Buch lesen: «Кости, книги и кое-что мертвое. Дневник светлой в Темной академии»

Пролог

Где-то между Светом и Тьмой, вне времени и тел…

Ткань мира трещала – не громко, неявно.

Скорее, как скрип пера по старому пергаменту, когда кто-то слишком древний снова решает изменить правила.

Свет падал сверху. Тьма поднималась снизу. А между ними – вечное: «и что теперь?»

– Приветствую, Сестра. – голос был колокольчиком в морозной тьме: хрупкий, звенящий, почти священный.

– Скучаешь, раз пришла? – лениво отозвался другой. Бархат, вино, беда. Всё, что приходит после полночного поцелуя с катастрофой.

Светлая и Тёмная.

Одно лицо. Два выражения.

Два мира в вечной шахматной партии без конца и короля.

– Ты называешь это магией? – фыркнула Светлая, скользнув взглядом по Чаше Жизни, в которой бурлило что-то неровное, живое. – Кости, тени и проклятия? Это – обломки Искры. Разложение, а не творение.

– А ты зовёшь цепи – светом. – Тёмная повела пальцем по поверхности чары, и волна мрака, как шелк, скользнула по стеклянному краю. – Порядок – твоя клетка. Моя магия – дыхание хаоса. Живая. Неотесанная. Истинная. Ты хочешь играть. Опять.

– Я предлагаю эксперимент. – сказала Светлая.

Тёмная приподняла бровь, губы дрогнули в усмешке.

– Ещё одна игрушка для богинь?..

– Вот она. – Светлая склонилась над Чашей. – Ещё не родилась. Ещё не знает, кем станет. В ней – моё сияние и твоя искра. Равновесие. Или хаос.

– Она слишком хрупкая. – голос Тёмной стал ниже. Почти нежным. – Треснет по шву. Не выдержит.

– Значит, будет интересно. – ответила Светлая и сжала пальцы у груди.

Они замерли над Чашей, где, под покровом будущей плоти, колыхалась магия. Беспокойная, лунная, переливающаяся между чернотой и светом. То дыхание, то пульс.

– Смотри, какая красивая? – Светлая скрестила руки.

– Красивая. – согласилась Тёмная, опускаясь взглядом к точке света в Чаше. – Но ты ведь знаешь, как всё может закончиться?

– Если не мы – она не выживет. Эта душа не для обычного пути.

– Как поймём, кто выиграл? – шепчет Тёмная, будто боясь, что Чаша услышит.

– Когда она выберет. Не раньше. – Светлая смотрела на сестру с загадкой в глазах, как будто знала то, чего знать не положено даже богам.

На мгновение мир сжался.

Богини встретились взглядами, и в этой паузе отразилась древняя истина, которой ещё не пришло время быть сказанной.

– Договор заключён. – Светлая выдохнула.

– И пусть она не узнает до самого конца. – ответила Тёмная.

Они коснулись Чаши одновременно.

И в этот миг, где-то в земной реальности, в теле женщины, спящей под серебряной луной, ребёнок во чреве вздрогнул.

Он услышал музыку.

Он выбрал неосознанно.

И где-то очень далеко, на краю судьбы, будущее затянулось дымкой.

Глава 1. Искра, фейерверк и кое-что мёртвое

Сегодня должна была исполниться моя мечта.

Точнее, мечта моих прославленных родителей.

Ещё точнее – мечта моего рода, королевской линии, светочей магии, столпов сияния и прочего пафоса, который передавался по наследству вместе с фамильными портретами, портшезами и сплошной светлой обязанностью.

Я – Амалия Вердисса Фэйрморн, внучка короля Светлых земель Аурелиса, прямая наследница крови, в которой – цитирую наставницу по риторике – «сияние лунных артерий и светила предков».

По факту – я обычная девчонка с выдающимися родственниками, нервным тиком в левом глазу и странным чувством юмора, не особенно приветствуемым во дворце.

Сегодня – вступительные экзамены в Академию Света.

Святая святых. Магический Эверест.

И вся моя семья уверена: я туда просто обязана попасть. Я – венец светлой линии, печать рода, геральдическая радость!

Правда, у меня есть небольшой… дефект.

