Buch lesen: «Отвергнутая жена»

Вечная любовь

Глава 1

– Я не ведьма! Нет у меня никакого дара!

– Люди считают иначе, – сверкают злые глаза Розена. Глаза моего любимого мужа. Он обвинил меня в темном колдовстве, якобы кто-то что-то увидел.

– Не стоит всем верить. И не кричит так громко, сына разбудишь.

Муж сжал свои кулаки, они у него огромные словно кувалды. Какие еще могут быть руки у настоящего рыцаря? У того, кто день и ночь проводит в седле и дома бывает так нечасто. Вот и теперь он вернулся из похода, намахался мечом. Я так скучала и так ждала этой встречи.

– Что, если он тоже колдун?

– Розен, ты сходишь сума.

– За меня сватают герцогиню Улисскую. С ней в приданое отдадут огромные земли и рудники.

– Разве они не знают, что ты женат? О каком сватовстве может идти речь? – Люция искренне удивилась. Девушка смотрела прямо в глаза своему любимому мужу. Обнять бы его сейчас, прижаться всем телом, уткнуться носом в щеку.

– Я сказал точно так же. Но теперь наш брак не имеет никакой власти над моей судьбой! Ты околдовала меня, ведьма! В темницу ее! Бросить одну, запереть на все замки.

В спальню хлынули стражи, оборвался сон малыша, он зашелся неистовым ревом, будто понял, что его мать разлучат с ним навсегда. И только колыбель маленького барона продолжила качаться как заведённая. Юная баронесса смотрела на колыбель с нескрываемым ужасом. Каждое колебание сулило ей неминуемую смерть.

– Розен, я не колдунья. Скажи стражам, чтобы ушли. Они разбудили твоего сына, – молодая женщина направилась к малышу.

– Схватить ее, – грубые руки стражей заломили за спину руки Люции. Никогда прежде она не испытывала такого обращения.

– Ты мне не жена больше! Слышишь, не жена! – выкрикнул Розен. Его глаза светились истинной яростью. Слезы подступили на миг к глазам девушки. Самый близкий человек, тот, ради которого она бросила все, ее предал. Ни объясниться, ни прижаться к нему. И обнять его не дано ей больше никогда. Ребенок зашелся в крике, покраснели его пухлые щечки и губы больше не сложены бантиком.

– Пожалей сына, ему нужно мое молоко.

– Не нужно, – Розен отвел глаза в сторону, – Сдерните с нее платье, там может быть спрятано веретено и мало ли что еще. Дайте простую одежду, она больше не баронесса. И состригите кудри, чтоб больше они никого не могли одурманить.

Люцию поволокли к выходу. Последнее, что она видел – как супруг склонился над колыбелью их малыша, их любимого сына. Еще только недавно они вместе лежали в постели, крохотные ручки ребенка обнимали за шею отца! И сам Розен не отводил от нее влюбленного взгляда. Что будет теперь? Что будет с маленьким? С их родным сыном? Что станет с нею самой?

– Розен, я тебя ненавижу! Слышишь? Прикажи, чтоб меня отпустили! Дай успокоить ребенка. Если тебе нужна другая жена, мы с малышом уйдем сами, и ты никогда нас не увидишь.

– Мне не нужна междоусобная война. Наследник будет только один.

Страж крепче взял девушку за руку. Ему было до боли было жаль безутешную мать. Впрочем, на мать баронесса походила мало. Тонкий стан, да и лицом совсем юная девушка, а черные кудри достают почти до земли. Разве бывают такие жены у кого бы то ни было?

Глава 2

Эхом разносился плач младенца по комнатам. Люция бессильно оборачивалась, сильные руки мужчин бесцеремонно вели ее вон, прочь из замка – в темницу рядом с часовней. Острые камушки безжалостно впивались в босые ноги. Как это может быть реальностью, правдой? Может, Розен так пошутил? Почему любимый муж так жесток с ней?

У стен замка уже собралась толпа, многие выкрикивали ее имя, обвиняли в поджогах, смерти скота, во всех бедах этого мира. Скольким из этих людей она помогла! Ни разу не навредила! Как много детей вылечила от колик, болезней, некоторых и вовсе выдернула с того света. Даже сам священник к ней приходил спросить то про одну, то про другую травку. Вместе они составили целую книгу о пользе растений, перерисовывали туда листочки и соцветия, чтобы любой мог понять.

