Дорога мёртвых

Книга первая: Город на краю света
Глава 1

Несанкционированное проникновение в сознание гражданина и установка телепатического контакта с целью извлечения информации, передачи сведений, введения в навязчивое состояние и т. п. расценивается как психомагическая атака и подлежит квалификации по статье 14.3/1. (Вольдемар Гвинта, Учебник для искателей первого года обучения)

– Эй, учёные, хорош зубрить! Так ведь и головы могут лопнуть!

Лохматый светловолосый паренёк, весь обсыпанный рыжими веснушками, ловко перескочил невысокую ограду школьного сада и устремился к сидящим в тени раскидистой липы мистикам. Фред моментально захлопнул учебник и поднялся приятелю навстречу, протягивая руку для приветствия:

– Ну, здорово! Куда торопишься?

– К часовне, – мотнул головой белобрысый. – На лесную ведьму поглядеть охота, пока не спалили. Ух и страшная, говорят, уши во-о-от такие, когти что крючья, а глазищи в пол-лица. На Мику ка-а-ак зыркнула утром, когда из лесу её тащили, так он до сих пор на лавке валяется, отойти не может. Как там бишь такие штуки у вас называются?

Сестра Фреда, темноволосая худенькая девушка по имени Лизабет, только теперь оторвалась от конспектов и подняла голову:

– Невербальные проклятия? Сомневаюсь, что уровень развития дикарей позволяет им применять подобные заклинания.

– Пф! – громко фыркнул веснушчатый. – Коли не веришь, пошли сами поглядим!

– Экзамен завтра. – Девушка с сомнением посмотрела на брата. – А Фред ещё и половины вопросов не подготовил.

– Да брось ты, я и без тетрадок этих всё знаю! – горячо заверил её юноша, подхватывая с травы полотняную сумку и ученический деревянный посох. – Не каждый день лесную нечисть на площади демонстрируют. Это тебе не картинки в книжке, а живое пособие. Практика в натуре, как выразился бы Сморчок. Идём!

Лиза вздохнула и после некоторых колебаний всё-таки заложила конспекты закладкой, неторопливо поднялась на ноги. Предчувствие опасности лёгкой дрожью скользнуло по спине и отдалось прохладой в пальцах: брат был впечатлителен и не в меру скор в принятии решений, а потому отпускать его смотреть на жертву инквизиторских ищеек, пару недель как обосновавшихся в Фоллинге, ей не хотелось. Не говоря уже о том, что родители строго-настрого запретили лишний раз показываться на глаза людям из Ордена. Как будто не знали, что запретить что-либо Фреду – это всё равно что плеснуть горючего масла на вечно тлеющие в нём угольки неподдельного любопытства. Сестра не сомневалась, что он и сейчас прекрасно помнил о предостережении отца.

Профессор Сморчок, что неудивительно, был здесь же, на площади перед часовней. Его длинный бугристый нос под синей университетской шапочкой то и дело мелькал среди столпившегося деревенского люда. Вскоре Сморчок вынырнул перед самыми лицами учеников и разочарованно затрясся:

– Эх, не удалось договориться, ребятки, никак не удалось! Непрошибаема головушка инспектора, я вам говорю! А что если бы нам такую практику, такое пособие, да на пару дней в учебные классы, а? Пусть в клетке, пусть в оковах, но всё ж таки удивительной редкости экземпляр, чистейшая лесная кровь! А он мне: «Уймитесь, профессор, тварь крайне опасная»! А кому, скажите мне, милые друзья, нынче неопасные твари интересны для всестороннего изучения? Мы же на боевых магов вас готовим, государству служить, закону, а не бабочек с мухами через стёклышки разглядывать, эх, эх… Ну идите же, полюбуйтесь, пока эти варвары костёр не разложили.

