Мория

Глава 6. Обрыв проводов

Паром привез Мастера на противоположный берег, на континент. Здесь начиналось государство эльфийев – Кари. Здесь же располагался некогда величественный, а ныне несколько захудалый, хотя и довольно крупный город Фенхель. Обычно герцог и герцогиня отправлялись в Морию через другой город. Они тратили три дня на плавание или пару часов на дирижабль, чтобы очутиться в Гауде, ближе к границе с Лии. Там располагался международный порт, откуда ветровым паромом можно было добраться до крупного научного города на севере Кари, а оттуда телпортироваться от города к городу и за несколько дней добраться до границы Мории. К сожалению, в Гауде не было телеграфа, который отправлял бы послания в Морию. В магическом мире пользовались волшебными зеркалами. Провода любили в Цыге и других гномьих государствах, хорошо к ним относились и великаны на Южном континенте. Но даже туда можно было посветить через зеркало. В Морию же – только написать или отправить телеграмму.

Мелисса добилась, чтобы рядом с островом Терезы появился телеграф. Супруг по первой просьбе выделил снабжение из бюджета острова на проект. Гораздо сложнее оказалось согласовать бюрократические инстанции. Кари отделяло от Мории 7 государств. И в Кари не привыкли решать вопросы быстро – а что такое быстро по меркам существ, живущих полтысячи лет? Если не бы не мягкое, но настойчивое участие Милены, ныне баронессы Боллейн, стройка затянулась бы на несколько десятилетий. Просто удивительно, каким влиянием пользовалась эльфа с нежным лицом и мягким голосом в кругах карийской знати, будучи гражданкой Лии. Мелисса восхищалась заловкой и перенимала ее манеру вести дела. Всего одним десятком писем Милена привела бюрократическую машину в такую суматоху, что когда герцогния Ратэ носила под сердцем Люцену, телеграф был запущен. И расположился он в старом, вычурном, но прекрасном здании почты, которое стояло в Фенхеле около тысячи лет.

Что же мы видим, вернувшись к Лесиастрату? Он как раз на почте. Это большое здание из черного камня. Фундамент за тысячу лет должен был уйти глубоко в землю, однако мастера элементальной магии сотню лет назад изобрели прекрасное заклинание. Оно подняло бастион из недр, и теперь он стоял такой же величественный и высокий, как в год, когда последняя черепица легла на остроконечную крышу его башен. Башни эти, как титанические столбы, выступают из стен. Две из них обращены на на юго-восток, в сторону острова Терезы, и две – на северо-запад, в направлении столицы – Асафетиды. Некогда эти башни зорко следили за дальними сигналами, предупреждая Карму о нападении карийских магов. Теперь же о Карме помнили лианцы и некоторые историки, прибержный город стал Фенхелем и заселен остроухими. Только на острове Терезы сохранились черты карминкой расы – круглоухих магов, залихвацки обращавшихся с рычагами и механизмами. Эти люди, замок с красными крышами и витражами, густые леса, низкие горы на дальнем крае и две неширокие, но мощные реки, сливающиеся воедино и меняющие цвет морского залива на несколько километров, и покорили сердце Мастера 350 лет назад.

Тогда здание почты принадлежало казначейству. И именно здесь бывший владелец острова, князь Карма, и маг Ратэ подписали соглашение о передаче всех прав на землю и постройки. Став владельцем, Мастер первым делом восстановил обветшалый остров и установил на главной площади памятник Святой Терезе – последней правительнице Карма, не склонившей головы перед захватчиками. Долгие годы она жила на острове, сохраняя законы и традиции родины, откупаясь от Кари богатыми взносами.

Столетия спустя бастион снова принимал и передавал сигналы. Но теперь это были письма, журналы, газеты и прочая мирная корреспонденция, приходившая с курьерами, почтовыми дилижансами, ветровыми и телпортирующими почтовыми капсулами. Последние были очень маленькими и дорогими, их использовали для самых срочных сообщений.

Четыре башни теперь не сторожили и не угрожали. Они стояли как памятник величию и архитектурному гению. Основная жизнь почты сосредооточилась в центральном корпусе. Когда-то это был внутренний двор, где муштровали солдат и в теплой луже грелись хряки. А позже двор накрыли крышей и превратили в просторное помещение, разделенное на залы.

