Клир II
До Конора Инвер добрался к обеду следующего дня. Перекусив в какой-то таверне, остаток дня волк потратил на то, что бродил по самым злачным и заброшенный улицам столицы. Пару раз к нему пристали личности сомнительного внешнего вида, но ни одной собаки он не встретил. Зато кошек и крыс здесь было в изобилии. «Съели они собак, что ли».
Уставший и злой, ужинать Инвер отправился в ту же таверну. Там, пока он расправлялся с курицей, к нему подсела легкомысленного вида девица.
– Скучаешь? – томно протянула она.
Волк оглядел ее. Выбеленные какой-то кислотой жидкие волосы, неумело ярко намалеванные глаза и губы, кофточка, едва прикрывавшая то, что должна была прикрывать, и набедренная повязка вместо юбки. Инвер знал, что где-то должен быть хозяин этой девушки. Обернувшись как бы невзначай, он увидел напротив сурового вида мужчину, неотрывно следящего за ними. С ним за столиком сидела еще одна девица, только с ярко-рыжими волосами. «Прогадали с тем, кого отправить. Мне нравятся как раз рыжие».
– Не настолько, чтобы прибегать к твоей помощи, – зверь отвернулся и вновь вгрызся в куриное бедро.
Девушка надула пухлые губки, но ответила совершенно спокойно.
– Вот и слава древним. Если честно, ты меня пугаешь. Но он сказал, и мне пришлось к тебе подсесть. Ты не против, если я немного посижу с тобой? Нет сегодня никакого настроения притворяться перед всякими уродами. Сделай вид, что я тебя заинтересовала, а потом как будто прогонишь меня.
Инвер усмехнулся.
– Вот и умница. Дай выпить.
Не дожидаясь разрешения, она взяла стакан волка и отхлебнула из него. И ничуть не поморщилась. «Уважаю», – пронеслось в голове у волка.
– Давно в городе? – продолжила светскую беседу барышня.
– И да, и нет. Я служил здесь раньше.
– Легат? – удивленно приподняла бровь девушка.
– Ну да, а что не так? – Инвер невольно приосанился и вытер салфеткой рот.
– Да ничего. Не похож ты на легата. Скорее на наемника.
– Уж не знаю, радоваться ли мне этому.
– А зачем сейчас вернулся?
– Я… ищу кое-кого. А ты тут давно живешь?
– Всю жизнь.
– Отлично. Тогда скажи мне, пожалуйста, куда из города все собаки пропали?
– О, это все приказ нашего Правителя. Он сказал всех псов перебить в столице. За каждую голову около ста сребряных назначил.
– Что ему сделали собаки?
– Ему – ничего. Он, конечно, в приказе написал, что все это для того, чтобы очистить улицы. Но лучше б он тогда для той же цели канализацию прочистил, а то мы скоро утонем в дерьме.
Она сделала еще глоток из кружки Инвера и вдруг закашлялась. «Эх».
– Что за бодягу ты пьешь?
– Не нравится – не пей. Так а зачем ему тогда собак перебивать?
– Напрямую об этом не говорят, но все в городе знают, что скоро сюда приедет Даоран со своей псевдомиссионерской миссией. А у этого коротышки страшная боязнь собак. Вот наш Правитель и выслуживается.
– Дааа уж. Дела, – протянул волк. Страх поселился где-то глубоко внутри него. – Но ведь не могли они уже всех перебить?
– Нет, что ты. Собаки умные – уж точно умнее нашего Правителя и стражей. Они ушли за восточную стену. Километрах в пятнадцати есть заброшенная шахта, охотники говорят, они поселились там.
– Спасибо! – воскликнул Инвер, и вскочил, чтобы собраться.
– Эй, не собрался ли ты один туда идти? Псы злые и голодные, они растерзают тебя.
– Не думаю. Я сам немного из их породы, – волк кинул на стол несколько злотых. – Спасибо за беседу.
Девушка усмехнулась.
– Будешь в наших краях – ты знаешь куда идти.
Ловко смахнув монеты себе в карман («И где только на этой тряпке карман поместился?»), она покинула Инвера.
***
Волк кружил около помеченного дерева уже час.
– Пометили-то, будто они стая и у них есть территория, – фыркнул он. – Если уж у вас все так серьезно, то где ваши патрули? Долго мне еще здесь стоять?
