Buch lesen: "Хочу тебя навсегда"
От автора
Дорогие читатели! Данный роман является второй частью дилогии. Первая часть «Хочу тебя себе». Вы можете найти её на сайте в моём профиле или по ссылке ниже:
https://www.litres.ru/book/masha-malinovskaya-31978811/hochu-tebya-sebe-72957337/
Глава 1
– Дорогая, ты выглядишь просто сногсшибательно, – Надя, наша управляющая, удовлетворённо кивает, проходясь по мне взглядом. – Баварский будет в восторге.
– Надя! – пресекаю возмущённо её намёки. – Ты же знаешь, что мне это совсем не нужно.
– Да знаю-знаю, – вздыхает она. – Дурёха ты, Варя. Такой мужик! Была бы с ним, горя не знала. Рисовала бы себе, по курортам разъезжала…
– Надь, – качаю головой. – Ну прекрати, пожалуйста.
– Ой ну тебя, Варька.
Она отмахивается и уходит к официантам провести инструктаж по поводу дальнейшей части вечера, я же опускаю глаза в планшет и ещё раз пробегаюсь по программе.
На сегодняшней выставке будет много людей, какие-то важные шишки – местный бизнесмен Станислав Баварский устраивает деловую встречу со своими партнёрами. Сначала они посмотрят выставку его коллекции картин современных художников, а потом будет банкет. Моя задача – презентовать экспонаты выставки. Это моя не основная работа, часы экскурсоводом я беру допом к работе в музыкальной школе. Баварский хорошо платит, хотя его внимание меня, мягко говоря, напрягает.
– Варвара, – вдруг слышу за спиной, – потрясающе выглядишь.
Разворачиваюсь, сжав пальцы в кулак за спиной.
Баварский. Ему за сорок, но держится он как мужчина, которому всё позволено. Высокий, костюм идеально сидящий, дорогой. Рыжеватые волосы аккуратно уложены назад, загар ровный, лицо ухоженное. Губы слишком мясистые, глаза тяжёлые, пронзительные. Когда он смотрит, кажется, будто ты вещь, которую он примеряет под себя.
– Спасибо, – натянуто улыбаюсь. – Надеюсь, вечер пройдёт достойно.
– С твоим участием он уже обречён на успех, – он делает шаг ближе, и я с трудом сдерживаю неприятную дрожь. – Ты станешь настоящим украшением сегодняшнего события. А оно, поверь, важное. Очень серьёзные гости. Не подведи, Варвара.
– Сделаю всё от меня зависящее, – отвечаю ровно, с трудом удерживая себя от шага назад.
Он одобрительно кивает и уходит. Я выдыхаю только после того, как его шаги стихают.
Направляюсь в уборную. Там, в зеркале, встречаю свой отражённый взгляд.
Строгий костюм: чёрная юбка-карандаш, приталенный жилет, белая рубашка. Волосы гладко зачёсаны назад и собраны в низкий пучок. Лёгкий макияж. Тон, нюдовые тени, аккуратные стрелки, чуть подчёркнутые губы. Всё строго, без малейшего намёка на флирт.
Выдыхаю и поправляю пучок. Ладони влажные, сердце бьётся учащённо – и сама не понимаю, почему. Обычный вечер. Просто важный заказчик и много посторонних глаз.
Возвращаюсь в главный зал. Уже слышен шум голосов. Баварский ведёт гостей. Их много – мужчины в дорогих костюмах, дамы в вечерних платьях. Все с видом уверенных в себе людей, у которых в руках не только деньги, но и власть. Короли жизни.
Я мягко улыбаюсь, собираюсь с мыслями и подхожу к первой экспозиции.
– Добрый вечер. Рада приветствовать вас на выставке современной живописи. Перед вами работа питерского художника Алексея Гриневича. Год 2020. Техника – масло на холсте. В этой работе он раскрывает идею противостояния урбанистики и природы через абстрактные цветовые акценты. – Я делаю небольшую паузу, чтобы гости выставки могли оценить работу художника, а потом предлагаю пройти дальше.
Я говорю легко, свободно. Слова льются сами. Я умею держать внимание и вовлекать в то, о чём рассказываю. Даже те, кто изначально были погружены в беседу, начинают слушать.
