Buch lesen: «Мятеж отщепенцев»

Глава 1. В которой появляется тень прошлого и я лезу не в свое дело

Грядущее все злее и темней

Но кровь земли все так же горяча

Стада машин, как банды упырей

Захлебываясь пьют ее, урча

Иногда, не слишком часто, я вспоминаю, как все начиналось и задаю себе один и тот же вопрос. Вот он: вернись я в то обманчиво-безмятежное время и знай я то, что знаю сейчас, ввязался бы я в то, во что ввязался? Но, к счастью, время необратимо, а гипотетические измышления давно уже не для меня. И поэтому я все реже и реже задаюсь вопросом, на который не собираюсь отвечать.

А ведь началось все вовсе не так давно, всего полтора года назад, ранним субботним утром поздней весны. С Бьянкой мы столкнулись совершенно неожиданно прямо в дверях кафе. Вообще-то я всегда был домоседом, а после второго развода, который превратил меня в почти что мизантропа, и совсем прекратил завтракать вне дома. Но именно в это солнечное утро что-то подвигло меня выбраться на улицу и направиться на поиски чашки кофе. Впрочем, теперь припоминаю, что у меня на кухне просто-напросто закончился благословенный продукт, вот и пришлось выглянуть наружу. В наш пригород, населенный в основном эмигрантами из стран Магриба и Юго-Восточной Азии, редко забредают туристы. Престижным его никак не назовешь, поэтому подходящих заведений у нас раз-два и обчелся. Точнее, тут есть всего лишь одно место, где подают кофе достойный своего гордого имени. Это заведение содержит мадам Вонг, но, в отличие от легендарной предводительницы триад, его хозяйка настоящая китаянка. Впрочем, кофе у нее достойный, вполне европейский.

К двери с незатейливой надписью прямо по стеклу “Кафе Вонг” я подошел одновременно с какой-то пухлой миниатюрной дамой и, разумеется, пропустил ее вперед. Она обернулась, чтобы ответить безразличной улыбкой на незначительную любезность, и неожиданно воскликнула:

– Клянусь Нильсом Бором, это же Давид!

Именно по этой фразе я ее и узнал. Пожалуй что узнать ее иначе было нелегко, настолько сильно поработало над ней время. Много лет назад, когда мы учились в Политехническом Университете, Бьянка была веселым, симпатичным и уверенным в себе существом. Красавицей она никогда не была, но привлекала многих мужчин стройной фигуркой спортсменки, ярко-зелеными глазами на весьма милом личике и веселым нравом. Я тоже попробовал было к ней подкатиться, но у меня ничего не вышло, да и выйти не могло. Дело в том, что Бьянка была на два года старше, в армии, в отличие от меня не служила и, когда я только-только поступил на факультет электромеханики, она уже не только заканчивала писать дипломную работу по прикладной физики, но и начала рассылать свои резюме в поисках хорошего (и, признаюсь, заслуженного ею) места. Поэтому на меня она смотрела сверху вниз, несмотря на то, что была на голову ниже. Единственным, что нас сближало, было происхождение: мы оба приехали из некоей далекой провинции и даже успели проучиться (правда в разные годы), в одной и той же провинциальной гимназии. А еще она была душой любой компании и любила поминать всуе имена великих ученых прошлого.

Но с тех пор прошло слишком много лет и сейчас узнать ее исключительно по внешности было бы нелегко, во всяком случае, не с первого взгляда. Бьянка изрядно поправилась, проще говоря – растолстела, приобрела морщины, неподвластные никаким подтяжкам, и носогубные складки, сделавшие некогда задорное выражение лица напряженным, если не сказать – унылым. Нет, не унылым, а, скорее, усталым. Глаза тоже изменились: выцвели и из ярко зеленых стали блекло-серыми с остатками зеленых прожилок. Теперь ее никто бы не назвал ни задорной хохотушкой, ни душой компании. На первый взгляд и уверенностью в себе здесь и не пахло, а вот внутреннего напряжения и тревоги было хоть отбавляй. И все же это была она, Бьянка Аньелли. Или, точнее, ее тень, тень прошлого.