В ожидании волк задремал, свернувшись калачиком под березой. Очнулся он от того, что кто-то настойчиво тыкал его мягкой лапкой в бок. Зверь вскочил и ощерился. Спросонья он никак не мог разлепить глаза и увидеть, кто так отчаянно завизжал.
Когда зрение вернулось к нему, он увидел трех маленьких псов, испуганно жавшихся друг к другу. Утреннее солнце освещало их невыносимую худобу.
«И они все же нашли силы проверить границы. Они сильнее, чем ты хочешь о них думать».
– Эй, спокойно! Черт, вы же не понимаете, – Инвер попытался говорить на Общем языке, но собаки все также не понимающе хлопали глазами и дрожали. Он примирительно поднял лапу вверх. – Патруль, блин. Полудохлики. Как же мне узнать… Но ведь Гера как-то общалась со своим бродягой, да и отец с Таорой. Почему я не спросил их.
При имени Таоры псы перестали дрожать и насторожились. Палевый пес сделал осторожный шаг навстречу волку и склонил голову набок.
– Что? Знаете Таору?
Собаки переглянулись.
– Мнеее нуж-но к нееей, – медленно растягивая слова, Инвер пытался жестами объяснить собакам свою речь. «Выгляжу как идиот».
Но к удивлению зверя, псы его поняли. Они начали медленно двигаться внутрь территории, постоянно оглядываясь и проверяя, идет ли за ними волк. Зверь прислушивался и принюхивался, но не чуял и не слышал ничего. Когда вдали показались какие-то постройки, двое псов остановились перед Инвером, перекрывая ему дорогу, а третий побежал вперед. При желании, Инвер мог бы перешагнуть этих трясущихся стражей. Но он не желал ссоры.
Вскоре вдали раздался лай. Охранники неуверенно пару раз махнули хвостами и настороженно уставились на дорогу, где появилось два силуэта. Тень пониже принадлежала тому дозорному. Но внимание Инвера было приковано ко второй. И чем ближе она подходила, тем понятнее становились слова отца – «Посмотри на себя и увидишь ее». Умом Инвер понимал, что перед ним собака, но вот глаза… впрочем, когда она подошла совсем близко, он отметил, что хвост ее был скручен в баранку, что не встречается у волков, задние лапы стояли намного ближе к передним, чем того требовала постоянная охота, а одного ухо все стремилось согнуться. Но в остальном – за исключением шрама на спине – перед ним стояла его точная копия.
Копия заговорила:
– Как он назвал тебя?
– Инвер.
– Иной веры. Я ожидала подобного.
Волк приоткрыл рот.
– Что? Ты не знал? А как давно отец рассказал тебе про меня?
Голос ее был низким, утробным, но очень мягким и бархатистым. Инвер не понял, на каком языке они общаются. Как и не мог понять, что чувствует к этому зверю. Он ожидал увидеть обычную дворнягу, разочароваться в отце, быстро помочь матери и вернуться домой, но сейчас он не мог отвести от нее взгляда. Собака почувствовала это и смущенно дернула ухом. Воин пришел в себя и заговорил:
– Позавчера. Кое-что случилось…
– Взошла Кровавая Луна. Я тоже ее видела. Я знаю про сон твоего отца.
– Он решил, что у вас серьезные проблемы и послал меня сюда.
– И если ты нашел нас здесь, ты знаешь, что нас выгнали из города. Мои собаки привыкли жить в городе. Да что уж, я сама не умею ничего кроме как шариться по помойкам, клянчить еду на рынке да гонять кошек. Здесь, в лесу, мы голодаем. Мы не знаем, куда деться. Скоро моя стая просто вымрет от голода.
– Твоя… стая? – Инвер никак не мог понять, откуда у нее повадки волка.
«И внешность волка».
– В городе мы были сами по себе. Но когда пришла беда, испуганных собак должен был кто-то объединить и повести за собой. Они решили, лучше это сделаю я.
Пес, стоявший рядом, согласно тявкнул и потерся головой о ногу своей предводительницы.
– И волк спас собак?
– Я не волк, – мягко улыбнулась мать.
– Сложно в это поверить, глядя на тебя.