После нескольких ремонтов почта внутри преобразилась. Глянцевый пол, расчерченный на черные и молочно-сливочные квадраты. Стены из ажурного камня, который могли вытесать только маги-каменщики. Деревянные конторки, стилизованные под готику и выкрашенные в черный цвет. Вместо горгулий на них восседали змееподобные драконы со свитками в зубах. Абонементские и почтовые ящики – тоже черные, но лоснящиеся от полировки, с маленькими пузатыми дверцами, в которых забавно искажалось отражине посетителей. Под потолком висели гиганские люстры с фотошарами, а между ними сновали игрушечные феи с прозрачными крылышками.

Почта в Фенхеле – это особый мир. Здесь не только получали и отправляли корреспонценцию, здесь покупали волшебные зеркала и игрушки для детей, разыскивали заблудившиеся самописцы, передавали телеграммы, записывались на паром и в гостиницу, а также встречались, чтобы выпить кофею за черными столами, подпираемыми чугунными драконами, и обсудить последние новости из мира светских сплетен и научных баек. Любовь к драконам появилась в Фенхеле лет 150 назад, когда кто-то проболтался, что губернатор острова Терезы – Ратэ и принадлежит древнему роду укротителей драконов. Сам Лесиастрат за всю жизнь не приручил ни одного звероящера, а верхом на драконе ехал всего один раз – когда забрал сестру из родительского дома, и нужно было доставить ее на остров Терезы быстро и комфортно. Планкин между лопаток дракона подходил для этой цели лучше всего. Дирижаблей 324 года назад еще не изобрели.

Но вернемся на почту. Она была разделена на несколько больших залов. В первом принимали и отправляли почту, получали газеты или читали последние известия по большому мутному зеркалу, расколотому по середине. В другом почтовые служащие расталкивали по клеткам самописцы. С виду эти гомункулы напоминают огромных розовых, лиловых, голубых и салатовых комаров. Но вместо носа у них самый обыкновенный грифель. Эти самописцы в несметном количестве создают начинающие маги. А всякие светские сплетники, газетчики, полиция, частные сыщики и просто праздная молодежь скупает и распускает повсюду. Самописцы летают, смотрят и слушают, а потом хозяин их ловит. И самописцы пишут что-то из того, что видели и слышали.

Доверять показаниям самописцев не стоит, но опытные сыщики, говорят, умеют извлекать из этих магических творений полезные факты. Впрочем, похвальбам сыщиков верить тоже не стоит.

Хозяева, запустив самописец, часто его теряли или забывали о нем. Гомункулы собирались в тучи и донимали горожан: мешали кучерам, забивали водосточные трубы и залепляли окна богатых или влиятельных домов, с полного лета врезавшись и размазавшись цветной кляксой. При ударе грифеля о стекло раздавался громкий и неприятный треск, пугавший обитателей, особенно барышен. Поэтому дворники время от времени отлавливали самописцы огромными сачками и относили на почту. Здесь служащие расталкивали «комарье» по клеткам и хранили, пока не придет владелец. Владельцы обычно не приходили, и отслужив свой срок, гомункулы разваливались на части, превращаясь в обычный канцелярский мусор. Клетки вычищали и заполняли новым ворохом самописцев.

В третьем зале, откуда только что ушел Лесиастрат, передавали телеграммы, покупали, чинили, меняли и исправляли волшебные зеркала. А еще здесь смотрели расписание дирижаблей и парома. По периметру зала и между колоннами тянулись черные резные фасады конторок. За конторками сидели молодые эльфийки, служащие – все как одна немного томные, слегка недочесанные и в синем или черном платье, приталенном так сильно, что проступали ребра корсета. Все, как одна, почтарши были исполнены чувства собственной важности и регулярно путали адреса, клеммы и теряли грифели, которыми полагалось отмечать исполненные поручения.