Уже через минуту мы сидели за столиком и, забыв про остывающий кофе, вспоминали студенческие годы. Я позволил себе искоса поглядывать на нее, стараясь чтобы это не слишком бросалось в глаза. На первый взгляд, все выглядело не так плохо. Годы никого из нас не красят, а к женщинам они и вовсе бывают суровы. Будь она моделью, беспощадное время сделало бы ее профнепригодной, но она-то была ученым и, возможно у нее просто не хватает времени на тренажерный зал. Одета она тоже далеко не по последней моде, но аккуратно и со вкусом. Впрочем, мода ее и раньше не интересовала, а интересовала физика, а вот во вкусе ей никто бы не отказал. И, все же, что-то было с ней не так. Успешные физики не смотрят так загнано и не озираются в поисках неизвестно чего. А что мне собственно про нее известно? Сразу после выпуска она получила лабораторию в одном из самых престижных университетов соседней страны. Сам я к физике непосредственного отношения не имею и даже в самые лучшие свои годы ездил на совсем иные конференции. Но у нас, разумеется, были общие знакомые и они с восторгом рассказывали о блестящих выступлениях Бьянки на очень престижных форумах. Тема ее изысканий упоминалась лишь вскользь, на фоне дифирамбов самому докладчику, но что-то там было о природе вакуума. Я далеко не физик, но моих знаний оказалось достаточно, чтобы не ляпнуть: “Какая еще природа? Там же нет ничего!” Не нужно было быть большим ученым, чтобы понимать, что вакуум это не просто пустота, вот только подробности до меня не дошли. Потом про Бьянку перестали говорить знакомые и перестали писать газеты. У меня в это время бурлила (и не всегда должным образом) семейная жизнь и про свою давнюю землячку я вспоминал не часто. Ну и что, думал я в эти редкие моменты воспоминаний, она ведь могла выйти замуж, нарожать детей и окуклиться в тесном пространстве между кухней и детской. И такое предположение звучало вполне разумно. А вот теперь я в этом усомнился. Да, тут явно таилась некая загадка.

Наконец, когда наши восторги и вздохи умиления несколько приутихли, я осмелился спросить, что привело Бьянку в наши места. В том, что она никогда не жила в нашем мало престижном районе, у меня не было ни малейших сомнений. Судя по всему, ее последнее время преследовали неприятности, но этого было явно недостаточно, чтобы забросить некогда великолепную Бьянку в наши трущобы.

– Пожалуй, тебе ни к чему это знать – ответила она.

Произнесла эту фразу она до нельзя неуверенным тоном и, прежде чем отвернуться, успела бросить на меня очень странный взгляд. Не надо было быть психологом, чтобы понять – грубоватая на первый взгляд фраза была пробным шаром и похоже было на то, что мы совсем не случайно столкнулись в дверях “Кафе Вонг”. Деликатность мне не то чтобы не свойственна, однако с Бьянкой (по крайней мере – с прежней Бьянкой) правильнее всего было идти напролом. Поэтому я спросил, постаравшись, чтобы это прозвучало мягко:

– Долго пришлось меня выслеживать?

Она усмехнулась и сразу стала похоже на себя прежнюю. Мне даже послышался облегченный вздох и стало очевидным, что тон был выбран правильно.

– Все верно. Ты мне нужен и, разумеется, наша встреча не случайна.

– Но почему бы просто не позвонить? – недоумевал я – Или, на худой конец, завалиться ко мне домой?

– На то есть причины, но об этом потом. А сейчас, скажи-ка…

Она запнулась на мгновение, подбирая слова.

