

С большим трудом взяв себя в руки, я все же решила еще раз проверить: жив или мертв. Найдя сонную артерию, я приложила к ней два пальца. И тут почувствовала совсем слабый пульс! О! Какая это радость! Словно камень с плеч свалился.

Поднатужившись, я поволокла незнакомца на свежий воздух, уложила в тень. Тут же сбегала домой, выключила газ и позвонила по мобильному телефону в «скорую помощь». Я даже забыла переодеться! Так и сидела в халате около спасенного.

Минут через двадцать «скорая помощь» подъехала к дому. Вышла фельдшер лет сорока и, держа в руке белый чемоданчик с красным крестом, сразу же направилась в мою сторону. Она подошла ближе и тут же поинтересовалась:

– Где ваш больной?

– Не… больной, – поправила я ее, – а отравленный выхлопными газами! Вон он, в тени лежит! – кивнула я головой в сторону гаража.

Женщина скоро подошла к мужчине и, нащупав пульс, крикнула, обращаясь к водителю машины:

– Федя! Носилки неси! Быстро!

Пока водитель возился с носилками, фельдшер успела ввести в вену спасенного мужчины какую-то жидкость.

Заметив, что я подошла ближе, врач поднялась и внимательно оглядела меня, попутно ухмыляясь. Странно.

– Так! – скомандовала она мне. – Берем за ноги и кладем его на носилки! А ты, Федя, – обратилась она к водителю, – за плечи поднимай!

Втроем мы кое-как положили незнакомца на носилки и с большим трудом донесли до машины «скорой помощи». Положили носилки на землю, Федя вытащил из автомобиля каталку.

Фельдшер вновь взяла командование на себя.

– Берем, разом, – сказала она мне и водителю, – чтобы больной на бок не свалился!

Мы, две женщины, взялись за ручки носилок со стороны ног, а водитель ухватился у головы.

Как только мы положили незнакомца на каталку, Федя сразу же задвинул ее в «скорую помощь».

Я развернулась и направилась к дому, считая миссию завершенной.

– Эй, женщина! – крикнула фельдшер. – Вы это куда направились? А капельницу мужу кто держать будет? – обратилась она ко мне.

– Какому мужу? – переспросила я ее.

– Вашему! Вашему! – пояснила она, считая меня бестолковой. – Ну, что стоите? Залезайте! Не знаю, что между вами произошло, но имейте же совесть, помогите своему мужу! – сказала она раздраженно.

– Я… – хотела я возразить, но глянула на банный халат.

– Жизнь вашего мужа зависит от быстроты решений! – снова крикнула мне фельдшер. – Думайте быстрее, пока я в вену иголку вашему мужу ввожу!

– Вероника! – выглянув в окно, обратилась ко мне Ефросинья Кузьминична. – Кого это вы сейчас в машину грузили? – поинтересовалась она.

– Сама не знаю! – ответила я, пожимая плечами, попутно залезая в машину «скорой помощи».

– Быстро же вы мужа отбросили! – укоризненно посмотрела на меня медработник. – Между прочим, он из-за вас хотел с жизнью покончить! – не преминула она сделать колкое замечание, вкладывая в мои руки прозрачный мешочек с лекарством. – Держите выше! – повысила она голос, когда я опомнилась. Фельдшер рукой подняла мой локоть, чтобы через иглу жидкость лучше проникала в вену незнакомого мужчины.

Теперь я спокойно могла разглядеть незнакомца. Ему было около сорока лет, не больше. Не сказать, что красавец, но и не совсем плох собой. Есть в некоторых людях неуловимая красота. Так и в нем.

Не успели мы доехать до больницы, как из распахнутых дверей тут же выскочили люди. Они достали из машины «скорой помощи» каталку с лежащим на ней мужчиной. Взявшись с ее обеих сторон, медработники быстро ввезли каталку в коридор и, толкая впереди себя, побежали, направляясь к реанимационной палате.

Оставшись у входа, я глазами проводила незнакомца, заодно ломая голову, как в банном халате и тапочках добраться до квартиры, которая находится на окраине города, на улице Прибрежной, что упирается прямо в пляж. По ней нескончаемым потоком ходят туристы, отдыхающие или просто местные жители, решившие расслабиться с семьей у моря, мужчины, чтобы найти временную спутницу, женщины, подыскивающие пару для совместного проживания.