Многие дамы кивают, интересуются. Мужчины в основном переговариваются между собой, бросают на меня скользящие взгляды. Но это нормально, выставка ведь лишь фон для их бизнес-встречи, так что это не считается неуважением.
И вдруг где-то под кожей царапается ощущение.
Нестерпимое.
Острое. Жгучее.
Будто кто-то задел саднящее от старой травмы место.
Ток проходит по позвоночнику. Я резко поднимаю взгляд – и мир на секунду останавливается. Воздух застряёт в лёгких, в груди нарастает давление.
Я сглатываю, моргаю несколько раз, надеясь, что мне показалось.
Но мне не показалось.
Это он.
Он здесь.
Игнат Касьянов.
Высокий. Широкоплечий. Ещё больше, чем я его помню. В чёрном костюме, чёрной рубашке. Без галстука.
Его взгляд цепляет меня мгновенно.
Лёд.
Мрак.
Яд.
Глаза, в которых нет ни капли света. Только сила, угроза и кромешная мгла.
Глаза чудовища, разрушившего мою жизнь.
Дыхание спотыкается. Я теряюсь. Речь прерывается на полуслове. Сердце замирает, а потом срывается в безумный ритм.
Он смотрит на меня.
А я понимаю, что больше не дышу. Я просто не могу дышать.
Глава 2
Я пытаюсь продолжить говорить. Слова, отрепетированные до автоматизма, теперь словно застревают где-то в горле. Во рту резко пересыхает, язык начинает липнуть к нёбу.
На меня смотрят. Люди ждут. Кто-то с вежливым вниманием, кто-то с ленивым равнодушием. Им в целом всё равно, но пауза в моей речи, видимо, раздражает их. Но все, кто стоит напротив, и кто в периферии тоже – размыты для меня.
Все, кроме него.
Он же смотрит. Смотрит не моргая.
Его взгляд как раскалённый прожектор. Я каждой клеткой его ощущаю. Словно обнажает кожу, проникает глубже. В кровь. В кости. В каждою клеточку.
Я пытаюсь откашляться. Слишком тихо. Прокашливаюсь уже намеренно, словно просто пересохло в горле. Поправляю фирменный чехол на планшете, который держу в руках.
И в этот момент кто-то обращается к нему. Мужской голос. Серьёзный. Игнат отводит взгляд.
Из меня же будто иглу вытаскивают, которой к стене прикололи. Я делаю вдох и начинаю говорить снова.
– Перед вами работа Марины Сайферовой. 2019 год. Техника – акрил по холсту. Это серия картин, вдохновлённых переживаниями автора после возвращения из клинической депрессии. На этом полотне она использует размытые, будто стертые границы предметов, чтобы показать… – я продолжаю. Голос звучит вроде бы ровно. Но я знаю, что если прислушаться, то можно услышать в нём дрожь. Потому что я совсем не в норме.
Жар.
Внутри.
Под кожей.
В груди.
В голове.
Я будто сгораю изнутри. Как будто кровь кипит, вздувая вены и артерии. Виски пульсируют. На затылке липнет пот, и даже под рубашкой на спине появляется липкая испарина.
Наконец, закончив короткое описание картины, я отступаю на шаг. Люди переходят к следующей экспозиции, но я не следую туда же. Я иду к Наде, что стоит у колонны, наблюдая за ходом мероприятия.
– Надь… – шепчу. – Подмени меня, пожалуйста.
Она вскидывает брови:
– Что с тобой?
– Голова закружилась. Сейчас в обморок грохнусь тут. Пожалуйста.
Она кивает. Уже на автомате встаёт на моё место, голос у неё уверенный, деловой. Надя профи. Я же разворачиваюсь и выхожу быстрым шагом из зала.
Направляюсь в уборную. Ворвавшись внутрь, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. И только тогда позволяю себе выдохнуть. Громко, со срывающимся дыханием.
Меня всю трясёт. Щёки горят. Грудь сжата. Перед глазами, словно видео в быстрой раскадровке, мелькают вспышки – как он прижимал меня к стене. Как шептал в ухо. Как смотрел. Как…
Нет. Нет-нет-нет.