– …Тебя не интересует хорошо оплачиваемая работа? Очень хорошо оплачиваемая работа…

Она уже знала, в этом не было сомнений, и про мой последний развод и про его последствия и была уверена, что хорошая работа мне не помешает, как и квартира в более престижном районе. Впрочем, она была права.

– Что надо делать? – спросил я – Перевозить наркоту мне уже предлагали и я отказался, а вот грабить банки я бы попробовал.

– Ты не поверишь… – усмехнулась она – …это будет работа по специальности.

– Но…? – я вопрошающе поднял бровь.

– Все верно, есть и “но”… – она замялась – Не буду скрывать, это весьма серьезное “но”, правда всего одно. Только об этом позже, ладно? Ты согласен встретиться с моими друзьями?

– Клятву придется давать кровью?

– Тебе не понадобится даже перо. Все на словах. Вот только слова, предупреждаю, могут тебе не понравиться. Так что, если ты боишься, то просто забудь об этом разговоре.

То ли меня так легко взять на “слабо”, то ли я патологически любопытен, но, не слишком долго раздумывая, я согласился и мы отправились на встречу с неизвестным.

Моя верная “дачия” была запаркована (если ее не угнали и не разобрали на запчасти) довольно далеко, и мы пустились в путь на некогда шикарном, но сильно потрепанном “вольво” моей спутницы. К моему удивлению, мы направились не в город, а выскочили на автостраду и, обогнув город по кольцу, понеслись на север. Не успели мы отъехать от столицы и на полсотни миль, как машина соскочила с автострады и, снизив скорость, помчалась по шоссе, петляющем между заросшими виноградником холмами. Перекресток сменял перекресток, региональные дороги сменились местными и, уже через несколько поворотов, я перестал понимать, где мы находимся.

– Я не спрашиаю, куда мы едем – проворчал я – Но все же… Куда мы едем?

– Тебе надо встретиться с моими друзьями. Они тебе все расскажут.

Бьянка смотрела на дорогу и это было не более чем естественно, тем более что асфальт становился все хуже с каждым поворотом. Все же мне показалось, что она прячет глаза и я не преминул упрекнуть себя за мнительность.

– А ты? Ты разве не можешь рассказать?

– Могу. Но этого недостаточно…

– Не говори загадками. Чего недостаточно?

– …Недостаточно чтобы ты выслушал наше предложение и решил, подходит ли оно тебе. Надо еще чтобы выслушали тебя.

– Чтобы решить, подхожу ли я вам?

– Да! И решать буду не я. По крайней мере, не я одна.

То ли мне показалось, то ли в ее словах действительно прозвучало удовлетворение от мысли, что решать предстоит не ей. Нет, я совершенно не узнавал прежнюю Бьянку.

– Дай хоть подсказку, не мучай. Зачем вам, физикам, нужен инженер? Это что-то высокотехнологичное?

– Технологичнее не бывает.

Тем временем плохой асфальт закончился и “вольво” мягко покатился по грунтовке.

– Зачем ехать так далеко? – ехидно поинтересовался я – Неужели не нашлось местечка поближе спрятать мой труп?

Бьянка поморщилась, ничего не ответила и вцепилась в руль так, что побелели костяшки пальцев. Дурацкая шутка, признаю, но отчего такая странная реакция? Как бы не накликать беды, подумалось мне. Все оставшуюся часть дороги я благоразумно молчал.

