Buch lesen: «(Не) детские сказки. Невеста черного медведя»
Пролог
Земля, параллельный нашей реальности мир, бережно хранимый Богами.
1872 год
Битва. Кровь окропляла серый перемешанный с землёй истоптанный снег. Он таял, превращаясь в рыхлую кашу, которую топтали сотни воинов, сошедшихся на поле брани.
Мир сокрушал звон мечей и стоны умирающих.
Меж сражающихся, прикрывая окровавленными пальцами глубокие раны, ползали ещё живые. Они стонами и шептали проклятья, моля о помощи. Но вместо этого обретали только смерть. По ним топтались братья по оружию, вдавливая изувеченные тела в снег и не давая подняться.
Невозможно было понять, кто свой, кто чужой, обезумевшие воины князя этих земель, не разбирая, рвались вперёд, подчас убивая своего же. И цель у них была одна – выбраться из этого котла и добежать до кромки леса, за которой было спасение.
Мнимое или реальное – кто же знал.
Честь, отвагу и гордость они давно позабыли. Только инстинкты руководили их разумом. Спастись. Убежать. Нет, не к своему военачальнику, а подальше отсюда, спрятаться как крысам и переждать. Дожить до конца этой войны.
Сохранить свои шкуры целыми.
И они бежали, убивая своих, чужих, добивая павших.
Но это удавалось далеко не всем.
Лютые дикие лесные перевертыши, не проявляя милосердия, пробивали себе путь мечами и когтями.
Они действовали методично, просто уничтожая всех, кто не звериного роду. Неведома им была жалость. Они знали, кого истребляли.
Падаль, что бесчинствовала на этих землях.
Нелюдей, что охотились забавы ради на женщин, возводили насилие в культ и упивались агонией своих невинных жертв. Воины леса чистили этот мир от тех, кто осквернял их слезами детей, оставшихся сиротами. И неважно какого рода было то дите – волчонок, человек или медвежонок. Все дети плачут одинаково.
Этот мир требовал очищения.
И лесные делали то, что считали правильным. Забирали власть в свои руки. Не щадили тех, кто и сам не ведал о сострадании. Воины князя в ужасе бросали мечи и падали на колени, моля сохранить им жизнь.
Но лесные, казалось, не замечали этого, уничтожая всех, кто вставал на их дороге.
Кровь, стоны, грязь.
Хрипы умирающих и торжествующие вопли зверей с человеческими лицами.
Впереди отступающих воинов раздался княжеский горн. Он словно остановил на секунду бойню.
Услышав его, перевертыши зарычали.
Мир огласил вопль победителей!
Князь скрылся, бросая часть своего войска на потеху врагу.
Обречённые на смерть всё ещё бежали вперёд, туда, где их уже никто не ждал. И ясно было, что минуты их жизней заканчивают свой размеренный бег. Но жажда жить, дышать, перевешивала доводы разума.
Вскоре всё стихло, никто не добрался до заветного пролеска. Все остались лежать на грязном снегу, удобряя поле собственной кровью.
Огромный обнажённый по пояс мужчина, твёрдо шагая между поверженных искорёженных тел, зорко высматривал тех, кто ещё не испустил дух. Ему нужны были доносчики. Но, как назло, ни одного.
Недовольно зарычав, он явил собратьям иной облик. Словно туманная маска – морда чёрного разъярённого медведя.
Ему вторили сотни соратников, братьев по роду и крови.
– Хорош, – шепнул высокий седовласый мужчина, стоящий на краю поляны и наблюдавший за битвой от её начала до победного конца. Длинная белоснежная шуба не касалась земли и оставалась абсолютно чистой.
Мужчина будто парил, оставаясь невидимым воинам, что расхаживали всего в паре шагов от него.
– Да, – кивнув, согласилась с ним женщина в голубом расшитом серебром женском кафтане. В отличие от своего собеседника, она прочно стояла на ногах. Её изящные сапожки утопали в чистом снегу по самую щиколотку. Проследив взглядом за военачальником лесных, богиня склонила голову набок, – Вскоре он станет хозяином этой земли. Он принесёт перемены, которые так нужны этому миру. Я выбрала его.
Мужчина с любопытством глянул на женщину. В его взгляде скользило восхищение и едва прикрытое желание. Но богиня предпочитала не замечать этого.
