Fake husband

От автора

Эту книгу родила боль. Такая сильная, что держать в себе все мысли и чувства, вызванные ею, было равносильно самоубийству.

Чтобы как-то дышать, оставаться в реальности и держаться раненой, испещренной порезами событий ладонью за нить жизни в моменты, когда я захлебывалась от непонимания происходящего, а бессонница не давала мне передышки, – я брала телефон и набирала в заметках то, что через край сердца громко выплескивалось в организм, поражая токсинами все, до чего успевало добраться.

В борьбе с этим душевным засором, по масштабу тянувшим на стихийное бедствие, видя, что дело труба, я, как растерянный ребенок под страхами и тревогами, пыталась «маленьким ковшиком» и хрупкими, детского размера, руками вычерпать этот яд…

Я знаю, что на страницах моей книги вы встретитесь со своей душой. А это всегда увлекательно! Приятного путешествия, буду рада «открыткам издалека»!

Начало

Это был момент, когда на качелях «женщин, которые любят слишком сильно»¹, я ухнула вниз. Мои отношения (скажу больше: самый настоящий брак) терпели свое очередное крушение в необъятном океане бушующих эмоций, в буре накопленных за три пятилетки и достигших предела своей концентрации чувств. С тоской глядя на истрепанные паруса нашей любви и устало прикрывая собой очередную пробоину в корабле совместной жизни двух Скорпионов, я решила, что с меня хватит.

Бросив прощальный взгляд на безнадежно затопленный трюм всего светлого, что когда-то было между нами, я прошла по обжигающе холодной воде поступков, своих и его, и, решив обнулить эти отношения, зарегистрировалась на Lovoo². Не ожидая особых результатов, стала наблюдать за незнакомой мне территорией и ее жителями. Скоро нарисовались четыре персонажа, которые составили основной круг виртуальных лиц подле меня.

Антонио из Рима, 41 год. По фото – приятный, полноватый добряк итальянец. Я окрестила его поваром и придумала ему антураж, где он работал шефом в известном римском ресторане. Обожал еду, свою работу и, конечно, был всеобщим любимцем.

Фернандо из Каталонии, 40 лет. Дамский угодник, себялюбец, ищущий легко начинающихся и так же легко заканчивающихся отношений. Кодовое имя – жиголо.

Паоло, тоже из Рима, 42 года. Обычное лицо, закоренелый холостяк и любитель кошек. Паоло – он и в Африке Паоло.

Томас, 36 лет. Ну конечно, сделано в Германии. Самый харизматичный и интересный из них. Стрелок, любитель оружия, сигар, курительных трубок и современных гаджетов. Несмотря на свой возраст, живет страстью к китчу, викингам и праздному времяпрепровождению.

Кажется, это началось в ноябре 2016 года.

Сначала каждый из них помогал мне не киснуть, отвлекая короткими сообщениями из чата. Томас виртуально сопровождал меня на тренировки в спортзал и на морозной дистанции до офиса в три пеших километра. Антонио часто разделял со мной вечера, и ему удавалось на расстоянии напоить меня сухим красным, даже не подозревая об этом. Паоло в рабочее время развлекал уроками итальянского, а Фернандо – лукавыми приглашениями на север Италии. Мои рваные раны они не штопали, но боль притупляли.

Однако скоро стало понятно, что созданные моим воображением легенды далеки от реального положения дел.

Антонио был скорее отшельником, чем душой компании, а внешне – больше отталкивающим, чем приятным. Фернандо преподавал и подрабатывал в сфере туризма, оставив в прошлом карьеру модели. В настоящем имел сестру (возможно, не одну) и неопределенные взгляды на отношения. Паоло работал юристом, часто отправлялся в межконтинентальные перелеты, при этом успевая отплясывать ча-ча-ча и бразильское танго, а также регулярно ставить лайки под сомнительными и весьма провокационными фото в Instagram. Томас работал в сервисе по ремонту заводских агрегатов, каждый день проводил на тренировках в тире и вырывал победу за победой на соревнованиях стрелков. Ночами он пил и шумно веселился в компании викингоподобных так и не выросших сорокалетних детей, а утром, открывая глаза и упираясь взглядом в висевшую на стене гитару, первым делом прикуривал сигарету.

