Buch lesen: «6000 РОДОВ И ОДНА ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ОСТАЛАСЬ»

Глава 1

Глава 1. Тётя, я умру?

(о том, как всё началось – и почему акушерство – это не просто выбор профессии)

Ясли. Огромный зал, белые халаты, запах карболки. Мне чуть больше пяти лет.

Меня держит за руку уставшая мама. Синие ботинки, зелёные колготки, красное пальто. Всё яркое, как в мультике, только не весело – холодно и тревожно. Рядом девочка Марина, дикая и кусачая. Сидит молча. Обычно – нет. Сегодня что-то другое витает в воздухе.

По фамилии вызывают детей. Укладывают на кушетку. Укол. Таблетка. Всё быстро, ровно, будто дети – это не дети, а болванчики, которых надо подготовить к жизни.

Я поднимаю глаза на женщину в белом и шепчу:

– Тётя, а я умру?

Она смеётся, но не ласково, а как будто отмахивается:

– Не бойся, жива останешься.

И я иду – как будто не на прививку, а на что-то большое. Что-то, что останется со мной навсегда.

После прививки я заболела и осталась дома. Радость – не ходить в сад. Но именно в этот день случилось то, что изменило мою жизнь.

Моя кошка, беременная и пушистая, пришла за мной в туалет. Запрыгнула на колени, мурчала, как мотор и глядела в глаза.

И вдруг – короткий крик.

На мои колени выкатилась мокрая, чёрная, шерстяная колбаска.

Котёнок.

Живой. Настоящий. Только что родившийся на свет – прямо у меня на руках.

Я оцепенела. Смотрела. Дышала медленно. Ничего не понимала.

Это было первое чудо рождения, которое я увидела.

С тех пор прошли десятки лет. Я видела тысячи родов – радостных, тяжёлых, неожиданных. Женщины кричали, молчали, бунтовали, молились, сдавались и снова поднимались. А я стояла рядом, держала за руку и повторяла:

– Не бойся. Ты не умрёшь. Ты родишь. Ты справишься.

Как та женщина в белом. Только с любовью. Только по-настоящему.

�� Почему я рассказываю эту историю.

Потому что профессия акушерки начинается не с диплома.

А с первой встречи с болью. С первым вопросом о жизни и смерти.

С первыми родами – даже если они были у кошки.

С первого страха – и первого чуда.

Акушерство – это не только наука. Это внутреннее решение быть рядом, когда мир начинает дышать вместе с новым человеком.

Глава 2

Корова по имени Капуста.

(или как животное помогло понять: рождение – это всегда доверие).

1985 год.

Мы, выпускники, стоим в очереди в кабинет директора. Нас – два класса. Внутри жарко, пахнет потными рюкзаками и лёгким страхом перед взрослой жизнью.

Нас по одному приглашают внутрь. Вышедшие – чаще со слезами.

Комсорг с серьёзным лицом говорит, что село нуждается в нас. Что коровы ждут нежных девичьих рук. Что один год в деревне – и ты герой. Что страна, мать её, за нами. А главное – 400 рублей в месяц. Голова кружится: это как целое богатство.

И вот – я соглашаюсь.

Меня отправляют в коровью родильню. Смешно? А мне – не очень. Потому что я 17 летний подросток, попавший в мир, где жизнь буквально сочится из тел и течёт под копыта.

В тот день привели корову.

– Беспутная, дурная Капуста, – говорит доярка, перекрестясь, передавая мне это существо.

Так она и осталась у меня в голове – Капуста. С лёгкой ноткой безумия и полной свободой внутри.

Капуста не признает правил.

Её привязывают – она рвёт цепь.

Загоняют – она уходит.

Бодает, шатается, жрёт не своё.

Её гонят матом и палкой, а она всё равно возвращается – но только когда хочет.

Я сначала пыталась по инструкции: строгий голос, попытки приказывать. Не помогло.

Тогда стала гладить.

Говорить ласково.

Приносить хлеб.

И звать: “Подружка.”

И однажды – она осталась.

Утро. Я захожу в коровник.

А Капуста смотрит на меня карими глазами и будто говорит:

“Я тебя жду.”

Я обошла других и продошла к ней. Протянула ладонь с хлебом. Она облизала, потом прижалась – не к телу, к доверию.

Через пару дней она родила телёнка.

Тихо. Смирно. Не взбрыкивая.

И после в своем стиле, уходила из стойла – подходила к яслям и вылизывала не только своего, но и всех чужих телят.

Беспутная корова стала самой нежной матерью.

�� Почему я рассказываю эту историю?

Потому что материнство – это не про “по учебнику”.