Та девушка, с которой разговаривал Мастер, отличалась от сослуживец. Во-первых, ее волосы обхватывала черная бархатная лента с полинявшей тканевой розой. А во-вторых, она по непонятной причине любила свою работу и знала на зубок все учебные пособия для почтарей. Эти пособия в несчетном количестве печатал глава почтового ведомства Кари герцог Эдем. Сначала он выпускал толстые основательные талмуды. Но девушки их даже не открывали. Тогда он стал печатать тонкие брошюры с затейливыми обложками и выразительными картинками. Девушкам и это не помогло, но по крайней мере, теперь они с удовольствием собирали коллекции из брошюрок и перелистывали надосуге.

Девушка с бархатной лентой за 10 минут дала телеграмму в Морию, связалась с другим почтовым отделением, чтобы уточнить, как долго будет идти телеграмма и убила Мастера сообщением, что ждать ответ придется неделю или две, потому что на входящих проводах Мории очередной обрыв, четвертый за две недели.

– И часто у них рвутся провода? – без интереса уточнил маг, обдумывая, как организовать время, пока будет ждать.

– В прошлом году за всю зиму только два раза. А в этом году зима суровая.

Лесиастрат хмыкнул. Вряд ли эта девушка из нежных карийских долин хотя бы близко представляет, что такое мороз в Мории. Реки, промерзшие до дна, – это еще не «сурово» по меркам северных лесов. В –40 купцы и волчари задорно скалят зубы, мол, свежо сегодня. Разве что в –70 можно загнать их в дома и чумы. А уж ветер… Пока деревья не вырывает с корнем, то это и ветром не считается.

Почтарша расценила поднятую бровь Мастера как замешательство. Еще бы! Две недели не просидишь в зале ожидания, даже самом удобном.

– Вам непременно дождаться ответа?

– Да, непременно.

– Что же, вам предложить нашу гостиницу? Там есть и столики, и кровати с подушками…

– Нет, спасибо. – Мастера передернуло.

– Где же вы остановитесь? У вас есть кто в городе?..

Лесиастрат покачал головой и откинул полу плаща – он надел его на рыцарский манер, не продевая руки в прорези, – чтобы достать из кармана куртки маленькое волшебное зеркало. Почтарша замерла, побледнела, потом покраснела. Такое впечатление на нее произвела булавка с герцогскими лилиями. Пуговицы с таким же узором она не разглядела – Мастер положил руки на конторку так, что затсежка оказалсь лицом к нему, а не к служащей. Само собой, это нарушало протокол. Любой герцог должен был сразу обозначить свой титул, чтобы не вводить в заблуждение окружающих.

– В… В… Вашшше сиятельство… – пролепетала почтарша и присела в книксене. Лесиастрат одернул плащ и приложил палец к губам. Девушка быстро закивала и изобразила, что закрыла рот на замок. Мастер поспешил уйти из телеграммного отделения и перешел в четвертый зал.

Здесь на стенах висели гобелены, изображавшие диковинных птиц и зверей. В окнах сияли хрустальные стекла, слегка подсвеченные фотомагией. Пространство разделяли низкие ограждения – ужурные ширмы с между изящными столбиками черного дерева. Между ограждениями образовывались уютные прямоугольники и квадрты, где публика пила кофе, обащалсь или дожидалась. Люди сидела на кожаных диванах, креслах или стульях с резными спинками, за полированными черными столами на гнутых ножках.

Между столами ходили два официанта в матовых черных фраках, с гладко зачесанными назад волосами. От этого их полуострые уши казались лопоухими, а глаза – несоразмерно большими. Лесиастрат устроился на диване посреди полупустого зала и снял плащ. Как известно, безымянные путники получают не такой горячий кофе, как герцоги.

Мгновенно по левую руку образовался официант в почтительном поклоне. Мастер заказал кофе и предупредил, что наложит заклинание тишины. Официант еще раз поклонился и исчез. Маг описал пальцем круг, и его «кулуар» с диваном, низким овальным столиком и двумя мягкими креслами, погрузился в тишину. Теперь Мастер не слышал того, что происходило вокруг, а окружающие не слышали его.