А теперь все кончено! Женщины, столкнувшись с ней взглядом, отводят в сторону глаза и бесшумно стучат костяшками пальцев по деревяшкам, другие сплевывают на землю, третьи сжимают в ладонях верное средство от колдовства – мешочки с намоленной солью. И все они опускают глаза! Никто не посмотрит на нее прямо. Даже сын лесника, которому он собирала травку от боли в груди. Как стыдно идти сквозь толпу, как обидно, как больно! Злые лица, сжатые кулаки, грубые слова сыплются будто камни.

И ведь Люция знала на что идет, когда решила остаться в этом безжалостном мире, где нет других магов, кроме редких людей. Знала, но все равно осталась. Не смогла расстаться с Розеном навсегда. Его глаза цвета весенней зелени пленили душу, обожгли сердце. Ее смелый рыцарь. Смелый, властный, красивый. Как сладостны были его поцелуи! Только ее мужчина и ничей больше. Как крепко они полюбили друг друга, никто не в силах разорвать эту связь, никогда, так ей казалось. Невиданной страстью были наполнены их брачные ночи. Какими счастливыми они стали, когда на свет появился ребенок, их сын, первенец, мальчик. Розен так гордился крепким бутузом.

Что теперь будет с ним? Кто посмел обвинить Люцию в колдовстве? И почему Розен в это поверил? Неужели всё из-за денег? Из-за сватовства другой – богатой, да еще и красивой. И ведь у Розена и так было много богатств, сундуки ломились от золота, а драгоценные камни казначеи давно перестали считать, взвешивали на весах. Нет, не мог предать ее муж ради земельных наделов. Не мог! Да и сын, он же сам его нянчил, брал на руки, шутя заносил в оружейную залу, показывал копья, мечи, клал его люльку на спину коня, придерживал, пока того вели по двору шагом. И как же тогда они дорожили друг другом и своим малышом. Строили планы на будущее, гордились! И она совсем не опасалась доверить мужу ребенка. Верила, что он ни за что не причинит тому зла, не уронит и не сделает больно по неосторожности своими громадными ручищами.

Прошло всего десять дней с отъезда мужа в поход в соседние земли. Он вернулся и все рухнуло, как и не было никогда. Спасти бы ребенка. Было бы можно уйти, она бы ушла прямо сейчас вместе со своим малышом. Да только створы врат портала закрыты, не вернутся ей обратно в свой мир, да и ее саму никто не отпустит. Стражи крепко держат за плечи, из темницы еще никому не удавалось сбежать.

И зачем только она осталась здесь с Розеном! Как решилась на такое? Верила, что он рыцарь, что никто никогда не посмеет ее обидеть. И уж тем более не ожидала она предательства от любимого мужа. Никак не ждала. Может, он и вправду боится черного колдовства? Здесь все помешаны на охоте на ведьм, будто те действительно вершат страшные преступления.

Сама Люция колдовала осторожно, никто не должен был узнать. Не могли ее увидеть в лесу. Или Розен заметил горицвет под подушкой? А может, кто объяснил ему, зачем в его кольчугу жена вплела особую нить? Но ведь именно благодаря ей муж ни разу со дня свадьбы не был ранен. Как любил он шутить, говорил, будто Люция принесла ему и удачу, и счастье! Нежил ее в объятиях, качал на руках. Молодая женщина будто бы вновь услышала хохот любимого мужа. Нет, то скрипнул засов на старой часовне. Как быть теперь? Как ей поступить? Как вернуть все назад? Люцие вдруг показалось, что муж просто так шутит – неумело и глупо, даже улыбка промелькнула на ее губах. Ну, конечно же, она сейчас обернется и встретится взглядом с любимым, тот расхохочется, а она скажет, что ей было вот совсем не смешно. И бросится со всех ног утешать ребенка. Молодая женщина оглянулась, но нет, никто за ней не стоит.

