– Але, – Юлькин голос послышался на другом конце линии.
– Привет! Это я!
– О! Маринка!
– Как ты там? Снег валит?
– Да, тут такие пробки! Вот на парковке не можем место найти!
– Куда приехали-то?
– В IKEA. Мебель будем покупать.
– Тете Марине привет!
– А я не с тетей Мариной. Мама к своему переехала. Не думаю, что ее постигнет участь таскаться по дешевым мебельным.
– Так ты одна, что ли?
– Костик со мной. Тебе привет от него.
– …Ему тоже… – Я немного запоздала с ответом, потому что никак не могла поверить услышанному. Зная, какой Костик гуляка, я легко могла представить походы по ночным клубам, но не по мебельным магазинам. – Юль, ты это серьезно?
– Да! Мы серьезно… А! Место свободное, кажется… Все, пока, дорогая!
Собравшись наконец с мыслями – фантазия рисовала интригующие сюжеты покупки мебели в IKEA, я поймала себя на неожиданном интересе к чужим страстям. Такое любопытство было вызвано долгим отсутствием секса. Я разделяла с любимым переживания смерти близкого человека, но мое сострадание зашло слишком далеко.
На вопрос: «Как долго может оставаться без секса влюбленная пара?» я затруднялась ответить, но понимала, что двадцать дней не являются здоровым показателем, а все страдания не вернут любимую бабушку с того света.
Надев соблазнительное белье, поверх набросив осенний плащ и проскользнув в женственные туфли Escada, я решительно нажала на кнопку лифта, ожидая появления кабины. Спускаясь вниз, рассматривала себя в зеркале. Мое привлекательное отражение вдохновляло на сексуальные подвиги, придавая уверенности в наступательных действиях.
Идя вдоль линии припаркованных яхт, откатавших летний сезон и теперь уже не особо жалованных вниманием хозяев, я невольно обратила внимание на матроса, покрывающего пол палубы лаком под ритмичные звуки, как сказала бы моя мама, первобытных напевов. Громкая музыка раздражала и говорила об уровне развития данного слушателя. Впрочем, надо заметить, некие музыкальные произведения доносились и из приличных авто, ожидающих на светофоре и вызывающе газующих на едва загоревшийся зеленый свет. Ох уж эти музыкальные пристрастия современной Турции…
Медленно прошагав на каблуках до заданной цели, я немного оробела перед ведущим на палубу мостиком. Сняв туфли, взяла по одной в каждую руку и, балансируя босиком на узких сходнях, поднялась на палубу.
Приглушенная музыка Cafe Del Mar успокоила вспыхнувшее волнение и уняла раздражение от ранее звучавших первобытных ритмов.
Осмотревшись вокруг и не обнаружив Эрола, я спустилась вниз. Дверь каюты была открыта. Сидя на кровати, он перебирал крючки, гвозди, гайки и был так поглощен этим занятием, что не заметил моего появления. Взгляд упал на прикроватную тумбочку с лежащей на ней стопкой фотографий.
«Пора завязывать с меланхолией и ностальгией! Мы живые люди с реальными потребностями любить и желать, испытывая от этого земное наслаждение».
Остановившись в дверном проеме, я обулась и нарочно цокнула каблуком, стараясь обратить на себя внимание. Эрол поднял голову и, не зная, что сказать, явно задался вопросом: к чему это я так нарядилась и ярко накрасилась.
– Я тебе должна танец… – мои пальцы коснулись его губ в безмолвной просьбе не препятствовать, – не надо сопротивляться…
Последующие мои действия едва ли походили на откровенный стриптиз, к которому привыкли посетители ночных клубов. Это были плавные движения под расслабляющую музыку с откровенным посылом: «Я здесь, чтобы заняться с тобой любовью».
Приблизившись вплотную, я развела ноги и села ему на колени, вызывающе скользнула рукой по шее, спускаясь к груди и ниже… Получая наслаждение, вжившись в роль стриптизерши, я дважды вернула Эрола к жизненным реалиям, наконец-то снова обретя своего мужчину.