– Ты нашла его истинную? – полюбопытствовал бог, поняв, что его чувства остаются без ответа. Зло откинув подол шубы, он выдвинулся вперёд, наблюдая за военачальником.
– Естественно, – губы женщины тронула лёгкая улыбка.
Потянувшись рукой, она пригладила того, кого действительно любила. У её ног лежал здоровый белый волк. Её вечный спутник, давно отдавший ей свою душу. Его сердце вторило её. Зверь встрепенулся и привстал. Ему явно не нравилось то, что возле его хозяйки околачивается другой мужчина. Перевертыш, не скрывая неприязни, скалился и зорко следил красными как кровь глазами за Богом Вьюг и Метели, нервируя того.
– Что же, матушка Зима, – обернувшись, мужчина невольно глянул на волка, но тут же перевёл взгляд на его хозяйку. – Если ты считаешь, что так будет лучше и что он достоин, то будь по твоему. Но всё же, уж слишком стремительно всё развивается. Ты не дала шанса людям…
– Нет, – женщина жестом заставила собеседника умолкнуть, – всё идёт так, как и должно быть. Я пущу новую кровь в этот мир, и отдам его тем, кто этого заслуживает.
– Но как же баланс, – бог развёл руками, – ты нарушаешь его.
Зима, положив ладонь на голову своего единственного, снова устремила свой взгляд на поле боя.
– Баланс будет соблюдён, – негромко прошептала она. Ветер, подхватив её слова, понёс их далеко вперёд. Словно услышав, военачальник повернул звериную голову и посмотрел прямо на богов, будто видел их. – Кровь смешается и придёт новая раса, – закончила свою мысль матушка Зима.
– Ты отдашь ему женщину из иного мира?!
Богиня довольно засмеялась и не удостоила собеседника ответом. Она точно знала, кто станет опорой этому грозному зверю, что рыскал сейчас среди растерзанных тел.
Это будет славный союз.
Задрав морду, её волк завыл, будоража сердца и души лесных.
Глава 1
Земля, наше время
Вытащив из машины большой рюкзак, я поддела ногой дверь и захлопнула её. Да, увидь такое обращение, мой бывший уже бы пилить начал. Зануда. Усмехнувшись, я ещё и сосульку пнула, что наросла на пороге под передним колесом.
Шла первая неделя моей свободы!
Лучший период моей взрослой жизни!
Да! Ровно пять дней назад я нашла в себе силы и послала бывшего жениха далеко-далеко, и желательно так, чтобы ушёл туда, в закат, и остался там навечно.
Но увы. Не дошёл, куда отправили!
Вернула его в мою жизнь нелёгкая. Он не прекращал попыток наладить отношения. Которых, к слову, давно уже как нет.
Пять лет мы встречались. Ещё год готовились к свадьбе: копили деньги, так чтобы у родителей не клянчить, обсуждали сценарий мероприятия, продумывали мелочи – оформление зала, прокат автомобилей, голубей этих белых.
И всё время я чувствовала, что совершаю ошибку.
Это чувство грызло меня, не оставляя в покое. Как будто внутренний голос нашёптывал о том, что в отношениях наших что-то не то. Некий подвох.
Но реальных причин разорвать нашу связь я не находила. Родители на Петрушеньку надышаться не могли. Бабушка внучком называла. А я находила любой повод, чтобы побыть от него подальше. Это получалось как-то неосознанно. Я с удовольствием выходила на работу за свою напарницу. Не то чтобы нуждалась в деньгах.
Нет!
Просто вертясь и бегая, как измотанный взмокший хомяк в колесе, заведуя горячим цехом, я забывалась, стоя у своей любимой плиты. Всё отходило на второй план. В нашем ресторане часто была полная посадка, и это настолько вынимало все силы, что, приходя домой, я падала на кровать, закрывала глаза и проваливалась в сон.
Всё забывалось и становилось неважным.
Но наутро проблемы возвращались. Свадьба, планируемый медовый месяц и мужчина, при виде которого ни одна струна моей души не звенела.
Наверное, любовь – это просто сказка.
Выдумка. Миф.
