Не дожидаясь ответа и таким образом, оставляя за собой последнее слово, она вышла из комнаты. Как, оказывается, иногда приятно воспитывать и быть строгой. В этом есть ощущение собственной значимости.
Об этом Софья Фертовская на следующий день собиралась развернуто рассказать в интервью, а также о своих заслугах и каким правильным стал ее выбор увлечения для своего ребенка. Но этот самый ребенок и подложил ей свинью – никем незамеченный, он исчез из дома, причем перед самым прибытием журналиста.
– Все-таки это замечательная идея: выбраться на целый день за город, чтобы писать натуру, – сказал Корсо, – Колин, ты молодец! Наконец мы поэксплуатируем и мой старенький автомобиль. Он так давно не покидал гараж, да и мне прогулка не помешает. Я со своей болезнью основательно засиделся дома. Положишь этюдники в багажник?
Коля кивнул, подхватил два этюдника, покачал головой. Учитель категорически отказался от гонорара за снимки, наделавшие столько шуму, деньги были переведены на счет мальчика. Лучше бы обновили машину, – сказал тогда Коля, на что учитель ответил, что в его возрасте это рискованное мероприятие, он привык к своей «старушке».
– Кажется, в студии звонит телефон? – спросил Корсо, закрывая входную дверь. – Слышишь?
– Нет, не слышу, вам показалось, – солгал Коля. Наверняка, матушка разыскивала его, теперь он стал нужен ей, просто необходим. Для осуществления ее планов. Она всегда добивалась всего, чего хотела, используя всевозможные средства, в том числе и свою настойчивость. В этот раз не вышло. И кто виноват в этом? Ее собственный сын! Когда явится, с ним будет особый разговор.
Глава 17
Надя что-то пробормотала во сне, Николай приподнял руку и осторожно повернулся к ней, она затихла. Волосы спутались, закрыв лицо. Он убрал их с лица, улыбнулся. Как быстро эта женщина стала ему ближе всех на свете! Будто он знал ее всю жизнь. Осознание этого в его душе рождало что-то светлое, приятное до дрожи, словно благодать опускалась. Николаю хотелось сохранить это чувство в себе как можно дольше. Эмоционально-чувственная память… Она хранила и другое…
В тот вечер, после загородной прогулки с учителем, Коля вернулся домой поздно. Застал матушку в гостиной. К концу дня ярость ее немного поутихла, но с появлением сына разгорелась вновь, подпитываемая его равнодушным видом и явным нежеланием раскаяться.
– Добрый вечер! – вежливо-отстраненно сказал он, намереваясь пересечь гостиную и благополучно оказаться в своей комнате.
– Ты сделал это специально? – Софья остановила его вопросом. Он медленно повернулся к матери, опять в глазах что-то такое, чего она никак не могла понять.
– Что ты имеешь в виду? – наконец он выдавил из себя.
– Не делай вид, что не понимаешь. Я просила тебя быть сегодня дома, – Софья повысила голос.
– Я предупредил, что не смогу, – отчеканил юноша. И все. Между ними, никогда не находившими общий язык, выросла еще большая стена. Непреодолимая, каменная. Этой своей фразой, вернее, тоном, не мальчик Коленька, а взрослый человек Николай дал понять, что многое изменилось. Только Софья Фертовская этого не видела. Слушая упреки матери, он ловил себя на мысли, что теперь абсолютно равнодушно относится к ее попыткам призвать его к ответу, объясняя, что такое репутация их семьи, какое они занимают положение, что все это значит для отца. Нет, он не собирался вредить, и сегодня ушел из дому лишь потому, что счел: его занятия живописью, уроки и общение с Корсо куда более важные вещи, чем лицемерное интервью прессе. Да еще и семейная фотография… вот уж поистине ложь, в основе которой выгода лишь одному человеку. Пусть и позирует сама. Тем более что у нее это хорошо получается: позы, жесты, разные ракурсы. Вот только теплу и любви она так и не научилась. Даже от отца он видел куда больше чувств и интереса к себе. Фертовский-младший развернулся и пошел в свою комнату.