Наверное, Розен подговорил селян, приказал стражам ее проводить, а сам вот-вот спустится, засмеется бархатно, поцелует, обнимет, прижмет к себе. Спросит ласково – напугал? И непременно укутает ее в свою меховую накидку. Ох и задаст же она ему тогда трепку! Хоть бы так! Хоть бы скорей Розен пришел. Нельзя оставлять сына надолго без молока, без матери одного. Он ещё такой маленький, их любимый сын, их Зенон. Будущий колдун, он непременно унаследует дар. Служанки не справятся, могут напутать с травами для купания, а то и вовсе побоятся искупать наследника барона перед сном. Да и без своей любимой игрушки Зенон никогда не засыпал. Он, как и все малыши, любил пыльцу фейских крыльев. Ею Люция натерла крохотного вышитого медведя. Специально сшила именно такую игрушку, чтобы мужа порадовать, чтоб он не сердился на то, что малыш играет в куколок. Пусть бы и дальше Розен думал, что мишка нужен для того, чтоб сын вырос смелым и сильным, не боялся зверей.

Девушку провели по коридору часовни, втолкнули в темницу и накрепко заперли дверь. Люция слышала, как захлопнулись на двери ставы. По ногам прошелся сквозняк, за стеной нараспев читал молитву священник. Через час девушка села под окном, зарылась в солому. Розен, когда же ты придешь, освободишь меня? Не мог ты так жестоко со мной поступить. Да и сына без матери ты оставить тоже не можешь. Люция представила, как ее ребенку дает грудь другая женщина. Деревенская женщина грубо пихает в маленький ротик свой сосок не стесняясь барона. Или сейчас сын заходится от плача? Или его решили выпаивать козьим молоком? Только бы не коровьим, от него младенчик точно погибнет. Хоть бы сына покормить принесли! Хоть бы дали собственное молоко сцедить для малыша. Какое счастье видеть своего малыша рядом, держать на руках, просто нянчить, она раньше и не догадывалась об этом.

Люция бессильно затрясла головой. На глупую шутку обвинения мужа больше не походили. Он и вправду предал ее. Отверг, бросил, отобрал самое дорогое. Страшная правда ранила острее кинжала. И что теперь? Неужели всё? И ее сожгут на костре? Или убьют и выбросят у сточной канавы? Нет, так не будет. Она должна выжить ради своего крохотного сына, ради мести, просто ради самой себя. Розен еще пожалеет, что посмел поступить так с нею и с сыном.

В зарешеченное окно темницы заглянула луна. Девушка принялась думать. Люция действительно была ведьмой и знала немало заклятий, да и зелий она успела заготовить много за те несколько лет, что жила здесь.

Сколько дивных, редких трав росло кругом, таких не найти ни в одном мире! Никому не нужных здесь трав, позабытых. Вереск с синими цветами, бересклет, морошка, воронов глаз. Бери сколько хочешь, никому больше они не нужны. Когда в первый раз Люция своими глазами увидела все это богатство, великолепие, она чуть не закричала от восторга. Ради такого стоило рисковать и заглянуть на Землю.

Люцию в этот мир травы и приманили. Она хотела набрать их сколько успеет, пока портал не закроется на время. Полного месяца должно было хватить с лихвой. В одну из таких опрометчивых вылазок на Землю она и встретила Розена. Высоченный красивый всадник несся прямо на нее на своем боевом коне. Остановился, заглянул ей в глаза и Люция пропала. Мужу она представилась обедневшей дворянкой. Да он и не спрашивал.

Потом были долгие встречи, прогулки. Розен умело ухаживал за своей лесной дикаркой, как он ее называл. Поселил в замке, женился. В качестве приданого Люция взяла из своего мира несколько сундучков чистейшего золота и банку камней. Восторженное лицо Розена она никогда не забудет. Муж перекладывал слитки из ладони в ладонь и все удивлялся их чистоте. А как пленили его душу самоцветы! Теперь ничего этого нет. Ни мужа, ни камней, ни ее золота. Есть только крепкие стены, да решетка на окне.

Девушка закусила губу и смахнула слезинку. Нужно придумать как поступить дальше. Если бы только она могла добраться до своих зелий, тогда бы все вышло. Но в замок ее не пропустят. Из темницы до него не дотянешься и по воздуху зелье не перенесешь. Служанки к ней в темницу ни за что не придут, побоятся гнева барона. Помощи от них ждать бессмысленно. Зря она дарила девушкам всякие мелочи, напрасно старалась дружить. Не ценят этого люди.