Иногда, совсем иногда, я не могу до конца контролировать свою магию.

Мелочь. Пустяки. Немного неконтролируемого разрушения тут и там. Вспышки. Вихри.

Ну, бывает.

Экзаменационный зал был похож на преисподнюю для перфекционистов: белоснежный до оскорбления, стерильный как мысль у патентного клерка, и тихий – настолько, что слышно, как молекулы кислорода паникуют от напряжения.

Хотя нас там сидело с добрую тысячу, в зале стояла оглушающая, почти религиозная тишина.

Я шла последней.

Конечно.

По списку, по иронии, по всей моей жизни.

Когда дошла очередь, я выдохнула и вышла вперёд. В зале осталась только комиссия: пара древних, но светящихся магов, один секретарь и очень осуждающий бюст Великого Ректора на пьедестале.

– Ваше Величество, внучатая принцесса Амалия, – начал секретарь, прищурившись, как будто я уже виновата. – Покажите, пожалуйста, светлую искру. Артефакт считает уровень силы и… прочее.

"И прочее". Вот это их "прочее" меня всегда пугало.

Я кивнула, сосредоточилась, выдохнула.

Выпустила белоснежный салют. Чистый. Идеальный. Лёгкий. Как учили.

На пару секунд всё было прекрасно.

А потом…

Искры почернели.

Фейерверк раздулся до размеров королевского парада.

Потолок затрещал.

Окна лопнули.

Комиссия вжалась в кресла.

А стены… стены начали темнеть.

Я, к слову, старалась остановить это.

Реально старалась.

Но чем больше я сдерживала, тем сильнее становился эффект. Это был не салют – это был адский гейзер магии, не пойми откуда взявшийся.

И вдруг… в эпицентре магического урагана появился призрак.

Старик в белом балахоне, с глазами, как у совы после бессонной ночи, завис в воздухе и начал вещать:

– Разбудила меня! Осквернила! Светлая, да с тёмной магией! Позор! Академию мою осквернила, кровь королевская называется!

Я, стоя посреди разгромленного экзаменационного зала, пыталась не упасть в обморок. Хотя бы из принципа.

Я же всё-таки Фэйрморн.

Призрак продолжал причитать, а комиссия, тихо бледнея, пыталась вспомнить заклинания первой помощи и рецепты от паники.

Я не ведьма, не демон, не осквернительница.

Я просто… немножечко необычная.

Я просто развернулась и пошла к выходу, держась с максимально возможным достоинством.

Как будто ничего не взорвала. Как будто не призвала призрака.

Как будто не сорвала вступительный экзамен в Академию Света.

На выходе меня уже ждала вся семья.

Отец – в позолоченном мундире. Мать – с идеальной укладкой и лицом, полным надежды.

А я – в гарях, с трещиной на сапоге и выражением лица "да всё нормально".

Они не сказали ни слова.

Но пришло письмо.

Печать – чёрный воск.

Оттиск – змея, свернувшаяся на черепе.

И подпись: Академия Мрачных Искусств. Отделение Некромантии.

Ну и ладно.

Я, в конце концов, Фэйрморн. Я не падаю. Я переобуваюсь на лету.

И если уж суждено мне изучать магию смерти – то я сделаю это в лучших башмаках, с выпрямленной спиной и ехидной улыбкой.

Глава 2. "Как угодить в Ад, оставаясь леди"

У меня было самое… самое…Даже приличного слова не подберу. Всё, что приходит в голову – с аурой цензурного пожара. Я была зла. Не просто зла – ярость у меня бурлила в крови, как ферментированная драконья слюна. Подходить ко мне в тот момент было опаснее, чем гладить медузу против чешуи.

Ночью, как последнюю разбойницу с магической трассы, меня тайно вывезли из дворца. Без церемоний. Без фанфар. Без права на последний светлый капкейк. Сослали… ой, простите – «направили на обучение». В Академию Мрачных Искусств. Учиться контролировать мою слегка непослушную магию. Мою, между прочим, врождённую. Не я же зажгла себя в утробе с чёрной искрой. Это явно кто-то выше с мешком хаоса в руках.