– Твой отец тоже сомневался. Мою породу создавали по вашему подобию, чтобы нам было проще выслеживать вас… и убивать. Люди называют нас волкхантеры, охотники на волков.
– И ты… сошлась с моим отцом. Волком.
– Да. Твой отец, Серебряный Принц, был не похож на прочих из вашей породы. Было в нем что-то…– глаза ее затуманились, будто волчица вновь переживала времена их встречи. – Я сбежала из дома в ту ночь, а после не посмела вернуться. С того самого момента я знала, что внутри меня живет не простой щенок. Вернись я домой и ощенись там, меня бы выгнали, а тебя утопили. Так что родился ты уже в трущобах. Я с трудом могла прокормить себя, а уж про тебя и речи не шло. Поэтому я отнесла тебя отцу. Не знаю, простишь ли ты меня за то, что я бросила тебя. Но он пообещал, что там никто не будет знать кто ты, и будут обращаться с тобой на равных. Этим я успокаивала себя. До прошлой ночи. Я ждала тебя как спасителя. И вот ты здесь, живой, красивый, так похожий на меня. И я прошу: спаси нас.
– Я… Я правда не знаю, что и сказать. Все так внезапно. Отец действительно мне ничего не рассказывал. Я привык считать себя чистокровным волком, жил мечтой возглавить стаю, а теперь я здесь, перед своей матерью, которая вроде собака, но совсем на нее не похожа. И я не могу понять, нравится мне это или нет. Все так запуталось… К тому же, я не знаю, не представляю, как могу помочь вам.
– Я понимаю и не давлю на тебя. Пройдем домой, там ты сможешь отдохнуть. Как, кстати, ты нас нашел?
– Девушка в таверне подсказала мне, куда ушли псы.
Лицо собаки посуровело.
– Люди знают, где мы. Они придут за нами.
– Не думаю. Им же важно лишь выгнать вас из города.
– Пока за наши головы назначены награды, они будут преследовать нас везде. Алчная порода. Нам надо уходить.
Она повернулась к собакам и что-то быстро и тихо сказала им. Те кивнула и побежали вперед.
– Как ты с ними разговариваешь? – непонимающе наморщил лоб воин.
– Как и с тобой. На равных.
– Что?
– Ты не заметил, что говорим мы с тобой не на общем языке. Не на человеческом и даже не на волчьем, хотя я и его неплохо знаю. Мы говорим на языке животных.
– Но откуда я знаю его?
– Дай подумать. Ты весь покрыт шерстью, у тебя полная пасть клыков и четыре лапы. Кто ты сейчас?
– Животное? – промямлил воин. «Бинго!».
– Именно! Все животные знают язык животных. Но говорят на нем только равные. Когда ты признаешь зверя равным себе, он откроется тебе. Иными словами – смирись и стань братом для всех.
– Что-то религиозное, по-моему.
– Этому учит Старец в Обители Мира. Но не обязательно жить там кучу времени, чтобы это понять.
«Передам Гере, вот она обрадуется».
– Достаточно оказаться на улице, в холоде и голоде, и пытаться выжить наравне с другими несчастными. А сейчас идем. Надо представить тебя стае и решить, что мы делаем дальше.
Вскоре они дошли до входа в старую заброшенную шахту. Инвер недоверчиво оглядел покосившийся вход. Балки проросли мхом и лишайником, в углу жирный паук кого-то деловито заматывал в паутину. Таора поймала его взгляд.
– Не бойся. Еще лет десять постоит.
Звери вошли внутрь. Инвер тут же стало душно и захотелось выйти. «Я не привык к помещениям. Волки живут и умирают под открытым небом, а не в банке».
За небольшим коридором, спускавшимся полого вниз, обнаружилась комната, в котором раньше, видимо, ночевали шахтеры. Теперь здесь на полуразрушившихся лежанках и натасканных сюда валежнике и траве устроились собаки. Все они испуганно вскочили при виде волка. Инвер хотел было сказать им, чтобы они не боялись. «Но сейчас я вряд ли считаю их равными. А, значит, просто завою, и они еще больше испугаются».
Заговорила Таора:
– Этого воина зовут Инвер. И он сын двух вожаков. Мой и Тагира, предводителя волков.
Испуганный вдох снова прокатился по рядам псов.
– Он наш друг. Он тот, кто спасет нас. Так сказало Пророчество.