Профессор исчез в толпе, только два или три раза Фред и его сестра вновь увидели всплывающую в различных местах потёртую шапочку. Лиза растерянно посмотрела на брата: пробиваться сквозь галдящий и жестикулирующий люд задачка не для хрупкой девчонки семнадцати лет. Фред был выше её на полголовы и значительно крепче, хотя и родился полутора годами позднее, но главное – он никогда и ничего не боялся.

– А ну, дайте пройти будущим великим магам! – крикнул он, поднимая посох над головой, и простой народ нехотя потеснился и расступился, уступая дорогу юным мистикам.

Чистых, официальных магов в государстве теперь уважали, даже всего-навсего учеников специального класса поселковой школы. Маг, пусть только начинающий, ребёнок или подросток – будущий защитник границ, лекарь или зачарователь, сила, которая у соседних стран была в дефиците, а потому силу эту до поры оберегали, воспитывали, взращивали достойно. Прежде всего юным мистикам давалось начальное образование, для чего в каждом более-менее крупном селении имелось специальное мистическое отделение школы, управляемое профессором либо доцентом из Гильдии магов. В шестнадцать, плюс-минус год, это зависело от персональных способностей учеников, случались выпускные экзамены, после чего молодёжь отпускали в их последнее свободное лето, а уж потому выписывали направление в городскую высшую школу в одном из трёх крупных городов страны. Те, кому совсем уж повезёт, отправлялись в столичный магический Университет Сюр-Мао.

Завтра Лизе и Фреду предстояло держать экзамены в боевой магии, в искусстве магической защиты, а напоследок – в целительстве, которое более чем наполовину состояло из травологии и алхимии, поскольку настоящими лекарскими заклинаниями профессор Сморчок не владел.

– …В результате проведённых допросных процедур от сего существа были получены признательные показания, на основании которых и вынесен приговор. Казнь будет приведена в исполнение завтра на рассвете перед утренней службой, дабы пришедшие посмотреть на торжество справедливости Церкви и Чистой магии смогли бы надлежащим образом очиститься в храме и получить благословение настоятеля.

– А как допрашивали, дикари ведь не говорят? – выкрикнул кто-то из толпы.

Инспектор, длинный и сухой, как жердь, обернулся в сторону вопрошавшего:

– Как вы можете видеть, существу перевязано ротовое отверстие для предотвращения возможности применения грязного колдовства. Посему эта дикарка не может продемонстрировать честному народу свои речевые способности, которые, однако, наличествуют в должной мере для осуществления допроса.

Толпа недовольно загудела. Вперёд пробилась растрёпанная раскрасневшаяся женщина в простом платье и заляпанном ситцевом фартуке:

– Господин хороший, так отчего же заразу прямо сегодня не спалить? А ну как она за вечер и за ночь на всю округу проклятие напустит?

Служитель Ордена Инквизиции покачал головой:

– Невозможно, уважаемая. Проклятие невозможно по причине обездвиживания существа, ввиду наличия кляпа в его, точнее её, зубах, а также вследствие действия Святого круга, который будет установлен с наступлением темноты.

– Да понятно всё. – Стоящий рядом с женщиной приземистый мужичок в штопаной холщовой рубахе плюнул в сторону столба. – Есть же которые не верют в дикарей и прочую лесную дрянь, потому и привязали её тута, чтобы это, как его, народ праведный пришёл и, как его…

– Удостоверился, – подсказал кто-то сзади.

– Во, точно, – с готовностью кивнул мужик и снова сплюнул. – А я это, как его, уже поглядел и больше не хочу, значит.

