Buch lesen: «Зелёный карандаш»

Зелёный карандаш

Петя сидел за столом в детской и рисовал цветными карандашами на листке бумаги, стараясь не вспоминать о том, как на его шее появился огромный фиолетовый синяк. Карандашей было немного – жёлтый, синий, чёрный и оранжевый. На листке бумаги можно было разглядеть девушку с длинными светлыми волосами, она держала за руку маленького мальчика, который довольно улыбался. Позади них находился большой дом, в окнах которого горел свет, а из печной трубы валил густой чёрный дым. Петя немного привстал и поправил одеяло, которое подкладывал на табуретку, чтобы было не так жёстко сидеть.

– И, как прикажете мне рисовать траву?

Он произнёс это вслух, хотя, в комнате больше никого не было. В животе заурчало. Он аккуратно слез с высокой табуретки, крепко уцепившись за сидушку, пока не нащупал ногой пол.

Осмотрев комнату, он подошёл к кровати, на которой лежало три книги. Верхней среди них была сказка «Три поросёнка». Петя ещё не умел читать, но ему нравилось разглядывать картинки и вспоминать сюжет по памяти, когда читала мама. – Жаль, что у неё мало времени, ведь остаётся ещё так много сказок, которые пылятся на полках!

Петя стал осматривать комнату, но ни под кроватью, ни за шкафом карандаша не было.

– Где же взять зелёный?

Мальчик почесал макушку, как вдруг его осенило: может, у мамы есть? Он развернулся и подбежал к двери из комнаты, оказавшись возле которой с трудом дотянулся до высокой ручки и, повернув её, вышел из детской. Открываясь, дверь заскрипела, чем заставила сердце Пети уйти в пятки.

«Надеюсь, мама не услышала», – подумал он.

Мальчик медленно прикрыл за собой дверь и направился в сторону спальни мамы. Дойдя до закрытой двери, он на долю секунды задумался было вернуться в детскую, но всё же решил идти до конца.

В животе снова заурчало. Открыв дверь спальни (на этот раз без скрипа), Петя перешагнул порог и сразу почувствовал густой и резкий запах. От мамы так часто пахло – гораздо чаще, чем приятно. Пройдя вдоль кровати, откуда доносился храп (храпела не мама, её храп он знал), мальчик добрался до столика с зеркалом.

Сначала Петя поискал в нижних двух ящиках – там ничего интересного не было. Тогда ему пришлось залезть на стул, чтобы дотянуться до двух остальных, однако в них тоже ничего не оказалось. Стол был заставлен бутылками, от которых разило такой же вонью, как и во всей комнате. Петя аккуратно подвинул пару бутылок, но карандашей там не было. Тогда ему в голову пришла мысль, что они могут лежать в тумбочке у кровати!

Эта мысль была такой молниеносной, что Петя резко развернулся, задев локтем одну из бутылок на столе. Та громко повалилась набок, разливая содержимое по всей поверхности и стекая на пол. Сердце Пети ушло в пятки, он не успел заметить, как в одну секунду мама вскочила с постели и проорала: «Ах ты, тварь»! Бутылка, докатившись до края стола, соскользнула вниз, а сам Петя, потеряв равновесие, упал со стула и разбил нос в кровь. Висок бешено пульсировал, а на губах чувствовался горький привкус отвратительного пойла.

Мать схватила сына за локоть и, промахнувшись мимо задницы, ударила в область поясницы. В глазах у Пети потемнело, но она продолжала наносить удар за ударом. Резкая боль плавно перетекала в тупую, а сознание всё больше затуманивалось, позволяя наступающей тьме заполнить всё, что его окружало.

Очнувшись, Петя увидел перед собой женщину с красной бабочкой и большими очками. Она по-доброму улыбалась, сидя на краю кровати. Мальчик осмотрел больничную палату, в которой оказывался не впервые, и перевёл взгляд на женщину, та спросила:

– Здравствуй, Петя, как ты себя чувствуешь? Я тётя Лариса. – Она подвинулась к нему поближе, держа в руках папку с какими-то бумагами.

