– «Род приходит и снова уходит», – говорит он, спрятав лицо своё в древнюю книгу, где мятежная мысль человека пробовала силу бога, созданного ею, пробовала и горько сомневалась в силе и красоте его.
Когда видишь, что за этой навсегда красивой, гордой книгой прячется жалкая фигурка трусливого циника, прячется и тупоумно клевещет на мудрого ради оправдания лени своей или бессилия своего, – обидно за книгу.
Когда-то красивый и круглый, созданный любовью и гневом искренних людей, теперь пессимизм изжёван болтунами, испачкан слюною мещан, захватан их грязными пальцами и превратился в бесформенное месиво избитых пошлостей – их стыдно слушать.
– Мы никогда ничего не узнаем, мы не можем разгадать тайны, окружающие жизнь, – говорят циники и погружаются в болото разнузданности.
Но когда циники слышат, что кто-то, неустанно исследуя тайны жизни, обогатил мысль человечества новой догадкой, придал работе изучения природы новую энергию, – это их, видимо, раздражает.
– Все ваши усилия бесполезны, вы ничего не знаете, ваш познавательный аппарат навсегда несовершенен, – почему-то волнуясь, сердито доказывают они.
Здесь циник похож на кривого нищего, который сказал кузнецу, назвавшему его кривым:
– «А ты тоже урод – у тебя два глаза!..»
– Стоит ли жить? – спрашивает циник.
Затем он приводит массу доказательств в стихах и в прозе в пользу того, что жить не стоит, и – живёт долго, охотно, сытно и спокойно.
Ибо, если уж решено, что жить не стоит, тем менее следует делать что-нибудь для ускорения хода жизни, для роста милой красоты и простой, светлой правды её. Можно только просто жить, просто сосать чужие соки, наделать кучу ошибок, защищая своё личное бытие и собственность – главное, собственность! – укрепить старые предрассудки, создать несколько новых, развращать женщин, насорить везде, напачкать, затем в холодном ужасе пред неизбежностью слить пустоту своей души с пустотой вечности, долго умирать в трусливых судорогах, в жалких криках и, наконец, очистить землю от своего присутствия на поверхности её, оставив в наследство народу ещё более осложнённую своим участием тяжкую путаницу клейких лжей, мёртвых слов, дрянных предубеждений и кучу прочего хлама.