Фред и Лиза подошли близко – насколько позволяла натянутая искателями цепь вокруг деревянного помоста. К наскоро отёсанному сосновому столбу была крепко привязана лесная эльфийка. Тонкая и жилистая, в одной лишь изодранной в клочья юбчонке из мягкой коричневой кожи и короткой, в пятнах крови, измятой рубашке – местной, так как, по слухам, ведьмы по лесу бегают с голыми грудями, чтобы легче было заманить в западню какого-нибудь зазевавшегося дровосека или грибника. Лицо и руки дикарки украшали переплетающиеся тёмные татуировки, особенно устрашающе смотрелись они на её мертвенно-бледной коже здесь, под солнечным светом, среди бела дня. Кое-где красовались свежие синяки и ссадины, а вот когтей видно не было, как и самих пальцев, поскольку запястья её стянуты были за спиной. Уши тоже не были во-о-от такими. Маленькие и заострённые, они лишь слегка выглядывали из волос. Лиза осторожно просунула руку под локоть брата, вцепилась в рукав ученической мантии похолодевшими пальцами.

– Ты… чуешь? – тихо прошептала она.

Фредерик медленно выдохнул и кивнул. В крови эльфийки магии было на десять профессоров-Сморчков. Дикой, сияющей, первозданной магии, не скованной обетами, законами и правильным магическим образованием. Чистой и бурной, как горный ручей, отравленной лишь страхом и невыносимой болью.

– Неужели они… не видят? – Рука Лизы чуть подрагивала от волнения.

– Видят, – еле слышно ответил ей брат. – Но она эльф. Двойная угроза.

Двойная! С потенциалом пойманной дикарки угроза была десятикратная, а следствие в первую очередь было склонно оценивать именно потенциал, а не добрые или злые намерения. Пленница шевельнулась, насколько позволяли стягивавшие её плечи путы, подняла небольшую голову с растрёпанными рыжеватыми волосами и посмотрела поочерёдно на обоих мистиков. Выбрала Лизу, чуть прищурилась. Тёмные глаза, обведённые тенями усталости, стали похожи на заострённые угольки.

– Фред! – вдруг дёрнулась девушка, отпрянув назад. – Пойдём, скорее… Пойдём отсюда!

Брат схватил сестру за руку и повлёк за собой, пробиваясь через гудящую толпу. Отовсюду слышались негодующие выкрики о том, что ведьму следует казнить сейчас же, распять, поджечь, облив маслом, что все, дескать, уже вполне убедились в её реальности и нечего зря пугать людей тварью. Кто-то предлагал набрать камней и перед сожжением как следует проучить проклятую дикарку, кто-то, напротив, желал увидеть её совершенно голой и убедиться в схожести женских признаков эльфийских и человеческих баб. Не будь эти признаки одинаковыми, то каким же, по-вашему, образом нечистые ведьмы соблазняют деревенских парней, чтобы после использовать их тела в грязных ритуалах? Кто-то даже сунулся было к помосту, желая немедленной расправы, но был остановлен приставленной рядом охраной. Четверо молодцев в золотящихся на солнце кольчугах и красных накидках лениво перекидывались односложными фразами и время от времени отгоняли уж слишком любопытных зевак. Их гордый и уверенный вид внушал народу доверие. Эльфячья ведьма, да. Нечисть, да. Ошивалась возле самого посёлка, верно, но уж можете быть спокойны, Орден со всей этой пакостью разберётся. А вы идите, мол, по домам.

Лиза бежала так быстро, что брат едва поспевал за ней. У самой клиники выдохлась, сбавила шаг, закашлялась. Фред беспокойно заглянул в её лицо, несмотря на бег отчаянно бледное, с синеватыми губами, сжатыми в тонкую полоску.

– Ну же, что? Лиза!

Она с трудом разлепила рот:

– Это не… невербальная магия. Не проклятия. Она телепатка. Дикари общаются телепатически! Поэтому и считается, будто они не знают разумную речь! Она говорила со мной.

– С тобой? – опешил Фред. – Но ведь это невозможно! Люди не способны к магии разума, если только у них не…

– Знаю, – перебила девушка. – Прошу тебя, умоляю, не говори никому!

– Что же она тебе сказала? – ещё больше заволновался брат.