Инвер поморщился.
– А теперь отдыхайте и не бойтесь.
Таора двинулась дальше, поманив за собой Инвера. Когда воины проходили мимо пятнистой черно-белой глубоко беременной собаки, мать перекинулась с ней парой фраз. Собака улыбнулась воину и покорно поклонилась. Инвер неловко кивнул в ответ.
– Идем сюда. Собаки решили, что у меня должна быть отдельная комната.
Они оказались в небольшом закутке, где раньше, видимо, хранили инвентарь. Здесь было не так жарко, но на волка давили стены, и он поежился. Таора улыбнулась.
– Типичный волк. Не можешь находиться в помещении. Отец твой был точно таким же. А я, все-таки собака, до глубины души. Мне нужен дом, – Таора погрустнела. – Всем нам нужен дом.
– Зачем ты сказала им, что я спасу их?
– Потому что так сказало Пророчество.
– Пророчество много чего может сказать. Я не представляю, что делать. Я совсем иначе хотел провести этот год, – в сердцах сказал воин и тут же прикусил язык. Но Таора уже услышала его и переспросила.
– Этот год?
– Да, я… вернулся домой на год. А тут такое…
Таора улеглась на солому и положила морду на лапы.
– Тагир рассказывал мне о предрассудках волков по поводу нас, собак. Поэтому он не взял меня с собой в стаю. Сказал, что его воины не поймут. Видимо, собаки более понимающие. И если ты уйдешь… Никто тебя здесь не осудит.
– Я не говорил, что уйду. Просто я не знаю, что делать.
– Пока Мирана не ощенится, и щенята не откроют глаза, нам все равно не уйти.
Инвер кивнул и вышел из комнаты, вновь оказавшись в общей пещере. Он насчитал двенадцать пар устремленных на него глаз, испуганных, затравленных, молящих. Хозяева этих глаз отощали и совсем перестали следить за собой. Волк вздохнул и выбрался на улицу. Солнце уже клонилось к закату, но спать Инверу совсем не хотелось.
– Посмотрим, на что способны эти леса.
***
Большая черная собака проснулась от того, что кто-то упорно тыкался носом в ее пушистый бок. Таора открыла карие глаза и с удивлением увидела склонившегося над ней Инвера с зайцем в зубах. Он бросил дичь возле матери и смущенно пророкотал:
– Я не знал, что ты любишь. Но я люблю зайцев, может, это наследственное у нас.
– Я… у людей я питалась сухими камушками. А на улице отбросами и крысами.
– Оу. Ну, значит, попробуешь, – Инвер зевнул. – Ты не против будешь, если я посплю у тебя? На улице шумно, а в большой пещере слишком душно.
Не дожидаясь ответа, волк тут же повалился на пол и мгновенно уснул.
– Конечно… А почему шумно?
Но воин уже не ответил матери. Та осторожно встала и, обогнув Инвера, вышла на улицу.
– Мастер Таора! Вы только посмотрите, что принес Ваш сын! – тявкал старый Марок.
– Мы глазам не поверили! Как можно за одну ночь столько поймать! – восторженно лаяла Асса. – Он у вас просто нереальный!
У входа в шахту возвышалась куча добычи. Зайцы, белки, мыши, перепелки. Но главное добычей ночи для Инвера стал кабан. Легату пришлось перевоплотиться в человека, чтобы дотащить его до стоянки. Он потратил всю ночь на охоту и сейчас был готов проспать год, но оно того стоило. Впервые за много недель собаки наелись досыта. Таора запретила съедать все сразу.
– Животы заболят. А когда в следующий раз так поедим, тоже неизвестно.
Убедившись, что каждому досталось добычи, собака вернулась в пещеру. Инвер развалился поперек прохода и спал, тяжело дыша. Таора с любовью посмотрела на зверя и, не удержавшись от внезапного приступа нежности, лизнула его в широкий лоб.
– Прости меня. Ты вырос прекрасным зверем. Как жаль, что я этого не видела.
Собака свернулась рядом с воином и весь день следила за тем, как он спит, не в силах покинуть вновь обретенного сына.
Клир III
– Нет, лапы задние ближе друг к другу. Так прыжок выйдет длиннее, – Инвер подвинул лапы бурого песика. Таора, стоявшая рядом, тут же перевела его слова.