И не про “идеальную биографию”.

Это про связь, которая возникает через боль, страх, доверие и прикосновение.

Капуста была моей первой “роженицей”.

И она, возможно, первой научила меня главному:

Материнство начинается с признания: “Я рядом. Ты не одна.”

Глава 3

Умное лицо

(или как растерянная девочка начала принимать важные решения)

28 февраля 1989 года – выпускной.

1 марта – подаю документы в больницу.

3 марта – первая смена в хирургии. Сутки. Сразу. Без скидок на “новенькую”.

Дежурный врач – немногословный, с глазами, в которых читается всё: и усталость, и юмор, и “ты ещё тут поживи – не то поймёшь”.

Смена заканчивается двумя трупами.

Моё внутреннее состояние – “Я не вывезу”.

Я вытираю слёзы. Он смотрит спокойно:

– Так бывает. Люди иногда умирают.

Дальше – водоворот.

Хирургия. Инфекционное. Поликлиника. Детское.

Каждый месяц – новое отделение. Я мечусь, как пингвин на льдине.

Никакой системы. Только поток. Только выживание.

Я иду к главврачу, почти с обидой:

– Зачем меня взяли? Я затыкаю дыры!

Он улыбается, спокойно:

– Всё в жизни пригодится. Ты будешь классным специалистом.

И вот – смотровой кабинет.

Первое место, где я чувствую: вот оно. моё.

Но на деле – опыта ноль.

Уверенности – минус сто.

Заходит хирург из соседнего кабинета, как бы между делом спрашивает:

– Как успехи?

Я отвечаю, почти в панике:

– Вообще ничего не понимаю!

Он смеётся – но тепло.

– Маша, делай умное лицо.

Вот так. Без лекций. Без схем. Просто:

– Делай вид, что ты всё знаешь.

И я начала. Не притворяться, а учиться держаться.

Потом – странная магия.

Женщины начали приходить за советом.

Сначала робко, потом – всё чаще.

Я училась “делать умное лицо” – и параллельно стала понимать, как выводить шейку, как слушать, как назначать.

А потом – роддом.

Место, где я должна была замирать от страха.

Но, наоборот, почувствовала: я на месте.

�� Почему я рассказываю эту историю?

Потому что профессионализм не начинается с уверенности.

Он начинается с того, что ты признаёшь: “Я не понимаю. Но я здесь. И я учусь.”

И потому что иногда одна фраза – “делай умное лицо” – становится внутренним щитом.

Не притворством, а маркером: держи себя, пока не окрепнешь.

Глава 4

Моя миссия

(или почему акушерство – не просто профессия, а посвящение).

33 года в роддоме.

Сотни женщин. Сотни историй.

И всё началось не с “я выбрала”.

А с чего-то тихого, как зов. Как внутренняя рука, взявшая за локоть:

“Идём. Ты нужна здесь.”

После смотрового кабинета меня перевели в роддом.

Я вошла в родзал – и будто шагнула в другую реальность.

Там всё живёт иначе: воздух гуще, звуки ближе, каждое дыхание – с биением другого сердца.

Не твоего. Детского.

Нерождённого. Но уже живущего.

Первая женщина, которую я сопровождала – молодая. Глаза расширены. В них – страх, боль, отчаяние и надежда. Всё сразу.

Схватки набирают силу.

Она смотрит на меня.

Без слов говорит: “Ты – моя единственная опора.”

Я держу её руку. Глажу живот.

Говорю:

– Ты справишься. Я рядом.

И я верю в то, что говорю.

Потому что иначе – зачем мы здесь?

Ребёнок родился.

Пульсирует пуповина.

Маленькое, мокрое, но живое чудо – я кладу на её живот.

Она плачет.

Смеётся.

Смотрит мне в глаза – и я понимаю:

Она видит во мне не медсестру. Не акушерку. А свидетеля её величия.

С этого дня я поняла: это не работа. Это посвящение.

Быть рядом, когда появляется жизнь.

Когда женщина становится больше себя.

Когда смерть – рядом, но не приходит.

Когда ты видишь рождение силы, которой сама не до конца понимаешь.

�� Почему я рассказываю эту историю?

Потому что акушерство – это подвиг.

Но не громкий, а тихий.

Не героический, а каждодневный.

И ты совершаешь его —

Когда женщина держит тебя за руку,

Когда её глаза ищут твои,

И когда, после всего, она шепчет:

– Спасибо, что ты была со мной.

И в этот момент ты знаешь:

Я на месте. Это – моё.

Глава 5

Наставница

(или как я узнала, что быть профессионалом – не значит быть правым).