Его Величество мой дедушка – Светлейший Король Аурелис – был в шоке. Такой шок, что даже трон чуть не потребовал себе нового короля – с работающим сердцем. Сразу провели все ритуалы, обряды и генетическую разборку на запчасти. Мать – чиста. Бабушка – сияние в кубе. Отец – светлоликий, хотя и с характером как у доспеха. Так что, по всем прикидкам, виноват либо древний предок с мрачной слабостью, либо сами богини решили сыграть в дартс моей судьбой.

Но вернёмся к ночной спецоперации. Карета… Чёрная, как налоговая у дверей. Без герба. Без окон. С атмосферой, в которой даже призраки начали бы клаустрофобить. В сопровождении – десять солдат-нянечек. Да, нянечек. Эти создания в броне варили мне кашу, поили травяным чаем, советовали «подремать для бодрости» и следили, чтобы я не обморозила свои царственные уши. Я злилась. Я кипела. Скрежет зубов можно было записывать и продавать как альбом «Лучшие звуки чистого раздражения».

На рассвете седьмого дня – я считала, да, каждая минута в аду важна —мы въехали в Проклятые Леса. Да, именно так они и называются. Проклятые. Не Зелёные, не Туманные, не Лес Радуги и Единорогов. Прок-ля-ты-ееее…

И вот – она. Академия… Нет, замок… Нет… куча камней, пытающаяся не развалиться из гордости. Стены как после драки с землетрясением. Забор держится на последней ржавой «сопле». Вокруг – кусты-убийцы, я уверена, они умеют шептать угрозы. Если бы у архитектуры была форма душевной болезни – это была бы она.

Я отвернулась, чтобы не испортить себе завтрак видом этого прелестного готического кошмара. А тут – скрип. Неприятный, как слово «неконтролируемая» в моём личном деле. Калитка издала звук, будто у неё артрит. Я обернулась – никого. Мои нянечки выстроились в боевую стойку. Почти трогательно.

И тут, прямо из складок воздуха, раздался голос, старый и колкий, как нож для мыла: – Ох, светлые всегда такие трусливые…

– Ну да. А ты, прячущийся за кустом в стиле «я тут просто мимо прохожу», конечно, герой древности, – фыркнула я. – Почти вдохновляешь. Почти…

– Тёмная магия всегда находит родственную душу, – прошелестел голос из темноты, как забытая молитва из старой, потрёпанной книги.

И воздух передо мной начал сжиматься, будто тень собиралась в ком. На её месте возник старик – высокий, несмотря на свой возраст, с кожей, исписанной временем, как пергамент древнего договора. Его седые волосы были собраны в аккуратный хвост, а глаза…Глаза – как два колодца, в которые падали звёзды и больше не возвращались. Нет, этот старик точно не из хрупких. Он был как скелет старой империи – гниёт, но рухнуть не спешит.

– Темнейшего дня, светлая принцесса! – изрёк он с театральной вежливостью и слегка поклонился. – О, прошу прощения. Уже не светлая… и уже не принцесса. Если память меня не подводит – вы Амалия. Поправьте, если ошибаюсь. Меня зовут Архиморт Валарий, я ректор этой скромной обители – Академии Тёмных Искусств.

О, ну прям джентльмен столетия. Так тонко, так вежливо указал, что у меня отобрали не только родословную, слава богу на время учебы, но и приличия. Приукрасили, слепили новую историю, а из меня актрису из погорелого театра, прикрыв царственный конфуз.

Мое небольшой салют в светлой академии замяли, официальная версия – комедия с элементами трагедии. Мол, злая влюблённая магическая морда в лице молодого темного, прокляла меня, ибо я отказала ему в чистом, светлом стиле.

Вот и всё объяснение. Удобно, правда? Никто не говорит о предке, который, похоже, однажды перетанцевал с тьмой под луной и оставил потомство вне устава.

А теперь я – крайняя. Теперь я Амалия из Серых Земель. Дочь какого-то там купца. Имена новых родителей я не узнала, к слову, личное дело порвала сразу, как только получила. И сожгла. И станцевала на пепле.

– Светлейшего вам утра, господин ректор, светлейшегоооо – язвительно пропела я, с усмешкой, достойной лучшего саркастического театра.