Маг дождался кофе, отпустил официанта и только тогда достал волшебное зеркало. На тех завитках, которые отвечали за связь с Миленой, стерлась позолота. Завитки, настроенные на зеркала Мелиссы и Эрена поблескивали, как новенькие. Бывший ученик обычно светил первым, а супруга всегда была рядом. Они разлучались только на время коллоквиумов, лабораторных собраний и командировок в Белую академию магии – так редко, что почти никогда.

Поколебавшись, Лесиастрат коснулся завитков Милены. Зеркало помутнело, по ободку побежали блестки. Когда уже хотел разорвать связь, Милена ответила. Ее лицо, немного встревоженное, заняло весь круг. Она держала зеркало в руках. Очевидно, только что выскочила из комнаты, чтобы скрыть свечение от Мелиссы.

– Здравствуй.

– Ты в Фенхеле?

– Думаешь, стоит вернуться?

– Нет, милый, не нужно. Что-то случилось?

– Я думал, ты против, чтобы я рисковал мировым спокойствием ради шурина.

– Что-то случилось?

– В Мории обрыв проводов. Придется ждать ответа недели две.

– Так долго…

– Я помню, как письма из Мории шли год. Две недели – это недолго. Но я не хочу останавливаться в гостинице. Тут кругом жужжат самописцы. И, кажется, я видел двух газетчиков. Не хочу поднимать шум. В лучшем случае они сочинят, что я сбежал от жены.

– О, это вполне возможно, – согласилась Милена. – Сплетни с пряностями так популярны.

– У кого я мог бы остановиться в Фенхеле на пару недель? Так, чтобы не донимали с этикетом, но и не лезли в душу.

– На две недели… – задумчиво повторила Милена. – А помнишь, как я писала тебе с острова Терезы, и ты получал письмо через полгода?

– Как вспомню, так вздрогну, – отозвался Лесиастрат, и сестра улыбнулась. – Так к кому в Фенхеле я могу обратиться? Только ты можешь мне помочь.

Лесть сработала превосходным образом – Милена перестала отвлекаться:

– Тебе будет всего безопаснее, думаю, у маркиза Гезайль.

– Маркиз намного ниже губернатора?

– О. Разве я не рассказывала тебе? Кари и Лии подписали соглашение, и теперь герцоги Лии пользуются теми же привилегиями в Кари, что и герцоги Кари.

– Еще хуже, – вздохнул Мастер.

– Напротив. Маркиз будет так польщен твоим визитом, что не проронит ни звука без твоего разрешения. И ты сможешь целыми днями сидеть в тишине, читая книги. У маркиза, он упоминал, большая библиотека.

– Светских романов.

– Не совсем. Маркиз Гезайль увлекается темой магии. Скорее всего, там книги по истории магии. И главное – маркиз жаден. Он никому не расскажет, что ты у него. Тебе обеспечат самую надежную защиту и охрану от самописцев.

– Как только уеду, начнет распускать слухи?

– Не без этого. Но будет, скорее, преувеличивать твои достоинства.

– Это если я ему понравлюсь как гость.

– О, дорогой. Кто, как не ты, умеешь быть велеречивым гостем и оратором?

– Я? – искренне удивился Мастер.

– Ты, – подтвердила Милена и сменила тему. – А почему же ты не позвонил Мелиссе? Она тревожится.

– Боюсь расплакаться. Не нужно ей этого видеть.

– Ратэ оседлали драконов. С Морией ты и подавно справишься, милый.

– Не хочу об этом. Как мне связаться с маркизом?

– Отправь записку в Дом с совой. Маркизу будет до глубины сердца приятно встретить тебя и довезти на карете.

– Моим ногам тоже будет очень приятно. Здесь лужи. И ветер снова поднимается. Что с погодой в этом году?

Конечно, Милена и это знала.

– Погда ужасна в этом году. Но хуже стало в этом месяце. Видимо, Северные ведьмы двигают муссоны! По крайней мере, об этом судачат в салонах, где я бывала.

– Ты была в салонах в этом месяце??

– Конечно. Прилетая из Лианских земель, очень удобно побывать в Асафетиде. И мы навестили несколько салонов. Затем на дирижабле прибыли в Кунт, а оттуда телепортами добрались до Фенхеля.