– Вы чего это около машины застыли? – спросила меня знакомая фельдшер и легонько подтолкнула к дверям больницы. – Проходите, не стесняйтесь! – язвительно пригласила она.

Когда я вошла в холл, фельдшер невзначай пояснила:

– Сейчас вашего мужа в реанимации в чувство приведут, он, быть может, к вечеру уже в общей палате окажется.

– Это не мой муж! – возразила я. – А я не его жена! – и развернулась, чтобы уйти.

– Стой! Куда?! – медицинский работник преградила мне дорогу пышной грудью. – Значит, довела мужика до самоубийства, а теперь смыться хочешь?! Не выйдет! – крикнула она и, сбавив тон, позвала водителя «скорой помощи». – Федя! Иди быстрее сюда! – фельдшер схватила меня за руку. – Мы еще полицию вызовем! Вот там и разберутся, что такого вы сделали, когда вашему мужу жить расхотелось! И почему вы его до самоубийства довели!

Пока она меня держала, Федя, не заставив себя долго ждать, подскочил и вцепился в другую руку.

– Отпустите меня! – повысила я голос на самовольно задержавших меня работников медицины. – Не имеете права человека задерживать!

– Федь, – обратилась фельдшер к водителю, – смотри, еще и голос на нас повышает! – она ухмыльнулась, еще крепче сжимая руку. Второй вцепилась в свой чемоданчик с лекарством. – Совесть проснулась, мужу умереть не дала! – заключила она, со злостью произнося слова.

– Отпустите же вы меня наконец! – задергалась я. – Я же вам русским языком объясняю, что совсем не знаю этого мужчину! Я даже понятия не имею, почему он в моем гараже очутился! Я его там совсем случайно нашла!

– Не выкручивайся! Знаем мы таких! Насмотрелись! – фельдшер даже не пыталась выслушать меня. – Дима! Дима! – позвала она еще одного мужика. – Где тебя черти носят! Охранник называется! – увидев бугая, выходящего из кабинета с надписью «Туалет», она обрадовалась. – Дима, – обратилась она к нему, – забери у меня эту женщину! Мне ее одной рукой держать неудобно!

Запястье в один миг оказалось в широкой лапе охранника Димы.

«Да… у такого не вырваться!» – с сожалением подумала я.

– Дима, – я посмотрела на охранника жалостливыми глазами, – умоляю вас, отпустите мою руку! Даю вам честное слово, что даже не попытаюсь бежать! Хотя бы вы поверьте, что мне нет никакого смысла врать! Я действительно не знаю мужчину, которого привезла «скорая помощь»! Меня попросили помочь. Я и помогла! Я незамужняя! Вот, посмотрите! – я распрямила пальцы. – Видите, у меня даже обручального кольца нет. Знаете, я целую неделю в Турции была, только сегодня утром прилетела!

– Вот-вот! – продолжала гнуть «свою палку» противная фельдшер. – Кто-то по Турциям разъезжает, а кто-то из-за ревности жить не желает! – она взяла в руки телефонную трубку и, приложив ее к уху, набрала нужный номер. – Алло, полиция? – уточнила она и начала объяснять ситуацию так, как ее видела. – У нас тут мужчина в реанимации лежит! – принялась пояснять дежурному полицейскому фельдшер. – Хотел отравиться выхлопными газами из-за жены, которая на курорте время проводила… – она замолчала и взглянула на полы моего банного халата. Фельдшер усмехнулась и осуждающе покачала головой, впившись глазами в высокий разрез, который почти полностью оголил мои ноги. – Неизвестно с кем! Что? Уже выезжаете? Быстро у вас реагируют на звонки! – похвалила работник медицины дежурного полицейского.

Положив трубку, фельдшер снова осмотрела меня и ехидно, чтобы унизить перед мужчинами, которые стояли рядом, не преминула ткнуть носом:

– Женщина, – обратилась она ко мне, – а у вас сейчас грудь из халата вывалится!

– Так отпустите же меня! – снова попросила я работников медицины, почти умоляя. – Дайте хоть полы халата запахнуть, пояс потуже перевязать. Мне один звонок положен! – напомнила я пленителям. – Так законом предписано!

– Хорош, Ирка, издеваться над женщиной! – сжалился водитель Федя, вставив слово. – Не видишь? Куда ей бежать в комнатных тапочках? Пусть звонит, если ей приспичило!