Позже я удалила свой профиль с сайта знакомств. Но Паоло остался в Skype и Instagram, Фернандо и Томас – в Facebook, а Антонио – в WhatsApp.

Переписки имели всплески и спады. Фернандо сошел на нет. Томас появлялся от случая к случаю, потому что хотел оставаться темной лошадкой. Паоло всплывал чаще, в основном с комплиментами и стандартными фразами на русском. Антонио отмечался каждый день, чем настораживал…

Не так давно на просторах Instagram я наткнулась на мысль: «Любовь застанет вас в том, в чем вы есть».

Вот именно так и застал меня кризис среднего возраста. В сознании вдруг стремительно стали рушиться и затем складываться доселе невиданным рисунком, как в яркой и высокотехнологичной 3D-визуализации, все мои проекции на ценности, цели, людей и их поступки. Я перестала узнавать себя, свои стремления и разучилась разбираться в своих желаниях. Близкие люди вдруг стали говорить на непонятном мне языке. Я впервые поставила под сомнение их образ жизни, собственные решения и достижения. Я получила то, чего не хотела. Мои желания диктовались мамой, воспитанием, какими-то случайными людьми, но не мной.

Начать надо с прощения. Простить себя за все, чего не достигла, за все свои страхи, сомнения, за злость и некрасивые поступки. За то, что не умею быть идеальной, за то, что мне не всегда везло, за то, что не у всех вызывала расположение и сочувствие. За то, что не всегда была на высоте. За то, что не умею любить разумно, а только горячим сердцем, на котором с ума сошла анатомия, и оно простирается из грудной клетки в мозг. За то, что не могла объяснить, много молчала, много ждала, много гордилась и обижалась. Многого не знала… Прощу себе все свои недостатки! Прямо сейчас!!! И большие, и невидимые, которые я сама у себя когда-то нашла, да и то при помощи мощнейшего микроскопа. Прощу все слабости, упрямство, надежды, ситуативную и неуместную немоту, глухоту и слепоту. Что плакала и кричала. Что презирала и смеялась в лицо кому-то, но чаще себе. Что взлетала и падала, влюблялась и ненавидела.

Прощу себя – ту, что смотрела на меня каждый день, затаив надежду на мое понимание.

Не было в ней ни злобы, ни гадости – только одно большое сердце, ничем не политое, но давно жаждущее мощного душа из здорового смеха, радости и любви. Больше не буду пугать себя хмурыми бровями. Лучше крепко обниму.

Не надо смотреть на себя как на мишень, через прицел оптической винтовки. Прощайте себя всегда и сразу, так быстро, как только сможете. Не смейте считать свои достижения недостаточными.

Решила расширить свое «меню» всеми цветами радуги, от белого до черного, ведь, как известно, только у серого пятьдесят оттенков. Принять все возможные варианты. Брать уроки у каждого учителя, мыслить шире. Главное – не дрожать, не бояться, не хандрить. Это самый тяжелый «Форт Боярд»³ из виденных мною: когда ключ внутри тебя, но ты даже не предполагаешь, на что он похож, как его достать и в каком месте он прячется.

Как говорил Фрейд: «В своих исследованиях огромного здания человеческой психики я остановился в подвале». Сейчас я в подвале самой себя. Почти темно, ничего не видно и слышен тревожный стук сердца, которое редко радуется, часто боится, много сомневается, но продолжает надеяться, что работа его не бесполезна.

Хочу насытить свою жизнь событиями, перестать бояться всего потенциально опасного. Мифические страхи регулярно отравляют мою жизнь, от них – онемение и покалывание в теле, бесконечная усталость и неконтролируемое раздражение. Пусть на моих губах на ПМЖ поселится улыбка, брови перестанут быть суровыми и две кожных складки на переносице прекратят свою ежедневную борьбу. Выражение лица, как у главного героя фильма «Афоня»: «А так похож?» – отстанет от меня раз и навсегда. По утрам еду в маршрутке с «лицом Афони», ловлю себя на этой мысли, и самой становится смешно.