– В Фенхеле открыли телепорт?? Давно?

– Не очень. Года три назад. Ты не знал?

– Нет. Зачем мне это знать? Последний раз я добирался на коллоквиум в летающем ящике с Открытенем.

– Мне очень понравилось путешествовать телепортами. Так удобно! Наряд не успел помяться, а я уже в Столице.

– Мелисса боится телепортов.

– Она предпочитает дирижабли.

– Ну, хорошо, – оборвал себя Лесиастрат. Разговор о доме только разжигал его печаль. Всего несколько часов его не было дома, а тоска уже тянула под сердцем. – Буду писать записку.

– Хорошо. И, конечно, я передам Мелиссе, что ты передавал ей привет, и что устроился удобно и хорошо.

– И что собираюсь обедать.

– Тебе и вправду стоило бы пообедать.

– Ненавижу я обедать. Пицца и кофе – истинный гений гастрономии.

Милена благодушно улыбнулась, и Лесиастрат немного успокоился. Пока его сестра, его супруга и его дети могут улыбаться, мир стоит на своих местах.

Маг смахнул изображение и задумался. Северные ведьмы двигают муссоны… Вмешиваются в мировой климат? Если так, то они нарушают древние уложения, подписанные кровью. Зачем? Расширяют свою власть?.. И им уже не страшны древние заклинания на крови… Лесиастрат поежился. Оно окончил с отличием магическую академию и мастериат… Тогда оценки выставляли за глубину навыка в той магии, которая тебе дается. Сейчас оценки выставляют по каждой дисциплине отдельно. Лесиастрат так и не освоил магию ветра, земли и исцеления. В современной академии он был бы троишником. Что еще хуже – ему нечего противопоставить магии Ледяных ведьм.

Маг покрутил пуговицы на манжетах и тщательно выровнял гербы по вертикали. Всю морийскую армию во главе с Обаем Лесиастрат боялся меньше, чем этих полумертвых снегур.

Полумертвыми Ледяные были в буквальном смысле. Примерно 1000 лет назад они еще были живыми. Рожали детей, растили. Поклонялись ветру. Но они учились быть сильнее, пускали ветер и холод все глубже. Теперь они пополняют свои ряды, обращая молоденьких ведьм, которые не подозревают о своей магии. Они крадут девушек, подстерегают в лесах, уговаривают тех, кто отчаялся. Пытались обращать и мужчин – но все они погибали.

Сердце Ледяных ведьм не бьется. Жизнь в них поддерживает магия ветра и холода. По уровню силы они немногим уступают магистрам. Лесиастрат освоил только мастерский уровень…

Маг тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Допил кофе и кивком подозвал служащего, показал, что хочет бумагу и грифель. Официант отошел и вернулся со стопкой почтовой бумаги и коробочкой, на крышке которой были выгравированы все карийские буквы и знаки. Оказалось, что записки давно никто не пишет от руки – для этого есть зачарованные литеры. Открываешь коробочку, касаешься значков на крышке, и штампы сами прыгает по бумаге, выводя нужные буквы. Лесиастрат увлекся новшеством и напечатал дюжину записок и рецепт морийского студня. Служащий терпеливо стоял за плечом.

– Кхм… – Мастер закрыл коробочку с штампами, машинально проверил, ровно ли стоят гербы на манжетах. – Почему мы не пользуемся такими в Академии?.. Хотя зачем, у нас же там свои заклинания… Да. Так. – Герцог выудил из кучи записок нужную, сложил вчетверо и отдал официанту. – В Дом с совой, пожалуйста.

Заклинание тишины продолжало действовать, но официант был внутри зачарованного прямооугольника, поэтому слышал мага, а маг – его.

– Слушаюсь! – Служащий поклонился. – Если желаете, в магазине при почте можно приобрести литерный набор.

– Желаю. Упакуйте и сразу отправьте в Замок-на-острове. Герцогине Ратэ и детям. Пусть играют. Спасибо.