За его спиной открылась дверь клиники, и на крыльце появилась ещё молодая светловолосая женщина в одеждах целительницы. Лиза испуганно ойкнула:

– О боги, мама вышла! Заклинаю тебя – ни слова!

Фред поспешно кивнул, и они направились к матери.

Глава 2

Согласно полувековым исследованиям специалистов Отдела магического контроля Университета Сюр-Мао, способность к некромантии, равно как и дар магии разума, в большинстве случаев носит наследственную природу. Случаи обращения взрослых квалифицированных магов к тёмной стороне искусства единичны, в то время как подавляющее большинство задержанных и преданных справедливому суду некромантов, теневых магов и телепатов являлось потомками и родителями таких же носителей проклятой крови. Своевременное выявление и уничтожение обладателей вышеупомянутых «талантов», а также их наследия в виде письменных источников и так называемых «конкрементов памяти» позволит со временем свести угрозу распространения учения о некромантии к минимуму. (Вольдемар Гвинта, Учебник для искателей первого года обучения)

Сония всплеснула руками, беспокойно разглядывая детей. Растрёпанные и запыхавшиеся отпрыски совсем не походили на завтрашних студентов. Наверняка бегали к часовне узнать, по какому поводу звонили в колокол, собирая народ, вместо того чтобы спокойно пообедать и садиться за уроки. Привычным движением женщина проверила цепочку на шее дочери и коснулась прохладного камня, скрытого тканью школьной мантии. Амулет был на месте, но вот лицо Лизы было белее больничных простыней, а под глазами уже обозначились сероватые тени. Хоть сейчас укладывай её в постель и отпаивай снадобьями, вот только не согласится ведь ни за что, упрямая! Сидит над книжками ночи напролёт, да и весь день бы сидела, если бы не шебутной братец. Только с ним Лизабет и готова была отрываться от учёбы, подружкам разлучить её с учебниками было не под силу, и они быстро махнули рукой на скучную «заучку».

Фред тоже выглядел не на шутку взволнованным – оно и понятно, на завтра назначен экзамен в присутствии комиссии от трёх магических академий страны, и сын надеялся попытать счастья и оказаться среди выпускников в свои неполные шестнадцать. Сония невольно вздохнула: расстаться сразу с двумя старшими детьми она всё ещё не была готова. Представить, что уже не сможет каждый день любоваться серьёзной тихоней дочерью, целовать в лохматую каштановую макушку сына, заставляя прежде наклониться вымахавшего за последний год парня.

Целительница усадила детей за стол в маленькой больничной кухне, налила по чашке наваристого бульона, порезала хлеб и села, придерживая рукой большой живот. Если бы только ещё один мальчик родился, думала про себя Сония, точно зная, что чуда не случится. Снова будет доченька, четвёртая и, наверное, уже последняя. Должно быть, простым людям живётся куда интереснее: они вынуждены обращаться к лекарям или гадалкам, чтобы узнать пол будущего ребёнка, а любому магу изначально известно, кто появится на свет. Ну ничего, каждый раз с улыбкой успокаивала себя женщина, пусть девочка. Главное, что очень нескоро придётся её от себя отпускать, отрывать от беспокойного сердца. Как и младшеньких – шестилетнюю Молли и восьмилетнюю Элин.

– Там ведьму лесную схватили, жечь хотят, – не выдержал наконец Фредерик, орудуя ложкой в миске и закусывая хлебом.

Лиза, конечно же, вяло крошила свой ломоть и ждала, пока бульон совсем застынет. Мать сложила руки на животе и нахмурилась:

– Ты б лучше к Сморч… к господину Ильсену сходил, пока не поздно, да попросил его разъяснить охранные руны.

– Если хочешь знать, Сморчок на площадь прибежал ещё раньше нас, – парировал Фред, не улыбаясь.

