Через некоторое время все гости биохимической лаборатории могли наблюдать сквозь стеклянную стенку вольера целый ледяной городок, состоящий из гор, горок и горушечек, внутри которого прохлаждались, лениво почесывая друг другу спинки, разнежившиеся зеленококсы.
К несчастью, добрейшая Тамара избаловала своих питомцев, и теперь они, завидев подходящего к вольеру человека, принимались вставать на толстые задние лапки и радостно верещать в ультразвуковом диапазоне. И вопили все громче и громче, пока оглушенная жертва, сжалившись над собственными ушами, не угощала их чем-нибудь вкусненьким.
Дольше всего они возились над непочатыми жестяными консервными банками. Сначала все семейство жадно вгрызалось в банку, а напоследок, c удовлетворенным урчанием смаковало вкусное содержимое.
Еще из местной фауны в виварии жили ужасно скучные существа, прозванные обитателями станции розовыми червями. Яйца червей притащил из экспедиции в кратер Мечты сам профессор Дарьял. В толще прозрачного льда ему показались какие-то розоватые «ягоды».
Кусок льда вместе с этими «ягодами» аккуратно выпилили из скалы и доставили в «карантин». За месяц, проведенный в карантине, из «ягод» успели вылупиться крошечные грязно-розовые червячки. Своими мелкими ротиками, оснащенными кучей острых треугольных зубов, червячки прогрызли ледяной камень и, беззаботно резвились в растаявшей жидкости.
К концу четвертой карантинной недели, червячки достигли двадцатисантиметровой длины, перестали расти и обзавелись бордовыми щетинками вокруг ненасытных ртов. В виварии червяки обитали в пятидесятилитровом круглом аквариуме, доверху заполненном кубиками «сухого льда», как холодильник с мороженым. Червяки свешивались веселой розовой бахромой то с одного, то с другого куска льда, неспешно покусывая свое любимое лакомство.
По примеру зеленококсов, Тамара пыталась соблазнить червей более «земной» пищей. Но те равнодушно отнеслись к фруктам, проигнорировали консервированный суп и паштет, не прикоснулись даже к замороженному творогу. И лишь один раз черви оживились не на шутку.
В тот день Светочка, любившая первой узнавать разные новости, зашла поболтать с Тамарой о том, о сем. За разговором Светочка не заметила, как облокотилась об аквариум с червями.
В эмоциональном порыве девушка резко взмахнула рукой, и у нее с запястья слетел витиеватый пластиковый браслет со встроенной в него микросхемой коммуникатора. Браслет упал точно в аквариум.
Черви среагировали мгновенно. От вялой флегматичности не осталось и следа. Они бросили грызть свои ледышки и налетели на браслет, повиснув на пластмасске извивающимися веревками. Светочка, брезгливо поджав губки, произнесла решающую фразу:
– Фе-е, Тамар, смотри-ка, а Дарьяловские червяки просто натуральные пиявки – вон как к моему браслету присосались. Не кормите вы их, что ли? Тамара пожала плечами и сверкающим никелированным пинцетом подцепила браслет. Другим пинцетом ей пришлось с трудом отрывать настырных «пиявок» от пластикового коммуникатора.
Протягивая изгрызенный браслет негодующей хозяйке, Тамара задумчиво сморщила лоб, невпопад отвечая на Светочкины возмущенные вопли. Светочка обиделась, демонстративно бросила ненужный браслет в мусорку и ушла к себе, в надежде зазвать техника Володю, чтоб поделиться с ним своими переживаниями.
А Тамара, так и не заметив, что Светочка ушла, все бормотала себе под нос: «Пиявки, пиявки»…Она опустила в аквариум пластиковую линейку…И «пиявки» вцепились в нее бульдожьей хваткой. Наевшиеся пластика черви немедленно приступили к размножению.
Но на этот раз кладки яиц были совсем не похожи на те розовые гроздья, что нашел Дарьял. Тамара даже сначала не поняла, что пытается оторвать от стенки аквариума будущих пиявочьих детей. Одна кладка походила на кучку свитых в тугой жгут разноцветных проводов, другая – на набор цветных шариковых ручек, а третья – на связку магнитных ключей от подсобных помещений станции.
Тамара недоумевала – почему «пиявки» так стараются замаскировать свое потомство под окружающие предметы? Биохимик была на пути важнейшего открытия, о чем незамедлительно сообщила профессору.
А название «пиявки Дарьяла» намертво прилипло к этим странным ганимедским червякам.
Катастрофа
Иван Борисович Дарьял, дойдя, наконец, до учебного корпуса, незамедлительно заглянул к Светочке. Весело ей подмигнул и присел на край стола:
– И что же у нас стряслось? У кого-то опять родился внук?
– Нет, Иван Борисович, – Светочка оправила волосы, – Вас просят зайти в секретную биолабораторию совсем по другому вопросу.
И снова Светочкина настороженная интонация резанула профессорский слух. Дарьял взглянул в глаза помощнице, но она вмиг сделала непроницаемое лицо и достала из ящика стола пудреницу. Профессор, разведя руки, досадливо хлопнул себя по бедрам и пошел в секретную биолабораторию – «секретку» научно-исследовательской станции «Нимфа».