Маг потянулся к кошельку, но служащий уже поклонился и ушел. Очевидно, покупку запишут на счет Ратэ – неплохо. Наличные в дороге стоит беречь. В соседнем королевстве кредит карийскому ученому точно никто не предоставит. Последние лет 100 ученые обнищали. Власть и деньги все больше скапливались у судей, губернаторов и прочих администраторов светской жизни. К счастью для наследников, герцог Ратэ своевременно патентовал все свои изобретения и открытия, а теперь полагалось платить за использование патентованных артефактов. Так что в казну Ратэ регулярно приходили приятно-округлые суммы. И отсюда мы с вами узнаем, что Лесиастрат хоть и был преданным ученым, но также был тщеславен и неплохо создавал стабильный доход. Ну, и конечно, мы больше узнали о Ледяных ведьмах, с которыми Мастеру предстоит столкнуться в Мории. А ему непременно придется.

Глава 7. То, чего не знала даже Милена

Прошел час. Лесиастрат успел поскучать, поиграть сам с собой трик-трак, подобие крестиков-ноликов, постоять на крыльце и намочить носки ботинок дождем… И еще множество странных занятий, которые делает каждый, когда нервничает перед тяжелым, но неизбежным мероприятием. Наконец, официант доложил, что карета подана, и помог найти дорогу. Экиппажи подавали не к основному входу, а к подъезду, чтобы не создавать толчею и чтобы тех, кто решил прогуляться до почтв пешком, не задавило под колесами. Таким образом, маг вошел черезе центраольные ворота, некогда бывшие подъемной кованной решеткой, а вышел через новенькую дверь, прорубленную в одной из башен.

Здесь дорога была уложена булыжниками, а не посыпана песком. Карета в буквальном смысле оказалась каретой – массивной, расширяющейся кверху, на огромных колесах с рессорами. Углы украшала резьба в виде кедров, а дверцу – совы, раздирающие какую-то несчастную зверушку, скорее всего, символ какого-то недружественного клана.

Лесиастрат переложил свой дорожный мешок из левой руки в правую, накинул капюшон и шагнул на булыжную дорожку. Тут же обнаружился лакей – он ждал слева у входа и раскрыл над почетным гостем зонт. Устройство это, обажаемое кассиопейскими модницами, стало дико популярно в Кари последние 40 лет. Лесиастрат все еще не мог привыкнуть к громкому хлопку, с которым раскрывается переносной купол – поэтому вздрогнул и отшатнулся. Лакей потянулся за ним, оступился и угодил в лужу, брыги торжественно окрапили высокие ботинки Мастра.

Наконец, после некоторых замешательств, эльф занял место в карете. Внутри старинного экипажа пахло сыростью и преющей тканью. Жесткие скамьи были завалены упругими подушками в потертых чехлах. На пол был брошен пушистый бежевый коврик – Лесиастрат, случайно наступил на него, оставив грязный след, тут же убрал ногу и носком сапога сгреб коврик к противоположной стенке. Лакей и официант-почтарь переглянулись. Лесиастрат выпрямился, поправил гербовые пуговицы и с самым независимым видом кивнул, разрешая трогаться.

Лакей вскочил на козлы, кучер щелкнул кнутом, и четыре лошадки, серые, в белых яблоках, с вычищенной шкурой и аккуратно подстриженными гривами, потянлули тяжелую ношу… к особняку через два дома от почты. Дорога заняла пять минут, так что Мастер не успел расстроиться из-за дикого грохота колес и копыт, даже не вспомнил, что в Асафетиде и Гауде видел уже самоходные повозки на мягких колесах – ни шума, ни навоза. Только знай раз в месяц обращайся к магу-энергетику, чтобы заправлял аккумулирующий артефакт и драл с тебя за это суммму, равную месячному доходу с магического патента. Магические изобретения стоят дороже механических, химических или электрических. Поэтому магия постепенно уйдет на задворки человеческого мира – людей становится всё больше, а платежная способность и, главное, желание платить – всё меньше. Мастера шутили, что только смертная природа спасет их от грядущей нищеты и забвения. Лесиастрат по этому поводу не переживал. Во-первых, у него были патенты не только на магию, во-вторых, Терезианцы исправно платили налоги, а в-третьих, он знал, что ни магия, ни знания не исчезнут – они сохранятся в Лианских землях.

