Buch lesen: «23 дня»
Пролог
Возможно, я последний, кто выжил в этом безумном адском круговороте последних дней. Последний житель этого сраного города, коим он стал за это время. Города, полного когда-то всевозможных всплесков жизненных проявлений, ставших ужасающими пристанищами инопланетного зла.
По существу, все мои близкие и друзья сгинули, словно их никогда и не было. И слава Богу, что им не довелось пережить всего, что неоднократными волнами билось о моё существо всей своей ожесточенной чужеродностью.
Я слишком долго нахожусь один. Не знаю, сколько прошло времени с последней встречи с выжившими. Время давно слилось в единый поток, в котором всё смешалось и перепуталось: дни, месяцы, годы.
Всё это стёрлось в единую полосу монотонного постоянства и поиска пищи. Как падальщик, я собираю крупицы оставшихся годными продуктов. Ищу под завалами и в незатопленных подвалах. Мало что уцелело после всего того Ада, что творился на поверхности.
Найдя эти напоминания о Земле, о той прошлой Земле, я стаскиваю их в своё гнездо, которое скрыто в многокилометровом чреве метрополитена. Только крыса Вергилий, как я называю своего соседа, влачащего своё существование вместе со мной, радуется маленьким подаркам от меня. Он попискивает от удовольствия, поглощая какую-нибудь мелочь, вроде сухого кусочка хлеба, пропавшего ещё Бог знает когда, или какой другой гадости.
Спасаясь от пришельцев в одном из незатопленных воздушных карманов сетки метро, мы каждый день пытаемся выжить. Каждый день я совершаю практически марафонский заплыв по затопленному туннелю к ближайшему воздушному карману, после чего выбираюсь по наполовину построенному вентиляционному коробу на поверхность. И выбравшись наружу, я испытываю непреодолимое желание поскорее вернуться обратно. Забиться в свой пыльный вонючий угол и забыться непробудным сном.
После пробуждения, когда я открываю глаза в очередной раз, мне опять-таки нет покоя. Новый день я встречаю новой же вылазкой. У меня осталась одна миссия, одно незавершенное дело. И ради последней правды я ежедневно рискую своей жизнью.
Только вот надежда с каждым днем становится всё больше похожей на отчаянные попытки помутившегося рассудка ухватиться за последние уцелевшие крупицы сознания. Каждый крик, каждый шорох отдается в тенетах моего разума. Каждый посторонний звук в молчании затопленного метрополитена сжимает всё моё естество в комок, старающийся привлечь как можно меньше внимания «ИХ». Чтобы они не заподозрили, что кто-то смог выжить.
«Медузы» пришельцев каждый день исследуют закоулки метро в поисках чужеродных – для них – форм жизни, населявших планету до их появления. Приходится заполнять всё своё существование, всю свою человеческую суть, тишиной. Иррациональной, тягучей дымкой, которую изредка тревожат еле слышные попискивания Вергилия, капель воды или другие естественные природные процессы.
Мысли о ничтожности своего существования подбираются ко мне с каждым днём все ближе. От полного отчаяния спасает забота о маленьком друге, питомце, который без меня уж точно в скором времени преставился бы.
Моё тело с каждым днём становится похожим на обезумевший костер, жадно поглощающий бросаемую в него пищу. Всепожирающее пламя, которое не может утолить голод, сколько бы пищи в него не бросали. Впрочем, что той пищи – неудивительно, что меня терзает постоянный голод. Кости болят от неудобств моего гнезда. Сказывается сон на железе и бетоне, кое-как прикрытом драными тряпками. Из опустевших безжизненных квартир, поглощенных травой и слизью, я натаскал побольше тряпок, но и они не улучшили мой интерьер. Как и не добавили мягкости.
Каждый раз изумляюсь своему отражению в осколках зеркал, до которых ещё не добралась зловонная лапа чужеродной флоры. Детали разглядеть невозможно, поверхность мутная, нередко испещрена трещинами, но даже этого достаточно, чтобы понимать примерную картину, предстающую перед моим взором. На меня смотрел уже не мужчина в расцвете сил, а высохший мертвяк, чудом влачащий своё жалкое существование. Осунувшееся лицо, чернильная тьма, глубокими пятнами залегшая под глазами, заострившиеся скулы и кожа, пергаментом обтягивающая череп.