В «секретке» его уже ждали. Возле стола, на котором стоял пустой круглый аквариумом, стояли: техник на все руки Володя, биохимик Тамара и химик-аналитик Вика. На лицах у персонала читалась разная степень удивленно-потерянного выражения. Тамара, оглянувшись на коллег, выступила вперед:
– Иван Борисыч, «пиявки» сбежали, – трагическим шепотом выпалила она и оглянулась на Вику, которая громко и отчаянно продолжила:
– Я даже не поняла, как…Володя принес мне аквариум с пиявками. Я захотела узнать при каком титре аммиака…Ну вобщем, уже не важно, – Перебила она сама себя и нервно сцепила ладони, – Во-от, я аккуратненько пересадила весь биоматериал сюда, – она показала на круглый плексигласовый обруч сантиметров сорока в диаметре. Крупные слезы покатились по ее щекам.
– А они взяли да и съели стакан…А сами убежали…И я не знаю где они!!! – звенящим голосом закончила Вика.
– Постой, постой, обруч – это все что осталось от химического стакана? – осторожно уточнил Дарьял.
– Да, – осипшим с горя голосом ответила Вика.
Дарьял обвел взглядом понурившихся научных работников. Они с надеждой смотрели ему в лицо. Профессор вздохнул.
– Что ж, друзья мои, ничего утешительного я вам не скажу. У нас катастрофа…Всем придется покинуть станцию…Володя, включайте тревогу, если она еще работает. Я не знаю, с какой скоростью черви уничтожают пластик, но боюсь, что очень скоро от нашей станции останется лишь груда бесполезных железяк, вмерзающих в ганимедский лед. А вокруг все будет кишеть червями. Они не успокоятся, пока не съедят последний микрочип.
Мне такая перспектива не по душе. Поэтому одевайтесь, собирайте еду, питье и ждите помощи в Тамариной лаборатории. Если еще не поздно, я постараюсь найти неповрежденный голограммер и отправить сообщение на лунную базу. Они ближе и у них есть карантин. Всем все понятно?
Все не сговариваясь, кивнули.
– Хорошо. Значит, одеваетесь теплей, скафандры, и ждете меня.
Профессор пошел к двери.
– Иван Борисыч, – взмолилась Тамара, – Возьмите меня с собой!
– Нет! – категорически отрезал профессор, – Ты отвечаешь здесь за сохранность людей и наших научных разработок. Проследи, чтоб все было готово к экстренной эвакуации. Надеюсь, помощь придет быстро…
Профессор Дарьял бросил прощальный взгляд на коллег и вышел из лаборатории.
Профессор нырнул в колючий снежный буран из бокового выхода своей лаборатории химического анализа. Пока он собирался, на «Нимфе» отключились все компьютеры, включая и компьютеры связи и модемы. Дарьял в который раз порадовался своей предусмотрительности.
Именно благодаря этой предусмотрительности, все люди на станции собрались в одном месте – у биохимика Тамары и были в относительной безопасности. По крайней мере, до момента исчезновения последнего кусочка защитного купола в ненасытной пасти «пиявок».
Без купола все люди на «Нимфе» – обречены на замерзание. Но профессор надеялся, что единственный целый лабораторный голограммер, который он взял с собой, не заражен яйцами пронырливых червей. Дарьял захотел уйти как можно дальше от кишащей паразитами станции. К кратеру Мечты, откуда сигнал голограммера дойдет до Лунной базы без помех…
Съежившийся в ледяной пещерке человек в тонком скафандре, окоченевшими в перчатках руками, стянул со спины рюкзак и поставил на снег. Негнущимися пальцами отстегнул магнитную застежку и вынул оттуда плоский голограммер. Активировал пластину и прошептал высветившейся фигурке паренька-диспетчера в желто-зеленой форме:
– Прием, Луна, база, как связь? Ответьте!
– Связь в порядке, – ответил парень, встревоженно оглядывая замерзающего человека, – Ганимед, что у вас произошло?
– Это станция «Нимфа». Профессор Дарьял. У нас катастрофа. Помогите. СОС передайте всем кораблям, находящимся в нашем секторе. Надо эвакуировать со станции весь персонал. Повторяю, у нас катастрофа…
– А что за катастрофа? – деловито спросил парень, бегая пальцами по сенсору, – Эпидемия?
– Нет, для людей опасности нет, повреждаются лишь пластиковые детали, микросхемы и провода. Вышли из строя системы жизнеобеспечения. Это черви – «пиявки» – местная форма жизни. Если помощь не придет в течение земного часа, все люди на «Нимфе» погибнут.
Молодой человек понимающе кивнул.
– В вашем секторе сейчас находится грузовой корабль «Гермес», следующий на Луну и почтовое судно №33456 с Марса. Ждите. Помощь идет. Конец связи.
– Конец связи, – откликнулся профессор Дарьял, и устало смежил покрасневшие веки с заиндевевшими ресницами.
Облепиховый джем
Яркими «пятачками» мелькают в буйной березовой зелени желтые листья. Осиновый лес примеряет свой любимый багряно-алый наряд. А иззубренные кленовые «ладошки» красуются оранжевыми каемками. Тихо-тихо в лесу. Не пискнет зяблик, не тенькнет синичка. Зима не за горами, что ни день, напоминает о себе холодным осенним утренником.
Иволги уже улетели, а серые поползни снуют по морщинистой коре кедров вверх-вниз. Короедами-жуками лакомятся. Шуршит опавшей листвой ёжик. Все лето он старался – нагуливал жир. Да и теперь, перед спячкой не прочь поймать червя, а то и ужа.
В прозрачном теплом воздухе сентябрьского дня неспешно плывет, радужно блестя на солнце, нить-паутинка.
Собрались паучата на невесомых нитях в далекие края, в свое первое путешествие. Кто-то зацепится за клеверные кусты на луговине, а кого-то теплое дыхание земли поднимет высоко-высоко в лазоревое небо. И полетят паучата над раззолоченным садом, кедровой рощей, утиной запрудой и дальше, дальше через линию монорельса.