Очень подрывают настроение нерешенные дела. Принять в виде решения «ничего не решать» – это не укладывается в моей голове. От решения я получаю удовольствие, так как оно символизирует взятие рубежа. Есть за что себя похвалить и есть куда двигаться дальше. Ничего не решать – это тупик, бег на месте, это бесконечное страдание моего мозга и души.

Я решила стать учителем для мужа: меняя свое поведение, менять его. Но это решение почему-то подозрительно смахивает на «ничего не решать». Постоянная жвачка – как бесконечная дорожка на велотренажере, как вляпаться в тесто для торта «Муравейник» и пытаться отлепить его от рук без применения муки. То ли задача мне не по силам, то ли жду быстрых результатов, то ли не верю в него. Не могу, взрываюсь. Может, простить себя за то, что эти отношения не сложились, что перезагрузка невозможна?

Менять себя тяжело, много соблазнов. Искушение ныть и жалеть себя. Постоянное желание выпустить злющего фыркающего зверя, который бьется внутри меня о социальные преграды. Запретами его можно только раздраконить. Вот накормить бы его, чтоб он, довольный, расслабился и спокойно, счастливо заснул. Только что он ест? Какая пища приносит ему удовольствие? Я снова вернулась к своим желаниям…

Антонио

За несколько месяцев переписки портрет самого стойкого из виртуальных поклонников получил дополнительные штрихи, и у него появилась биография.

Антонио София (Sofia), 1975 года рождения. Итальянец, ничего не основавший и не оказавший существенного влияния не только на исторические, политические, социальные, но даже на внутрисемейные события. Родился в Риме (Италия) и стал вторым ребенком в очень набожной семье. Особенно религиозной была его мать – женщина необразованная и до рождения детей работавшая швеей. Позже она освоила ремесло косметолога, но волей судьбы какое-то время работала поваром в школьной столовой. Неизвестно по какой причине она питала страсть к русским именам, вследствие чего сестру Антонио звали Таня, а его имя легко трансформировалось в распространенное в России «Антон». В детстве он был довольно выразителен и имел нормальный вес, увлекался фантастикой и демонстрировал хороший уровень интеллекта.

Мать его была домохозяйкой до тех пор, пока Антонио не исполнилось одиннадцать. Когда же она вышла на работу, брат с сестрой часто оставались дома одни, и это сподвигло его на кулинарные эксперименты в приготовлении пасты. Как-то в разговоре я пошутила, что он научился готовить пасту раньше, чем ходить.

– Этим грешат все итальянцы, – довольно заметил Антонио.

Школу он не любил. Терпеть не мог учителей и совершенно не ладил со сверстниками. Его взгляды на жизнь мешали ему завести друзей. Вспоминая то время, он называл себя одиноким волком:

– В одиночестве мне нравилось придумывать истории. Я всегда был тихим ребенком. Очень стеснительным, как и сейчас.

В университете он выбрал профессию эксперта в авиационной и мультимедийной информатике. Позже, когда его призвали в армию, благодаря своему уму получил тепленькое местечко в канцелярии, тем самым избавив себя от унылых и непосильных физических нагрузок. К тому времени его вес приближался к двумстам килограммам.

Вернувшись из армии, он вместе с другом открыл магазин игр. Но юные бизнесмены не удержали на плаву свое детище. Чем пахнут ремесла, он узнал, поработав в типографии, затем курьером, оператором кол-центра и даже продавцом драгоценностей. Тем временем ему исполнилось двадцать три, и – о боги! – у него случился первый секс. Здесь история имеет неясные очертания, но все указывает на то, что Антонио был склонен к беспорядочным связям и брал тех, кто сам шел ему в руки. Понятно, что это были не лучшие представительницы женского пола.