Большая часть города на сегодняшний день погружена в сине-зелёные джунгли, которые разрослись за прошедшее время так буйно, что я чувствую себя забитым испуганным животным, которое постоянно ждёт нападения, остерегается опасности, прячущейся за каждым кустом. Вполне вероятно, что причиной подобного роста стала влага, которой был перенасыщен воздух.
Стремясь выжить, человеческий рассудок уступил место Зверю, до сих пор таящемуся внутри. Тем самым первобытным инстинктам, которые помогли предкам человека выжить. С течением эволюции они никуда не делись. Ушли в тень, скрылись за слоями личности и цивилизованности, но не исчезли до конца.
Ведомое Зверем, человеческое тело сгорбилось, приобрело звериные повадки. Во время движения я припадаю к земле, ноздри расширяются, втягивая запахи прелой земли и наполненного смрадом воздуха. Уши чутко улавливают малейшие шорохи. Первобытное чувство опасности отслеживает окружающее пространство каким-то неизвестным доселе рецептором.
За всем этим, где-то глубоко внутри, я старался сохранить огонёк всего того, что было знакомо с детства. Все «мои» запахи и ощущения.
Иногда мне становится не по себе от того факта, что я не могу увидеть своё отражение во всех подробностях. До сих пор ли я остаюсь человеком или давно превратился в призрачную тень? В оболочку, наполненную воспоминаниями прежней жизни существа, заполнявшего это тело? Сколько ещё мне нужно продержаться? Сколько ещё времени я смогу так жить? Нет, не жить – существовать!
Каждый день я вгрызаюсь в осколки всего прежнего. Из последних сил сжимаю челюсти, возможно, в надежде, что именно сегодня получу хотя бы одно единственное "Да" или "Нет".
От кого-нибудь…
Хоть когда-нибудь.
Глава первая. В сумерках
В этот день ничего не предвещало. Город был занят своей будничной суматохой, что вполне естественно для такого мегаполиса как Екатеринбург. Всё, как и всегда.
Говоря на чистоту, четверг далеко не самый насыщенный день в его неделе. Тем более в летнюю жаркую пору, да ближе к вечеру, большая часть горожан старалась выбраться на отдых, подальше от раскаленных стен и асфальта. Счастливчики…
С горизонта неспешно плыли облака, обещая хоть ненадолго приостановить нагрев городских покрытий. Дай бог, ещё и охладят их кратковременным ливнем. Сухой пыльный воздух врывался в лёгкие, создавая засушливую жару внутри. Потрескавшиеся губы и жажда стали вечными спутниками этой жары.
Люди изнывали от постоянного потоотделения, которое было вызвано чрезмерным потреблением жаждоутоляющих напитков. Над городом вот уже с месяц не проливалось ни капли. Жухлая листва небольшими скоплениями покрывала деревья, давно уничтожив яркую зелень. Трава на газонах хрустела, словно снег, и впитывала каждую каплю влаги, падающую на неё либо предательски срываясь с губ, либо из опрокинутой тары. Ад каменных джунглей мегаполиса срывал с горожан последние лоскутки одежды, превращая их в однородное месиво разгоряченных тел. Вполне возможно, что это было и не плохо для тех, чьи помыслы были нечисты.
В этот день я изнывал от жары и скуки. Сидел дома и коротал время за просмотром очередного выпуска вечерних новостей в ожидании возвращения с работы жены. В соседней комнате вот уже час как спала Саша – подруга и, по совместительству, соседка по съёмной квартире. Девчонка она довольно шальная. Про таких говорят, дескать, ветер в голове, а из задницы энтузиазм валит. Зато с ней не соскучишься. Совершенно непредсказуемая особа рода брюнеток с прогрессирующим вывихом мозгов, которая в любой момент может кардинально меняться, в миг превращаясь из сонного суслика в истерично гогочущую выдру. В общем, этакая добрая Круэлла из мультика про далматинцев, которая безумно устала в этот день и, что было совсем на неё не похоже, не постучавшись в нашу дверь, завалилась восстанавливать силы после десятичасового рабочего дня.