Но неделю назад всему этому, наконец-то, пришёл конец. Выйдя в очередной раз на смену за напарницу, а по совместительству лучшую подругу ещё с кулинарного техникума, почувствовала себя не очень хорошо. Ближе к полуночи скрутило меня знатно. Гостей в зале ресторана было не так много, так что администратор спокойно отпустила меня домой.
Да и попробуй не отпусти дочь хозяина заведения.
Не знаю, как доехала до дома. Все мысли были только о том, как выпью обезболивающего и упаду в кровать. Открыв дверь своим ключом, сразу поняла, что что-то неладно. Ну, хотя бы, потому что лёгкие зимние сапожки на шпильке явно мне не принадлежали и до боли знакомая белая коротенькая шубка тоже. Да и сумочка на цепочке-ремешке.
Хотя! Вот её как раз купила я, но не себе, а подруге на день рождения.
Не разуваясь, я тихо прошла до спальни и замерла в проёме распахнутой двери, наблюдая весьма занятную картину.
Хм…
Петенька в постели никогда не блистал. А тут ну совсем котик на лежбище. На нём, извиваясь, скакала моя подруженька, за которую я, на минуточку, сегодня вкалывала.
Вот в это мгновение я и поняла, что меня совсем не задевает факт измены. Мне за предательство подруги больнее.
Наверное, со мной что-то не так.
Но этот мужчина, предсказуемый, меланхоличный, с противным брюзжащим характером, считающий каждую копейку, и неспособный на авантюру, мне не нужен совсем.
– Знаешь, Олесь, вот если он тебе так нравится, могла бы и сказать. Я бы подвинулась, – не удержавшись, громко заявила вслух.
Эффект оказался мгновенный: завизжав, подруженька соскочила с моего благоверного и прикрылась моим же халатом. Вот наглость!
Петенька продолжал лежать, как бревно, и по-дурацки хлопал глазками с длинными ресничками.
– Лизонька, это не то, что ты думаешь, – наконец, проблеял он. – Она сама, явилась, я не хотел. Я тебя люблю.
Так противно стало. Не хотел он! Самая последняя низость в такой ситуации, которую может сделать мужик, – это свалить всё на женщину. Олеся молчала, видно было, что ей не по себе: и взгляд прятала, и даже покраснела.
– Он тебе так нужен? Это стоило нашей дружбы? – обидно, что столько лет я считала её чуть ли не сестрой, а она вот так.
– Я… – подруга запнулась и, наконец, посмотрела на меня. – Не знаю, как так вышло. Влюбилась я.
– Да, забирай, – я вспылила и швырнула в жениха трико. – У тебя десять минут, чтобы сложить вещи и убраться из моей квартиры, – это уже я адресовала ему.
Петя даже не думал выползать с кровати.
– Лизонька, прости! Такого больше не случится. Это первый раз, – блеял он, и вид такой невинный.
– Да я только за прошлый месяц пять смен за Олеську отпахала. Какой первый раз?! Сколько это уже длится? – мой взгляд метнулся к подруге.
– Два года, – пробормотала она.
Я растерялась.
Два года эти двое морочили мне голову. Зачем? К чему было делать мне предложение. Планировать свадьбу, если всё это время он изменял мне с подругой, а может, и не только с ней. Не настолько я наивна.
У меня слов не было.
– Рот закрой, курица, – услышала я гневное шипение Петеньки.
Это он так с Олеськой?! Я сейчас словно иными глазами на жениха взглянула. Весь такой правильный воспитанный утончённый молодой человек позволяет себе оскорбить ту, с кем вот только что любовью занимался!
– Петя, – Олеська, кажется, расплакалась.
– Пошла отсюда. Вякнешь чего ещё – кулак в рот запихаю.
Я села. Вот как стояла, так и плюхнулась на прикроватную тумбу.
Теперь всё встало на свои места. Не зря же я ощущала некую фальшь в нём. Моё подсознание всё это время вопило, что что-то с избранником моим не так.
И вот она – истинная морда Петруши!
– Олеся, стоять, – прорычала я, когда подруга сделала пару шагов в сторону выхода.
– А ты, – я ткнула в мужчину пальцем, – пошёл вон!
– Успокойся, любимая, мы всё уладим, – улыбнувшись, он в успокаивающем жесте развёл руками.