– Ладно, – снисходительно согласилась фельдшер, снова осматривая меня с ног до головы, – пусть халат поправит, а то ей перед полицейскими в таком виде стоять будет стыдно!

– А мне и перед вами стыдно! – повысила я голос. – Чтоб вы знали, я только недавно из ванны вышла! Это вы, Ирина, – я зло посмотрела на нее, – не дали мне возможности переодеться!

– А тут и выбирать было нечего! – сказала она мне, не изменяя издевательский тон, пропуская упрек мимо ушей. – На кону стояла жизнь вашего мужа. Или переодевания!

Охранник и водитель наконец отпустили мои руки. Я посмотрела на окружающих недовольным взглядом и потерла запястья, разгоняя кровь. На руках были отчетливо видны белые полосы, оставшиеся от пальцев Феди и Димы, старательно выполнявших приказ боевого фельдшера.

Я зашла за квадратную колонну, поддерживающую потолок, отвернулась и, развязав пояс банного халата, поглубже запахнула полы.

Когда вернулась обратно, увидела, что меня ждет только Дима. Прочитав в моих глазах немой вопрос, он пояснил:

– На вызов уехали. Вы это… извините! Думаю, вы не обманываете.

– Думаете или уверены? – уточнила я.

– Уверен! – подтвердил он.

– И на том спасибо! – я устало опустилась на стул, услужливо кем-то поставленный около приемной «скорой помощи». – А звонок мне можно сделать? – вопрошающе посмотрела я на него.

– Да-да, звоните! – разрешил Дима.

Встав со стула, я подошла к настольному телефону и набрала номер своей редакции. Прислушиваясь к длинным гудкам, стала ждать соединения. Где-то через минуту на другом конце провода подняли трубку. Я услышала голос Ниночки, секретарши нашего шефа.

– Редакция журнала «Сенсационные новости»! – произнесла она. Голос Ниночки, как и всегда, был невероятно нежен. И почему в нашу редакцию обращались одни мужчины?

– Нинуль, привет! – поздоровалась я.

– А, Ника! – узнала секретарша мой голос и тут же завалила вопросами. – Как слетала? Удалось что узнать?

– Потом все расскажу тебе, Ниночка! – я решила говорить по сути. – У меня к тебе просьба. Передай Гарику, чтобы он привез мне в больницу пакет с вещами. В моем кабинете, прямо в шкафу стоит, – пояснила я, – передашь?

– А куда везти-то его? – поинтересовалась секретарша. – В нашем городе больницы три.

– Нужен адрес поликлиники, – перевела я взгляд на охранника.

– Улица Ломоносова, дом шестьдесят девять, – отозвался он.

– Улица Ломоносова, шестьдесят девять! – специально повторила я в телефонную трубку.

– Так ты лежишь в больнице? Или нет? – интерес секретарши только возрастал.

– Завтра все и узнаешь! – второй раз пообещала я ей.

– Понятно, – сделала свой вывод Ниночка, – нашла новую сенсацию. Вероника, ты у нас какая-то неугомонная! В последний день отпуска умудрилась себе работу найти! Ведь ты сегодня прилетела?

– Сегодня, Ниночка, сегодня! – подтвердила я.

– Жди. Сейчас пойду и передам твою просьбу Гарику… – пообещала она мне. – Он уже у шефа утром побывал! – зашипела она в трубку, вводя меня в курс дела. – Шеф строгача влепил! – радостным голосом произнесла она.

В нашей редакции все знали, что Ниночка почему-то недолюбливала моего Гарика. Никак он ей не нравился.

– Уже побежала! – сообщила она мне и отключилась.

Послышались короткие гудки.

Я положила телефон на рычаг и, прикрыв голые ноги полами халата, снова села на стул, что в коридоре. Вновь заговорила с охранником:

– Будем ждать! – задумалась я. – А переодеться где?

Дима неопределенно пожал плечами.

– Если только в туалете! – предположил он.

– Отлично! – воскликнула я. – Как я сразу не догадалась, что лучшего места для переодевания не найти! – снова недовольно посмотрела на охранника.

Мог бы предоставить и свою каморку! Жмот!

– Зато никто подглядывать не будет! – закончила я.

***

За стеклом показалась фигура полицейского в форме. Он открыл входную дверь и зашел в широкий коридор.

Я сразу посмотрела на его погоны и отметила про себя: «Майор! Это не юнец какой-нибудь. Разберется, что тут к чему!»

В это время представитель закона подошел ближе, представился:

– Майор Стрелков!