Оставшись в одиночестве, я распластался на диване, то и дело откупоривая очередную банку безалкогольного пива, поминутно теряя пульт от телевизора и видака. В целом, ничего лучше я не придумал, потому предался в свой выходной бездумному поглощению ненужной мне информации из «зомбовизора», попутно подготавливая свой организм к внеочередному конкурсу «мегаотрыжки».
С проклятого зомбоящика всё и началось. Сначала он пошел рябью, появились помехи. Понаблюдав за этим кошмаром около двух минут, я решил сменить канал. Впрочем, на других также ничего не нашлось. Лишь помехи. Предательски молчало и радио. В поисках новых приключений, выбрался на балкон, прихватив с собой пару бутылочек прохладительной мочегонной жидкости.
Наша квартира находилась на третьем этаже и своими окнами открывала панорамный вид на большую часть центра города. Городские артерии струились жизнью, пропуская тысячи машин, растекающихся в разные стороны по улицам, спешащих развезти своих пассажиров по домам. Город готовился к своей ночной жизни.
Как и всегда.
Облака всё ближе подбирались к городу. В надежде ощутить порыв свежего влажного ветерка, я потянулся им навстречу, но только запах раскаленного асфальта растревожил мои усталые рецепторы. Глоток холодного пива на несколько секунд подарил новую порцию освежающего эффекта.
Сумерки сгущались. На темнеющем небе начали проблескивать первые звёзды. На водной поверхности городского пруда появились отражения огней иллюминировавших зданий и разноцветных вывесок. И в этом неподвижном отражении терялись ощущения, стирались грани настоящего и иллюзорного, превращая его в один большой святящийся шар. Таким фантастическим шоу, которое очаровательным обманным образом могло бы соперничать с ночным Манхэттеном, мы с женой могли наслаждаться каждый день.
Ещё каких-нибудь полчаса, и Вика закончит рабочий день. Затем час на маршрутке, и моя жена будет дома. Этот день, что до бесконечности долго отдалял вечер, подойдет к концу и унесёт с собой одиночество. В моих объятьях окажется любимая, и остаток вечера мы проведем в шальных утехах.
Я откинулся в кресле, каждый раз протестовавшее всем своим древесным естеством, вдавленным в узкое пространство между стеной и балконной рамой и грозившееся под моим телом либо обрушить стену, либо выдавить стекла из рам. Свесил правую ногу. Все окна были распахнуты, но даже это не приводило воздух в движение.
Внезапно из-за облаков проявилось солнце. Яркая вспышка ослепила меня, на столько неожиданно это произошло. Свет был не типичный для вечернего солнца, желтый, а ярко-белый.
Резко дернув руками, закрывая глаза, я закономерно облился, так как банка с пивом всё ещё была сжата пальцами. Кое-как проморгавшись, вытерев лицо рукавом, я прикрылся ладонью и щурясь взглянул на небо.
Моё внимание привлекло какое-то странное несоответствие. Облака как-то странно неслись по небу в одном направлении. Даже если бы это был ураган или вихрь – сейчас они неслись совершенно не так, как должны были! Выглянул вниз. Деревья не шевелились.
Сперва я не придал этому особого значения, так как наш дом необычной формы, выгнут дугой, и очень часто деревья стоят спокойно, когда со всех сторон дует порывистый ветер. Бросив взгляд по сторонам, я заметил, что на улице довольно душно для такой погоды. Тем временем, облака прямо на глазах приобретали лиловый оттенок и набирали невероятную скорость, затягивая в образующийся водоворот всё большее количество товарок.
Я стоял и смотрел на это, словно окаменев, подобно кролику перед удавом, замершему неподвижно в ожидании своей участи.