Наконец закончилась и грунтовка, машина проползла несколько метров, буксуя по гравию и уткнулась в ограду из наваленных друг на друга огромных седых камней с прожилками ржавчины на них. Целью нашего маршрута оказался рыбацкий поселок из четырех домов, приютившийся в небольшой бухте, зажатой между меловых скал. Подобное аэродинамической трубе ущелье насквозь продувал пронзительный, несмотря на теплый июнь, ветер. Продувал и разлетался над море. Наверное, этот ветер дует здесь испокон веку, подумал я, и всегда в одном направлении. Если бы здесь были деревья, то они росли бы наклонно, пригибаясь под этим ветром. Но деревьев в ущелье не было. А местным жителям, продолжали приходить мне в голову дурацкие мысли, наверное свойственно искривление позвоночника, ведь ходят здесь под острым углом к земле, сгибаясь под ветром. Но людей я тоже не увидел. За оградой обнаружилось приземистое строение, дом, собранный из таких же седых камней, как и ограда, лишь слегка обтесанных и пригнанных друг к другу. Мрачное строение было крыто черепицей, настолько старой, что она могла запросто помнить крестоносцев. Странное место для высокотехнологичных разработок, подумал я, последнее место, в котором я бы ожидал увидеть такие разработки. Если здесь нет ни электричества, ни связи, я не удивлюсь. Впрочем, электричество в доме обнаружилось и внутри он оказался много уютнее, чем снаружи. Оказывается, за мрачной каменной облицовкой крылись аккуратные деревянные панели, а черепица лежала на новеньких стропилах. Из тесной прихожей незапертые двери открывались в три комнаты, оклеенные одинаковыми обоями в гороховый цветочек и в темную кухню, которую мне разглядеть не удалось. Интересно, кто здесь живет?

Это выяснилось достаточно быстро, когда двое появились из темноты кухни. Оба были немного выше среднего роста, но этим сходство и ограничивалось: во всем остальном они были совершенно полярными экземплярами. Один был лыс как коленка и патологически худ, можно сказать – тощ. Его партнером был пухлый толстяк с торчащей во все стороны шевелюрой светло-рыжих прядей, напоминающих мотки сильно запутанной проволоки. Этот с трудом протиснулся в дверь.

– Привет, Фил! Привет, Эрни! Познакомьтесь с Давидом.

– Филипп – представился тощий.

– А я Эрнест – жизнерадостно сообщил толстяк.

Левая комната оказалась чем-то вроде гостинной, там мы и расположились. И вот на столе стоит початая бутылка бренди, маленькие граненые стаканчики и что-то в тарелках, но троих мужчин и женщину не интересуют ни еда ни выпивка. Я все же наливаю себе на два пальца темной маслянистой жидкости цвета молодого меда и заглатываю залпом, как шнапс, не чувствуя букета. Потом произношу только одно слово:

– Итак?

Фил и Эрни смотрят на Бьянку: все таки именно она здесь главная. Бьянка морщится, она не хочет говорить, но ей придется. И вот что я узнаю…

Сколько-то лет тому назад, один концерн, весьма известный, но не из самых крупных, решил вложить значительную сумму в разработку альтернативных источников энергии. Я помню те времена и помню как один за другим, как грибы после теплого дождичка, возникали из ниоткуда очень амбициозные компании, обещавшие в скором будущем энергетическое изобилие в экологическом раю. Потом эти компании отправлялись обратно в небытие, поглотив миллионные капиталы и не принеся миру ничего, кроме разочарований. Тема альтернативной энергии в те годы была весьма модной и можно было предположить что для инвесторов, которые дураками, как правило, не были, такие капиталовложения были всего лишь очередной рекламой, вроде постройки суперсовременного госпиталя в джунглях Центральной Африки. Как бы то ни было, но тепловые электростанции продолжали исправно дымить, разве что некоторые из них перешли с угля на газ.

А вот моим новым друзьям неожиданно удалось добиться результатов. Идея, разумеется, принадлежала Бьянке и речь шла о некоей “энергии вакуума”. Термин этот я где-то слышал, не более того, а суть этой самой энергии она даже не пыталась мне объяснить. К тому же у меня создалось впечатление, что и Фил с Эрни тоже не до конца ее, эту суть, понимают. Как бы то ни было, но их стартап не зря осваивал вложенные в него миллионы и через два года им удалось экспериментально доказать существование “энергии вакуума”. Эти результаты оказались неожиданными прежде всего для совета директоров. Прекрасно понимая, что фундаментальные исследования это прерогатива университетов, отнюдь не стартапов, они вообще никаких результатов не ожидали. Ни для кого из них не было секретом, что вся история с “зеленой” энергией была задумана в качестве прикрытия для основной деятельности материнского концерна. Его название было у всех на слуху и мне помнилось, что в те годы они производили в основном строительную технику, трубы для газопроводов и тяжелое вооружение. Несколько лет назад злополучный концерн разорился и теперь я начал понимать почему.