Если сын не улыбался каждую минуту и не придумывал какие-нибудь новые шутки, это означало что-то очень нехорошее. Несмотря на огненный дар, взбалмошный характер и безудержное юношеское хвастовство, Фредерик взял от старшей сестры привычку прятать концы в воду, если дело оказывалось серьёзным. Когда брат и сестра сговаривались о чём-нибудь, разузнать об их секретах было не под силу не только мягкой и добросердечной Сонии, но и отцу, который умел быть суровым и добиваться своего ещё со времён службы в Солнечной страже. Именно благодаря репутации Эдвина и его решительной натуре инспектор Ордена Инквизиции не смел даже приближаться к дому, где жило семейство Сандбергов. Лишь однажды нужда привела эту мерзкую канцелярскую крысу к дверям клиники, где он, зеленея и заикаясь, попросил Сонию приготовить ему мазь от болей в спине.

Сония украдкой наблюдала за тем, как многозначительно переглядывались её дети, и думала, что в Академии, далеко от дома, крепкая дружба послужила бы Лизе и Фреду хорошим подспорьем. Если бы только это было возможным… Отец прав: ну как сейчас сказать дочери? Как накануне выпускного школьного экзамена объявить полной надежд девчонке, что никакой Академии или Университета в её жизни не случится? Что украдкой, по-тихому, приезжали сваты, и судьба её, и будущий муж уже ждут по ту сторону реки, в большом и просторном доме. Вот отпразднует выпускной в день Великого солнца, получит свой законный школьный диплом юного мистика, а уж потом уберёт его на дно сундука, под платья и расшитые узорами рубашки, чтобы никогда больше не доставать на свет. И с магией придётся распрощаться навсегда, а в Заречье, где магов не рождалось от начала времён, ей будет легче всё позабыть и смириться.

Женщина тайком прикусила губы изнутри. Лиза хотя и выросла молчаливой скромницей, но такую выходку родителям и за всю жизнь не простит, уже и теперь это ясно. Чувствует дочка свой дар, дурманит он ей кровь и разум, а потому не может она понять, что давать этому дару дорогу никак нельзя. Беда выйдет. Одно дело девчонкой бегать с заговорённым камнем на шее, и совсем другое – попасть в Академию, где каждый ученик под надзором магистров и профессоров. Да и люди из Ордена наведываются в аудитории с проверками: нет ли нарушений, запрещённых учебников, не просочился ли в преподавательский состав кто-нибудь из преданной забвению Гильдии призывателей теней в поисках новых адептов…

И надо же было случиться такому, что в тот самый год, когда у Лизы проснулся дар, Инквизиция представила народу своё новое изобретение – миралит. Сония даже задумываться боялась, из чего искатели научились извлекать этот материал, как готовили его в своей Железной крепости и на ком испытывали. Результат был прост: особый состав при ношении его в виде браслетов, ошейника или пояса на голом теле воздействовал на ту составляющую крови, что отвечала за магический дар. Творить заклинания становилось невозможным, и постепенно человек отвыкал от растворённой в крови силы и уже ничем не отличался от обычных граждан. Дело оставалось за малым – никогда не снимать с себя блокирующее дар устройство.

Среди Солнечных стражей водились слухи, что разработка антимагической субстанции и соединение её с заклинаниями магии крови поначалу не удавались: подопытные угасали на глазах, сходили с ума или даже умирали. Но спустя годы миралит научились очищать и зачаровывать так, что никто уже не мог пострадать. Он всё ещё стоил баснословных денег, и раздобыть его было ох как непросто, но Сония, лично примерившая браслеты, предназначенные дочери, убедилась: ни самочувствие, ни здоровье не пострадают. Как бы ни были жестоки методы Ордена Инквизиции, надо отдать людям Вольдемара Гвинты должное: они нашли способ нейтрализовать опасных магов вместо того, чтобы убивать их целыми семьями.