– Хорошо, – немного стесняясь, ответил мальчик. – А где мама?

– Мама сейчас занята, ты увидишься с ней позже, как только мои коллеги поговорят с ней. Скажи, Петя, мама часто на тебя ругается?

– Ну, бывает.

– А наказывает часто?

Пете стало немного не по себе, он не знал, как ответить на этот вопрос. Сам-то он прекрасно понимал, что наказывает мама часто, порой даже ни за что, но жаловаться на неё чужим людям не очень-то и хотелось.

– Нечасто. Только когда я плохо себя веду.

На тёте Ларисе был надет красивый бежевый пиджак, волосы на голове были собраны в хвост, а ещё от неё безумно вкусно пахло чем-то сладким и приятным.

Разговаривали они долго, а когда беседа наконец завершилась, она встала и, поправив подол длинной юбки, вышла из палаты.

Позже, в палату опять вошла тётя Лариса, но уже вместе с мамой. Тётя Лариса что-то очень строго выговаривала маме, но Петя её не слушал, он смотрел на свою маму и улыбался, привстав с постели. Когда взрослые закончили разговор, мама буркнула: «Собирайся! Я жду на улице». Бросив ему курточку, она достала из пачки сигарету, и покинула палату. Петя заметил грустный взгляд новой знакомой и совсем не мог понять её печали. Он был уверен, что мама на него, наверное, уже не злится, а тётя Лариса подошла к Пете и помогла одеться. Затем она протянула бумажку и сказала:

– Петя, ты умеешь звонить по телефону?

– Да, – и это было правдой. Пару раз он звонил бабушке, когда мама подолгу не возвращалась домой, и та сразу приезжала кормить его вкусными пирожками с капустой и не очень вкусным супом.

– Если мама снова будет тебя больно наказывать, обещаешь позвонить мне, хорошо?

Петя посмотрел на номер и, вернув бумажку тёте Ларисе, сказал:

– Заберите. Я просто буду хорошо себя вести.

Затем он выбежал из палаты, натягивая на ходу свою синюю куртку, которая уже немного истрепалась, и в мыслях его не было тех ударов по пояснице, не было там и криков, вперемежку с запахом алкоголя… В его голове, которая ещё немного кружилась, была только одна, самая важная мысль: «Надеюсь, у мамы всё-таки есть зелёный карандаш».

Глупый страх

Бен откинулся на спинку кресла и закрыв глаза, снова задумался о смерти. Чем стремительнее самолёт набирал высоту, тем сильнее колотилось его сердце. Бен безумно боялся летать. Ему казалось, что в любую секунду самолёт начнёт падать, или, например, отвалится крыло, которое было прекрасно видно в окно иллюминатора. Бен вытер вспотевшие ладони о свои дорогие брюки.

Когда самолёт набрал высоту, он немного успокоился. Полёт должен длиться порядка пяти часов, а это означает, что впереди Бена ждёт пять часов ежеминутного страха. Он закрыл глаза в надежде заснуть. Звуки стали отдаляться, мышцы немного расслабились.

Самолёт дёрнуло.

Бен резко открыл глаза.

Снова толчок.

Руки снова вспотели. Загорелось табло – "Просьба пристегнуть ремни". Пилот по рации объявил то же самое, добавив, что всё в порядке.

– Врёт. Ей-богу, врёт. – подумал Бен. – Он же не дурак поднимать панику в салоне? Интересно, как бы звучали слова пилота, если бы ему было запрещено лгать?

Наверно что-то типа этого – "Уважаемые пассажиры, мы падаем. Можете не пристёгивать ремни. Нас уже ничто не спасёт".

Бен ухмыльнулся.

К влажной спине неприятно прилипла рубашка.

– Боитесь?

Бен вздрогнул. Из-за своих размышлений он позабыл, что в салоне самолёта находятся и другие люди. Впрочем, если бы он был один, то его нахождение на борту, теряло бы всякий смысл. Повернув голову налево, Бен увидел старушку с седыми волосами, одетую в синюю водолазку.

– Немного. – Он попытался дружелюбно улыбнуться, но вышла лишь скверная гримаса.