– Ты куда? – возмутилась Софья. – Я не договорила.
– Уверен: все, что мне необходимо – я услышал. Не тратьте понапрасну силы. Доброй ночи!
Дерзкий, упрямый мальчишка семейства Фертовских! Софья так и думала, что рано или поздно он начнет откалывать номера. За молчаливой и тихой натурой скрывался жесткий характер, резкость, полная непримиримость. Зачем она вышла замуж за его отца?
В тот же вечер Софья разыграла целый спектакль перед мужем, несомненно, приукрасив свою роль – роль пострадавшей стороны, а Николенька предстал в роли ребенка, которого плохо воспитали и давно не наказывали. Фертовский-старший сидел в кресле, курил сигареты, одну за другой, щурился от дыма и злился. Менялась политическая обстановка в Союзе, менялись кое-какие условия и в Англии, кроме того, у него не сложились отношения с одним из влиятельных лиц здесь, поговаривали, что под Фертовского начнут копать, чтобы выслать на Родину. В Союз возвращаться он не хотел, поэтому вел себя осторожно. Неожиданный успех сына несколько упрочил его позиции, о юноше писала пресса, и Англия им гордилась. Значит, пока можно чуть ослабить узел галстука. Но жена со своими глупостями могла все испортить, эта женщина вообще имела редкий дар говорить и делать глупости. Непонятно, как он этого не просек с самого начала? Хотя тогда понять было сложно: юная, весьма хорошенькая, на все реагировала с непосредственностью и милой живостью. Потом это стало раздражать Фертовского, как и то, что она совсем не интересовалась собственным ребенком. Владимир тоже сначала не ощущал в себе тягу к отцовству, но со временем, видя, как похож на него мальчик, как тот послушен, усерден, по-умному немногословен, он захотел быть отцом и стал уделять ему гораздо больше времени. А теперь мальчишка вырос, и из него явно будет толк, а супруга предъявляет претензии, упрекает и даже жалуется на свою несчастную долю. Невероятно! Фертовский бросил сигарету. Софья стояла к нему вполоборота и не замечала, что мужем овладевает все большая ярость, слишком увлеклась своей ролью, все жаловалась и жаловалась.
– И мое терпение не беспредельно! – Фертовский жену оборвал на полуслове, вскочил, нервно откинул волосы назад. – Ты абсолютно не отдаешь себе отчета в происходящем. И еще смеешь меня упрекать в плохом воспитании сына?! Да, он мой сын! А что ты за все эти годы сделала для него?
– Я ему мать, – Софья поджала губы.
– По свидетельству о рождении – да! А всего остального нет и не было. Софья, оглянись на свою жизнь: тебя кроме вещей, косметики и развлечений ничего не интересует.
– Неправда!
– Правда, – Фертовский устало махнул рукой, злость стала испаряться, уступая место досаде и привычному при разговорах с женой чувству, что он напрасно сотрясает воздух. По молодости он негодовал, что-то пытался ей втолковать, к чему-то призывал – тщетно. Она не менялась. Они давно стали чужими.
Фертовский толкнул ногой стул, пробормотал ругательство и направился в свою комнату, на пороге обернулся.
– Оставь Николая в покое, да и меня тоже. Всем будет гораздо легче, если ты по-прежнему будешь заниматься только собой.
– Но я должна…
– Нет, уже не должна, – покачал головой, – поздно…
Глава 18
Надя лежала на песке и смотрела в синее небо, она, наплававшись, вышла из воды, не обсыхая, плюхнулась прямо на песок, теплый и удивительно белый. Кожа уже обветрилась, привыкла к солнцу, которое подарило бронзовый загар, красивый ровный, вот только все время шелушился нос, не помогал никакой крем. Приходилось прятать лицо под полями шляпки. Николенька сказал, что шляпка ей очень идет – вид этакой романтичной барышни.