Нужно думать, кто может пробраться к ней в комнаты, а потом принести зелье сюда. Стражник? Или священник? Но старик ни за что не согласится. Это раньше они были почти друзьями. Священник учил ее красивым молитвам, которые легко было произнести нараспев при муже. Она показывала ему свойства трав. Учила варить целебные зелья. Все это было и вчера, и неделю назад. Да только теперь он ей враг. Оступившейся старик точно не поможет, скорее донесет о ее намерении мужу. А тот разом расколотит все ее бесценные "склянки".

Девушка уткнулась лицом в ладони, ей казалось будто выхода нет. Знала бы, что все так сложится, успела бы надеть на себя несколько украшений. Спрятала бы золотые в карманах рубашки. Тогда было бы чем подкупить стражу. Да только вчера она была счастливой, любимой женой и подумать не могла, что так круто повернет жизнь. Кто бы сказал – рассмеялась бы тому в лицо. Разве мог Розен ее погубить? Ни за что она бы в такое не поверила. Да и сына от матери он отнять не мог. Поверил слухам о ее колдовстве! Глупость какая! Кого только люд не называл ведьмами и колдунами. Разве можно верить в такое? Большей частью в колдовском даре обвиняли друг друга соседи, да и то не всерьёз.

За окном прошелестела трава, скрипнули камни. Девушка насторожилась, замерла в углу. Хотя казалось, ей-то боятся уже нечего. Кто-то присел на корточки по ту сторону от низенького окна, загородил своей спиной лунный свет. Неужели Розен пришел ее навестить? Сейчас он попросит прощения, а она все ему объяснит. Ведь это была только глупая жестокая шутка? Люция бросилась к окну. Но по ту сторону был другой мужчина, не муж. Кажется, именно этот страж волок ее сюда, в темницу. Молодой парень с удивительными глазами цвета серого пепла. Вроде бы, Герберт. Люция сомневалась, раньше она совсем не обращала внимания на стражей замка.

– Колдунья, – неловко обратился к ней парень, – Я поесть тебе принес. И воду.

– Что с моим сыном?

– Говори тише, услышат. Малыш пока в замке. Кричит так, няньки убаюкать не могут. Барон распорядился, чтоб искали кормилицу. Может, и оставит он сына… при себе, – поджал губу парень и вложил в руки Люции небольшой сверток. Чтобы выжить придется поесть, хоть голода она совсем не ощущала. Страх за сына измотал душу молодой женщины.

Герберт сам не знал зачем подошел к окну темницы, да еще принес то немногое, что осталось от его ужина. Половину фляги горячего взвара, да лепешки. Когда откладывал еду в сторону во время ужина, жалел оставить лишнего. А теперь стыдился, что принес так немного. Пускай баронесса оказалась колдуньей, но нельзя же так поступать с женщиной? Волочь через двор на глазах у всей черни, бросать в темницу без еды и воды. Тем более нельзя так с молодой матерью. Безутешный плач мальчика слышат все. Если уж у него, Герберта, сердце разрывается, то что говорить о матери наследника. Ей совсем худо. Пусть она хотя бы поест, все будет легче.

Парень сомневался в обвинениях барона. Он сам видел, и не раз, как эта женщина передавала целебные травы крестьянам. Но на его родине таким промышляют почти все женщины. У любой хозяйки на кухне найдутся пучки цветов и травы, свисающие с потолка. Какое ж это колдовство? Тогда и сушеную морковку можно назвать колдовской травой, а не приправой для супа.

– Сможешь отнести моему сыну немного молока? – окликнула его девушка, – Только ополосни флягу и потом отвернись. Я уже выпила взвар. Спасибо тебе, – Герберту показалось, что девушка смотрит ему в самую душу. Такая надежда стояла в ее огромных глазах.

– Смогу, но меня не пропустят…

– Передай служанкам, скажи, что козье. Возьмут. Обязательно возьмут.

– Хорошо. Жди, я сейчас ополосну флягу и вернусь.