– Пошёл отсюда! – вскочив с прикроватной тумбочки, я метнулась к шкафу, открыла его и сгребла в охапку весящие на вешалках деловые костюмы. Смяв, бросила их посреди комнаты. – Собирай свои манатки и исчезни из моей жизни.
Он, наконец-то, соизволил сползти с кровати.
Медленно натянув штаны, поиграл мышцами груди. Да, он был хорош собой: утончённые черты лица в сочетании с внушительной фигурой. Женщины часто смотрели на него с вожделением. На это же, ещё будучи девчонкой, купилась и я.
Гордилась, что такой парень и бегает за мной. За девчонкой с вечными косичками, веснушками на носу и такими скучными серыми глазами, а рядом ведь красавицы, – блондинки и брюнетки, яркие, чего скрывать, сексуальные. Но, нет! Петя видел только меня. Дёргал шутливо на занятиях в техникуме за русые косички и шутил, что меня в нос солнышко поцеловало.
Он обожал мои веснушки, а ещё, походу дела, ему нравилось прокатиться по моим ушам и обвешать их лапшой, которую он прекрасно катал.
– Зачем? – этот вопрос сам сорвался с моих губ. – Зачем я была тебе нужна? Только давай, без этих бредней про вечную любовь до гробовой доски. В такое я не поверю никогда. Хоть раз, Петя, скажи правду.
– Я люблю тебя, девочка моя, – произнёс он с придыханием.
– Не называй меня так, – вспылила я, – какая я тебе девочка?!
– Да, ресторан ему нужен, – напомнила о себе Олеся. – Не ты, а наследство твоё. Мечтал, что отец отойдёт от дел и всё достанется ему.
Я открыла рот и тут же его прикрыла.
И точно. Мой старший брат семейным бизнесом не занимался. Он ему не нужен был и даром. У него прекрасно работала сеть автомастерских.
А ресторан должен был достаться мне.
Я, собственно, поэтому и выучилась на повара да на менеджера. Отец желал, чтобы я изнутри изучила кухню. Знала все нюансы. И его совсем не волновало, что мне это не особо интересно. Нет, готовить я любила, а вот управление… Да, это я бы точно отдала в загребущие руки Пети, как только родители спихнули на меня ресторан.
А они бы это сделали очень быстро.
Я ребёнок поздний нежданный, хоть и горячо любимый. Папа уже устал и желает отдохнуть.
– Какой продуман, – выдохнула я, – конечно, в колледже ведь все знали, что у меня за родители. Принцессой обзывали. Молодец, ничего не скажешь!
Лицо моего жениха приобрело озлобленный вид. Понял, видно, что дело дрянь.
– Да, что ты эту потас…
– Не смей, – рыкнула я перебивая. – Не смей всё сваливать на Олесю. Не хотел, она бы на тебя не залезла.
– Да, она меня соблазнила, – прижав к груди футболку, эта жертва обстоятельств смотрела на меня, как побитая собака, – заявилась с вином. Ну, и давай задом крутить. Я же мужик, что мне делать, если она уже голая передо мной стоит.
– Я сейчас заплачу от жалости, – иронизировала я, – она, наверное, насиловала тебя раз за разом.
Признаться, Олеся умом особым никогда не обладала, а вот кукольной внешностью да. Красивенькая фигурка, точёная. Видная девушка, но вечно ей какие-то придурки и кретины доставались. И надо же, мой тоже в сторонке не остался.
– Петя, собирай свои вещи, пока я их не спустила с окна, бери под ручку любовницу и выкатывайтесь из моей жизни. Свадьбы не будет. Ресторан уплыл у тебя из-под носа. Всё! Ищи другую дурочку.
Поднялся, ухмыльнулся, хлопнул себя по бёдрам.
– Ты остынешь, девочка моя, – ласково защебетал он, – поймёшь, что бывает у мужчин такие моменты. Не удержался. Но лучше меня тебе ведь не найти. Я у тебя ведь первый и единственный. Простишь.
Я закатила глаза. Да, станцую, как он уберётся отсюда. Мне сейчас так хорошо было. Избавилась. Словно камень с души упал. Не будет свадьбы. Не будет этого подонка в моей жизни.
Развернувшись, я вытащила из шкафа чемодан. Распахнула и принялась закидывать туда всё без разбору: от носков до курток.
