– Если ты устала здесь одна… – сказал вдруг голос. – Тебе может показаться, что ты перестала быть важной. Что они заслали новый ровер, который совершает новые открытия. Но ты… Я путешествовал через время и пространство, и на протяжении сотен лет не встречал никого, кто не был бы важен. А ты… Ты особенная, Оппи. Ты была первой. Они запомнят тебя.
Убаюканная его голосом, она снова задремала. А он продолжил говорить, не давая ей уснуть. Она не задавала вопросов, не расспрашивала о нем – он рассказывал сам. С его слов она поняла, что он не человек, не из NASA и даже не с Земли, да и к Марсу отношения не имеет. Что на его родине – далекой-далекой планете – тоже есть жизнь, и она тоже красная, но не от песков, а от растущей под двумя лунами травы. И что там очень красиво, и он скучает иногда по дому, но потом видит звезды и понимает, что ни за что бы не вернулся назад.
Она с ним согласна. Она бы тоже не хотела назад. Ее домом давно стал Марс.
Когда вышло солнце, ее батареи нагрелись достаточно, чтобы снова завестись. Она видела, слышала и могла говорить, но диагностика показала – этого хватит ненадолго. Все, откаталась. Времени, самое большее, до заката.
Об этом она ему и сказала, а он, что самое странное, понял. И посмотрел на нее так печально, что она сама ощутила себя последним марсоходом на свете. Потом вспомнила о Кью и воспряла духом.
А он стоял посреди красной пустыни, запустив руки в карманы длинного пальто, и длинная челка лезла в глаза. Она прислушалась и поняла: он точно не человек, у него два сердца, и они бьются как две луны над красной планетой.
У Марса тоже две луны. И одно горячее солнце, одно на всех.
– Куда ты хочешь пойти? – спросил он.
И она сказала про кратер Лио, голубой и сияющий. Он положил руку на ее раскаленный корпус, и совсем не обжегся, и они пошли.