Парень долго намывал посуду у колодца, а перед собой он все так же видел молящие глаза медового цвета. Может, и вправду колдунья? У людей таких глаз почти не бывает. Напрасно он во все это ввязался. Если уж отцу ребенка дела до карапуза нет, то почему он должен переживать? И все же страж дотер узкое горлышко фляги до блеска. Нельзя детям совать в рот всякую грязь – это он помнил, мать научила, когда нянчили младших. Но и малыша вряд ли станут поить из фляги. Скорей всего подыщут рожок. И зачем только идти на эти хитрости? Не проще ли дать его накормить матери? Или барон и вправду что знает, и жена его опасна? Даже для своего сына.

Парень с сомнением вернулся к окну. Нельзя нарушать свои обещания. Он не глядя протянул женщине флягу, отошел от окна на пару шагов, чтоб не смущать ее.

– Молока так мало вдруг стало, – огорченно произнесла она.

– Это от страха. У женщин так бывает.

И снова парню вспомнилась его мать. Лихая женщина, смелая. Все умела и все могла, семерых их вырастила и всему научила. Минут через десять баронесса позвала Герберта.

– Держи, передашь? – он потянулся было за флягой, опасаясь немного, что колдунья ухватит его за руку, а то и вовсе выпьет всю кровь. Баронесса заметила его страх и опустила пальцы к самому донышку, чтобы он мог взять флягу с драгоценным напитком за пробку. Парень удивился легкости фляги. По всему выходило, что молока там совсем не много.

– Я постараюсь.

– Сможешь еще прийти ко мне утром? Малыш такой крупный, он ест часто и много.

– Перед рассветом, чтоб не увидели.

– Спасибо тебе. Ты сам родом откуда?

– Из Тропор, – парень на всякий случай прикусил язык, ни к чему знать ведьме о нём все, – Это по ту сторону холмов.

– Смешное название. Не здешнее.

– Угу.

– Я буду ждать тебя.

Страж вернулся в замок без всяких сложностей, соврал, что заметил козу у крестьян и выдоил чуть молока. Служанки охотно ему поверили, хоть бы только ребенок поел и уснул. Герберту было жаль малыша в отличие от его отца. Барон в эту ночь собрался отправиться на охоту, чтобы встретить рассвет на границе надела. Герберт видел, как тот разбирал луки и стрелы. Чудной он, вроде только вернулся из похода и вновь отправляется в путь. Да и предлог уж больно странный – пополнить запасы, а в замке полны кладовые.

Барон ведет себя так, будто и не случилось ничего непоправимого в его жизни.

Герберт пожал плечами, а у него самого ведовские глаза баронессы так и не шли из головы. И ее тонкие белые руки, которыми девушка подавала флягу через решетку. Надо же, какие бывают, оказывается, нежные руки у девушек. Кожа белая-белая, а ноготки перламутровые, словно ненастоящие. Парень смахнул наваждение. Зря он в это вовсе ввязался, как бы себя не обречь на погибель. Окажется, чего доброго, на соседнем костре. Сейчас это просто. Но нарушить обещание он тоже не мог. Заглянет утром в темницу, а там, может, кормилицу ребенку найдут.

Люция сидела взаперти и думала. Голос священника за стеной давно оборвался, старик, должно быть, уснул. Жаль, нельзя к нему обратиться с просьбой. Может, Герберт поможет, принесет ей все нужное из покоев? Да и нужно-то не так много. Всего-то три склянки и шкатулку с письмом.

Внезапно раздались шаги за стеной, мужчина шел по часовне. Уж не Розен ли это?

Глава 3

Лошадь остановилась на краю обрыва, переступила ногами. Барон Розен задумчиво посмотрел вниз. В собственном замке он больше не мог находиться, истовый плач младенца, его наследника, первенца, сына – сотрясал душу, расшатывал замковые, изъеденные временем стены. Раскрасневшийся, страшненький, в колыбели… На руках жены его сын выглядел совершенно иначе. Сколько раз он прижимал эту кроху к себе, ласково трепал пухлые щечки, давал палец ребенку и с невероятной гордостью наблюдал за тем, как тот крепко сжимал крохотный кулачок вокруг его мизинца. Будущий воин, следующий барон после него! Вся гордость Розена воплотилась в его сыне тогда, а теперь Зенон ничем не отличался от прочих заплаканных младенцев. Гора пеленок да красное личико. И страшно брать его в руки, и нутро зовёт утешить ребенка, дать сыну то, что он так хочет заполучить… Нельзя! Нет! Никогда этого не случится.