Так продолжалось до тех пор, пока всё видимое мне пространство не было затянуто в огромную спираль, погрузившую город под вихревой купол. Тут внимание привлекли многочисленные вспышки в небе и несколько ярких полос, стремящихся к земле с огромной скоростью, тут же исчезнувших в глубине города. Через несколько секунд до меня дошла ударная волна, эпицентр которой был недалеко.
То было только началом. Первым сигнальным огоньком. Авангардом той мощи, что придёт следом. Это я осознавал ясно. Однако, не шевелился, как завороженный смотря за иррациональной картиной, разворачивающейся перед глазами. Происходящее было столь нереально, что мозг был не в силах выделить какую-то здравую реакцию на это.
Посреди того хаоса, что творился с облаками, образовалось обширное пустое место, напоминающее центр воронки. Оттуда на землю начал опускаться огромный сияющий диск.
В этот момент, словно очнувшись ото сна, я бросился в соседнюю комнату. За Сашей.
С обезумевшим взглядом вбежал внутрь:
– Доза! Вставай!
Бесполезно – она спала как убитая.
Бросившись к девушке, я принялся интенсивно трясти её за плечи. Не выдержав тряски, морщась от яркого света и резкого пробуждения, она сонно пробурчала:
– Чего надо?! Что ты меня трясешь?!
Не говоря ни слова, я схватил её за руку и потащил на балкон. Чуть не упав, она поплелась следом, так и не успев проснуться.
Несмотря на вялую походку только что проснувшегося медведя, нам всё же удалось подоспеть как раз к самому началу. Стоило ей только увидеть происходящее, как вся сонливость мгновенно улетучилась. То, что открылось нашим глазам, было похоже на самый фантастический и в то же время на самый ужасный сон в нашей жизни.
Ещё недавно вращающийся яркий диск сейчас толчками вырывал из земли огромный цельнокаменный столб, похожий на обелиск. Тот напоминал исполинский небоскреб с множеством ярких окон, из которых вырывался ослепительный свет. От яркости перед глазами уже откровенно плясали мушки. Такое светопреставление заставляло нас сильно жмуриться. В один момент сияние стало ярче, вспышкой осветив весь город. Я чуть не потерял зрение, добрую минуту приходя в себя после этого!
А ещё был звук. Словно тысячи молотов с оглушительным ударом обрушиваются на наковальни. К такому привыкаешь не сразу. Каждый удар заставлял нас вздрагивать, разносясь по пустынным, словно вымершим улицам города.
Казалось, что до Саши только сейчас начал доходить ужас всего происходящего.
– Вот это космозаебство! – протянула она то ли с ужасом, то ли с восхищением.
– Если всё это взаправду, то нам нужно отсюда убираться. И поскорее! – я начал подталкивать её к выходу.
И тут нас оглушил новый удар молота, словно разрыв грома. В ушах зазвенело. Я бросил взгляд в сторону. Волосы зашевелились на голове.
– Смотри! – ткнул пальцем.
С небесной тверди, протаранив толщу облаков, на наш дом, яростно вращаясь, несся раскаленный добела огненный шар. Всё произошло так стремительно, что мы не успели что-либо предпринять. За три стремительных витка он достиг земной поверхности.
Совершив ещё один виток, он что есть дури, словно в замедленной сьемке, тараном врезался в балконную секцию нашего дома. Я наблюдал за всем с расширившимися от непонимания глазами, всё ещё не принимая происходящее, как что-то реальное – скорее воспринимая всё, как какой-то сон. Корёжа металл и камень, за миг превращая перекрытия в раскалённую жижу, перемалывая кости вышедших на балкон людей и скручивая пока ещё живые тела – и как только умудрился разглядеть в этом хаосе? – огненный шар пронёсся вниз и с грохотом впечатался в толщу асфальта, сразу же уйдя ещё ниже.
Ударная волна была такой силы, что дом тряхнуло, подкинув нас, словно котят. Происходящее снова начало набирать обороты. Вернулось ощущение времени. По ушам ударила какофония звуков – треск пламени, вой сирены, грохот рушащихся перекрытий и скрежет медленно заваливающегося дома. А ещё крики – боль, отчаяние, банальный сейчас страх. Всё это плетьми ударяло по рассудку, с трудом понимающему происходящее.