Пес послушно склонил голову и прыгнул. Хвост его повело в сторону под конец прыжка, но это было намного лучше, чем в первые дни тренировок, когда каждый второй пес падал на землю после прыжка. После невероятной охоты Инвера, от которой тот отходил сутки, Таора решила, что научиться охотиться должен каждый в ее стае. И теперь волк уже несколько недель учил зверей премудростям выслеживания и убийства. Обучение шло намного лучше, чем он думал. «Все же мы, видимо, действительно родственники. Что подходит волкам, то подходит и собакам, с малыми изменениями. И обучаются они быстро». Действительно, на самостоятельную успешную охоту уже ходили все, кроме старого Марока и Мираны, которая ощенилась и теперь ни на шаг не отходила от трех пищащих комочков. Со дня на день комочки должны были открыть глаза, а это означало, что скоро собакам пора было отправляться в путь. На этом особенно настаивал Инвер. Часто после тренировок он уходил охотиться в одиночестве, возвращался всегда с добычей, но в крайне дурном расположении духа. На все расспросы Таоры он отвечал, что устал.
Но дело было не в усталости, а в многочисленных капканах, которые стали появляться на территории стаи. Волк обезвреживал их палками, но на следующий день вместо одной ловушки появлялось две других. Инвер знал, что означает появление ловушек: жители Конора начали на них охоту.
Поэтому новость, украсившая утро одного из августовских дней, чрезвычайно обрадовала его.
– Щенки открыли глаза, – сказала Таора, выходя из шахты. Инвер спал у входа, будучи готовым первым дать отпор врагам и задержать их до тех пор, пока собаки будут убегать через запасной ход.
– Прекрасно. Значит, можно уходить.
– Зачем? – грустно протянула собака и обернулась к лазу. – Здесь тепло, сухо. Много еды. Мои привыкли к этому месту.
«Вот разница между нами. Они готовы довольствоваться чем угодно, называя это домом и храня ему верность. Волкам же всегда нужно большее».
– Здесь опасно. Город совсем близко. Да и помнишь ту девушку, которая в таверне подсказала мне, где найти вас? Если уже она знает, то и другие люди. За вас все еще назначена награда и не маленькая.
Таора засомневалась.
– Но если они столько времени за нами не приходили… Может, они забыли про нас, – с надежной в голосе сказала Таора.
– Не забыли, – посмурнел воин. – Я не хотел говорить, чтобы не наводить панику. Да и ты, наверное, не говори никому. В лесу появились капканы. Много капканов. Люди начали искать нас.
– Да что же им неймется все! – в сердцах крикнула собака. – Мы уже и из города ушли, и живем в шахте, до которой им столько лет дела не было, но они и отсюда нас вытравить хотят.
– Деньги. Людьми руководят деньги.
Собака тяжело вздохнула.
– Никак не могу привыкнуть, что ты наполовину человек.
– Скорее на треть. Волк, собака и человек. Я сам не могу привыкнуть.
– Я так и не видела тебя в человеческом обличьи.
– Поверь, в волчьем я красивее, – Инвер улыбнулся. – Надо сказать остальным, что мы уйдем завтра на рассвете. А сейчас я хочу посмотреть на щенков.
Три шарика выкатились на встречу к волку, когда тот вошел в общую пещеру и тихо запищали, когда зверь наклонился, чтобы обнюхать их.
– Не бойтесь. Я не враг.
Два комочка, мальчик и девочка, были точной копией своей матери – белые, с крупными черными пятнами и розовыми носами, они все делали практически одновременно. Последний же, грязно-коричневый песик, держался обособленно и исподлобья смотрел на воина. Инвер вспомнил, что их отец был убит в тот день, когда стая решила покинуть город. Мирана очень тосковала по своему другу. «Теперь этот малыш будет ей вечным напоминанием, как я для своего отца». Волк поднял морду на мать зверят. Та внимательно следила за его действиями, но совершенно не боялась легата. «Она доверяет мне самое ценное. Я должен не подвести ее».