В настоящее время он по-прежнему в итальянской столице. Медитирует на лучшую жизнь в родительском доме, напротив госпиталя, в котором издал свой первый крик. Никого не смущает, что мальчику уже сорок три года. Его родители, которым за семьдесят, по-прежнему дееспособны и заботятся о его нуждах. В доме царит матриархат. Старшая сестра живет отдельно, воспитывая двоих детей.

Антонио доволен положением дел. Свою работу обычного клерка считает благословением Господним и очень ею дорожит. Досуг проводит однообразно, сражаясь армиями солдатиков, которые заполонили все полки в его комнате. Думаю, чтобы обеспылить эти фигуры, надо как минимум сорок часов в неделю. Увлечение это наполняет его жизнь настолько, что он с тоской вспоминает свой так мало поживший магазинчик, но с азартом, не претендуя на авторство, пишет правила для любимых игр. Кроме того, радостные минуты ему дарит еда (неизменная курица и салат) и просмотр футбольных матчей по ТВ.

Антонио – чистый теоретик. В теории он сопереживает, участвует в судьбах людей и даже в военных действиях. Он имеет свои взгляды на политические и культурные события. У него много мыслей на любую тему и минимум движений при любых обстоятельствах. Его любовные воззрения относят нас к персонажу известного романа Сервантеса, и хоть внешне он – вылитый Санчо Панса, но душевной организацией, вне сомнений, пошел в Дон Кихота.

Об отношениях с прекрасным полом говорил туманно и на моей памяти упоминал только об одной женщине, с которой прожил три года. С тех пор прошло восемь лет, и его руки забыли ощущение женской плоти, потому как прикасаться к женщине без любви нет никакой возможности для человека, имеющего такие ценности и идеалы.

В общем, вот они, высокие отношения. Кажется, это второй момент, который звучит тревожной трелью на задворках моего сознания.

Каждое утро отмечалось его сообщением, и особенно меня бесили смайлики. После того как муж, еще присутствующий в моей жизни, узрел послание с итальянским колоритом и устроил дикую истерику, мной был включен режим «секретно». Недолго думая, я на целый год отключила оповещения учетной записи с иностранным номером. Жаль, что опции «до конца жизни» айфон не предлагал. Правда, перед этим у меня была попытка забанить виртуального друга на выходные, что вызвало теперь уже у него сильный эмоциональный протест. Короче, сами того не подозревая, бунтовали оба мужчины. С итальянцем договориться было проще: мы сошлись на его предложении оставлять сообщения без ответа, пока я не найду для этого удобное время.

Так Антонио вошел в прозу моей жизни со своими невероятно скучными и безвкусно-постными вопросами: как дела? ты уже обедала? что было на обед? как проходит твой день? что ты делаешь? что ты будешь делать после работы? как Лео? как Алиса?

Мама мия!!! Можно я зарычу?!

Комплименты от него не блистали разнообразием и сводились к тому, что у меня самые необыкновенные и прекрасные на свете глаза, улыбка, которая озаряет мир, и, вне сомнения, я украшаю любую одежду, которую ношу. Его восхищали мои изящные руки, уникальный стиль и незаурядный ум. Бесконечные «ангел», bellissima, marvel и amazing⁴ в расчет не принимаются.

Я спрашивала мало, в основном копировала его вопросы ко мне и вставляла в чат, так как мне было лень писать. Поначалу общались мы на английском, но через два года это мне надоело и я стала писать по-русски, чтобы не утруждать себя лишними манипуляциями. Его сообщения я переводила самостоятельно либо пользовалась приложением в телефоне. Попытки освоить итальянский были мной закинуты далеко и надежно, так как мотивация на этот интеллектуальный труд не подъехала в мое распоряжение.

В целом наше общение сводилось к моим ответам на его вопросы. Редким случаем мы затрагивали социальные темы, но в основном Антонио давал оценку коротким эссе, которые я скидывала ему для прочтения, и принимал участие в выборе моих нарядов. Если они оказывались достойными внимания, то экран телефона весело светился ворчливым:

– Я уже вижу, как мужчины смотрят на тебя, как медведи на мед.