– Так, вроде всё, – захлопнув крышку чемодана, с силой подпнула его к теперь уже точно бывшему, – остальное передам через твоих друзей. Чтобы и духу твоего рядом со мной не было. Все! На этом точка.
Натянув футболку, Пётр поднял чемодан и закрыл его на молнию.
– Пожалеешь, Лизонька, – на его лице было столько снисхождения. – Сама прибежишь мириться.
Ага, уже спешу и спотыкаюсь.
Подняв руку, я указала на выход.
Послушался. Чемодан тяжело покатился по полу. Я перевела взгляд на Олесю, которая всё ещё стояла голой и прижимала к себе мой халат.
– Одевайся и дуй следом. Ты уволена, – я хмыкнула, вот что подруги лишилась – это действительно плохо. Любила я Олеську, дурочка, но как мне казалось, бесхитростная, а она вот какая ушлая.
– Я не хотела, Лиз, оно само как-то. Ну, помнишь, мы в бассейн ходили, ты пару раз пропустила, и я одна с Петенькой осталась. А он красивый такой, обходительный. Ну, прости. Я не знала, как мне быть. Я влюбилась.
Покачав головой, только вздохнула. Ну, ума, вообще, ни извилины.
– А что он на мне жениться собирался, а тебя в любовницах держал, тебя не коробило? Самоуважение где твоё?
– Ну, я же не одна у него, – она только пожала плечами.
– Дура ты, Олесь, – я махнула на неё рукой, – одевайся и беги, догоняй. Он теперь свободный. А у тебя родители тоже не бедные – все шансы имеешь.
Да, это был сарказм. Но она этого не поняла. Всё приняла за чистую монету: заметалась по комнате, собирая свои шмотки.
Развернувшись, я ушла на кухню. Мне нужно было выпить и лучше, чтобы это был непросто кофе, а что покрепче. Но плохое самочувствие никуда не делось. Так что выпила я только обезболивающего.
Входная дверь тихонько хлопнула. Убежала ковать своё счастье с этим бабником. А потом женщины ноют, что им изменяют. Смешно даже. Неужто шесть кубиков пресса затмевают разум настолько, что готова мириться со всем. Два года он её как подстилку использовал.
Я была разочарована в подруге.
Никакого самоуважения.
Закрыв дверь на засов, отправилась спать. Всё теперь заживу по-новому. Найду мужчину, такого, чтобы сам кремень, пересмотрю свои взгляды на управленческую сферу своей деятельности. Постепенно начну сама заниматься делами ресторана. И никакого Петеньки в моей жизни больше не будет.
Свобода!
И вот теперь пять дней спустя я решила ускользнуть из города подальше. Петруши хватило на два дня, после чего началось маниакальное преследование. Телефонные звонки, поджидания на работе, он даже к родителям моим попёрся.
Выбесил так, что зубы при виде его физиономии сводило.
И хуже всего, что родители его поддержали, мол, оступился мальчик. Олеська его с пути истинного сбила, чуть ли не опоила зельем приворотным. Мать поведала душещипательную историю, как отец ей однажды изменил, а она простила. Потому что детки были.
Вот только у меня деток не было, и сохранять отношения мне было незачем.
Устав от всех и сразу, я напросилась на выходные к подруге. Неблизкой, но общались неплохо. Она жила далеко за городом: коттеджный посёлок практически в лесу, от трассы двадцать километров. Но она заверила меня, что дорогу чистят от снега.
И я купилась.
От снега-то чистят.
Только снег ещё вчера весь стаял, и дорога представляла собой ледяное месиво. Начало декабря. Сугробы лежать должны, а у нас грязи по колено. Эти двадцать километров дались моей машинке с трудом. Дважды буксовала, но выбралась. Мойка теперь обеспечена. Подъехав к дому, остановилась и вышла, зло пнув дверь. Знакомый джип стоял тут же.
Петрушенька, чтоб его черти разодрали, и тут нашёл.
Ясно, выходные на природе отменяются. Но я так устала с дороги, что мысль развернуться и уехать показалась кощунственной. Тем более что морозом потянуло. Погода у нас была непредсказуемая. С утра могло припекать по-летнему тёплое солнышко, а вечером уже снегопад.
Глава 2
Поднявшись на веранду, неуверенно взялась за ручку двери. Появилось нехорошее предчувствие. Я не верила в такие глупости, но вот сейчас отчётливо понимала – уезжать нужно. Но здравый смысл остановил нарастающее смятение.