Тоска завладела сердцем Розена, ему захотелось кинуться в замок, броситься в темницу жены, отворить дверь, выпустить её на свободу, отнести драгоценную в их комнаты и вымаливать прощение. Хоть целую вечность подряд, чтоб всё стало так, как и раньше.

Но у кого? У ведьмы? У ведьмы он не может просить прощения. Как бы не стал его род проклят от таких мыслей. И сердце вновь ударилось о ребра, забилось под камзолом, рухнуло в пропасть. Того гляди, разобьется. Барон досадливо поморщился. Нельзя давать волю чувствам, не зря он родился аристократом. Чувства – удел слабых, разум владеет над волей знатных. Нет места жалости в сердце барона. Ведьма его околдовала и только. Поэтому так больно в груди, поэтому серым пеплом осыпается душа и нет сил дышать, стоит только подумать о том, что его Люция заперта в темнице и не ждёт его больше в их покоях, на шелке роскошной постели.

Ее место займет другая. Скромная, чистая, преданная церкви душою и телом. Так должно. Чары спадут, он забудет о жене, как только ее не станет. С каждым прожитым часом приворот Люции будет ослабевать. И все же, как больно! И хочется толкнуть лошадь в бока, вынудить соскочить в бездну с обрыва. Если нет любви, если все, что было – только морок, то зачем ему жить? Другой такой, как Люция, в его жизни не будет.

Герцог Улисский не напрасно предупреждал его, что так все и случится, его сердце захлестнёт жалость. Таково колдовство, темная сила легко пленяет разум. И только достойный способен совладать с чувствами, не поддаться более искушению. А он, барон Розен – достойнейший из людей.

Конечно, достойнейший, если уж герцог предлагал Розену взять в жены свою дочь. Барон тогда только усмехнулся – зачем ему герцогиня, зачем наделы земли, когда и так у него все уже есть. И потом, он женат. Давно и счастливо. Имеет наследника, нет ни малейшего повода разрывать истинный брак, освященный церковью. Должно быть, герцог Улисский умом тронулся на старости лет. На девушку, дочь герцога, он согласился взглянуть из вежливости, не хотел обижать старика, всякому хочется похвалиться тем, что имеет. Лучше бы тот привел своего боевого коня, все интересней.

Розен даже ухмыльнулся, разглядывая без стеснения юную герцогиню. Бледна, высокий лоб, впалые щеки, взгляд опущен до самой земли, серое платье перетянуто голубой нитью – символом девичьей чистоты. Скромница!

Зачем ему эта бледная моль, когда есть роскошная и любимая Люция? Черноволосая, её кожа бела, что фарфор, глаза полыхают ярче, чем сапфиры, а формы? Они способны заставить дрогнуть любого мужчину. Сколько раз он ловил взгляды, обращенные на баронессу? То, что он сам подарил этой девушке титул, ничего не меняло.

– Хороша, – кивнул он старику безразлично, и дочь герцога тут же увели в ее комнаты. Та безропотно подчинилась воле слуг, даже не взглянула на Розена. Лишена любопытства, а значит, глупа. Каких от нее можно ждать сыновей? Да и бедра узкие – того гляди не разродится. Только дурак и женится на такой.

– Возьми мою дочь в жены, получишь и земли, и замок, когда мое время уйдет.

– Я женат, – как глупо это прозвучало, разнеслось эхом под сводами расписного потолка.

– Очнись. Тебя оморочила ведьма!

– Что? – Розен нахмурил брови.

– Не ярись. Я отношусь тебе как к другу. Ты – один из первых рыцарей нашего края. Доблестный, честный, сколько побед одержал! Какие богатства имеешь! Но жена! У себя под носом не видишь порока.

– Моя жена честна передо мной.

– Быть может, честна. Дай мне ответ на мои вопросы и сам поймешь, кого привёл дом. А привел ты ведьму!