К текстам он всегда подходил с особым вниманием и ценил их высоко, что мне льстило и было неизменно приятно. Моя муза при этом прятала довольную улыбку и легко творила, увеличивая объемы сочинений.

На рубеже первого года я узнала голос Антонио, и он меня не то что не впечатлял, а конкретно расстраивал. Вообще эта голосовая какофония от лиц мужского пола меня преследует не одно десятилетие. Мой слух когда-то давно имел невероятный роман с моей первой любовью, чей голос разыгрывал мощнейшие по энергетике партии, вызывая вибрации, заставляющие сладко ныть мое сердце. После ни один голос мужчины, претендовавшего на мою благосклонность, мне не нравился.

Внешний вид Антонио разочаровывал. Селфи наводили ужас. Я реально вздрагивала, получая их: на меня смотрел религиозный фанатик со взглядом инквизитора. Такие глаза подошли бы страдающему психическим расстройством, отшельнику или пленному. Внешность его составляли темные, негустые, зачесанные назад волосы, большие почти черные глаза и длинные смоляные ресницы. Итальянский нос выступал римским профилем, при этом сходясь в борьбе с нижней челюстью. Прикус однозначно имел секрет, спрятанный за усами и бородой. Судя по снимкам, улыбаться он не любил. На мои провокации скинуть фото с улыбкой или в полный рост в минимальной одежде реагировал дружелюбно.

Фото в трусах меня убило. Я, было, зажмурилась, но, набравшись мужества, взглянула правде в глаза. Это было тело невысокого полного человека, который теряет вес, – совершенно бесформенное. Надо отдать должное Антонио: называя себя уродливым, он не стеснялся себя показать. Видимо, мужское тщеславие всегда одерживает верх над мужскими комплексами. Что-то мне подсказывало, что он в достаточной мере самолюбив и, несмотря на унылую физическую форму, охотится за ярким и по-настоящему достойным объектом.

Сегодня охотник базируется в районе Torre Maura. Прямо сейчас он занят мыслями о расширении жилплощади и заурядной работой, с чувством долга оказывая населению банковские, почтовые и иные услуги. Его рабочий график далек от напряженного: обычно Антонио занят полдня, чередуя утреннюю и вечернюю смены.

Я, по сложившейся традиции, больше говорю, а он больше спрашивает, ссылаясь на то, что таким способом пытается поддержать беседу, ведь от меня инициативы не дождешься. Надо переломить навязываемую мне манеру разговора. К сожалению, трудности перевода – это прямая угроза общению. Чтобы не пропустить истинный смысл, надо не только читать между строк скупого на эмоции бота-приложения, но и добавлять в них художественности. Совмещая пазл его личности, брать на заметку любое противоречие и уточнять вопросами все моменты, которые не сходятся.

До настоящего времени он не избегал ответов, хотя среди них были такие, которые не отражали истинного положения дел. Например, он неоднократно уклонялся от демонстрации фотографий своих родителей и себя в детстве, но кое-что из его семейного фотоархива я нашла в Facebook. А вот ролью славного итальянского дядюшки он гордился, забрасывая меня кадрами с племянниками.

Со временем Антонио стал показывать свой быт, присылая фото квартир – родительской и его собственной, которую сейчас сдавал, – и дома своей мечты. Так потихоньку открывались кулисы его реальной жизни.

Но всему этому предшествовала наша встреча.

Искья

На дворе лето 2017 года.

Я считаю себя свободной от обязательств, так как почти год живу отдельно от мужа. Одиннадцать часов в самолете, четыре тысячи километров на авто, два острова, два моря, десять городов на материке, семь отелей, самая высокая точка путешествия – 1600 метров над уровнем моря, – и не поддающийся измерению уровень счастья.

Прошлым летом, отдыхая в Питере, совершенно случайно я узнала от брата об острове Искья. Посмотрела информацию в Интернете, почитала форумы и впечатлилась. До последней минуты поездка казалась мне возможной только в мечтах. У сына закончился учебный год – и вот, со школьного выпускного бала на корабль, мы тронулись в путь.