Следующим этапом должна была стать разработка прототипа, но об этом никто не готов был даже и говорить. Материнский концерн как раз получил жирный заказ на трубы и строительную технику от российского нефтепрома и им очень прозрачно намекнули на прекрасные ближневосточные перспективы в дальнейшем. После этого “зеленая энергия”, даже в качестве рекламы, становилась красной тряпкой для быка. А тут еще и какие-то наглые намеки на реальный результат. В концерне, не таком уж большом по сравнению с монстрами нефтепрома, просто-напросто испугались и дали задний ход. Директора стартапа послушно сделали стойку и “энергию вакуума” решено было похоронить. Не стали даже оформлять патент, чтобы не дразнить гусей. Последнее как раз оказалось к лучшему.

Итак, стартап закрыли, а сотрудников разогнали с прекрасными рекомендациями и настоятельным советом заниматься чем угодно, кроме “энергии вакуума”. Многие благоразумно последовали этому совету, но такое благоразумие было свойственно не всем. Например присутствующая здесь троица решила продолжить разработки и продолжили, причем весьма успешно. Теперь они искали специалистов, чтобы перейти от теории к производству. Но для чего им я? Неужели так трудно найти десяток толковых инженеров для постройки аппарата? И почему обо всем этом надо рассуждать в такой дыре, а не на каком-нибудь высоком этаже стекло-бетонного офисного здания в престижном бизнес-центре? Впрочем, догадки у меня уже были, они просто не могли не появиться. По-видимому, Бьянка рассказала не все.

– Ладно – сказал я – Фабула понятна. А теперь, будьте добры поподробнее и в деталях.

Троица переглянулась. Бьянка пожала плечами, вопросительно посмотрела на Фила, и тот мрачно кивнул. Как я и предполагал, ее краткое изложение изобиловало лакунами и их пришлось заполнить ее коллеге. Впрочем, тощий Филипп оказался не физиком, а программистом. Именно он, как выяснилось, занимался программной эмуляцией “вакуумного генератора” и в этом преуспел. Над проблемой работала целая группа инженеров под его руководством, но на сегодняшний день единственным, кто понимал написанный ими программный код, оставался Фил. Он и продолжил рассказ.

…Первоначальную команду разогнали, но не все согласились забыть увлекательную идею получения энергии из ничего. Группу научных инсургентов, называвших себя “отщепенцами”, возглавила, разумеется, Бьянка. Ей удалось выступить на престижной конференции в Берне и заслужить свою долю аплодисментов. Но дальше сдержанных академических похвал дело не пошло. Более того, на нее и ее доклад внезапно и дружно ополчились редакции чуть-ли не всех околонаучных журналов. Как доклад, так и его автора упорно смешивали с дерьмом двумя диаметрально противоположными способами. Одни насмехались над ее доводами, называя их “реинкарнацией вечного двигателя”, в то время как другие предостерегали от дальнейших исследований, невнятно намекая на катастрофическое увеличение энтропии. Иногда, наверное вследствие оплошки редакторов, и насмешливые и параноидальные статьи появлялись рядом. Последнее и привлекло внимание Оскара Видермайера.