У каждого, кто приходит в профессию, есть тот самый человек.

Наставник.

Кумир.

Женщина, на которую хочется быть похожей.

У меня тоже была такая.

Она входила в родзал – и будто включался свет.

Уверенная. Быстрая. Сухая, как медицинский спирт – и такая же резкая.

Она не объясняла по учебнику – она чувствовала роды кожей.

Под её рукой я впервые услышала:

– Вес плода? Без УЗИ – три шестьсот, затылочное предлежание.

– Плоскости таза? Чувствую – нормально пройдёт.

– Это схватка? Нет. Это только предвестники. Жди.

Я смотрела на неё, как девочка на волшебницу.

И хотела быть такой же.

Под её руководством я приняла свои первые роды.

Она держала ситуацию жёстко. Рука – как шина, взгляд – как лазер.

Я впервые увидела, что женщина может верить в акушерку, а не в Бога.

И я решила:

Вот кем я хочу быть.

Но слава – как скальпель.

Тонкий. Острый. И может резать не только пуповину.

Я никогда не забуду тот вечер.

Я случайно включила документальный фильм – о пренатальном развитии.

На экране эмбрион. Маленький. Почти прозрачный.

Подходит хирургический инструмент – и он, ещё не человек, а только чудо, отодвигается.

Пятится.

Боится.

Я выключила телевизор.

И вспомнила…

Мы. С ней делали подпольные аборты.

Молодые. Опрятные. С опытом и авторитетом.

Делали это быстро. Профессионально. Безэмоционально.

И только теперь я поняла:

Я участвовала в убийствах.

Потом была бессонная ночь.

Потом была тишина, в которую провалилось всё восхищение.

Потом – боль. Не за неё. За себя. За всех нерождённых, которых я не защитила.

Она осталась профессионалом.

А я – изменилась.

�� Почему я рассказываю эту историю?

Потому что в профессии бывают моменты, когда ты теряешь веру – и находишь совесть.

Когда ты видишь: даже лучшие делают ошибки.

И когда ты понимаешь:

Медицинская точность – не всегда моральная истина.

Настоящая зрелость – это не повторять путь наставника.

Это сказать:

– Я иду дальше. С любовью. Но по-другому.

Глава 6

Как меня угораздило?

(или почему в акушерство приходят не потому что хотят – а потому что не могут не остаться).

Почему люди идут в медицину?

Вопрос, который я задавала себе не раз.

Особенно когда стояла среди криков, крови, пота, плача и счастья.

Когда глаза горят от бессонницы, а руки трясутся не от кофеина, а от того, что ты только что держала жизнь – на пальцах.

Я начала спрашивать коллег.

40 акушерок и врачей.

75% ответили:

– Я сюда попала случайно.

Кто-то не прошёл по конкурсу в другой вуз.

Кого-то “уговорили родители”.

Кто-то просто шёл “куда возьмут”.

Но потом случается парадокс:

Остаются – не те, кто хотел. А те, кто не смог уйти.

Я стала смотреть шире.

Сколько нас остаётся? Сколько – уходит?

�� 65% моих коллег – старше 45 лет.

�� 30% – от 30 до 45.

�� И только 5% – моложе 30.

Акушерство – не модная профессия.

Это профессия выживания.

Невыносимо, если ты не готов.

Незаменимо, если остался.

А ещё – мифы.

Говорят: медики и педагоги рожают хуже всех.

На практике – чушь.

65% опрошенных коллег не испытывали страха перед своими родами.

И да, они рожали, зная все “ужасы”, “сценарии” и “если что – кесарево”.

Они всё равно доверяли телу.

И профессии.

Потому что страх – это не знание. А знание – это не всегда контроль.

И был у меня один вопрос, который я задавала осторожно.

– Правда ли, что в хирургию и акушерство идут те, кто хочет власть над чужими жизнями?

Ответы были почти одинаковыми:

– Ну что ты…

Но я не успокаивалась.

Я копала. Искала.

И нашла: канадский психиатр Габор Матэ пишет, что в основе всех зависимостей – боль.

И что многие медики приходят, потому что хотят быть нужными, исцелить свою ненужность.

И я поняла:

Мы зависимы. От боли. От чужого “спасибо”. От момента, когда ты нужен.

�� Почему я рассказываю эту историю?

Потому что никто из нас не становится акушером “просто так”.

И даже если ты попал сюда “случайно” —

Остаёшься только, если сердце выдерживает.

Если ты влюбился – не в профессию, а в смысл.

А ещё потому, что:

Акушерство – это не когда ты выбираешь.

Это когда ты однажды останешься.

И уже не сможешь уйти.