Несмотря на опасно короткую стыковку рейсов, перелет прошел успешно, и я вижу улыбающееся лицо брата, встречающего нас в аэропорту Франкфурта. Впереди столько всего классного, настроение супер, брецель⁵ отменный, кола холодная. Одним словом, ничто не мешает наслаждаться баварскими красотами до самого Швайнфурта.

Утренний поход в кондитерскую, вкусный завтрак, неспешные прогулки, душевные встречи с родными и знакомыми сделали свое дело. Организм получил сигнал «всё, я в отпуске» и окончательно расслабился. Во вторую ночь, наплевав на плюс шестнадцать за бортом, мы надели пляжные шляпы и под веселые русские песни поехали навстречу яркому итальянскому солнцу. На границе с Австрией тучи ходят хмуро, но великолепие гор от этого не страдает. Вот сейчас до меня дошла суть фразы: «Лучше гор могут быть только горы…»⁶.

Заправив машину бензином, а себя чаем с булками, мы поехали через Тироль к озеру Гарда. Там началась жара: с каждым километром плюс за бортом стремительно увеличивался, и это стало очевидным на первой же остановке в живописном месте.

В походных условиях поменяли свой look⁷, купили мороженое и, залюбовавшись видами, не сразу поняли, что за психоделическая сирена нарушила безмятежность пейзажа. Это была моя шестилетняя Ли, точнее, ее горе от разбитых коленок и упавшего мороженого. Несколько минут шла жесточайшая борьба, кто кого перестоит: озеро или ее крик над ним. В итоге снова пришлось переодеваться, и мы поехали дальше.

Когда показался курортный городок на озере Гарда, захватило дух. Забили на фото, забыли про ЧП и командой в полосатых купальниках кинулись в чистейшую и холодную воду озера. Красиво так, что фотоаппарат бессилен. Просто смотрели, молчали, впитывали в себя.

К вечеру выехали в Верону, зашли в первый попавшийся отель. Я была категорически против такой спонтанности, а брат – категорически за. С администратором объяснились на гремучей смеси языков, и в итоге нас отправили в другой отель, где были места.

Ну что сказать… Увидев наше пристанище, я почему-то вспомнила фильмы с Луи де Фюнесом, где вся техника – пафосно-неуклюжая и мебель с претензией, но без уюта. Отель назывался Maxim, на коврике у входной группы – четыре звезды и дыра.

– Ну Марина! Что ты хотела? Вся Европа старая, – резонно заметил брат, увидев выражение моих глаз.

– Ла-адно, – протянула я и даже не стала театрально закатывать глаза.

Получили два номера: кондиционер ретро-ретро, фен чем-то напоминает пылесос «Урал» времен СССР, запах стоит нафталиновый. Я не поленилась, номер поменяла, и концентрация амбре снизилась. Будем устраиваться, силы на исходе. После бутылки пива столетний аромат окончательно испарился. Спали удобно и завтракали на удивление вкусно.

Утром пошли гулять по Вероне. На лобовом стекле машины нас ждал привет в виде штрафа за парковку. Беспределят карабинеры. Но к этому времени Дом Джульетты, сад Джусти, античный римский амфитеатр на главной площади города Пьяцца Бра, рынок на Синьории, многочисленные центральные улицы и даже какая-то пиццерия успели впечатлить нашу память. Город понравился, гуляли бы и гуляли, но сегодня еще Флоренция.

Как долго мы ее искали – точнее, ту достопримечательность, которую задали в навигаторе! Кружили, как герой Никулина по улочкам Стамбула в «Бриллиантовой руке». «Тамара» из навигатора вела нас то на встречку, то на односторонку. Всё! Вышли, пошли пешком.

Сначала у меня были сильные сомнения, что это Флоренция. Но базилика Санта-Кроче железно подтверждала факт прибытия в пункт назначения. И все же меня не покидало стойкое чувство, что до сердца города мы не добрались.