Про этого человека в свое время не слышал лишь глухонемой, да и то вряд ли. Он был знаменит тем, что умудрился сделать баснословное состояние не пробурив ни одной скважины. Поэтому, как с нефтегазовыми компаниями, так и с наиболее агрессивными нефтеносными государствами он был на ножах. Другой бы не продержался и двух лет, но Видермайер выстоял за счет экологии, выступать против которой стало неприличным. Его корпорация выпускала ветрогенераторы, солнечные панели, термические электростанции и велосипеды. Словом все то, что не потребляет энергоносителей. Истинные правители мира держали его за “инфант террибль” и терпели до поры до времени, тем более что Видермайер порой бросал им кость, заявляя о неизбежности продолжения добычи нефти и газа.

Оскар был далеко не дурак и прекрасно понимал, что пока ветротурбины и солнечные фермы производят слишком дорогую энергию, их доля в мировом производстве электричества в процентном исчислении продолжит выражаться однозначной цифрой. Многие годы он вынужден был терпеть это положение и так же точно и по той-же самой причине терпели его. Тут как раз подоспела Бьянка с ее “вакуумным генератором” и Видермайер набросился на остатки их группы как коршун на добычу. В считанные дни была создана компания под названием “EVG, то есть – “Energy of Vacuum Group”, в тихом и далеком от нефтегазовых страстей финском Тампере. Без особого шума были привлечены специалисты со всей Европы, в частности из России, где многие из них давно сидели без дела. И работа закипела. Уже через год с хвостиком удалось собрать установку, исправно получающую 12 вольт постоянного тока из ничего. Заряжать от нее свой смартфон стало символом стиля и сотрудники толпились в очереди. Покойный Эдисон ликовал на небесах (или в аду?), а не менее покойный Тесла переворачивался в гробу, оплакивая свой переменный ток.

EVG благоразумно старалась держаться ниже радаров и не создавать шума. Бьянка, в свою очередь, больше не ездила на конференции, не отвечала на письма и надеялась, что в академических кругах про нее забыли. Возможно и так, но в других кругах про нее прекрасно помнили и ее фотографии продолжали появляться на околонаучных страницах Интернета и в новостях. Все это сопровождалось туманными намеками, параноидальными теориями и безграмотными ссылками на Эйнштейна и Шредингера. Ничего хорошего это не сулило и вскоре далекий и тихий Тампере оказался и недостаточно далек и недостаточно тих. Из туманного небытия внезапно возникли “зеленые”, которые парадоксальным образом упрекали EVG в загрязнении окружающей среды путем увеличения энтропии. Что такое энтропия они не знали и знать не хотели, логика (а точнее – отсутствие ее) их не смущала, они никого не слушали, лелеяли свое невежество, а объяснения пропускали мимо ушей. Потом в финское ведомство по чрезвычайным ситуациям пришло гневное письмо. В нем неизвестные личности весьма эмоционально, хотя и не слишком убедительно указывали на опасность экспериментов под эгидой EVG. Финны, известные своей обстоятельностью, начали неторопливое расследование, что не способствовало производительности труда в лабораториях. Возникали и другие, казалось бы, совсем незначительные помехи, но их количество постепенно стало переходить в качество. Что касается источника помех, то он сомнения не вызывал: нефтегаз был ревнив. Однако EVG держалась, а к постоянным пикетам у подъезда сотрудники привыкли и даже ловили кайф от безграмотных надписей на плакатах. Тогда недоброжелатели перешли к другим методам.

В один прекрасный день в здание компании ворвалась разгневанная толпа. Состояла она в основном из незаконных иммигрантов из стран Магриба, которых в Тампере отродясь не было. Выломав дверь, они попытались прорваться в лабораторию, но были остановлены двумя охранниками, которые неожиданно оказались вооружены, причем полуавтоматическим оружием. Несколько предупредительных выстрелов не остановили толпу. Тогда испуганные охранники открыли стрельбу на по ногам и погромщики отступили. Полиция, как всегда, появилась слишком поздно, причем патрульные появившиеся первыми были безоружны. Разгневанные и напуганные погромщики просто снесли их вместе с полицейской машиной, искалечив по пути двоих или трех “зеленых” у входа, по наивности попытавшихся было призвать их к цивилизованным формам протеста.