Это было давно.
Я всё оставила в прошлом.
Это не должно возвращаться. Этому нельзя возвращаться.
Этим чувствам, этой боли внутри, этим слезам.
Пять лет прошло. Первые два года я вообще дышать не могла нормально. Слёзы каждую ночь, вой в подушку, неверие в то, что именно он когда-то сломал моё детство и лишил отца.
Я слишком долго собирала себя по кускам. Склеивала раз за разом, хотя получалось с трудом. Сердце и так всё в шрамах, нельзя сейчас позволить ему снова начать истекать кровью после одного единственного взгляда.
Мне нужно уйти. Сейчас же. Я не могу здесь больше находиться.
Резко открываю кран и подставляю пригоршни под ледяную воду. Умываю лицо несколько раз и пытаюсь прийти в себя. Ничего не выходит. Пульс скачет, как бешеный. Бросаю взгляд в зеркало и не узнаю себя. Бледная. Губы пересохли. Глаза испуганные, с нездоровым блеском.
Выхожу в коридор и иду к комнате персонала. Хочу забрать пальто и сбежать. Как можно скорее оказаться подальше отсюда.
Но тут на моём пути появляется Надя. Перекрывает дорогу и, сложив руки на груди, смотрит внимательно. Очень внимательно.
– Варя, ты точно в порядке?
– Да, – выдыхаю. – Просто давление, наверное. Я… я поеду домой.
– Тебе двадцать три года, какое давление, – поджимает губы. – Не верю я в давление. Что-то случилось. Я же вижу. Ты бледная как стена, но при этом глаза горят, как у загнанного зверька. Будто призрака увидела.
О да, Надя, ты так близка к правде.
Призрака из прошлого. Пугающего и страшного.
Я качаю головой. Пытаюсь пройти мимо, но она вдруг сужает глаза:
– Этот мужчина. В чёрном. С ледяными глазами. Ты его знаешь, Варя? Он так смотрел на тебя, что даже мне нехорошо стало.
Я замираю. Боже, она тоже заметила…
– Нет, – лгу, резко выдохнув. – Впервые вижу.
– Вот и хорошо, – говорит Надя, кивая. – Очень хорошо. Потому что если бы ты его знала…
Я оборачиваюсь, хотя уже прошла дальше к выходу на несколько шагов. Она говорит это тихо, почти шёпотом.
– …тебе стоило бы держаться подальше. Он красив, Варя. Красив, да. Как демон. Но я слышала о нём. Его зовут Игнат Касьянов. Говорят, он просто чудовище. Жестокий, безжалостный. Без тени совести.
Сердце дёргается и срывается в чёрнеющую пустоту. Кровоточит, будто кто гвоздем ржавым по нему прошёлся.
– Я пойду, Надя, – сглатываю. – Спасибо, что подменила.
Я забираю пальто, натягиваю его и быстро иду к двери, даже не застегнув пуговицы.
Быстрее уйти отсюда и не оглядываться. Чтобы ненароком снова не напороться на его адский, прожигающий взгляд.
Глава 3
Квартира встречает меня тишиной и темнотой. Я захлопываю за собой дверь, поворачиваю замок и, не включая свет, делаю шаг внутрь.
Тихо. Как будто я в засаде.
Смешно.
– Ты что, Варя, совсем спятила? – шепчу себе, зажмуриваясь. – Здесь никого нет. Никого.
Но в груди по-прежнему тяжело. Глубоко внутри – жгучая, животная тревога. И она не уходит. Сидит и отравляет меня, пуская свои ядовитые щупальца.
Он там. Не здесь.
Он далеко. Просто был среди гостей.
Всё.
Это ничего не значит. Эта встреча – просто случайность. Адская случайность, которые случаются в огромном, многомиллионном городе.
Да и с чего я вообще взяла, что интересна ему? Что ему есть до меня дело?
Пять лет прошло уже. И Игнату явно было не до меня с его-то ритмом жизни.
Скидываю туфли и на цыпочках пробираюсь вглубь квартиры.
И почему я не включаю свет?
Будто кто-то смотрит на меня, следит. Будто он может быть здесь.
Сердце дёргается, как марионетка на нитке. Я мотаю головой, пытаясь взять себя в руки.