Поскандалив с наглым афроамериканцем на парковке, выехали в сторону Неаполя. Ночь готовилась сменить этот душный вечер. Мне так хотелось заночевать в каком-нибудь уютном, одиноко стоящем фермерском домике или в отеле с такой концепцией! Я даже нашла подобное место в Орвието, но навигатор затупил и не мог найти заданный объект. Пришлось опять останавливаться в попутном отеле.

На этот раз, съехав с дороги в сумерках, мы наткнулись на две гостиницы, расположенные рядом. Одна из них хорошо бы подошла для съемок фильма «От заката до рассвета», поэтому мы направились в соседнюю под названием «Умбрия». Ничего не поделать. Приветливая тетенька на ресепшен, как могла, поднимала нам настроение. Пережив ночь в крохотных апартаментах с балконом на одну ногу, где даже единственная сигарета была невкусной, мы встретились с утром. Завтрак оказался крайне скудным. После того как брат по ошибке посахарил вареное яйцо, из которого состояла моя трапеза, я сказала:

– Следующие отели я бронирую заранее! И больше ничего не знаю и знать не хочу!

…На горизонте появилась табличка: Napoli⁸. Наша компания радостно заулыбалась – и вот мы в портовом городе, где кипит жизнь. Дороги преузкие и витиеватые, много машин, много людей, все спешат, все в делах. Пекло неимоверное! Бегом в кассы за билетом на паром. Купили за пятнадцать минут до отплытия, уложив все манипуляции в рекордно короткий срок. Навалившись на борт, с удовольствием доверили ветру укладывать наши волосы на его вкус. Узоры на воде, которые оставляет паром, белые чайки и виды острова – все это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Остров.

Сумбурное искитанское дорожное движение – это, конечно, прикол. Ни одного светофора, тротуаров днем с огнем не сыскать. За одну такую поездку я сто раз попрощалась с жизнью. Местные автолюбители, увидев на дороге знакомого, останавливаются, прикуривают сигарету и спокойно беседуют посреди проезжей части, не заботясь о тех, кто ждет продолжения движения.

Нашли свою виллу. Хозяин Нино очень приветлив и энергичен. Вуаля – мы сидим в ресторане, любуясь на красиво пламенеющий над островом закат. Мы сделали это, прочертив траекторию от хладнокровного Урала до пышущего жаром острова со спящим вулканом в сердце!

Удивительно, как легко у моих детей сложились веселые интернациональные отношения. Все соседи (итальянцы, англичане, русские) очень доброжелательные и улыбчивые. Ли постоянно гостит у итальянцев.

«Мама, поиграй со мной» в эти вечера не звучало. Дети были самостоятельны и заняты знакомствами, а еще с интересом смотрели итальянское телевидение.

Сегодня у нас первая вылазка в сады «Ла Мортелла». Несмотря на утро, лютая жара. Увидев брата и сына в одних бриджах, без футболок, я уточнила:

– Вы уверены, что сюда пускают в таком виде?

– Пффф! Здесь можно все! – рассмеялись они в голос.

И вот мы – на экстремально узкой извилистой дороге, где нам в лицо несутся мотоциклы и авто, без единого намека на снижение скорости. От стресса у меня пропал дар речи, я все силилась понять, кто дурак: я или навигатор в телефоне? Неужели к известной достопримечательности ведет только такая дорога? Где путь для пешеходов? Судорожно пытаясь решить этот дурацкий ребус, я почувствовала, как у меня разболелась голова. А тут еще жара, стресс и гнев на брата. Последний шел не оглядываясь, чтобы не видеть моего разъяренного лица. Поравнявшись с ним, я практически с итальянской эмоциональностью выложила ему свои мысли:

– Назад этой адской дорогой я не пойду!

Но квест только начинался: без футболки в сады нельзя! Я до скрежета стиснула зубы. Не дав мне открыть рот, мужчины, которым «здесь можно все», умчались той же «легкой» тропинкой «переодеться к ужину». Прождав их сорок минут возле касс и потеряв все запасы терпения, я увидела, как они выходят из садов. Ну и денек!

