Zitate aus dem Buch «Авиамодельный кружок при школе № 6 (сборник)»
- Почему мне так плохо, а?
Вопрос философский. Задавался миллион раз, каждый раз с одним и тем же ответом:
- Потому что кроме тебя некому.
Мы так легко делаем друг другу больно. Невероятно легко. Человек - существо, заслуживающее одиночной камеры.
Человек мучитель и мученик, - говорит Тони Гонзалес. - Ты всегда как будто оказываешься на месте того, кому причиняешь боль. Ты делаешь это, чтобы у твоей собственной боли ненадолго появился друг. Эта тварь чудовищно одинока.
Человечья любовь живет по каким-то своим законам, и где-то кто-то выбирает тебя задолго до того, как ты об этом узнаешь. Иногда на очень внезапную роль, но, видимо, так тоже зачем-нибудь важно.
Пока ты уверен, что жив, ты жив, пока ты делаешь дело, ты делаешь дело. Пока ты помнишь, что смерти нет, ее нет. Тем более, что ее действительно нет, мне ли об этом не знать.
В самом конце лета он признался, что она ему снилась: завернутая в праздничную белую сорочку для душевнобольных, на ступенях мавзолея, окруженная пауками и неясной темнотой, она была невестой космоса в этой сорочке одновременно сумасшедшего и королевской крови, ее лицо подготовлено к свадьбе вырезанными мягкими тканями и залитыми мутным воском переливами дельты черепа, ее лицо стало маяком для зябкого космического жениха, и оно горит в темноте, перестав быть лицом и став свечой, отлитой с участием телесного жира и магических трав с восточного холма, - оно горит в темноте.
Так и меня хоронили тысячи раз - и с музыкой, и без музыки. Один раз просто в белую рубашку завернули и пустили по реке. А один раз жгли вместе с кошками на белом костре. Но я это всё не вспоминаю, имён всех, кому этот мой последний пожар выжег всю душу, не помню, и помнить не хочу, потому что в этой жизни меня зовут Надя, прожила я всего тринадцать лет, помню только это наше поле, эти наши игры, помню самолёт, помню самолёт, самолёт.
Космос - папаня, а хаос, значит, дедушка, и чувство юмора у него не фонтан.
Самой главной новостью этих мест была перемена погоды: холодно, еще холоднее, очень холодно, пиздец и великий праздник – температура поднялась на пару градусов.
Пока мы рассказывали про аварию на аэропортовской трассе, не сразу умершего пекинеса и наших сонных геев, Ася нас не перебивала, но каждую секунду нам казалось, что она вот-вот встанет и крикнет в окно что-нибудь вроде "Самат, выпусти собак из вольеров, срочно".