Вчера они целый день провели на экскурсии в ботаническом саду Мон-Флери. Экскурсовод попался на редкость словоохотливый и рассказывал так подробно, что Николаю с его знанием английского языка слушать было одно удовольствие, но не Наде. Хотя сначала все было понятно.
… Сад был основан в 1901 году неким господином Дюпоном, директором ботанической станции. Путешествуя, он привозил из своих странствий живые сувениры: тропические растения, пальмы, растения, дающие пряности, фруктовые деревья и декоративные кустарники. Первоначально сад служил базой экспериментальных исследований растений. Сейчас эту территорию украшают более 200 видов привнесенных извне и эндемичных растений, придавая вид парка – с величественными деревьями, приятными лужайками и причудливыми скалами. Многие из них увиты вьющимися растениями, папоротниками и сероватыми лишайниками…
Затем экскурсовод стал рассказывать про пальмы. Коко-де-мер Наде была знакома, все остальное называлось так замысловато, что она больше не стала напрягать память на английские слова и принялась рассматривать все, что ее окружало. Их экскурсионная группа несколько поредела, кто-то отправился гулять по дорожкам самостоятельно, кто-то просто отстал, увлекшись разглядыванием, например, ярко-зеленых ящериц гекконов, которых можно заметить на стволах деревьев, или же маленьких коричневых ящериц, прячущихся под покровом опавших листьев на лесных тропинках. Надя видела очень красивых светло-бирюзовых голубей, экскурсовод сказал, что они плотоядные. А еще ее просто покорили гигантские сухопутные черепахи. Они не выходили за пределы своих загонов в освещаемой солнцем части сада. Оказывается, в момент прекращения роста эти редкие костяные чудища достигают полутораметрового размера и 500-килограммового веса. Чаще всего черепахи отживают свой 300-летний срок в заповедниках. Для фотосессии разрешают даже одну из них оседлать. Но Надежде вовсе не хотелось садиться на эту замечательную «тортиллу», пока та флегматично жевала плотный лаковый лист платана. Надя получала удовольствие просто от того, что гладила ее теплый и прочный как камень панцирь, прикасалась к кожаным лапам, на концах которых были довольно внушительные когти. Но поведение черепахи внушало доброту и такое спокойствие, что Надя потом всю дорогу оборачивалась, а черепаха даже вышла на тропинку и, казалось, смотрит ей вслед.
Пальмы, пальмы… Надежда вслушалась: как экскурсовод помнит все эти названия? Хамеропс или капустная пальма, веерная пальма хаубан, веерная бутылочная, рафия, корифа теневая, Феникс. С названиями деревьев тоже непросто: такамака, розовая папская чаша, альбизия. У нее листья зубчатые, ствол серебристый, ветви широко раскинуты. Надя посмотрела на мужа, он предельно внимательно слушал экскурсовода, ни разу ни на что не отвлекся, казалось, даже не замечал и ее. Вид самый серьезный, очки подняты на лоб, лицо загорелое, от этого стали заметны морщинки у глаз. Кудри уже успели выгореть. Руки деловито сложил на груди, на пальце поблескивало тоненькое колечко. Клетчатая рубашка вольно-соблазнительно расстегнута на груди. А еще элемент соблазна в том, что он на жену даже и не смотрит. Ну, когда же закончит экскурсовод?
Надя намеренно отстала от группы, постояла, подождала, пока те скроются за поворотом, Николай ее так и не хватился. Ну и ну! Так увлекся экскурсией, что забыл обо все на свете.
Надя пошла по дорожке лесной части парка, заросли кустарника и трав становились пышнее. Где-то слева кричали птицы, да так эмоционально, словно отношения выясняли. Солнце проглядывало сквозь кроны деревьев, Надежда остановилась, подняла голову и вдруг на одной из веток увидела некое существо, висящее вниз головой. Оно было рыжим гладкошерстным, размером с упитанную кошку и с крыльями как у летучей мыши. Надя отступила на шаг, еще один, что-то зашуршало сзади. Она обернулась: на другом дереве висело сразу несколько рыжеголовых существ. Они, прикрывшись кожаными крыльями, как плащами, мирно дремали. Напоминали свисающие елочные игрушки, только очень большие.