Тут час до города, потом по пробкам. Лучше всё же поздороваться с хозяевами дома. Выпить чашечку чая. Немного отойти и вот тогда улепётывать отсюда.
Пройдя в дом, громко окрикнула подругу. Ответом мне был шум из кухни. Разувшись, проследовала туда.
– Лизонька, какой сюрприз! – тут же подскочил Пёрт.
– Ты тут что делаешь? – с лету спросила я в лоб.
– Оленька пригласила, вот такой вот сюрприз!
Я осмотрела его с ног до головы. Надо же прихорошился. Подстригся. Но меня это не тронуло. И вроде не должно быть так. Ведь он мой единственный и столько лет вместе. Но сердце молчало, а неприязнь росла.
– Да, прискорбный сюрприз, – прошипела я. – Оль, а что ты не предупредила, что ещё гости будут?
Подруга помялась. Поняла, видно, что затея её не самой лучшей была.
– Ну, мы думали, может, вы поговорите, – промямлила она.
Тоже мне миротворцы. Кто, вообще, просит в личную жизнь лезть. Что за привычка такая – в чужом грязном белье пытаться разобраться.
– А если твой Саня с другой на твоих глазах в постели скакать будет, ты очень с ним после этого беседы вести захочешь?
– Но там Олеся, – Ольга выглядела виноватой.
– А Олеся тут при чём? Её вина лишь в том, что дура набитая. Ей по ушам прошлись, она и ноги раздвинула. Или думаешь, она единственная была?
– Лиза, давай, не будем ворошить прошлое, – тут же попытался закрыть мне рот бывший.
– Да какое прошлое! И недели не прошло, – прорычала я.
Ольга отошла к плите и скрестила руки на груди. Взгляд, которым она одарила Петюню, ничем хорошим не сулил.
– В общем, ты прости, подруга, но я сейчас передохну, чайку ради приличия попью, не зря же полсотни километров отмахала, и обратно. Как раз вернуться до захода солнца успею.
– Лиза, ты же ночевать собралась, – Пётр усиленно делал вид, что ничего не произошло. И мы с ним просто слегка повздорили.
Сидит весь такой вальяжный хозяин жизни. Рубашечка белоснежная, две пуговички расстегнул, рукава закатал, глазки кобелина строит. Так бы и зарядила горячим чайником промеж глаз. Я никогда особо доброй не была, а вот сейчас прямо черти в душе у меня плясали и напакостить изменщику просили. Но я сдержалась и сохранила невозмутимое лицо.
– Твоё дело какое, чего я там собралась? – ледяным тоном произнесла я. – Приехал в гости, так отдыхай. А нашими разборками тут никого смущать я не собираюсь, так что уезжаю домой.
– Ну и я с тобой, – этот, слов нет кто, даже кофе свой стал пить активнее. И глаза такие наивные.
– Разве, что пешком вслед побежишь, – рявкнула, не удержавшись, – я тебя, Петь, по-хорошему пока прошу отстать. Не поймёшь, так заявление о преследовании напишу. С меня станется, ты знаешь. Я тебе не лань дрожащая.
– Ну, уймись, фурия! Ну, повздорили и ладно, мириться жарче будем, – пропел он. – Я уже готов подняться на второй этаж.
– Мне до фонаря, к чему ты там готов, – устало проворчала я, понимая, что он всё равно меня не услышит.
Как же ресторан ему дорог. Ты глянь, даже идиота из себя мастерски строит. Я отпила тёплого чаю, который передо мной поставил супруг подруги.
– В общем, сгинь из моей жизни и так, чтобы даже признаков твоего существования я не наблюдала, – закончила я свою мысль.
– Лиза, ты с ним обратно не спеши. У нас дорога сегодня плохая, – негромко шепнул Саша, – Ночью заморозки обещают сильные. Пережди до завтра и вместе со мной уедешь.
Муж у подруги мужик был толковый. Вот как раз такой, за спиной которого не страшно. Я обдумала быстро его слова. В них крылся здравый смысл. И готова была произнести, что согласна, как рядом раздалось:
– Давай, девочка моя, соглашайся. Ночь будет длиной – помириться успеем, может быть даже два раза.