Дети доедали молча. Лиза вскочила, сполоснула в кадке посуду, вытерла полотенцем, только бы поскорее найти предлог вырваться из-под обеспокоенного материнского взгляда. Сомнений нет: девушка определённо чувствовала, что родители что-то замышляют, но её натура не позволяла ей начать расспросы первой. Фред пробурчал слова благодарности за обед и поплёлся вслед за сестрицей, вновь уколов Сонию своим насупленным видом. Ну, в самом деле, не могут же они знать, не могли же они услышать или догадаться. Нет!

Выпроводив сына и дочь и смахнув со стола крошки, женщина заглянула в палату. Укушенный ядовитым крестовиком мальчишка спал, собравшись в комочек. Бабка с воспалившимися коленками мирно дремала у окошка под цветами карминно-красной герани. Лёгкие занавески чуть шевелились от летнего ветерка. Со стороны часовни доносились выкрики и ругань. И тут Сонию осенило: закопавшись в размышлениях о будущем детей, она и не подумала о смысле сказанных Фредом слов. На площадь притащили лесную ведьму и собираются сжечь! И это были не страшилки об Инквизиции, что любила полушёпотом рассказывать соседка, собрав вокруг себя толпу на базаре. Это происходило здесь, в Фоллинге, где люди редко встречались с кровавыми расправами или кострами.

– Ведьма лесная, – тихо сказала себе под нос Сония и покачала головой, догадываясь о причине задумчивости сына. – Так вот в чём дело!

Женщина прикрыла дверь в палату с больными и отряхнула руки о подол мантии, словно к ним прилипли невидимые крошки. Догадка встревожила её. Если детям взбредёт в голову какое-нибудь безумство, а исключать этой возможности было нельзя, то стоило поговорить с мужем заранее. Она вышла на крыльцо и стала ждать возвращения Эдвина.

***

Фред с огромным трудом сдерживался, чтобы не начать расспрашивать сестру уже по дороге домой. Он знал, что Лиза терпеть не может настойчивых и поспешных вопросов. Ей нужно обязательно дать время на размышление, в противном случае можно ничего не добиться. Не сговариваясь, брат и сестра забрались на свой ученический чердак – маленькую комнату под крышей, где можно было спрятаться от малышни и спокойно заниматься своими делами. Молли и трое соседских малолеток возились во дворе под присмотром восьмилетней Элин. Немой дядька Хрут, работник, методично колол дрова поодаль, у сарая.

Лиза уселась на низкую скамеечку, сцепила ледяные пальцы в замок, посмотрела на брата:

– Сейчас лопнешь от любопытства, вижу ведь!

– Угу, – промычал Фред, бросая сумку с учебниками на пол. Под ногами звякнули забытые со вчерашнего вечера чашки с остатками чая. – Не томи. Что она сказала?

– Я попробую описать. – Девушка напрягла кисти рук, приложив пальцы подушечками друг к другу, как всегда делала в попытке сконцентрироваться. – Понимаешь, это не обыкновенная речь, не как шёпот. Это, лучше всего будет сказать, образы. Страшно, очень страшно ей… их народ огня боится, держит его в узде, они даже огненную магию не практикуют.

– Ещё бы, они ведь эльфы! – воскликнул Фред. – Живут в лесах в глубоких норах, куда и солнце не проникает. А огонь – от солнца, от бога Ксая, как им его не бояться! Когда была война, кто эльфам задницы их тощие надрал? Огненные маги и искатели! Не королевское войско трусливое, не гильдейские умники, а самые что ни на есть обыкновенные солдаты и пограничники, Солнечные стражи из Предела. Так что удивляться здесь нечему, страх огня у них в крови!

Когда он говорил, Лизе казалось, что искры так и сыплются из него во все стороны. Лучше всего брату давалась именно огненная стихия. Он расцепил её руки, повернул вниз ладонями и подставил свои – излучающие сильный поток энергии. Невидимое и чистое пламя дара. Она не отказалась, кивнула, отогрелась родным теплом и продолжила:

– Ещё сказала, что она охотница, преследовала косулю. Не заметила расставленной ловушки, потому как сильно увлеклась. И лук её там остался, в высокой траве: ловцы попросту не увидели лука, когда выпутывали её.