– Дмитрий, – назвал свое имя охранник больницы.

– Вероника Журавлева, – отозвалась я, – журналист.

Майор сразу сфокусировался на мне.

– Что у вас случилось, Вероника? – обратился он.

– Я сегодня прилетела из Турции, – заговорила я, – на первом же рейсовом автобусе добралась до поселка «Клубничный». Это там, где в каждом доме клубнику выращивают…

– Знаю! Был! – коротко отозвался майор.

– Так вот, – продолжила, – пока я была в Стамбуле, за домом присматривала Ефросинья Кузьминична Земляникина, соседка моя.

Как только я назвала фамилию пенсионерки, Стрелков улыбнулся. И тут я поняла, что этому человеку вполне можно доверять. Он поверит мне и все поймет. Опасаться подозрений не стоит. В этом я была абсолютно убеждена.

Майор прошел в приемную «скорой помощи» и, сев за стол, вынул из коричневой папки бланки. Отложив ее в сторону, он принялся записывать

Я прошла за ним и примостилась на диванчике напротив.

Санитарка, дежурившая на телефоне, скромно удалилась.

– Я помылась и решила заглянуть в гараж, – продолжила я.

– А что вас так туда потянуло? – с интересом посмотрел на меня майор.

– Сама не знаю! – честно призналась я. – Не отдавала отчета своим действиям. Может, решила удостовериться в том, на месте ли мой «БМВ»? Открыть навесной замок проще простого. Выгонят машину подальше за поселок, заведут…

Стрелков, оторвавшись от письма, поднял на меня глаза. Взгляды встретились. Страж порядка снова улыбнулся, опустил глаза и продолжил писать.

Чему он улыбается? Не пойму! Продолжила рассказывать дальше:

– Открыла гараж, а там полно дыма. Я даже сразу свой «БМВ» не разглядела! Когда дым рассеялся, увидела, что в салоне моей машины, прислонившись к дверце, сидит мужчина. И прошу особо отметить: я его не знаю! Тут некоторые мне его в мужья приписали, – кивнула я в сторону охранника больницы.

– А я что? Я ничего! – охранник отнекивался. – Мне сказала Ирина Ивановна. Держи, мол! Я и держал.

Собравшись с мыслями, я пояснила Стрелкову:

– Тому мужчине, кто в салоне моей машины сидел, крупно повезло. «БМВ» старая. Давно собираюсь отремонтировать, но все никак руки не доходят. Недавно боковое левое окно стало проваливаться. Если дверцей посильней хлопнуть, стекло чуть вниз падает. Так случилось и в этот раз. Кто мужчину в моем «БМВ» оставил, тот не учел обстоятельство, что хлопать сильно дверцей нельзя. Покушавшийся на убийство неизвестного мужчины все же хлопнул ею, а стекло провалилось. Это и спасло жизнь. Так с моей машины труп бы выносили! – подытожила я. – Быстро вызвала «скорую», помогала держать капельницу. Фельдшер посчитала меня женой, потому что незнакомец лежал около моего гаража. Эта женщина еще и приписала, что он из-за меня хотел жизни себя лишить!

Майор вновь перестал писать протокол, уже в третий раз посмотрел на меня и улыбнулся. Если честно, меня это взбесило! Я ему что? Анекдот рассказываю? Чему он так лыбится?

– Отчество ваше как, Вероника Журавлева? – спросил меня Стрелков.

– Лаврентьевна, – холодно ответила я ему.

– Распишитесь в протоколе, Вероника Лаврентьевна, – майор пододвинул листки ближе ко мне.

Я взглянула на него и сразу же про себя отметила, что документ был исписан ровным почерком. Подписывая его, я подумала: «Надо же! Каждая буковка выведена, словно нарисована. В школе, наверное, старательным мальчиком был!»

– Мне необходимо узнать о вашем спасенном мужчине, – предупредил меня майор, вкладывая протокол в папку, – а потом вы поедете со мной в поселок «Клубничный».

– Никуда я не поеду, – решительно запротестовала я, повысив голос, – пока мне платье и туфли не привезут! Мне же нужно переодеться.

– Вероничка! – услышала я удивленный голос своего жениха. – Зачем тебе вечернее платье в таком заведении? – он перевел недовольный взгляд с охранника на майора, а потом на меня. – Или ты решила перед мужиками выпендриться?