Меня накрыло злостью.
– Нет, Саш, я сама засветло. Ничего со мной не случится. У вас связь хорошо ловит, позвоню если что.
Подруга бросила на моего бывшего нехороший взгляд, словно уверовала только что в его полную неадекватность, и принялась собирать на стол.
Расслабиться у меня не получилось. Этот идиот, не понимающий слова «нет», постоянно меня донимал: то под столом ножку погладит, то начнёт усиленно пихать какой-нибудь салат, заваливая мою тарелку. Я раздражалась всё больше и больше.
Вокруг витало напряжение.
Смеркалось, когда я, наконец-то, взорвалась и, натянуто попрощавшись с хозяевами дома, сорвалась на выход.
Пётр, было, рванул за мной, но случилось непредвиденное чудо – его машина не завелась. Поставив на пассажирское сидение свой объёмный рюкзак со всем необходимым для молодой женщины и недельным запасом вещей (была у меня изначальная мысль отдохнуть подольше), я выкатила на подмёрзшую дорогу.
На улице стремительно понижалась температура.
Через пять минут потемнело от невесть откуда нагнанных свинцовых туч, и с неба посыпался огромными хлопьями снег. Да так густо, что видимости упала до нуля. Я буквально ползла по дороге. Дворники не справлялись с мокрым снегом.
Но хуже всего было то, что машина стала дёргаться и глохнуть.
До трассы я не добралась. Встала намертво. Несколько минут пыталась завестись. Но ничего.
Вылезла из машины, открыла капот. Зачем? Я в этом всё равно ничего не понимала. Вернувшись на водительское сидение, поёжилась от холода и надела подбитую белым мехом тёмную куртку. Вытащила из кармана телефон.
Нет сети!
Да как так-то!
Что за непруха!
Моя машина всегда работала исправно. Бензина полбака. Осмотр на СТО недавно проходила. Что ей надо то?!
Я на эмоциях ударила кулаками руль и снова повернула ключи. Даже щелчка неслышно было.
Машина признаков жизни не проявляла.
Снегопад усиливался. На обочине уже образовались сантиметровые сугробы. Нужно было решать, что делать и срочно.
Вывод навязывался сам – возвращаться пешком в посёлок. Может быть, мне повезёт, и кто проедет мимо, да и заберёт.
Взяв свой рюкзак, застегнула куртку. Накинула на голову капюшон и вышла. Больше всего я сейчас боялась заплутать. Темно вокруг, метёт по сумасшедшему. Я шла вслепую, очень надеясь, что по дороге. Ориентировалась на кусты, которые росли по обочине. Да искала колею.
За спиной послышался неясный шум. Но через шапку и капюшон было плохо слышно. Вроде и свету прибавилось. Неужто машина. Обрадованно я развернулась.
И не успела отскочить.
Глухой удар. Боль в голове и ноге.
Упав набок, рвано вздохнула.
Хлопок двери и мужские голоса.
– Ты чё сделал?! Я же тебе сказал, баба какая-то идёт.
– А чё я-то!
– Куда гнал, баран!
– Рот завали и поехали.
– Куда? А она?
– Да, пусть валяется. Подберут, живая же. А у меня, если права заберут – с работы попрут.
Снова хлопнула дверь и, развернувшись, машина рванула назад. Я осталась лежать на земле.
Сверху ссылался хлопьями снег.
Моё время остановилось и замерло.
Шевеля пальцами руки, я пыталась убедить себя, что всё хорошо.
Что сейчас полежу немного, и всё будет хорошо.
Эта странное онемение в теле просто временно. От холода.
Снег всё сыпал, создавая вокруг меня мокрую перину. Прикрывая глаза, я вдруг поняла, что плачу. От боли или от страха. Сама не знала. Просто крупные солёные капельки скатывались по моему носу и щеке.
И вдруг я явственно услышала шаги. Тихие.
Проморгавшись, я чуть приподняла голову и увидела красивейшую женщину. Правда, выглядела она немного нелепо. Расшитое серебром голубое, длиною в пол, пальто, подбитое богатым белоснежным мехом. Это одеяние очень походило на старорусский кафтан. Или на дорогой наряд снегурочки. И что странно, её голова была непокрыта, а на волосах не единой снежинки. И на одежде.