Карета остановилась. Лакей открыл дверцу пошире и подал руку герцогу. Мастер принял помощь и спустился по мокрым кованным ступенькам. Слуга предложил взять дорожный мешок, но маг отказался:

– Благодарю. Но не вижу в этом необходимости.

Дом с совой выглядел как продолжение Почты. Возможно, они и были построены в одно время. Темный камень, черное дерево с резьбой, остроконечные окна и башенки. Над массивными, похожими на ворота дверями красовалась деревянная фигура совы с серебряными кончиками перьев, когтями и крювом. Выглядело это всё внушительно и мрачно.

Большие двери легко и беззвучно распахнулись – очевидно, петли и механизм смазали этим утром. Слуги расправили красный ковер – бахрома достала до сапогов герцога. Мастер понял, что в этом доме знают светский протокол и избежать формальностей не получится. Вздохнул и твердо решил следовать приличиям. Он напомнил себе, что всё, что он делает в Фенхеле, отразится не только на нем, но – и это в сто раз важнее – на репутации Мелиссы и детей.

Из тёмного нутра дома вышли два эльфийца – мужчина чуть старше средних лет, в старомодном парике с кудильками у лица и молодая женщина «с претензией». При виде метки Ратэ, покрывавшей всё лицо мага, женщина прикусила губы и отвела взгляд. Лесиастрат ощутил, как ее мана сгущается, хозяйка пытается защититься от «монстра». Маркиз низко поклонился и помахал рукой, как бы сметая пыль перед стопами герцога. Тот, согласно протоколу, поклонился с наклоном головы и заговорил первым:

– Доброго дня, маркиз. Примите меня в своем доме.

– Принимаю Вас в своем… – Маркиз запнулся и уставился на гостя, как на ожившее пугало. Видимо, он только сейчас разглядел лицо, зарисованное черным узором, как книжка детскими каракулями.

К такому приему Мастер привык. Уже много лет метка Ратэ – завитки, линии и точки – покрывают узором всю кожу мага, от ногтей на ногах до кончиков ушей. Скорее, его удивляло, когда девицы не убегали с визгом, завидев его. Последние лет 40, правда, на него стали меньше обращать внимание, особенно люди простого происхождения. Маркиз, очевидно, был не из их числа. Он так и стоял, как изваяние.

Герцог ждал, только глубже надвинул капюшон, прикрывая волосы, дождь моросил, кони фыркали, не понимая, почему все стоят и их не ведут в теплые сытные конюшни.

К счастью, спутница маркиза оказалась сильнее духом и очнулась от шока быстрее. Она изобразила реверанс и толкнула маркиза локтем. Подол розового платья вышел за край ковровой дорожки и окунулся в грязную лужу. Маркиза не обратила на это внимания.

– Доме! – включился маркиз, и протарабанил без пауз:

– Для меня честь принимать Ваше сиятельство в своём доме позвольте Вам представиться.

– Позволяю, но сначала зайдем. Дождь.

Маркиз и его спутница подхватились и практически вбежали в дом. Лесиастрат даже испугался, не захлопнут ли они дверь. К счастью, ворота остались открытыми, и герцог в промокшем плаще прошел внутрь. Его встретил просторный холл с фонтанчиками, белыми гипсовыми фигурками фей и козлоногих панов, уютными банкетками и грушевыми деревьями в горшках. Потолок был расписан в желто-красных тонах, и весь холл казался копией какого-нибудь модного салона в Асафетиде. По бокам, за деревьями стояли слуги, видимо, все, что были в доме – человек пять.

– Позвольте же мне представиться, – сладко-официально произнес хозяин дома. Очевидно, отошел от испуга. – Карабиньё Гезайль, маркиз, и рад услужить Вам. Со мною же моя супруга, ДжезефирИн, маркиза Гезайль.

Герцог ометил про себя, что современные имена не уступают старинным – язык сломать можно. И вздохнул о короткой эпохе, лет 200 назад, когда в моде были короткие мелодичные имена. Он решил называть супругов по титулу.

– Буду рад принять вашу помощь, маркиз.

– Я покажу Вам Ваши покои, – прощебетала маркиза и снова поклонилась, но уже не так низко.