Всё что мы с Сашей успели, так это вцепиться сразу во всё что попалось под руку и взмолиться о том, чтобы просто выжить. Я бросил взгляд вниз, тут же выловив бледное лицо женщины, сейчас стоявшей на улице, и её взгляд, полный ужаса. Она даже не пыталась убежать. Замерла, подобно кролику перед удавом. Почему-то я смог разглядеть её лицо в мельчайших подробностях, будто стоял совсем рядом.
А затем гора металла и камня погребла несчастную под собой, навсегда вмуровав в толщу земли. Мне даже показалось, что я услышал хруст её костей.
Следующие события вновь происходили словно в замедленной съемке. Каким-то неестественным движением я перевернулся и ухватился за балконный порог, сейчас расположившийся сверху. Заметил, как Саша начала неумолимо скатываться вниз. Действуя скорее рефлекторно, чем осознанно, схватил девушку за плечо и крепко сжал. Руку рвануло болью, но я сумел не разжать пальцы – уж не знаю, каким чудом.
Всё произошло за какую-то секунду, после чего время вновь ускорилось, а я осознал себя висящим на покосившейся от удара бетонной плите, ранее бывшей полом. Ближайший балкон под нами невероятно выгнуло и почти оторвало от дома, оставив его висеть на остатках арматур. Всё замерло.
Уж не знаю, каким чудом, но мы были живы. А дом, судя по всему, покосился, но умудрился не рухнуть наземь плашмя. Сквозь куски арматур, на которых висел балкон снизу, была видна довольно далёкая земля – падение туда окончится стопроцентной смертью. А уж как нас не придавило бетонными перекрытиями, которые должны были рухнуть сверху – не ясно.
Я оценил представившуюся ситуацию. До балкона снизу расстояние составляло около полутора метров. Прыгать глупо – можно и ноги переломать, а то и насадиться на выломанные металлические штыри, как бабочка на иголку.
Выдохнув, принял решение возвращаться в квартиру. Сил подтянуться должно хватить. Возникла проблема с Сашей. Несмотря на мои заверения, что я смогу подтянуть её до порога, она предложила вариант лучше – прыгнуть вниз, а затем попытаться выйти через окна квартиры на нижнем этаже. Я согласился. Всё равно ведь как-то спускаться нужно.
Реализовать этот план оказалось намного сложнее. Саша приземлилась без проблем, однако стоило мне грузно свалиться на каменный балкон внизу, тут же уйдя в падение на бок и гася инерцию, как выяснилось, что обломки огненной ярости повредили все опоры. Удара нашего прыжка – вернее уже моего – опоры не выдержали.
Жалобно проскрипев, балкон неумолимо начал крениться. В последней попытке удержаться на ногах, Саша схватилась за балконную решетку. Я ухватился за край нижней плиты – тот, что ближе к квартире. Так мы дружно и полетели вниз, попутно цепляясь кусками арматуры соседние балконы и едва не утаскивая их за собой.
Возможно, это и стало нам спасением – полёт был замедлен другими покосившимися балконами, потому мы и выжили.
Впрочем, падение было жестким. Воздух выбило из легких, чудом не напоролся на арматурину, в глазах потемнело, а по спине словно прошлись наковальным молотом. При ударе о землю балкон перевернулся, вспоров почву решеткой, и накрыл нас сверху, словно игрушечный домик. Это спасло нас от риска быть раздавленными верхними балконами, которые обрушились следом.
Саше повезло – каким-то чудом её руки, которыми она по-прежнему продолжала сжимать балконную решетку, были просто разодраны, а не сплющены падением. Из-под балкона мы выбрались через боковой проем, решетка которого, на наше счастье, откололась от удара о землю.
– Саша, – я подполз к девушке, замершей неподвижно и немигающим взглядом уставившейся куда-то в сторону. Попытался повернуть её голову к себе. Бесполезно. Шею девушки будто сковало железом.