Надо остановиться и успокоиться. Я дома одна. Это просто мозг играет в травму.
Я зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох.
Ты дома, Варя. Ты в безопасности. Он не знал, что ты здесь. Это всё совпадение.
Но слова Нади всплывают сами собой: «Я слышала о нём. Он чудовище. Холодный, безжалостный. Без тени совести…»
Стараюсь дышать глубже.
Удивлена ли я? Нет. Но… горечь. Она появляется внутри, тонкой плёнкой стягивает горло, расползается на языке.
Значит, всё-таки поддался. Значит, стал тем, кого хотел видеть в нём отец.
Копия. Продолжение. Ледяной излом.
Иронично, правда? Я влюбилась в чудовище. В ту версию его, которую, наверное, никто и не знал. Или… которой просто никогда не существовало.
Я включаю свет на кухне и ставлю чайник. Мои руки всё ещё немного дрожат – не сильно, но я это ощущаю.
Мия, моя кошка, лениво появляется из спальни. Трётся об ноги, требуя ласки. Тёплая, пушистая, спокойная. Я опускаюсь рядом с ней и глажу её по тёплой, шелковистой шёрстке.
– Ну чего ты, глупая, – бормочу ей. – Тебе-то всё равно, кто был на выставке, да?
Кошка мурлычет, я вроде бы наконец начинаю расслабляться, но тут звонит телефон, заставляя вздрогнуть. Это мама.
Я вздыхаю, беру телефон и отвечаю на звонок.
– Привет, доча. Как ты там?
– Всё хорошо, мам, – стараюсь говорить уверенно.
– У тебя голос… как будто ты вот-вот разревёшься, – мама будто чувствует на расстоянии моё состояние.
– Просто устала. Выставка сегодня была сложная.
Она рассказывает, как близняшки снова устроили заварушку в школе, как ей пришлось разруливать ситуацию. Я улыбаюсь, потому что её голос успокаивает. Мир кажется чуточку мягче и безопаснее, когда она говорит.
Мы прощаемся. Я клянусь, что всё хорошо и кладу трубку. Уже собираюсь в душ, вспоминая, моя пижама на сушилке или в шкафу, когда замечаю, что миска у Мии пустая. Корм закончился. Точно, я ведь собиралась зайти купить ей корм после выставки, но на эмоциях совсем забыла об этом.
Уже почти десять вечера, но утром я точно не успею, потому что у меня в школе занятия с восьми. Ещё и групповые с малышами. Нужно прийти пораньше и подготовиться. Придётся идти сейчас. Рядом есть круглосуточный супермаркет, пять минут – и я вернусь.
– Миюшка, я быстро, – говорю кошке, беру ключи и натягиваю куртку.
На улице темно, фонари пульсируют в лёгком тумане. Я снова ловлю это странное ощущение, когда каждый шорох – как будто за спиной шаги.
Ты накручиваешь, Варя, – твержу себе. – Хватит.
В супермаркете довольно много людей, и это даже успокаивает меня. Я покупаю корм, расплачиваюсь и возвращаюсь.
Поднимаюсь на этаж, вставляю ключ в замок, открываю дверь и вхожу.
Всё тихо. Кладу пакет на тумбу. Сбрасываю куртку и иду вглубь квартиры.
Но когда включаю свет в гостиной – реальность рвётся на части. Моё тело замирает. Дыхание пропадает. Сердце разбивается о грудную клетку.
Посреди комнаты, на стуле, спокойно сидит Игнат.
Прямо передо мной. Как будто это его дом.
Холодный взгляд.
Никаких эмоций.
Никакой спешки.
Он даже не встаёт, когда захожу.
Я же не могу двинуться. Не могу дышать. Мир вокруг расплывается, словно кто-то смазал границы реальности.
– Ты… – голос срывается, хриплый, сломанный.
Он не отвечает.
Просто смотрит с лёгким прищуром. Пронизывает взглядом.
У меня дрожат ноги. В голове паника. В кровь большими дозами впрыскивается адреналин.
Как он здесь оказался? Как попал внутрь?
– Что ты… что ты здесь делаешь? – выдавливаю, сглатывая.
Игнат наконец встаёт.