Неожиданно для самого себя, зверь повалился на спину, поставив живот щенкам. Те с радостным визгом бросились на поверженного воина, кусая его беззубыми пастями и путаясь в длинной шерсти. Таора, которая уже сообщила стае о начале их путешествия, не скрывая своего удивления, следила за сыном. Наконец, с возней было покончено, щенки устали, и, беспрерывно зевая, поползли к матери. Инвер отряхнулся, кивнул Миране и в сопровождении Таоры вышел на улицу. Небо еще было светлым, но солнце поглотили деревья, и первые звезды начали появляться на небе. Чихая от комаров, так и норовивших залететь к нему в нос, и часто оглядываясь на небо, волк поманил за собой мать и стал углубляться в лес. Наконец, найдя удобную позицию, он остановился и задрал морду.
– Смотри. Как раз между верхушками самых высоких сосен. Там звезда, видишь?
После недолго молчания Таора потупила взгляд.
– Теперь нет.
– Теперь? – удивленно переспросил волк.
– Да. С тех пор, как ты пришел. Я знаю, что ты мне хочешь показать. Карин, путеводную звезду. Предание о ней знают не только волки.
– Если честно, я о ней узнал от кошки… А та, в свою очередь, от медведя…, – усмехнулся легат.
– У тебя были интересные друзья, – заметила Таора.
– Да. Я же тебе еще не рассказывал о своем… путешествии.
– Еще нет.
– Что ж… Сейчас, наверное, поздно. Но у нас будет много времени в дороге. Расскажу.
– Договорились. Так что насчет тебя? Ты видишь эту звезду?
– Да. Я думал, она исчезнет, когда я вернусь домой. Но, видимо, моя цель иная.
– Стать вожаком стаи?
Инвер опустил голову.
– Не знаю. Это теперь практически невозможно. Последнее испытание состоится через три дня. И я на него не попаду.
Таора прижалась боком к сыну.
– Мне жаль, что из-за нас…
– Не надо? – резко прервал ее Инвер. Внезапно ему стало очень неудобно, что мать начала оправдываться и просить прощения. «Они просто хотят выжить, а ты – потешить свое самолюбие». – Пророчество есть Пророчество. Я в этом уже убедился однажды. И ты ничего… – волк замолчал и насторожился.
– Что случилось?
– Люди. Много людей. Охотники.
Последнее слово будто ранило Таору. Из волкоподобной вожачки она превратилась в испуганную собаку.
– Что делать, Инвер? Что нам делать? – она испуганно засучила лапами. Инвер подошел ближе и строго посмотрел прямо ей в глаза.
– Иди в шахту. Собирай всех, уходите через тайный ход на север. Идите и не останавливайтесь. Я задержу их, насколько это будет возможно. Потом найду вас. Только не попадитесь.
Таора кивнула, ткнулась на прощание носом в бок сына и убежала. Инвер подождал, пока ее скроют ветви и, обратившись, пошел навстречу охотникам. Ноги его дрожали – воин хотел думать, что это от того, что он давно не был в человеческом обличии, а не он страха.
Скоро раздались голоса и появились огни факелов. Воин вышел на их свет, и тут же три арбалета уставились на него. Легат примирительно поднял руки:
– Тише! Я человек. Охотник.
– Охотник? Все настоящие охотники Конора здесь, – раздался грубый голос из толпы.
Вперед вышел рослый лысый мужчина с огненно-красной бородой. В одной руке он держал резной топор, а во второй факел, которым теперь тыкал в лице Инвера.
– Чего-то не узнаю я тебя.
– Я не местный. Из… северных земель.
– Не похож ты на северянина, – еще больше посуровел бородач и склонился над легатом. «Когда я разучился врать». – А даже коль так, что северянин забыл на юге?
– Я путешествую. Был в столице, услышал в пивной про собак, что обитают они где-то здесь, вот и решил проверить, – как можно беспечнее сказал воин и пожал плечами.
– Вот так в одиночку? Мы месяц готовили эту облаву, нам Правитель с собой галифаксов отрядил какого-то черта, – мужчина неприязненно покосился на трех воинов в форме. Те нахмурились в ответ. – А ты один пошел. И чего нашел?
– Что нет там собак уже. Я всю шахту облазил, никого. Были, наверное, когда-то, но сейчас нет. Никого.
«Зачем я дважды сказал никого».
– Мы, пожалуй, тоже проверим. А там, может, и след возьмем. Куда они ушли. Странно, вчера дозорные говорили, что видели собак в лесу неподалеку. Если они и ушли, то недавно. А значит, мы успеем их догнать.