– Это крыланы, – раздалось у нее над ухом так неожиданно, что Надежда охнула, резко развернулась и оказалась в объятьях мужа. Он строго смотрел на нее с высоты своего роста.
– Я не слышала, как ты подошел, – тихо сказала она, боясь разбудить рыжемордые существа.
– Ты могла заблудиться. По какой причине ты отстала от экскурсии? – его лицо было непроницаемым. Интересно, он сердится на самом деле, или так искусно ее разыгрывает? В последний раз, когда он злился по-настоящему, последовал такой поцелуй…
– Ты, наверное, в школе был отличником-зубрилой? – вдруг брякнула она. Фертовский выдал свое удивление лишь тем, что слегка приподнял брови. – Писал аккуратным почерком, выводя каждую буквочку?
– Английскую буквочку, – уточнил он.
– И всегда внимательно слушал учителей?
– Естественно, – последовало утверждение, – судя по некоторым моментам, ты вела себя иначе.
– Это по каким же моментам? – она упрямо дернула плечом.
– Твоего терпения слушать внимательно экскурсовода хватило, – он сделал паузу, – ровно на 27 минут. Ты стала смотреть по сторонам, переминаться с ноги на ногу, один раз зевнула, прикрыв ладонью рот, поправила застежки на босоножках, затем сделала подарок гиду, вернув ему свое внимание, но ненадолго. Исчезнуть из моего поля зрения – как только тебе пришла эта идея в голову, ты ее воплотила в жизнь. Вот только зачем?
– Ого! Так ты все это время наблюдал за мной! – вместо ответа удивилась она. – Вот уж никогда бы не подумала. Ты был так увлечен экскурсией. Ну, просто шпионские игры.
– А что шпионам достается в награду? – наконец Фертовский улыбнулся, но сдержанно, одними кончиками губ. И все равно, ямочка уже привлекательно обозначилась.
– Пуля в сердце? – насмешливо предположила Надя. Кажется, им обоим нравилось подтрунивать друг над другом.
– О, она у меня там уже есть, – притворно вздохнул он. – Выстрел был точным.
– Неужели?
– Не сомневайся. И вместо того, чтобы прятаться от меня по саду, подумала бы о том, что можешь здесь заблудиться.
– А ты, и, правда, волновался? – Надя поднялась на мысочки, потянулась к его лицу.
– Нужны доказательства? – он прижал ее к себе.
– Необходимы, – сказала она мечтательно и закрыла глаза в предвкушении.
– Ты самая непредсказуемая женщина на свете, – негромко сказал Фертовский.
Объятья, дыхание, горячие губы. Да на Сейшелах просто вирус какой-то, и все им пропитано.
Вот только крыланы так и не проснулись. Позже Надя узнала, что этих удивительных существ даже приручают, и они самым настоящим хрюканьем предупреждают хозяев, когда у дома появляется чужой. А еще самки носят на животе своего детеныша, а под покровом ночи умеют так хохотать, что не на шутку пугают туристов.
Глава 19
Надя лежала в гамаке и читала книгу, когда увидела, как муж возвращается из дайвинг-центра, куда он ходил узнавать насчет экскурсии на остров Альфонс. Она все еще раздумывала: составить Николаю компанию в погружении с аквалангом или нет? Идея заманчивая, но опыта не так много, хотя и есть сертификат.