Девушка помрачнела и судорожно глотнула воздух. Образы, показанные лесной эльфийкой, мелькали в голове яркими, болезненными пятнами, и, с минуту поразмышляв, она сообразила почему.

– Ей солнце било в глаза, когда они… порвали на ней одежду. Хотели надругаться, но самый старший напугал их, что с ведьмами, какой бы красивой ни казалась, нельзя ни в коем случае. Мол, потом отсохнет всё, что ниже пояса, да и отвалится. Потому что на самом деле никакие они не красавицы, а жуткие твари с когтями и зубищами. А всё, что ты видишь, иллюзия. Связали и поволокли к инспектору. Там её… мучили…

Лиза остановилась, не в силах продолжать. Никакие слова не могли передать картинок, спроецированных в мозг дикаркой, слов попросту недоставало, слов было ничтожно мало, образов – много. Фред обнял её, украдкой напоил новой порцией магии.

– Хватит, понятно.

Сестра кивнула, перевела дух. Подняла голову и взглянула в серые глаза Фреда, такие же, как у неё, разве что не обведённые тонкой тёмной каймой по самому краю радужки.

– А теперь я должна спросить, а ты ответь честно. Поклянись своей силой, что скажешь правду и только правду.

Она выпустила из ладони сумрачную фиолетовую искорку. Он с готовностью кивнул и в ответ выпустил огненную, оранжевую:

– Клянусь своей силой и будущим дипломом мистика!

«Если он у тебя будет», – подумала про себя Лиза, но вслух задала вопрос, как требовал их собственный ритуал:

– Кого ты видел на помосте у часовни?

– Я видел, – Фред сдвинул тёмные брови и поморщился. – Эльфийскую девушку, которую называют смертельно опасной тварью и которую завтра на рассвете спалят, как старое чучело весной.

– При помощи очистительного божественного огня, – передразнила инспектора Лиза, копируя его пафосный тон.

Фредерик взволновался, его щеки вспыхнули:

– Она чистое создание. Чужое, но незлобное!

Сестра сложила руки на груди:

– Предлагаешь пойти и рассказать это инквизиторам и настоятелю? И всей этой неотёсанной деревенщине, которая спит и видит, как бы кого-нибудь на кол посадить или на костёр?

Юноша молчал. Невообразимо долго для своей огненной натуры. Потом тихо сказал:

– Лиза. Это не какое-то там привидение из подворотни. Там охрана из Ордена, они натасканы на тёмных магов. Там будет Святой круг. По всей площади. Они активируют его до наступления темноты.

– Главное только войти в круг, дальше никакой запрещённой магии. Слабость, сон, молчание. Стандартные целительские заклинания. Школьные. За это на костёр не сажают.

Он покачал головой, не поднимая глаз. Девушка пожала плечами:

– Как хочешь, Фред. Я рискну. Мне нужно кое в чём, как они там сегодня кричали, – удостовериться?.. Вот. Если я помогу ей, то она, возможно, поможет мне. Поможет понять, откуда во мне этот дар, это проклятие. Уж не оттого, что матушка говорит, будто я родилась на Севере и чуть не померла от холода во младенчестве.

– Ты неправильно поняла меня, сестрёнка, – прошептал Фред. – Я хочу пойти один. Во мне нет никакого тёмного дара, а значит, круг пропустит меня и так. Никто не забьёт тревогу. Дальше – только стандартные…

– Нет, ни в коем случае. Нет! Твоя энергия разве что как фонарь не светится, тебя издалека почуют. Себя погубишь и всю семью. О родителях подумай.

– А ты подумала? – запальчиво возразил он.