Медленно. Плавно.
Как хищник, не спеша подступающий к добыче. Не потому что не торопится, а потому что уверен, что она никуда не денется.
– Ну здравствуй, Варя.
Глава 4
Я не дышу. Физически не могу. Лёгкие будто забыли, как это – впускать и выталкивать воздух.
Он делает шаг. Один неспешный шаг. Как будто просто двигается без какого-либо намерения и цели. Но я отступаю. Инстинктивно. Как от огня. Как от края неминуемо разверзающейся пропасти под ногами.
Второй шаг. Я снова пячусь назад. Но Игнат целенаправленно и хладнокровно сокращает между нами расстояние. Делает это нервирующе медленно, будто испытывает мои нервы на прочность. Но какая там прочность… её и не было никогда.
Моё тело словно замирает в липкой тягучей дрожи. Я чувствую, как по позвоночнику пробегает ток. Как в животе образуется бесконечная пустота, в которую вот-вот невозвратно сорвётся моё сердце.
Он смотрит. Вскрывает взглядом. Так смотрят только те, кто привык брать, что хочет. И знают, что никто и ни в чём им не откажет.
Его глаза – чёрный лёд. Ни одного блика. Ни одной тени эмоции. Только холодная, подчиняющая власть.
– Ты… – шепчу, хотя не знаю, что хочу сказать. Он не отвечает. Просто останавливается в паре шагов. Между нами повисает тяжёлая пустота, натянутая до звона.
Игнат медленно проходится по мне взглядом. С головы до ног. Открыто и по-хозяйски. Задерживается на шее, груди и бёдрах, будто примеряется. Будто вспоминает, как я ощущаюсь под его руками. Губы чуть приподняты, почти в насмешке. Но в ледяных глазах давящая угроза.
– Спишь с Баварским? – спрашивает вдруг. Голос звучит низко и глухо. И так спокойно, что мороз сковывает горло.
Я моргаю непонимающе.
– Что?.. – выдыхаю растерянно.
Он не повторяет. Просто ждёт моего ответа, продолжая прожигать насквозь своим взглядом.
Я чувствую, как кровь разгоняется и начинает бешено стучать в висках. Во рту пересыхает, кончики пальцев немеют.
– Ты… ты не имеешь права задавать такие вопросы, – выдавливаю настолько уверенно, насколько могу. – Я не обязана тебе ничего объяснять.
Он не реагирует. Только чуть прищуривается, а взгляд тяжелеет, наливаясь свинцом.
– Спишь с ним? – повторяет. Чуть тише и чуть ниже. Но теперь с нажимом, от которого у меня поджилки трястись начинают. От Игната и раньше веяло опасностью, я прекрасно помню, как меня парализовало каждый раз, когда он оказывался рядом поначалу. Но сейчас и в сравнение не идёт, как сильно его взгляд и тон прибивает меня. Словно бетонной плитой.
– С чего ты взял? – восклицаю, но голос дрожит. Он делает ещё шаг. Я – назад, но на этот раз упираюсь в стену. Дальше отступать уже некуда. Пульс бьётся в горле. Бешеный. По спине прокатывается холодный пот.
– Баварский трахает всех, кто на него работает, – говорит Игнат ровно, как будто обсуждает погоду. – Это его стиль и его правило. Его маленький гарем.
Я задыхаюсь от подступившего к горлу отвращения. По коже ползут противные мурашки.
– Я не сплю с ним, – вырывается резче, чем я могла бы от себя ожидать. – И даже если бы… это не твоё дело.
Игнат приближается ещё на шаг. Теперь он так близко, что я ощущаю его дыхание. Оно спокойное. Контролируемое. Как у того, кто не сомневается в себе ни на секунду.
Внезапно, словно удар под дых – меня настигает его запах. Окутывает и моментально пропитывает. Видеть его – больно. Слышать – ещё больнее. Но ощущать его запах… это выстрел на поражение. Как будто каждый шрам на сердце скальпелем вскрыли заново.
Нет, не скальпелем. Тесаком. Огромным, тупым, с зазубринами. Разорвали тонкую ткань, что с трудом зарастила зияющие раны.