Фертовский неторопливо шел по пляжу, ветер трепал его волнистые волосы, кожа уже настолько загорела, что еще чуть-чуть, и его можно будет принять за местного жителя. Надя махнула рукой, но он не увидел, в тот момент обернулся на оклик совершенно потрясающей блондинки. Она словно из воздуха появилась. Блондинка с практически идеальной фигурой и, естественно, в модном бикини, рекламно откинула длинные волосы, обворожительно улыбнулась и защебетала. Николай сложил руки на груди и стал внимательно слушать. Пару раз что-то коротко ответил. Надя напряженно наблюдала из-за книги. Фертовский бросил взгляд на часы, пожал плечами, произнес что-то такое, отчего блондинка повернулась и посмотрела на Надю. Да, да, именно на нее! В какой-то момент Наде захотелось спрятаться – уж больно взгляд был оценивающим, за версту видно. Потом выражение лица красотки изменилось – появилось что-то вроде разочарованного удивления. Она развернулась и грациозно пошла вдоль берега. Николай двинулся к Наде. Она грустно подумала, что эти двое внешне очень подходят друг другу. Высокие, статные, красивые, хоть ролик снимай. А как блондинка пыталась его очаровать?!
– Я все узнал, – сказал Николай, когда подошел к гамаку.
– Хорошо, – отозвалась Надя, не отрываясь от книги. Была так поглощена чтением, словно и понятия не имела, что несколько минут назад ее муж беседовал с весьма привлекательной особой. Интересно, о чем они говорили?
– Группу набирают на послезавтра, – добавил Фертовский, – кстати, желающих много, а экскурсий мало. Вот и девушка сейчас меня об этом спрашивала, хочет попасть в нашу группу.
– Угу, – Надя по-прежнему читала и явно не собиралась поддерживать разговор.
– Может, ты все-таки решишься, – он сел рядом с ней в гамак.
– Пожалуй, да, – она глянула на Николая, на секунду встретившись глазами, опять спряталась за книгу.
– Да?! – переспросил он. – Это твой окончательный ответ?
– Окончательный, – ровно произнесла она.
– Вчера было столько опасений, я так долго тебя уговаривал, ты упорствовала, ничего мне не пообещала. А сегодня ты так легко и небрежно бросаешь: «пожалуй, да!» В чем дело? Откуда такие разительные перемены? – Николай погладил ее по щиколоткам, затем провел по икрам, добрался до коленей.
– Тебе нравится это? – Надя бесстрастно наблюдала за действиями мужа. Они словно местами поменялись сейчас: она была само воплощение сдержанности и спокойствия, он же проявлял эмоции – не скрывал удивления, заглядывал в глаза, делал намеки, выказывая, таким образом, определенные желания.
– Что? А, это! Безусловно, – Фертовский продолжал ее гладить, рука двигалась выше. Надя по-прежнему без всякой реакции следила за его действиями. – А почему ты спрашиваешь? И почему ты такая вся суровая и неприступная? – он наклонился и поцеловал ее в живот.
– Кругом люди, и на нас смотрят, – заметила Надежда, едва сдерживая желание засмеяться. Ее мнимая холодность и сдержанность распаляли мужа как никогда. Вот это да! Оказывается, и он любит контрасты.
– Да на пляже никого нет, – пылко возразил Николай и повертел головой.
– Неужели? А та блондинка с безупречными формами, что крутилась возле тебя, она уже ушла? – Надя опять уткнулась в книгу.
– Ты ни разу еще не перевернула страницу, – начал было Николай и осекся, – блондинка? Бог мой, да ты ревнуешь?!
– Ничуть! Мало ли кто возле тебя крутится? Если я буду ревновать к каждой…
– Правильно, в этом нет никакой необходимости, – перебил ее Фертовский и улыбнулся.
– Ничего смешного, – Надя громко захлопнула книгу, собралась спрыгнуть с гамака.
– Мне не нужны никакие блондинки с их формами, – он стал серьезным, – и перестань, наконец, вырываться из моих объятий! Не верти головой, мне неудобно целоваться. И книгу брось на песок, она тоже мешает…
Солнце почти скрылось в воде, небо накрывала темнота ночи. Было безветренно и поэтому тихо. Николай и Надя шли по берегу.
– Ты сказал, что я – самая непредсказуемая женщина на свете. Что это значит? – спросила Надя, вспомнив его слова.
– Именно то, что я сказал. При всей твоей осторожности и, на первый взгляд, неуверенности в своих силах, вероятно, выработанной обстоятельствами, – он подумал секунду, – разного характера, ты способна на спонтанные решения, неожиданные поступки, даже авантюризм. В такие минуты ты забываешь о своих страхах и становишься другой.