Лицо Архиморта скривилось, как будто я напомнила ему о налогах и бывшей жене в одном предложении.

А я – я только шире улыбнулась. Нечего начинать игру, если не готов проигрывать по-крупному.

«– Попрощайтесь с охраной», – произнёс он, и уголки его рта дрогнули в тонкой, почти незаметной улыбке. – И пройдёмте на территорию Академии.

Он говорил так, словно очень надеялся, что на меня вот-вот рухнет одна из скособоченных башен. Желательно сразу – чтобы не морочиться с расписанием. За скрипучим забором, вместо мрака и развалин, вдруг распахнулся… обман… Иллюзия рухнула, как обещания политика после выборов.

Передо мной раскинулся величественный замок в готическом стиле – с башнями, шпилями, витиеватыми арками, будто его собирали с особой любовью к пафосу и готической депрессии. Нет, ну серьёзно – мой прежний дворец теперь казался загородной дачей на пенсии по сравнению с этой архитектурной махиной.

Территория утопала в зелени: деревья росли там, где по идее должны были ползать проклятия, тропинки вились как заговоры при дворе. Всё выглядело не просто живым – оно дышало. И этим воздухом почему-то пахло неприятностями.

– К сожалению, отбор у нас закончился неделю назад, – сообщил ректор, снова выползая на сцену, как сезонный вирус. – И, увы, мест в женском общежитии больше нет. Но не переживайте, для вас выделена целая башня в южном крыле замка.

Я вскинула бровь.

– Целая башня? Превосходно. Как раз для серой мыши с комплексом принцессы, – отозвалась я, с невинным выражением лица и голосом, в котором можно было услышать звон стальных лезвий.

Ректор выдержал паузу. О, это была его любимая часть.

– Но… есть одно, но, – его улыбка могла бы сниматься в рекламе ядов. – Южное крыло – мужское… Там живут исключительно студенты… Мужского пола.

И он… улыбнулся. Старый, ехидный, непрошеный, седой пи…пи…пи…

– Женское общежитие у нас в восточном крыле, – продолжил он с видом экскурсовода с кладбища. – Северное – под управлением некромантов, западное – проклятники, демонология. А в центре у нас библиотека, столовая, администрация, кафедра ведьменства и зельеварение, лечебница… ну, если вы выживете, то заглядывайте.

– Погодите-ка, – я прищурилась. – Я, вообще-то, принцесса. С базовыми… да что там, расширенными потребностями. Прин-це-сса, – по слогам повторила я – пусть и под личиной серой купеческой дочурки.

– О, милая, не переживай, – отмахнулся он с таким же участием, с каким обычно бросают косточку собаке. – Башня надёжно отделена от остальных. Крепкая дверь. Сто одна ступенька вверх. Никто не поднимется и не решится тебя побеспокоить.

Я глубоко вдохнула.

Спокойствие, Амалия. Дыши. У тебя есть фантазия и прекррррасный юмор. Всё будет хорошо.

Хотя… с моим везением – в этой башне наверняка водятся привидения, обсессивные соседи и тараканы, умеющие шептать проклятия на латыни.

Мне торжественно указали на ту самую стальную дверь, которая, по мнению ректора, должна была охранять мою девичью честь так же рьяно, как его зубы охраняли последние куски сарказма. Перед дверью стояла лестница – сто одна ступенька в небеса… или в ад, это уж как посмотреть.

Я начала подъём как юная леди, но уже на двадцатой ступени чувствовала себя древней черепахой на кето-диете. Где-то к сороковой я начала вспоминать старого ректора всеми словами, которые ещё не выжгли язык. К восьмидесятой – перешла на староэльфийские ругательства. А на последней, сто первой, я поняла одну простую истину:

Мою честь защищает не дверь, а лестница. После такого восхождения не то что разврат – даже мысль о простом «привет» вызывает желание лечь и тихо умереть.

Дверь стояла массивная, без намёка на приветливость. Я попыталась вставить ключ, но руки дрожали, замочная скважина издевалась, голова кружилась, дыхание убежало в отпуск. В какой-то момент я просто прижалась лбом к двери и зашептала:

– Откройся, проклятая железяка, или я вызову ведьму. Себя, между прочим.