– Всё, что касается тебя, Варя, касается и меня, – говорит приглушённо. – Я ясно выразился?
Я не могу ответить. Слова застревают. В горле ком. В животе нарастает спазм, а в голове – паника.
Я смотрю в его глаза. Пытаюсь найти там то, что было раньше. Тот огонёк. Ту боль. Ту так тщательно скрываемую человечность. Но… ничего. Даже остатков под слоем пепла.
Надя была права. Он чудовище.
Игнат подходит ещё ближе. Я не двигаюсь. Просто замираю, как загнанный зверёк, прижатый к стене. Сердце стучит так сильно, что кажется, будто он слышит его тоже.
Касьянов тянет руку к моим волосам. Медленно. Почти нежно. Но это не нежность. Это контроль. Это уверенность в том, что я и дёрнуться не посмею.
Пальцы касаются пучка волос. Одно движение – и заколка выскальзывает, а мои волосы рассыпаются по плечам и по спине.
Я вздрагиваю, когда Игнат берёт их в кулак. Собирает. Сжимает. И в следующий момент его лицо наклоняется ближе. Он касается волос носом и глубоко втягивает запах.
Я замираю. Почти теряю равновесие. В глазах темнеет. Я не дышу. Не могу. Моё тело будто перестаёт принадлежать мне. Я вся под ним. В его власти.
– Ты пахнешь так же, как я помню, – шепчет он у самой моей шеи. И голос… Бархатный. Тёмный. Искажённый неприкрытым, пугающим голодом. – Варя, – произносит моё имя с таким нажимом, что у меня подкашиваются ноги.
А потом он молниеносно разворачивает меня к себе спиной, прижимает к стене всем телом. Я чувствую его силу. Его жар. Его ярость, бурлящую под кожей.
Мой голос глохнет на невыраженном вскрике. Получается только всхлипнуть жалко. Игнат носом скользит вдоль моей шеи. Я вздрагиваю, когда его губы почти касаются моей кожи.
– Все эти пять лет, – шепчет он, – я чувствовал твой запах. Он врезался в мою память. Преследовал меня.
Я зажмуриваюсь. Мне становится страшно.
– Я нашёл тебя, – продолжает Игнат глухо и тяжело. – Наконец-то нашёл.
Повисает оглушительная тишина, от которой пульс растёт до критических цифр. Я не могу дышать, и голова начинает кружиться.
– Прежде, чем он сдох, – говорит Игнат спокойно, – я вытащил из него все его грязные секреты. Единственное, что не получилось – он так и не признался, куда спрятал тебя. Куда помог тебе сбежать.
Я цепенею. Понимаю, что он говорит о своём отце.
Игнат… уничтожил его. И сделал это, я уверена, холодно и безжалостно.
Я чувствую, как внутри что-то рвётся. Он не просто стал таким, как его отец. Он стал хуже.
Гораздо хуже, чем я думала. Гораздо хуже, чем вообще могла предположить.
Глава 5
Я чувствую, как в груди нарастает паника. Бешеная, обжигающая, парализующая. Я едва дышу, боясь пошевелиться.
Его тело по-прежнему прижимает меня к стене. Плотно. Мощно. Рука держит мои волосы, собранные в кулак.
Я чувствую его горячее дыхание у своего уха.
Я в ловушке. В западне между стеной и этим человеком, которого я когда-то любила. Которого боялась, но в какой-то момент поверила в него и бесповоротно влюбилась.
– Отпусти… – прошу сдавленно, понимая, что мои просьбы, требования, мольбы… – все наткнутся на стену. – Отпусти меня, Игнат.
Он наклоняется ближе. Его рука ложится мне на шею, прямо на горло. Плотно. Уверенно. Словно он делает это не в первый раз. Словно ему привычно держать других людей за горло.
Игнат чуть сжимает пальцы, запуская в моём теле паническую дрожь. Коленки слабеют, а воздуха начинает не хватать даже не из-за его хватки, а от страха.
Сжимает не до боли. Но достаточно, чтобы показать, что мне никуда не деться.
Страшно ли мне?
До одури. До онемения в пальцах.
Я замираю. Даже не моргаю. Он другой. Совсем.
Нет, не так.