– Я не дам оскорбить Люцию. Говоря гадости о жене, вы говорите их о будущем моего рода!

– В том-то и дело. Если не боишься правды, ответь мне, и я успокоюсь. Кто знает, может, я стал стар и не смыслю в жизни?

– Хорошо, я отвечу.

– Где ты повстречал свою невесту впервые?

– В лесу за мельницей. Она собирала коренья себе на еду, – Розен чуть улыбнулся, когда вспомнил испуганный взгляд девичьих глаз. Ведь он почти налетел на свою будущую жену. Конь поднимался на пригорок резвым галопом, а Люция почти спряталась среди цветов люпина. Красотка! Увидишь и никогда уже не отпустишь. Тогда Розену показалось, будто бы он вспугнул лесную фею.

– Колдовское место и занятие колдовское. Верно я говорю?

– Собирать корешки себе в пищу – не зазорно.

– С чего ты взял, что она родовита?

– Это видно по чистому говору, манерам, речи, ее ясному уму. Моя дорогая жена умеет читать и писать.

– Уверен, женщин этому ремеслу способен обучить только сам дьявол. Их удел – кухня, дети и церковь. К чему женщине учиться писать? Начитается книг, посчитает себя умной, станет пререкаться. Тут и до греха близко. Жена должна во всем почитать мужа. Так гласит закон.

– Люцию не портит образование. Она нежна и ласкова, словно кошка, которую пригрели у очага.

– Напрасно ты так считаешь. Она никогда не пререкается с тобой?

– Все бывает, – сдался барон под острым взглядом старого герцога.

– Великий грех спорить с мужем. Бесы уже греют котел для нее и… тебя, раз уж ты позволяешь жене грешить против закона церкви в своем собственном доме! – барон дернулся как от удара. Он и вправду позволял жене все. Как накажешь озорницу, в чьих глазах пылает огонь веселья? Да и сердилась Люция только по делу.

– Может, ты знаешь ее родителей? – задал новый вопрос герцог. Барон замялся, – Отца, мать? На худой конец, брата? Нет? Дядю? Хоть кто-нибудь знает, где родилась твоя супруга?

– Все они погибли в войне. Их поместье стояло на самой границе. Так сказала Люция, и я верю ей.

– И родительского дома жены ты тоже никогда не видал, – хмыкнул старик, – Тебя легко обвести вокруг пальца. Врагам ты так же веришь, когда они утверждают, что в их карманах не спрятан нож? Может, горло свое подставляешь?

– Путь к тому поместью лежит через болота и непроходимые дебри. Да и зачем мне ехать туда? – Розен передёрнул плечами. Ведь и вправду, о своем доме жена почти ничего не рассказывала. Любой вопрос обрывался дрожанием ресничек Люции. Ей больно было рассказывать о семье, якобы горечь потери все еще не утихла. И поместье родовое на карте жена не захотела ему показать.

– Как же она сама сюда добралась? Пешком шла? И ни один зверь ее не тронул?

– Ей везло, – совсем неуверенно произнёс Розен. Ведь и вправду, молодая женщина не могла долго идти одна через лес так, чтоб с ней ничего не случилось. Медведи, волки, лихие люди, ветер… Он и представлять себе не хотел ее пути через лес. Неужели, действительно жена его околдовала? Ведь ничего Розен не знает о ее прошлом.

– В душе твоей жены живет дьявол. Часто у нее случаются хвори? Давно ли болел твой сын?

– Моя семья здорова.

– Я из семерых детей потерял четверых. Жена скособочилась после первых же родов. И только у тебя в замке царит мир и покой. Такого не бывает. На твой замок наложены чары! Злые чары, высасывающие души из всех, кто там живёт!

– Бог благоволит нам. Моя жена…

– Или дьявол. Скажи мне, – старый герцог запнулся, – Как часто Люция посещает церковь? Быть может, она скромна? Сколько у тебя самого полюбовниц?

– Ни одной. Жена дарит мне достаточно ласки.