– Тебе это не нравится? – Надя нахмурилась. Не очень хорошо понимала: муж ее упрекает, критикует или просто констатирует факты? Она давно, очень давно, выработала в себе привычку: чуть что – защищаться, выпуская наружу иглы как ёж. Она прикрывала ими свою ранимость, чувственность и болезненное восприятие всего того, что ее касалось. Нет, она вовсе не требовала постоянного восхищения своей персоной, более того, чаще предпочитала затененность и уединение, таким образом, избегая лишнего к себе внимания и возможной оценки. Она не любила критику и не критиковала сама.
– Дело не в этом, – Николай посмотрел на океан, – что бы я не находил в тебе, что бы не открывал, это не влияет на мои чувства.
– Почему? – искренне удивилась Надя. – Ведь наличие, скажем, каких-то моих недостатков вполне может тебя разочаровать.
– О твоих недостатках я знаю гораздо больше, чем тебе кажется. Они меня ничуть не смущают. Мне гораздо важнее твои достоинства. А вообще, если честно, мне плевать на все эти рассуждения, на рациональный подход, социальную совместимость, общность в воспитании и прочее. Во мне есть полная и непоколебимая уверенность в том, что ты и я – единое целое. Наши души до встречи друг с другом были потерянными, а теперь они вместе стремятся к абсолютной гармонии, – он замолчал. Надя слушала и изумлялась. То, что сказал муж, по сути дела, было гораздо важнее банального признания в любви.
А если разобраться, как все происходит? Как возникают и развиваются отношения между мужчиной и женщиной? Сначала некие флюиды, которые легким ветерком касаются обоих, рисуют первые впечатления, порой запоминающиеся надолго, или взгляды, улыбки – здесь тоже происходит обмен, вступают в силу эмоции. Это начало самой настоящей иллюзии – под ее влиянием создаются образы, которые едва ли соответствуют действительности. Их фантомность держится до того момента, как начинается контакт более близкого характера. Нет, речь не об интимных отношениях, а об отношениях вообще: проведение вместе времени, столкновение с первыми трудностями, несогласия, противоречия, в конце концов, элементарное желание стать самим собой, приводит к тому, что отношения меняются, как и меняются люди, а трансформация отношений не всегда безболезненна. Самое удивительное, что у Надежды и Фертовского с самого начала все не так. Флюиды, романтика – ничего этого не было, сразу реальность, первые впечатления, которые ничуть не способствовали завязке отношений. Хотя последующие обстоятельства складывались так, что все время их подталкивало друг к другу, фатализм. Где-то там, наверху, решили, что они должны быть вместе. Вот и все.
Глава 20
28 января 1730 года к необитаемому острову в Индийском океане причалил французский парусный фрегат «Ле Лиз» под командой шевалье Альфонса де Понтивеза, страстного охотника за сокровищами и искателя приключений. Новый неизведанный уголок оказался на удивление живописен и богат на растительность, способную пополнить запасы судна, месяцами бороздившего океан в поисках новых земель для французской короны и спасаясь от преследований злобствовавших в тех местах пиратов. Остров представлял собой покрытый джунглями треугольник, похожий на парус, окаймляющий огромную, заполненную водой чашу, на другой стороне которой также простерлась узкая полоса земли с многочисленной колонией крачек, фрегатов и прочей летающей живности. В проливе между островами вода была лазурного цвета. В прозрачной синеве у дна сновали разноцветные рыбы. Рядом с лодкой плыла зеленая морская черепаха-Лагерхед, она высунула голову подышать…