Он – настоящий. Без остатка и иллюзий, которые я когда-то позволила себе иметь на его счёт. Без той маски, в которую я когда-то поверила.
Палец скользит от моего подбородка к губам. Медленно и тягуче.
Я вздрагиваю, когда он грубо сминает мою нижнюю губу.
– Пять лет. – Шепчет низко и хрипло. – Пять грёбаных лет, Варя. Я ждал. Искал тебя. Носом землю рыл.
Я отворачиваю голову в сторону, но он перехватывает подбородок, снова сжимает, запрокинув мою голову назад. Приближается так близко, что я чувствую, как его дыхание скользит по моей коже.
– Думаешь, я тебя теперь отпущу? После того, как ты сбежала? После того, как предала меня? Даже не взглянула в глаза. Не сказала ни слова. Просто вычеркнула из своей жизни.
Я вся сжимаюсь от бессилия. Я ничего не могу ему противопоставить. Физически – он сильнее. Эмоционально – он непрошибаемый. Игнат будто лишён эмоций вовсе. Литой бетон.
– Ты разбила мне сердце, – продолжает. – И это, блять, было больно. Больнее, чем я мог представить. И теперь я за это спрошу с тебя. По полной, Варя. За все пять долбанных лет.
Он резко засовывает мне в рот два пальца. Я дёргаюсь, инстинктивно. Но не сопротивляюсь – потому что страх сковал тело. Потому что не знаю, что он сделает, если я попытаюсь что-то сказать или начну сопротивляться.
Его пальцы внутри – грубо, унизительно, пошло. Он держит меня крепко. Не дышит громко. Просто контролирует.
– Вот так, – шепчет. – Наконец-то ты там, где должна быть. Ну почти, но это детали. Скоро и там будешь, на коленях. Только во рту не пальцы.
Он двигает пальцами. Медленно. Точно. Дразняще. Я зажмуриваюсь, позволяя ему, потому что меня будто парализовало. Не только тело, но и волю. Одно лишь сердце рвётся в груди, разбиваясь о рёбра.
А потом Игнат вдруг вытаскивает пальцы и проводит ими по моим губам, размазывая влагу. Я чувствую, как по щекам стекает жар. Но это не стыд. Это всё вместе – страх, унижение, предательское странное возбуждение, растерянность и боль.
Он склоняется ближе, его губы почти касаются моего уха.
– Я мог бы сделать с тобой всё, что захочу. Прямо здесь. Прямо сейчас. Сломать тебя в ответ за то, как меня сломал твой побег, Варя…
И я понимаю – это правда. Он может. И сделает, если захочет. И я ничего, абсолютно ничего не смогу сделать. Даже если буду биться в кровь.
Моё тело замирает, виски пульсируют, напряжение зашкаливает.
– Игнат… – выдыхаю слабо, через всхлип. На большее у меня просто нет сил.
И тут нас прерывает резкий звук. У него где-то в кармане звонит телефон. Касьянов замирает, и я слышу его тяжёлое недовольное дыхание. Будто волна ярости проходит по его телу, а я чувствую её эхо каждой своей клеточкой.
Игнат резко отстраняется и достаёт телефон. Я же разворачиваюсь и вжимаюсь спиной в стену, мечтая, чтобы она поглотила меня и выплюнула где-то очень-очень далеко, как это бывает в фантастическом кино.
– Что? – Рявкает резко, раздражённо.
Пауза. Он слушает, и взгляд его мрачнеет ещё сильнее.
– Жди. Сейчас приеду.
Он обрывает звонок. Тёмные глаза снова находят меня. Я медленно сползаю по стене. Ноги не держат. Сквозь спутанные волосы смотрю на него снизу вверх. Чувствую себя загнанной и сломанной. Раздавленной, уничтоженной.
Игнат замирает. А потом рывком наклоняется ко мне.
– Даже не думай куда-то дёрнуться, Варя. Ты своё отбегала. – Холодный отблеск в тёмных радужках заставляет перестать дышать. – Я найду тебя. Из-под земли достану.
Он резко распрямляется, а потом разворачивается и уходит, хлопнув дверью. А я остаюсь сидеть на полу. Вся дрожу и даже представить не могу, что мне теперь вообще делать.