Волк занервничал.
– Ну, моя помощь вам не нужна, я пойду тогда.
– Зачем же? – преградил ему дорогу воин. – Нам нужны такие храбрые бойцы, что одни на целую стаю собак идут. Пойдем с нами.
Он цепко схватил воина за плечо и чуть не потащил за собой. Инверу пришлось повиноваться. Они шли быстро, намного быстрее, чем хотелось бы воину и чем нужно было, чтобы собаки успели уйти. Однако шахта застала их пустой.
– Черт! – выругался охотник. – Клянусь бородой, они совсем недавно были тут. Псиной так и несет. Скорее, разделимся и поищем след. Новенький, как тебя там, ты со мной.
– И я пойду с вами, – вышел вперед галифакс. Он был небольшого роста, с довольно вытянутым лицом, обрамленным длинными светлыми волосами.
Бородач невольно крякнул, но ничего не сказал. Они практически побежали вперед. Рыжебородый периодически поглядывал на легата, проверяя, идет ли тот за ним. Зато галифакс не отводил взгляда от волка. «Может, когда я приходил, чтобы записаться в легаты, он там был и запомнил меня? Лишь бы болтать чего не начал, я же и так заврался». Но страж молчал.
– Стойте! Кажется, кто-то попался.
Инвер прислушался и к своему ужасу услышал знакомый скулеж. Они двинулись вперед и вскоре увидели огромную черную собаку, нервно грызущую капкан, схвативший ее за заднюю лапу. При виде людей пес зарычал и вздыбил шерсть.
– Какая зверюга! Готов поспорить, она не одного человека покусала. А может, и сожрала кого-нибудь. Что ж, боец, как с такой бы справился? Я смотрю, ты без оружия даже.
Инвер замялся.
– Давай живей, прикончи ее или я прикончу тебя. А наш дружок галифакс оформит все, будто ты враг Правителя, спасал собак. А то мне кажется, ты этим и занимаешься.
Бородач ткнул топором в бок стража и рыкнул на Инвера.
– Ну, не стой же. Прикончи ее, не знаю, придуши. А мы полюбуемся.
Инвер двинулся к собаке. Таора испуганно начала отступать назад, борясь с болью в прокушенной ноге. «У тебя всего несколько секунд, Инвер».
Воин крикнул на Таору, заставив ее отпрыгнуть назад и натянуть цепь. Тут же легат нажал ногой на механизм, открывающий капкан, заставив его отпустить собаку.
– Что ты творишь, урод! – зарычал бородач и пошел на Инвера с топором. Он уже замахнулся для удара, но в последний момент волк обратился и увернулся.
– Я так и думал! Хитрая псина! Думал, я не почуял, как он тебя за версту падалью несет!
Охотник обернулся к Таоре, рядом с которой внезапно оказался. Собака свернулась в комок и не думала убегать. «Не успею», – молнией пронеслось в голове волка. Но вдруг мимо него проскочила белая молния и вцепилась в руку бородача.
– ААААА! Сука! Отпусти!
Молния прыгнула на землю перед Таорой и ощерилась. Белоснежный волк, чуть меньше Инвера, лязгал зубами у ног охотника.
Инвер пришел в себя, прыгнул на мужчину сзади и повалил его с ног.
– Уходи! И больше никогда не трогай собак!
Бородач кое-как выкарабкался из-под легата и чуть ли не на четвереньках побежал к шахте, на ходу осыпая проклятиями весь собачий род.
– Зря ты его отпустил, – заговорил белый волк. – Он не отступиться от своей мечты – перебить всех собак. А еще он знает, что собаки и волки теперь заодно. И он знает, где живет Тагир и его стая. Раньше я, как мог, отвлекал его внимание от темы вашей стаи. Но такого оскорбления он не переживет.
– Нашей стаи? – недоуменно переспросил Инвер, принюхиваясь к чужаку. – Откуда ты знаешь Тагира?
– Я, конечно, отец не очень. Но смотрел за тем, кто и как воспитывает моего сына.
– Харон… – догажка пронзила мозг воина. Белый согласно кивнул.
– Да. Харон мой сын.
– Но ты… – Инвер хотел спросить еще о многом, но воин предупреждающе поднял лапу.