Началось бессильное следствие, заведомо обреченное на провал. Зачинщиков погрома даже не пробовали искать, а немногих задержанных (с огнестрельными ранами нижних конечностей) переквалифицировали в пострадавших. Первоначальные анализы крови участников нападения были благоразумно потеряны, а последующие уже не показывали ничего экстраординарного. Правда имама главной хельсинской мечети вызвали на допрос, но предъявить ему так ничего и не смогли, несмотря на явно подстрекательские речи. Газеты и новостные сайты либо рассуждали о “справедливом гневе” и “контексте”, либо благоразумно молчали и это молчание выглядело зловеще. Охранников судили по притянутой за уши статье о “превышении самообороны” и дали им условные сроки. Как следствие этого, ни одно охранное агентство больше не готово было работать с EVG, что делало следующий погром лишь вопросом времени. Местные власти это понимали, трусливо прятали головы в песок и настоятельно советовали сменить дислокацию. В подкрепление своих советов, они посылали комиссию за комиссией, которые непременно находили нарушения то в пожарной безопасности, то в санитарии, то в конструкции здания.

Тогда Видермайер решил нанести упреждающий удар. В один прекрасный день Бьянка упаковала установку и поехала на ученый форум по физике сред, который на этот раз происходил в Новосибирске. Там произошло странное. Бьянке дали выступить и даже позволили продемонстрировать вентилятор, работающий от вакуумного генератора. Но аплодисментов она не дождалась, также, как и какой-либо вообще реакции. Зал хранил гробовое молчание, никто не выступал в прениях, никто не задавал вопросов, а академики в президиуме даже не повернули головы в ее сторону. Правда один молодой аспирант попросил было слова, но председатель его тщательно не заметил. Намек был более чем прозрачен и Бьянка с Видермайером осознали, что путь через науку никуда не приведет: все академические двери были закрыты для энергии вакуума, наглухо заткнуты жирными нефтегазовыми грантами. В дополнение ко всему, чемодан с установкой бесследно исчез на обратном пути, то ли в недрах новосибирского аэропорта, то ли при пересадке в Шереметьево. Но Видермайер не привык сдаваться. Оставался еще один путь.

У Оскара, как и у каждого порядочного магната, были свои, прикормленные, информационные агентства. Не идущие ни в какое сравнение по масштабам с “независимыми”, но чудесным образом поддерживающими нефтегаз новостными корпорациями, они все же обладали определенным влиянием. Особенной популярностью пользовались они у тех, кому бросалось в глаза поразительное единодушие информационных гигантов. По этим альтернативным каналам и начали передавать информацию о “вакуумных генераторах”. Подавали ее осторожно, гомеопатическими дозами, сопровождая комментариями специалистов, всех как один – анонимных. Оттуда информация начала просачиваться в интернетовские сообщества, а уже оттуда – повсюду.

Это была брошенная перчатка, вызов и нефтегаз его принял. Они тоже умели работать на упреждение, но не умели стесняться в средствах. На Видермайера посыпались, один за другим, целый град обвинений. Череда незнакомых ему женщин немедленно обвинила его в домогательствах, насилии и отцовстве множества детей всех цветов радуги. Как грибы после дождя начали появляться малолетки всевозможных полов, смотрели в телекамеры честными, ясными глазами и говорили в микрофоны тихо, но твердо, ужасные вещи. Тесты ДНК и свидетельские показания валили такие дела как карточные домики, но шум не утихал. Как вскоре выяснилось, то была лишь дымовая завеса перед решающим ударом – обвинением в неуплате налогов. А вот это был уже серьезный удар и Видермайер ушел в глухую оборону. Хотя фискалы не нашли ничего криминального, ему пришлось закрыть часть предприятий, отказаться от велосипедов и ветрогенераторов, но сдаваться он не собирался.