Я заторможенно перевел взгляд на то место, куда она смотрела. Волосы на голове зашевелились, а сердце пропустило удар. С ужасом отвёл глаза. На краю воронки лежала обугленная женская рука в окровавленных синих лохмотьях. Сейчас конечность была больше похожа на вырванное крыло с торчащей костью. Несмотря на то, что я отвел взгляд, картинка намертво отпечаталась на сетчатке и транслировалась прямо в мозг.
Несмотря на происходящее, рассудок холодно отметил странную примечательную деталь. Средний палец на руке был выгнут и повёрнут в нашу сторону, в отличие от положения остальных пальцев. Поставив Сашу на ноги, я похлопал девушку по щекам, приводя в чувство. Та заторможено кивнула, показывая, что вернулась в реальность. Я потянул её за собой, ползком выбираясь наружу из-под накрывшего нас «домика».
Когда удалось выбраться, благо отверстие было широким, я выдохнул свободнее. Кое-как мы отползли на безопасное от здания расстояние, попутно кашляя и задыхаясь от пыли, поднятой обрушением. Отдалившись достаточно, повалились на траву. Отплевываясь от скопившейся во рту пыли, земли и гари, мы радовались своему спасению.
«Не время разлёживаться!» – бросил себе мысленно.
Прихрамывая и пошатываясь, поднялся на ноги и начал осмотр сидевшей рядом Саши.
С первого взгляда мне показалось, что вместо кистей осталось только кровавое месиво, но оказалось, что ниже локтей руки были в неглубоких частых царапинах. А ещё в грязи. В надежде, что в скором времени мы окажемся вблизи ближайшей больницы или встретим машину скорой помощи, я разорвал свою футболку и перевязал ей руки, чтобы остановить кровотечение.
На улице начал скапливаться люд. К нашему удивлению, все происходившее словно притягивало людей. Нам же хотелось оказаться подальше от всего происходившего. Толпа же стояла и словно завороженная взирала на произошедшее.
До слуха донёсся оглушительный грохот. Силясь перекрыть шум, я закричал прямо в ухо девушке:
– Нужно поскорее сматываться отсюда! Чует моё сердце – это только начало!
– И, походу, делать это нужно поскорей! – выдала Саша, окончательно приходя в себя. Она кивнула в сторону таинственного «небоскреба», продолжающего оглушительно грохотать.
Зажимая уши, прихрамывая, мы бросились прочь, расталкивая на своём пути людей, которые, наконец, осознали, в какой ситуации оказались и только сейчас устремились подальше от места происшествия.
Всё моё естество ощущало пронизывающий холод тысяч глаз, уставившихся мне в спину. Ощущая исходящий от подруги ужас, я просто бежал, боясь оглянуться. В этот момент у меня была лишь одна мысль – вырваться из этого хаоса и безумия сталкивающихся между собой тел.
Не разбирая дороги, мы пытались вырваться из тисков всё сильнее сдавливающей нас толпы. Бежали, куда глаза глядят. А вокруг царил хаос. Люди сталкивались друг с другом, падали и больше не поднимались. Падение означало мучительную смерть под ногами обезумевшей толпы.
Мы продирались вперёд, искали выход, с ужасом наступая на тела несчастных, задавленных толпой. Потом, даже спустя несколько лет, во снах меня каждую ночь преследовали лица тех, кому не довелось спастись в этот вечер. Сейчас же… В голове билась только одна мысль: оступимся – станем такими же. Один неверный шаг и обезумевшая толпа растопчет нас.
Чужие лица отпечатывались в памяти. Лица мужчин, женщин и детей. Особенно эти детские глаза, в которых застыл немой ужас от той участи, которой мы так пытались избежать, ступая по чужим телам.
Вокруг царила полная неразбериха, несшая нас в неизвестность. Плотная масса, состоящая из множества разгоряченных тел, казалось, не могла выбрать один единственный путь для всех.