– С позапрошлого года лишь об этом и думаю. Случись чего – всем только лучше будет. И маме, и отцу, и Молли, и Элин, и деду, и даже Хруту. Скорей бы уже выпускной и уехать подальше, пока не разнюхали, не почуяли. В городах, говорят, столько всякого сброда, что никто магические следы не отслеживает.

– Кто почует-то? Сморчок вон первый бы побежал к инспектору, ему бы только нос свой засунуть в какое-нибудь дерьмецо, а потом лапки потирать, что из этого выйдет. И ничего, не замечает пока.

– Пока, – уточнила Лизабет. – Пока на мне этот амулет, о котором родители не желают разговаривать. Но ты ведь видел, что с ним происходит, когда я прикасаюсь к своей силе. Сейчас это только маленькие трещины, а назавтра он может рассыпаться в прах.

Девушка потянула за цепочку и вытащила оправленный в тонкое серебро дымчатый камень. Чернильная тень, что застыла в полупрозрачном кварце, с каждым днём становилась всё светлее, всё бледнее. Когда-то гладкий и отполированный, минерал покрылся теперь паутинкой и крошился, как песчаник, если Лиза проводила по нему кончиком ногтя. Минуло уже почти два года с тех пор, как она разгадала назначение амулета, но никакие осторожные расспросы или робкие намёки не помогли ей узнать о происхождении вещицы. Она с детства помнила, что есть темы, которые родители не любят обсуждать, и одной из этих тем была их служба в северном городе Ольдене, на границе Предела. «Непростые были времена, непростые, огоньки вы мои», – только и промолвил старый дедушка, к которому Фред и Лиза попытались приставать с вопросами.

– Что если… – осторожно начал Фред. Неуверенность смотрелась на его лице непривычно. – Что если этот мёртвый, как его, кокон, требует гораздо больше сил, чем ты думаешь?

– Придётся опустошить наш тайник, – пожала плечами Лиза.

Ну конечно! Она собиралась использовать порошок для усиления заклинаний, украдкой отсыпанный из родительских закромов. Эдвин и Сония всегда держали в клинике запасы стафлекса, изобретения Гильдии магов: он помогал целителям в особо сложных случаях и продлевал действие обезболивающих заклинаний и сна. О том, что волшебный порошок одинаково хорошо усиливает любое колдовство, первым разузнал Фред. Ему повезло, что в тот момент сестра оказалась рядом: юноша только чудом умудрился не поджечь стену соседского дома. Огненный шар разорвался над грядками с капустой и едва не изжарил жирного петуха, который прогуливался поблизости. К счастью, в тот раз обошлось без жертв, а в будущем юные мистики использовали порошок с большой осторожностью.

– Я тоже пойду, – заявил Фред таким тоном, что сразу было понятно: возражать бессмысленно. Но всё же, заметив волнение Лизы, мягко добавил: – Мы ведь давно договорились, что будем всё делать вместе.

Он раскрыл ладони и вызвал язычки пламени. Девушка посмотрела на пляшущий огонь и медленно накрыла его своими пальцами без страха обжечься. Пламя растаяло без следа, а на руках юноши заискрились звёздочки инея.

– Ладно, – еле слышно сказала она. – Вместе. Ещё одна тайна, за которую нам оторвут головы.

– Тайна останется тайной, Лиза, – торжественно произнёс Фред придуманную два года назад клятву. – Даю слово огненного мага.

Ритуал молодых волшебников требовал такого же ответа и от второй участницы заговора. Она была старшей и понимала, что должна была быть разумной, отговорить брата от намечающегося безумства. И в то же время Лиза чувствовала: одной ей не под силу то, что может получиться у них вдвоём. От страха и напряжения у неё замирало всё внутри, но всё же она натянуто улыбнулась и ответила на клятву, произнесла вслух слова, из-за которых можно было потерять всё на этом свете.

– Тайна останется тайной, Фред. Даю слово некроманта.