Замок всё же щёлкнул – возможно, испугался. Я ввалилась внутрь, как герой древней битвы, переживший эпос, заговор и родительское собрание. Комнатка, к счастью или к коварному замыслу ректора, оказалась просторной. Настолько просторной, что казалась полупустой, как душа светлого дипломата. В центре – затхлый матрас, страдающий от экзистенциального кризиса и, возможно, грибка. Рядом стоял мой сундук – единственное, что напоминало мне о жизни до ссылки. Или до изгнания. Или до квеста «выживи в аду для начинающих».

Из одного окна открывался чудный, вдохновляющий вид на старое кладбище. Готично, конечно, но хотелось всё же видеть не умерших, а хотя бы деревья – живые. Хотя бы полуживые. Второе окно выходило на центральную площадь Академии: там шастали непонятно то ли зомби, то ли ранние ученики, преподаватели и парочка духов, игнорируя закон гравитации и здравого смысла.

Неприметная, почти стыдливая дверь рядом оказалась… «ванной». Ха. Великое слово. За ней скрывался крошечный отсек с душем, от которого исходил аромат железа, сырости и чужих ошибок. Канализация была отделена от меня тонкой стенкой, толщиной с моральные принципы некроманта. В целом – уютно. Если вы росли в склепе.

Я села на матрас, который жалобно скрипнул и, кажется, пообещал мне столетнее проклятие за грубое вторжение. Но что поделать – ты ненадолго, потерпи…

В недрах своего объёмного сундука – где, клянусь, можно было спрятать не одного, а сразу трёх контрабандных некромантов – я обнаружила артефакт связи. Строго говоря, это был кристалл со встроенной системой телепатической передачи голоса, но я называла его «Магофончик». Связалась с самой невинной женщиной светлого королевства – моей няней. Та, которая могла запеленать младенца одной рукой, а другой отправить налогового инспектора в вечный сон. Ангел во плоти. С мясорубкой в кармане.

Именно она тайно подложила мне в багаж, эти магические средства цивилизации. Чего добру пропадать? Я воспользовалась моментом и потребовала себе необходимые средства для выживания в этой архитектурной ошибке, которую кто-то по пьяни назвал башней. Дракона в ней, к счастью, не было, но я, как современная принцесса, могла при необходимости зафактурить огненное дыхание и тлеющую ярость.

Целый потраченый день, и вжууух – моя комната обрела облик пространства, где можно не умереть от гнета, плесени и моральной разрухи. Старый матрас, видевший, вероятно, еще восстание древних демонов, был торжественно сожжен. Над ним пронеслась песнь очищения и запах жареного мха. На его месте теперь красовалась шикарная кровать с балдахином – достойная драматичной агонии и сладких кошмаров.Няня сговорилась с мамой. И они устроили спецоперацию «Буря в башне». Папочка, конечно, молчал, как последний партизан, но финансировал акцию щедро. Дедушке (точнее, Его Величеству) – ни слова. Он считает, что я в полной изоляции, питаюсь мухоморами и вьюнками, и морально гнию. Пусть живёт в этой сладкой иллюзии, он конечно любит, и просто злиться… на предков… Но отрывается на мне.

Рядом появился шкаф, способный уместить гардероб изгнанной принцессы, стол – не абы какой, а с выемкой под локти страдающего ученика, и даже настоящие живые цветы на подоконнике.

А я… Я теперь не просто жертва дворцового заговора. Я жертва с балдахином, горячей ванной и корзиной нормальной еды. Причем еда была не просто нормальной – а приготовлена королевским поваром. Никаких слизней, никаких "традиционных академических похлебок" с душком. Только роскошь, только хардкор.

Да, признаю. В замке меня любили. Почти все. Ну ладно… почти почти. В пределах допустимой токсичности. Но сейчас – у меня есть уют, чистота, нормальная еда и туалет, который не шипит. А значит, жизнь… налаживается.

И может, только может, этот учебный год я переживу. И даже – о, крамольная мысль – выживу с достоинством.

А может, и с местью. Посмотрим