Всё закончилось внезапно. Достигнув спасительного, как нам показалось, перекрестка, толпа начала растекаться в разные стороны. У меня в голове была только одна мысль – удержать Сашину руку. На несколько мгновений мы вырвались из удушающих оков, но уже через несколько секунд живая масса вновь слилась в единый организм. Вот тут-то и началось самое страшное. Крики и безумие.
Только сейчас, собирая все происходившее в те минуты, я понимаю, что нам тогда чертовски повезло.
Пот ручьями стекал по телу, одежда липла. Духота откровенно давила на грудь. В поисках глотка свежего воздуха, мне приходилось вытягивать шею и ртом заглатывать воздух, спасаясь от раскаленного дыхания, ежесекундно обдававшего мою голову сзади.
Вокруг раздавался грохот. Крики и стоны слились в единый унисон, а в ушах билось собственное сердце, а также сбитое от страха дыхание. Перед глазами все плыло. Не разбирая дороги, крепко сжимая руку Саши, не замечая ничего и никого вокруг, я продирался сквозь толпу, силясь убраться от этого безумия как можно дальше.
Пронизывающий до костей ужас ледяными каплями стекал меж лопаток. В голове пульсировала одна единственная мысль, болью отдаваясь в затылке:
«Нужно скрыться, вырваться, убежать…»
Вот только обезумевшая толпа, которая будто вцепилась в нас своими когтями, старалась поглотить целиком, не давая шанса на спасение. Свобода казалось такой далекой, недостижимой, но все равно желанной.
Подхваченные течением людей, не способные сопротивляться ему, мы неслись в сторону Юго-Западного района города. Поток был настолько плотным, что невозможно было дышать. Поднятая пыль забивалась дыхательные пути, а дым многочисленных пожаров проникал глубоко в легкие. Я начал задыхаться. В глазах потемнело.
Сзади раздался душераздирающий крик, начавший постепенно приближаться. Тут я почувствовал резкий толчок сбоку и полетел куда-то в сторону, в неизвестность.
Очнулся от того, что меня кто-то тащил по земле. Перед глазами было все серо от сгустившихся вокруг пыли и дыма. И в этой удушающей атмосфере я, ничего не видя, чувствовал только хрупкие женские руки, которые вытаскивали моё грузное тело с дороги на траву.
– Саша? – выдал сухим скрипучим голосом.
Закашлялся.
Девушка остановилась и склонилась ко мне.
– Макс, только тихо. Они везде, – на ухо прошептала она. – Ты как? Ходить можешь?
Я пошевелился. Тело прострелила боль. Возникало ощущение, будто по мне проехались бетономешалкой – описать ощущения иначе сложно.
Поморщившись, перевернулся на бок. Затем встал на колени и пошатываясь поднялся. Виски укололо болью. Казалось, голова вот-вот разорвется на тысячи мелких кусков. Ноги не слушались, отказываясь не то, что ходить, но даже просто выдержать вес тела. Тем не менее, держась за стену, я не упал. Саша пролезла под руку. Так, опираясь на хрупкие женские плечи, мы медленно побрели в ближайший переулок.
С облегчением усевшись на ступени лестницы в подъезде ближайшего дома, я выдохнул. Ещё минут пять приходил в себя. Только потом начал осматривать себя на наличие серьезных повреждений. К счастью, тяжелых травм не получил, но голове досталось изрядно. Оставшиеся лохмотья от моей футболки пошли впрок.
– Ты все видел? – спросила Саша, перевязывая мне голову.
– Нет, я сразу же постарался убежать, когда увидел твою реакцию.
– Я не знаю, что за дерьмо там произошло, – она устало села рядом и закрыла лицо руками. Её плечи судорожно вздрагивали. Глубоко вздыхая, подруга рассказала обо всем, что произошло с того момента, как началось наше бегство от неизвестных преследователей.
– Когда мы стояли там, в толпе… – наконец выдала она. Тут же прервалась:
– Слушай, у тебя курить есть?
– Нет.