Присмотревшись, я с настороженным удивлением поняла, что снегопад, вообще, огибает её стороной.
Я подмечала все новые и новые странности: чересчур плавная походка, ни облачка пара при дыхании хотя холод такой, щёки бледные, а губы сочные, но не следа губной помады.
Женщина остановилась в паре метров от меня. Склонив голову, она закинула за спину толстую косу и улыбнулась.
– Здравствуй, Лизонька, – её голос звенел, что колокольчики, – вот так и обрываются нити ваших жизней. Страшно тебе, милая?
– Кто вы? – я сама себя не услышала. Шептала одними губами.
– Я, хорошая моя, матушка Зима, – она развела руками, и нас словно накрыло воздушным колпаком: снег валил буквально в шаге со всех сторон, а над нами нет. Это было очень странно, я снова покосилась на незнакомку.
– Я умерла? – эта единственная здравая мысль, что пришла в мою голову. Только так могла объяснить все творящиеся вокруг странности.
– Ещё нет, – женщина сделала маленький шажок ко мне. Тут же я услышала глухое рычание. За её спиной стоял огромный странный пёс, больше похожий на волка. И вид у него был абсолютно бешеный. Оскалившись, он уставился на меня красными как раскалённые угольки глазами.
– Не бойся моего суженого, Лиза, он не причинит тебе вреда.
Мои глаза ослепило потустороннее сияние, и на месте волка оказался мужчина с копной словно седых волос. При этом обнажённый. Совсем.
И хуже всего, я лежала так, что и не отвернёшься.
Стыдоба!
Я тут умираю, а у меня перед глазами такой разврат.
Смешно стало. Я глухо болезненно хлипнула: смех застрял в моём горле. Не могла больше оценивать реальность происходящего.
И женщина эта и мужчина – волк с… такими размерами. Всё бред!
Наверное, я потеряла сознание и это мне мерещится. А быть может, смертельная агония.
– Ты очень рассудительная, Лиза. Спокойная и хладнокровная. Именно такая женщина ему и нужна. Идеальная пара.
Всхлипнув, я жалобно взглянула на незнакомку.
– Я не хочу умирать, – мой голос звенел в голове. – Не хочу!
Мужчина рыкнул и, подойдя ближе к матушке Зиме, обнял её со спины. Они так гармонично смотрелись. Мне стало завидно. Я ведь даже не любила по-настоящему, а так хотелось узнать, что же это за чувство.
– Я предлагаю тебе небольшое путешествие, и ещё один шанс. Выживешь – будешь счастлива, а нет… то лежать тебе в сырой земле, девонька. Хочешь рискнуть?
Она ещё спрашивает: я сейчас, наверное, на всё бы согласилась только за один звонок в службу спасения.
– Да, – перед моими глазами пульсировал чёрный туман, – я хочу жить. Позвоните в скорую.
– Ты не понимаешь, Лизонька. В этом мире нет у тебя будущего. Нить оборвана. Свеча твоей души догорает. Но я могу, пока ещё бьётся твоё сердце, перенести тебя туда, где закон – я. И тогда появится шанс на счастливую судьбу и долгую жизнь.
– Без обмана? – выдохнула я.
– Без обмана и подвохов. Но запомни – это твоё решение и отныне судьба твоя ни от кого не зависит. Проявишь силу воли, не поддашься паническому настрою, будешь внимать холодному рассудку в самых опасных ситуациях, примешь того, кто назовёт своей – быть тебе любимой. А нет, значит, смерть тебе подруга.
Её слова меня не напугали. То, о чём она сейчас толковала, для меня означало только одно – жизнь. И я согласна была на любые сложности.
– Я не хочу умирать, – в какой раз шепнула я, – мне не важны условия и не страшны препятствия. Надо будет сражаться – я готова. Только дай мне ещё один шанс.
– Будь по-твоему, и я не сомневалась, такие, как ты, даже в смерти ищут приключения и повод посмеяться.
Взмахнув рукой, кажется, богиня подняла с земли невиданный по мощи снежный вихрь. Он представлялся такой нереальной силы, что столб его уходил куда-то в небо. Ветер засвистел. Моё тело подняло и завертело. Рюкзак дёрнулся с моей руки, но я инстинктивно сжала на его лямках окоченевшие пальцы.