Освоив супермаркет Doc, мы со всех ног кинулись в море. Детский восторг и радость легко передается взрослым. Вся наша компания со счастливыми глазами и улыбками до ушей скачет по волнам. Море как парное молоко, полотенце без надобности. Вытащить кого-либо из воды – пустая затея. Это под силу только закату, который монеткой скатывает солнце в морскую пучину.

Классно все: утро, день, вечер, ночь на острове. Каждая минута на море, на вилле, в ресторанах, на улочках. Сказка! Настоящая сказка, где тебе выпала возможность присутствия. Ложишься спать, до краев наполненный счастьем, умиротворенный до глубины души, с таким же настроем открываешь глаза утром – и видишь, что оно по-прежнему доброе и многообещающее.

Этот день мы начали с Сант-Анджело, самого красивого городка острова. Так он и остался в моей памяти прекраснейшим местом Искьи. Красиво «сзади, спереди и с Саратова». На триста шестьдесят градусов веет релаксом и праздностью: пестрые пляжные зонтики с веселыми названиями типа Banana Beach, светлые строения отелей и магазинчиков, нарядные глянцевые яхты, белые насыпи, с которых открывается бескрайний морской простор, и «только синь сосет глаза»⁹.

Хочется встать на уступ, широко раскинуть руки и дышать, дышать, дышать. И только ветер в голове. И уже не верится, что где-то есть сурово-благородный Екатеринбург. Что где-то ждут дела и обязанности. Что ты на перекладных проделал такой пыльно-жаркий и серо-дождливый путь. Стойкое ощущение, что это было сто тысяч лет назад и не в этой жизни. Время изменило свое течение, и дни имеют совсем другие по протяженности часы и минуты.

Закончив прогулку морскими ваннами, мы поехали в Арагонский замок. Припарковавшись, уселись в тесном ресторанчике с неожиданным видом на стройку. В котловане по уши грязный рабочий говорил по заляпанному глиной телефону. Недоуменно пялясь на эту картину, мы оставили заказ не понимающему ни по-английски, ни по-русски официанту. Ну, он как понял, так и принес. Не заостряя внимание на том, что мы заказывали не это, завершили обед и начали арагонское восхождение. Дикая духота, солнце жарит заживо. Мечась по замку в поисках прохлады, наткнулись на такого же любопытствующего в горизонтальном положении с носовым кровотечением, которого попытались привести в чувство. Чем выше мы поднимались, тем больше котов встречалось на нашем пути и тем больше потов с нас сходило. Оглянувшись на меня и оценив мое измученное полуднем лицо, брат заметил:

– Мне кажется, ты сейчас приляжешь рядом с тем туристом.

Вскользь осмотрев остальные пункты маршрута, мы кинулись к спасительной прохладе кондиционера. Спустившись, зависли в лавке с гигантскими лимонами и очень радушной хозяйкой. Она как будто только нас и ждала. Накормив под завязку конфетами, напоила лимончеллой всех цветов и вкусов. Получив на ходу урок русского языка, она с удовольствием смаковала наши слова, продолжая экскурсию по своим владениям. От такого гостеприимства непросто уйти. Лишь спустя час мы вернулись к морю и вечерней прохладе Форио.

Десять минут по набережной с прекрасными панорамами – и ты в центре всех событий: витрины со всякой всячиной, кафешки и другая прелесть маленького города. Меня привлекла одна великовозрастная лавка: одно ее оформление вдохновляло купить все. Этому семейному бизнесу с трепетно охраняемыми традициями оказалось двести лет. Очарованные историей, мы купили специфическую колбасу, изготовленную по уникальному рецепту. Спустя пару часов Ли по доброте душевной скормила ее местным котам, милостиво почтившим своим присутствием наши апартаменты. Из сокровищ лавки у нас еще оставались косметика, специи, а самое главное – большая бутылка ликера «Молоко буйвола».