– Вот черт…
Она ещё раз выдохнула, и уже спокойнее продолжила:
– Так вот. Оттуда вылетело огромное количество каких-то тварей, – её взгляд затуманился. Она погрузилась в воспоминания. – Они начали разлетаться в разные стороны. Какие-то странные коконы. С меня ростом. Я не знаю, что это, но часть из них явно устремилась в нашу сторону. И не думаю, что они хотели поздороваться. Тогда мы и побежали. Ты слышал ужасные вопли за спиной?
– Помню, – я поморщился, вспоминая. – Но у меня все было, как в тумане.
– А я это видела и слышала. Похоже на визг свиней, когда их режут, – голос Саши стал тихим, кажется, у неё пересохло в горле. – Только это были люди.
Она встала и начала обшаривать лестничную площадку. Я молчал. Через несколько минут она вернулась и села рядом, держа в руках чей-то недокуренный бычок.
– Как думаешь, что это? – опасливо спросил я.
– Не знаю, но они нападали на людей… Не знаю, зачем и за что… – она передернула плечами. – Я точно не хочу с ними оказаться рядом… – пробормотала она, невидящим взором уставившись куда-то в стену.
– У тебя есть зажигалка?
Я похлопал по карманам. Ничего не нашел.
– Видимо выпала.
– У меня сейчас мозг вынесет от всего этого. Дайте мне зажигалку или спички, блин, – она вновь поднялась на ноги и начала осматривать стены в темном коридоре. Присматривалась к лежащему мусору. – Как думаешь, в доме кто-нибудь остался?… В живых.
На этот вопрос у меня ответа не было. Саша, казалось, ни на что не обращала внимания и была охвачена лишь одной маниакальной идеей о единственном, хотя бы небольшом, но столь спасительном коробке спичек. Только по звуку удаляющихся шагов я понял, что она уже поднялась на следующий этаж. Прозвучавший затем металлический стук уведомил о том, что она попыталась проникнуть в чужую квартиру. Возможно, чтобы найти признаки жизни за ней.
– Макс, иди сюда! – позвала она через несколько секунд.
Я поднялся на второй этаж, с которого, по моему мнению, доносились последние звуки, и дернул на себя первую попавшуюся дверь. Закрыто. И тут, слева, я заметил тусклую вспышку. На ощупь протиснулся в дверной проем соседней разломанной двери. В коридоре было темно, но откуда-то справа я слышал тихое поскрипывание дерева. Саша стояла на кухне и курила, облокотившись о стол.
– Здесь никого нет. Вот, спички нашла. Слава Богу, что нам попалась квартира курящих людей, а то от плиты прикуривать не в кайф, – она фыркнула. Тут же добавила, к чему-то присматриваясь в руках:
– Смотри-ка, «Родопи». Ну хоть какие-никакие, а сигареты, – тихо пробормотала. – Просто сказка. Давай, что ли, поищем какие-нибудь бинты и лекарства, а то я так долго не похожу.
Она видимо коснулась раны пальцами, потому что следом раздалось приглушенное шипение:
– Ай, жжет как.
Я попытался включить свет – бесполезно, электричества не было. Пока Саша сидела на стуле и пускала кольца дыма, я осмотрел кухню. Никаких признаков домашней аптечки не нашёл.
– Видимо, они табаком и лечились, – усмехнулся я, заглядывая в холодильник. – Холодильник пуст. Вряд ли в этой квартире нам удастся найти что-то крепче воды.
– Что же, придется поискать в других комнатах, – Саша поднялась со стула и затушила сигарету о столешницу.
Электричества закономерно не было, потому, вооружившись найденными Сашей спичками, мы начали обыскивать квартиру в поисках чего-нибудь полезного. В квартире был жуткий беспорядок: окна выбиты, мебель опрокинута. Всюду осколки битого стекла. Найти что-либо в таком беспорядке, да ещё и в темноте, было невозможно. Единственное, на что мне удалось наткнуться – это ножка сломанного стула с двумя торчащими гвоздями. Отломав от без того пострадавшего стула вторую, протянул её Саше.
«Хоть какое-то оружие», – подумалось мне.