Сотня взмахов весел, и шлюпки пересекли зеленую гладь естественного канала и уперлись в нежный коралловый песок. Шевалье первым спрыгнул с лодки. Впереди зеленели настоящие непроходимые джунгли. Огромные кокосовые пальмы свисали к самой воде на контрастно-голубом фоне неба. Дул свежий морской бриз. Под ногами Шевалье де Понтивеза был необитаемый остров, самый красивый из всех, которые он видел. В тот момент де Понтивез даже не подозревал, что этот сказочный маленький остров в 174 гектара спустя двести с лишним лет будет носить его имя…
Пока ехали до аэропорта, Надя читала путеводитель. Встали ранним утром, очень хотелось спать. Николай приложил некоторые усилия, чтобы поднять жену, сам был, как никогда, в хорошем настроении и бодр. Даже что-то мурлыкал, заваривая кофе. Надя вошла в кухню сонная лохматая и недовольная всем миром. И зачем она вчера согласилась? Ах, да, из-за блондинки. Ну и Бог с ней! Сегодня утром так хотелось спать, что Надежда уже готова была изменить свое решение, но муж… Он просто сиял от предвкушения удовольствия. Более того, так долго и терпеливо ее будил, что пришлось встать с кровати, с трудом открывая глаза и бурча себе под нос незлобные ругательства. Изумительно сваренный супругом кофе выполнил свое главное предназначение – окончательно разбудил Надю и улучшил ее настроение. В награду Николай получил поцелуй и заверения в вечной любви, ну, хотя бы из-за того, что он умел гениально варить кофе. Фертовский возмутился, подчеркнув, что у него еще масса других достоинств. Разве тут поспоришь?
Так что там еще в путеводителе об Альфонсе?
…Остров стал заселяться только в 1928 году. До этого изредка посещался моряками для сбора кокоса и гуано, а также для отдыха рыбаков и китобоев. Альфонс можно запросто обойти за два часа по периметру, а на велосипеде объехать за полчаса. Каждый год на нем созревает сто тысяч кокосовых орехов. Он также является лучшим в мире местом для рыбалки на летучую рыбу, которая водится тут в несметных количествах, иногда залетая прямо на палубу катера. Для туристов Альфонс открыли в 1999 году…
– На чем мы полетим? – Надя с подозрением посмотрела на пластиковый посадочный талон – действительно, зачем напрягаться и печатать новые? Затем перевела взгляд на «кукурузник» местных авиалиний. Он стоял на взлетной полосе и ожидал, а Николай, улыбаясь, смотрел именно на него.
– Ты мыслишь в правильном направлении, – сказал Фертовский и потянул ее за руку.
– И кто из нас непредсказуемый? – Наде ничего не оставалось, как идти за мужем.
«Кукурузник» оказался шестнадцатиместным, стюардессы, естественно не предусматривалось. Усатый улыбчивый капитан поздравил всех с началом полета, предупредил, где лежат целлофановые пакетики. Самолет почти вертикально с форсажем взмыл в небо. Надя, побелев, вцепилась в подлокотники, но до конца полета держалась стойко, не жаловалась и пакетиком не воспользовалась. Перед этим капитан пошутил, что пакетики в худшем случае все равно не спасают.
Самолет на бреющем полете несся над водой, как альбатрос над морем. Спустя час он стал подлетать к месту назначения. С высоты птичьего полета простирался кратер огромного вулкана, заполненного морской водой. С одного края приютился небольшой коралловый островок Альфонс. Тот самый Альфонс… Надя на секунду забыла о своих страхах. Даже не верилось.