– Я думаю, разговоры подождут. Нам нужно как можно скорее найти остальных собак и возвращаться к твоей стае. Охотники скоро придут и к ним. В общем-то, благодаря нам.
Инвер кивнул. Он подошел к Таоре, до сих пор не проронившей ни слова.
– Ты как? Сможешь идти?
– И не так ломалась, – с трудом, но Таора встала и оперлась о бок сын. – Идем скорее. Я вывела их к реке.
– Это хорошо, – вновь подал голос белый волк. – Эта река называется Охметца, по ее руслу можно выйти в лес в четырех лигах от стоянки стаи Тагира уже через пять дней. А если поторопиться, можно успеть и за три.
– Таора ранена, – возразил Инвер. С того самого момента, как было произнесено имя Харона, волка начал раздражать его новый спутник. – Мы не сможем идти быстро.
Белый волк усмехнулся.
– Придется.
***
Испуганная стая ждала их у реки. При виде нового волка несколько собак предостерегающе зарычало. «Молодцы. Уже не скулят». Таора успокоила стаю и объяснила дальнейший план. Многие были против того, чтобы идти к волкам. Но Инверу удалось убедить их, что вместе им будет безопаснее.
– От людей, может, и да. Но как нас примут сами волки? – спросил Марок, больше всего боявшийся дальнего путешествия.
– Тагир, их вожак, будет рад вас видеть, – ответил Инвер, глядя на Таору. Та отвела взгляд. – А как скажет вожак, так и будет. Идем.
Таора и Инвер пошли вперед. Белый волк вызвался замыкать строй и следить, не будет ли за стаей хвоста. Но легат не доверял новому знакомому и, попросив мать идти одной, поравнялся со стражем.
– Мы не представились, – холодно заметил Инвер. «Да, он, скорее всего, спас жизнь мне и Таоре, но не в ногах же мне у него валяться?».
– Точно. Амрон. Ты меня никогда не видел, но наверняка слышал имя.
– Ты… вожак вражеской стаи! – у волка отвисла челюсть.
– Был им. Пока твой отец не развязал ту войну.
– В той войне виноват был ты.
– Ха, а ты думаешь, Тагир признался бы. Хотя… я бы тоже не признался. Но ведь можно было решить все миром. Сейчас вспоминаю, из-за чего все началось, даже смешно становится. Несчастный олень, за которым гнался мой волк, перебежал границу, оказался на вашей территории. Закхар прикончил его почти на границе, но Тагир посчитал это оскорблением собственности. Его волки подрали Закхара, тот лишился глаза. Я потребовал извинений, Тагир меня проигнорировал. Так слово за слово, стычка за стычкой, это переросло в настоящее противостояние. Исходом которого стало сражение…
– … у красного брода.
– Раньше его называли черный брод. Но после всей той крови, что была пролита в ту ночь… Моя стая проиграла. Тагир умел воспитывать воинов. Я не смог смириться с поражением и предпочел умереть для всех. Кроме Финны.
– Сестры моего отца?
– Да. Мы любили друг друга. Разумеется, о нашей связи никто не знал. Я обосновался в городе, она несколько раз прибегала ко мне. Однажды за ней увязался Тагир, видимо, что-то заподозрил. Тогда я попросил своего сторожа подежурить у нашего дома с его собакой. Волкхантером. Собака убежала в ту ночь с этим волком.
У Инвера перехватило дыхание.
– Таора…
– Да. Поэтому, когда я увидел ее сегодня, а затем тебя, так похожего на нее, я все понял. Она меня не помнит, мы почти не пересекались. Да и собаки – глуповатый народ, если честно.
Инвер почувствовал, как начала приподниматься шерсть у него на загривке. Собеседник, также заметивший это, продолжил.
– Но, так или иначе, собака сбежала. А мне в эту ночь приснился странный сон. Будто я – или кто-то на меня чрезвычайно похожий стоит на вашей скале, с которой обычно вещал Тагир, позади него, то есть меня, то есть какого-то белого волка, сияет огромная красная луна, и голос, неизвестно откуда, рокочет…
– Когда Луна больше не сможет взирать на боль и страдания своих детей, она выколет себе глаза. Тогда и явится несущий в себе кровь двух родов и увидит новый путь для сирот, – продолжил Инвер. К его удивлению, волк помотал головой.