– Я тоже раньше боялась. Это всё здесь, знаете ли. – старушка поднесла морщинистый палец к своей голове. – Даже если вы на протяжении всего полёта буду представлять, как самолёт разваливается на части, совсем необязательно, что так случится. Но страх настолько завладел разумом, что вы готовы верить в любую чушь.

– В такие моменты начинаешь верить во что угодно, – в материализацию мыслей, в марсиан, да даже в честных чиновников.

Старушка заливисто рассмеялась, настолько сильно, что обернулась добрая половина салона.

– Хорошая шутка. – она сняла очки и протёрла влажные глаза платком. – Как вас зовут?

– Бен. – немного поколебавшись ответил её собеседник. Он сомневался, стоит ли называть настоящее имя, но прикинув, что очень скоро оно облетит весь мир, решил сказать.

– Бен, как насчёт пари?

– Пари?

–Именно! – вскрикнула старушка. – Давайте поступим так, на протяжении целого часа вы будете повторять про себя – " Мы падаем", и вырисовывать в воображении картину, как наш самолёт стремительно теряет высоту. Если в итоге мы вернёмся живыми, то я победила.

– А если нет?

– Значит, победили вы. – подвела она вполне логичный итог.

– Боюсь, если я выиграю этот спор, то не испытаю никакого удовлетворения. – Заключил Бен.

Старушка снова заливисто засмеялась, а с ней и Бен. Он не знал, что его так развеселило, но глядя на её искреннюю улыбку, на душе стало теплее. Потом он вспомнил свою цель полёта и улыбки как не бывало.

– А вы весёлый, Бен. – улыбнулась она. – Вы напоминаете мне Патрика. Как вы могли догадаться, это мой супруг. Он мне и помог избавиться от страха перелётов. – бабуля немного замялась и стала теребить в руках бордовый платок. – Он всегда мне помогал. Бен, вы читаете газеты?

– Я предпочитаю книги.

– Книги я тоже люблю, но ежедневные газеты – это моя страсть. Хотите верьте, хотите нет, но просыпаясь утром, я всегда нахожусь в предвкушении какой-нибудь сенсационной новости. Я ожидаю это с таким же трепетом, каким ребёнок ждёт подарка под ёлкой на Рождество.

Снова неловкое молчание.

– Патрик каждый день приносил свежий выпуск газеты. Для этого он вставал 5 утра, чтобы съездить в киоск и успеть вернуться к моменту моего пробуждения.

– Разве вы не могли сами купить газету по пути на работу?

– Могла, конечно же, могла. – Она снова промокнула глаза платком и задумалась.

Бен посмотрел на её морщинистые руки и отвернулся к окну.

– Каждый день меня ожидал новый выпуск новостей, на кухонном столе. И так на протяжении 15 лет, без каких-либо исключений. – Вдруг продолжила свой рассказ старушка.

Опять молчание.

– Давно? – Бен снова повернул голову к своей соседке.

– Прошлой ночью. Я была у сестры. Мы собираемся раз в год на её день рождения. У нас что-то наподобие девичника: гуляем, разговариваем и конечно же, вспоминаем молодость. Я всегда уезжаю на неделю. Вот такая глупая традиция двух старух.

Молчание.

– Знаете, что самое ужасное Бен?

– Что?

– То, что я войду в дом, и на кухонном столе будет лежать свежий выпуск газеты. – Старушка вытерла слёзы бордовым платком. – Мой последний выпуск.

Следующие 40 минут прошли в тишине.

"Мы падаем. Мы падаем". – Повторял как мантру Бен, сам не понимая зачем. Видимо, из-за чувства злости, которое пробудилось в нём, из-за того, что он позволил страху контролировать его эмоции. За то, что он ни разу не долетел спокойно.

50 минут.

"Мы падаем. Мы падаем."

57 минут.

"Мы падаем. Мы падаем."

59:50…

Бен повернулся к старушке и с грустью, произнёс:

– Простите, но вы проиграли.

Она удивлённо вскинула брови.

Бен нажал в кармане на красную кнопку пульта. Прогремел взрыв.