– Гарик, – обратилась я к работающему в нашей редакции заместителем главного редактора, – если тебе с утра испортили настроение, это еще не значит, что ты должен его испортить и мне! – строго посмотрела на него.

– Понятно! – тут же отреагировал мой жених. – Тебе эта мымра уже доложила? Доберусь я когда-нибудь до нее!

– Ладно, хватит трепаться! – обратилась я к Гарику, протягивая руку. – Пакет давай! Мне переодеться нужно!

– Вероничка! – произнес он мягче. – На твоем платье декольте чуть ли не до самого пупка, а разрез до пояса! Это тебя не смущает?

Я выдернула из его рук пакет, не удостоив своего жениха даже взглядом, и направилась в женский туалет.

Медленно надела платье, засунула ноги в туфли на высоком каблуке. Высохшие волосы причесала пальцами и, закрутив их на затылке, завязала узлом.

Бросила взгляд в зеркало, осматривая себя, но довольна не была. Да, видок еще тот. Как девица легкого поведения.

Но из туалета я вышла уверенной походкой.

Удивительно! Трое мужчин с интересом разглядывали меня, хоть я и держала свернутый пакет с вещами.

– На! – протянула поклажу жениху. – Гарик, подожди меня в машине.

– А ты куда, Вероничка? – поинтересовался он.

– Навещу спасенного, – объяснила я. – Быть может, он в сознание пришел. Так хочется узнать, за что его в мою машину засунули! – перевела взгляд на Стрелкова.

Майор думал, оценивающе разглядывая меня.

– Ну? – не выдержала я.

– Ладно, – снисходительно отозвался полицейский, – пойдемте! Он ведь вам жизнью обязан!

– Не забывайте, майор, – поучительным тоном обратилась я к стражу порядка, поднимаясь на третий этаж, – я журналист! А это уже, – напомнила я ему, – четвертая власть!

***

В терапевтическом отделении мы подошли к дежурной медсестре. Она сидела за столом и раскладывала по ячейкам лекарства.

– Извините, – обратился к ней Стрелков, – где мы можем найти сегодня доставленного к вам мужчину? Он отравился угарным газом.

– В реанимации, – ответила ему девушка.

– Я схожу к лечащему врачу, а вы подождите меня здесь, – попросил майор и направился в сторону ординаторской.

Я присела на трехместный диванчик, стоявший в небольшой клетке, что напротив плазменного телевизора. Клетку от коридора отделяла упирающаяся в потолок полка, на которой разместили множество горшков с цветами.

Когда шаги Стрелкова стихли, медсестра подняла на меня глаза. Ее взгляд был таким долгим, что я начала беспокоиться. Но сделала вид, что не замечаю ее.

– Вы певица? – спросила она.

– Нет! – ответила я.

– Актриса?

– Не угадали!

– Модель?

– И опять не туда! – улыбнулась я ей.

– Неужели… – медсестра не закончила. Никак не могла высказать свое предположение.

– Вы имеете в виду женщину легкого поведения, путану? – уточнила я и тут же опровергла предположение. – Опять мимо. Я журналистка. Может, слышали когда-нибудь о такой профессии?

– Поверить не могу! – удивилась девушка.

– Я знаю! – согласилась я с медсестрой. – Просто, – пояснила я ей, – на мне вечернее платье, в котором была на Новый год. Понимаете, меня привезли в больницу в халате и тапочках, выбора не было. Пришлось облачаться в то, что было под рукой. Удовлетворила я ваше любопытство? – спросила я.

Медсестра не успела ответить. К нам подошел майор. Девушка снова опустила глаза, а я встала и вопросительно глянула на Стрелкова.

– Еле уговорил лечащего врача, – доложил мне страж порядка, – он с трудом, но все же дал разрешение на посещение вашего спасенного. Я пообещал ему, что мы долго в палате не задержимся! – предупредил майор и осмотрелся. – Думаю, нам нужно облачиться в подобающую одежду… – он подошел к огромной корзине, где горой лежали бахилы. Взяв одну пару, сел на освобожденный мною диванчик. – Что застыли? – обратился ко мне Стрелков. – Это к вам тоже относится! Берите бахилы и захватите халаты! – подогнал он меня.

Когда мы оделись, как и подобает посетителям больных, майор повел меня к реанимационной палате. Она находилась в другом конце коридора.

– Палата номер шесть, – сказал Стрелков, подходя к дверям. Он открыл их, пропуская меня вперед.