– Порядочная женщина покорно сносит внимание мужа. Терпит! Только ведьма станет искать внимания мужа. Тебя и одурачила ведьма. Ни один мужчина, ни один аристократ никогда бы не женился на безродной девице, на бесприданнице. Сколько земель ты получил от этого брака? Ни пяди. Может, титул приобрёл? Нет. Или захудалый рудник? Оставил бы девицу любовницей, будь ты в своем уме. Ведьма! Та, которая вышла из леса, дни напролёт собирает травы, умеет утолить страсть мужа и знает толк в пороке, не ведает родства. Я прав?

– Да…

– Все кругом судачат о твоём браке. Ты стал посмешищем, Розен! Запятнал род. И только новый брак на чистой девице может тебя спасти. Тебя и твою душу. Возведи Люцию на костер. Освободи ее тело от демона. Избавь наследника от такой матери. Ее молоко – яд. Она украдёт у твоего сына душу. Кто знает, может, ребенок уже одержим? Отлучи его немедленно от ведьмы. Если захворает, значит, дьявол уже живет и в нем. Ты почти погубил себя, Розен.

– Нет.

– Не веришь мне – иди к тем, кто каждый день молится богу. Священники знают наверняка как распознать ведьму, – герцог устало откинулся в кресле, огонь камина отразился в его глазах. – Надумаешь, приходи свататься. Мне некому больше доверить дочь. Ты спасешь свое имя и душу через этот брак и получишь ту женщину, которой достоин. Титул и богатые земли на границе… Сможешь завоевать себе еще не один надел, а я обрету покой в душе.

Розен вышел от герцога, едва держась на ногах. Хуже было только то, что святые отцы один в один подтвердили слова старика. Красивая, страстная, здоровая, и безмерно любимая женщина – всегда ведьма. Горечь сменилась яростью. Его обманула мерзавка! Околдовала. Еще и душу сына могла подарить дьяволу. Зенон ни в чем не виноват. Славный, сильный ребёнок. Барон ворвался в свой замок будто захватчик, причинил необходимое зло – запер жену в темнице. Духу не хватило сразу возвести ее на костер. И никак он не мог забыть того взгляда, которым одарила его жена на прощание. Плач сына, оторванного от матери, так и стоял в ушах.

Может, герцог Улисский ошибся, и жена не виновата ни в чем? Бывают же такие женщины сами по себе. Пусть она не княгиня, пусть безродная, лишь бы чиста была душой. Да только не качается сама по себе колыбель. Он ведь сам видел, как ночью начинает баюкать сына его кроватка сама. В его замке и вправду поселилось тёмное колдовство.

Может, стоит сбежать по ту сторону границы? Там ведьм не жгут на кострах. И святые отцы иначе читают молитвы. Наверное, они знают способ, как очистить от соблазна дьяволом женскую душу. Да только барона самого там убьют как бешеную собаку. Что делать, такие времена.

Мужчина вздохнул. Люция стояла перед его глазами. Жена, держащая на руках их сына, розовощекого спокойного малыша. Ведовка, колдунья. Розен обязан подчиниться воле рассудка, избавиться от этого наваждения. Не может он стать посмешищем. Ведьму сожгут, он женится на герцогине… Только напоследок навестит жену, даст ей время покаяться.

Ож

Люция расслышала голоса, громко скрипнула соседняя дверь, ведущая в келью священника. Девушка затаилась, ей нужно было услышать каждое слово. На стража надежды не много, вдруг поможет кто-то еще выкрасть заветное зелье? Хоть бы все получилось. Вот только готова ли она рискнуть собой и, главное, своим малышом. День назад она бы ни за что не дала зелье малышу. Но теперь, когда на кону их жизни, стоит попробовать. Рецепт старинный, фамильный, все должно получиться. Да только зелье еще ни на ком не испытано.

Корни дикого вереска собраны в нужный час – в ту ночь она сбежала из постели супруга и ушла в лес. Как сладко спал ее Розен, даже ничего не услышал. Зверобой и полынь трудно спутать с чем-то другим. Редчайший для этого щедрого мира цветок – кошачья лапка* могла подвести. В родовой книге хранился рисунок соцветия – пять пушистых подушечек на мягком черенке должны обязателно иметь нежный розовый или белый оттенок. Но как легко ошибиться. Цветок не видели в их мире целую тысячу лет. Нужно было испробовать зелье на ком-то другом, но теперь уже поздно. А тогда Люция побоялась попасться.