– Благодарю за заботу. Но я не прощу себе, если использую труд благородной маркизы, – отказался Мастер. На самом деле он опасался, что хозяйка с первых шагов засыплет его болтовней и вопросами. – Будет достаточно, если дворецкий или экономка покажут, куда идти. Всё, о чем смею просить вас, распорядиться насчет ужина и горячей воды. Я продрог и хотел бы умыться.

Маркиза стрельнула глазами, ее веер затрепетал у самых губ. Видимо, это должно было очаровать кавалера, но Лесиастрат не был кавалером. Он был учёным, одним из тех, кого в светских кругах именуют «сухарь». Поэтому он проигнорировал прелести маркизы и молча пошёл за служанкой в белоснежном фартуке.

По пути он мрачно размышлял о своем положении. Одно дело – гостить у холостяка. В таких домах можно быть проще. Тем более, маркиз, судя по парику и карете, был без намека на претензию. Очевидно, поэтому Милена и рекомендовала Дом с совой. Не будь здесь женщины…. Но женщина была, и не простая. За время брака Лесиастрат научился «читать» женские намеки и улавливать перемену в настроении. Женщина живет прежде всего на эмоциональном уровне. На этом уровне Милене не было равных, а Лесиастрат этим уровнем владел отвратительно. К счастью, жена, Мелиссса была терпеливым учителем.

Так вот женщина в Доме с совой была с претензией на светское влияние. Из этого следовало (Лесиастрат мысленно разлиновал лист тетради и записал в столбцы):

Она знает протокол. Придется следовать правилам, а для этого проконсультироваться. Современный этикет очевидно отличается от того, который я учил 423 года назад.

Маркиза придирчиво оценит внешний вид гостя. Обойтись дежурным платьем не получится. Придется выписать с острова не меньше трех костюмов на каждый день пребывания. Будь Замок-на-острове далеко, можно было бы сослаться на обстоятельства. Но паром из Фенхеля на остров ходит по несколько раз в день.

Молчать маркиза не будет. Так или иначе она донесет до каждого в городе и окрестностях, что думает о герцоге-губернаторе. Поэтому нужно постараться и очаровать ее.

Маг подвел красную черту на воображаемом листе и пробормотал: «Сплошное мракобесие». Служанка то ли не расслышала, то ли не подала виду. Впрочем, Лесиастрат переживал напрасно. Слава величайшего из мастеров тонкой магии уже делала его очаровательным для дам. Отчасти потому, что никто толком не знал, что такое «тонкая магия», а аура таинственности так притягательна!

Служанка остановилась у двери с начищенной до блеска ручкой, открыла и поклонилась. Гостю предоставили отдельные покои: три комнаты и туалетная.

– Постель начисто перестелили, Ваше сиятельство, – объяснила служанка. Это была плотная невысокая женщина с круглыми ушами. От нее пахло мылом и немного – потом. – Что понадобится, звоните, пожалуйста, в колокольчик. Шнурки в каждой комнате. Я велю принести Вам полотенца. Вода уже греется.

– Греется огнем?

– Да, господин.

– Отведите меня. Я простыну, пока дождусь. Я нагрею быстрее.

Служанка поколебалась, но, скорее всего, ей велели исполнять любые просьбы гостя. Поэтому она кивнула:

– Я провожу Вас.

Маг опустил свой мешок на один из диванов в прихожей его покоев. Выудил смену свежего белья и верулся к экономке. Они пошли на чёрную лестницу, старую и деревянную. Спустились на цокольный этаж – в окна были видны ботинки прохожих на улице – пешеходов было немного в такую погоду. В котельной на нескольких очагах грелись большие медные котлы с водой и суетились двое черпарей. Мастер махнул рукой, и слуги выбежали за дверь. Магия плохо воздействует на мирян. Некоторые сходят с ума, увидев воочию самый простой эксперимент. И дело здесь в двух причинах – мощном толячке маны, магической энергии, и эмоциональном шоке. Одно дело знать, что магия работает, а другое – увидеть своими глазами. Поэтому маги всегда просят мирян отойти подальше, отвернуться и закрыть уши.