Самолет сделал крутой вираж и зашел на посадку. Взлетно-посадочная полоса разделяла треугольный остров на две одинаковые части. Самолет плюхнулся на три точки и, взревев, винтами начал интенсивное торможение. После короткой пробежки по посадочной полосе он развернулся и замер. Команду дайверов, Николая, Надю и еще двух японцев встречала владелица дайвинг-центра Бриджит. Надежда глотнула свежего воздуха, посмотрела на мужа и наконец, улыбнулась. Все такой же бодрый и активный (для него, наверно, самолет – второй дом), он разговаривал с Бриджит, расспрашивая о местных обитателях острова. Она рассказывала, что отель на Альфонсе открыли несколько лет назад. Но половина острова до сих пор – непроходимые джунгли, где хозяйничают дикие куры и охотящиеся на них расплодившиеся коты. Ни первые, ни вторые с человеком общаться не хотят. Главное место их сбора – старое креольское кладбище, где по утрам орут петухи, а по ночам из-за могил светятся голодные кошачьи глаза. К сожалению, нельзя подняться на старый маяк, он зарос непроходимой растительностью. С другой стороны, за взлетно-посадочной полосой, джунгли прорежены стараниями нанятых индусов, построены виллы, рестораны, бассейн, есть деревушка для обслуживающего персонала. По центру – здоровенный загон с гигантскими черепахами, которые громко вздыхают по ночам. Услышав про черепах, Надя оживилась и стала расспрашивать у Бриджит подробности. Оказалось, что самой шумной – за сто пятнадцать лет, но «старушка» не отличается большой доброжелательностью. Пару раз она резво прогнала туристов, перебравшихся через ограду фотографироваться. Зато, уточнила Бриджит, можем насладиться черепаховых зрелищем под водой. Морские зеленые черепахи – это традиция. Правда, и они не очень любят близко к себе подпускать, но зато более миролюбивы…
Двухмоторный катамаран с инструктором-белорусом (вот приятная новость) уже ждал группу дайверов. Экипируясь, Надя вдруг почувствовала такой азарт и возбуждение, что, наконец, поняла, что ощущал муж с самого утра. Просто она была начинающим дайвером и никогда не видела уникального Индийского океана. И еще, Николай договорился с Бриджит, что будет вести подводную съемку.
Прыжок, и японцы, один за другим, опустились под воду. Пока глубина до пятнадцати метров. Затем прыгнула Надя, Николай следом.
Потрясающе! Надежда от изумления даже остановилась. Рябило в глазах от бурной жизни подводной мелочи, здесь простирались великолепные живописные коралловые плато. Николай махнул Наде рукой, на что-то показывая, она повернулась: слева важно и степенно проплывал целый десяток тех самых морских зеленых черепах. Надя было погналась за ними, но черепахи неожиданно оказались проворными, да еще вдруг вода помутнела – встретились два течения. Надежда ощутила, как полетела вперед без малейшего движения с ее стороны, а через пятнадцать минут ее уже несло обратно, настоящий скоростной полет, аж дух от восторга захватывало.
Инструктор дал знак опускаться ниже, за отметку пятнадцать-семнадцать метров, здесь был совсем другой подводный мир. Остров опоясывали абсолютно отвесные скалы с огромными зарослями ветвистых горгонарий3. Аналогов этого зрелища в природе просто не существует. Здесь, соответственно, и обитатели покрупнее, Индийский океан имеет свои сюрпризы.
Например, трехметровая дог-туна4: глаза – с тарелку, а зубы – с палец. Стаи каранксов, они же «джек» или «блек-джек», свирепо патрулировали тучи мелких триггеров, порхающих вокруг, словно бабочки. Из темных пучин поднялись скаты-орляки, они, будто позируя, все больше крутились возле Николая, а потом призраками исчезли. Он почти все время снимал, хотя видимость под водой колебалась. Океан-то живой, дышал.
Надя то и дело отставала от группы, уж очень хотелось все рассмотреть поближе да повнимательнее. И она первая увидела таких акул, которых не в каждом морском музее увидишь. Например, акула-трешер, известная как лисица, она должна водиться на четырехсотметровой глубине, но иногда приходит пошалить в тунцовые стаи. Надя испугалась, когда увидела акулу-няньку, но инструктор знаком успокоил – опасности нет, тем более, что на тот момент акула спала. Также в этих водах водятся акула-молот и тигровая акула, последние опасны по-настоящему, приплывают на остров в ноябре. Про акул все подробности Надя узнала уже потом, когда просматривала пленку и слушала комментарии Бриджит.
Не меньше ее захватила история о затонувшем в XIX веке корабле «Дойле» с артефактами. Он зацепился на отвесной скале: основная часть ушла в пучину, но довольно большой фрагмент красовался на тридцати пяти метрах глубины.