– Ты мне нужен… – искренние слова после откровенных действий должны были встряхнуть сознание моего партнера.
Молча лежа на кровати, я заметила пару крючков, выпавших из рук Эрола и теперь валяющихся невдалеке от кровати.
– Чем ты был занят, когда я появилась?
– Фотки прибивал… – остановившись на полуслове, он повернулся ко мне лицом, продолжив, – но теперь мне кажется, что это не очень хорошая идея.
Несколько секунд он пристально смотрел на меня, а потом страстно поцеловал.
Вернувшись в здоровое сексуальное русло, мы проводили осенние вечера на яхте, согревая друг друга романтическим теплом. Как-то вечером, прогуливаясь под ночными огнями марины, я увидела знакомый шатер Murphys Bar и упросила Эрола заглянуть внутрь хотя бы на пять минут.
– Ок… ок!.. – он нехотя согласился, и я тут же потащила его к источнику ритмов сальсы.
Вечеринка была в самом разгаре, и мы могли полюбоваться разными парами, крутящимися в характерном ритме: раз-два-три… пять-шесть-семь… четыре и восемь – без шагов, пустой счет… Простояв некоторое время у дверей, Эрол внезапно предложил:
– Давай возьмем коктейли!
– Мне «Маргариту»! – обрадовалась я.
– Тогда две «Маргариты»!
Заняв место у барной стойки, мы продолжали любоваться грациозностью некоторых пар, как выяснилось, действующих призеров местных чемпионатов. Здесь были свои звезды, и, зная об этом, они вживались в особый образ, наслаждаясь явным превосходством над другими.
Эрол, стараясь оставаться незамеченным, дергал ногой в ритм музыки, безуспешно сдерживая желание самому пуститься в пляс.
– Ты так умеешь? – как бы невзначай поинтересовавшись моими способностями, он не знал, что я не только могу, но и хочу закружиться с ним в танце прямо сейчас.
– Давай попробуем?
Через какое-то время хостес в облегающем безупречную фигуру красном платье подошла к нам и поинтересовалась, являемся ли мы учениками какой-нибудь из присутствующих здесь танцевальных школ. Поскольку таковыми мы не были, Эрол проявил инициативу и записал нас на Dance class с занятиями трижды в неделю.
Я понимала, что мне уже поздно мечтать стать звездой на танцполе, но я думала о ритмичных грациозных движениях с любимым человеком и лелеяла надежду открыть еще неизведанные качества каждого из нас.
Я твердо уверена, что каждой любовной паре просто необходимо делить какие-либо хобби, получая от этого физическое и душевное удовлетворение. В нашем случае танцы зажгли огонек пластики, эмоциональности и тонкой сексуальности, где-то переходящей в откровенный взрыв страстей.
Как любому турецкому мужчине, напичканному предрассудками, Эролу совсем нелегко давался такой вот кардинальный шаг. Уход из жизни близкого человека повлиял на него, подтолкнув проживать каждый день по зову сердца, не оглядываясь на мнение окружающих и не разделяя типично турецкое заблуждение, будто мужчине не пристало поддаваться ритмам латины.
Через месяц, выучив основные движения и обретя собственный стиль, мы частенько заглядывали в Murphys, увлекая друг друга в танец под зажигательные кубинские ритмы.
Наблюдая со стороны за нашими движениями, ходжа, он же главный массовик-затейник, мимоходом ронял язвительные замечания о несоответствии шагов и потере ритма. Ревнивая партнерша, ловя его пылкие взгляды на особах женского пола, отчаянно устраивала разборки и истерики после окончания вечеринки. Впрочем, все ее претензии были далеко не беспочвенны: не гнушаясь поживиться свежачком, ходжа[3] засматривался на каждую юбку. В своем недетском возрасте 37 лет он и не думал создавать семью, морочил своей девушке голову, напропалую заводя мелкие интрижки. Уверенность в собственном бесспорном таланте, которая проявлялась на каждом шагу и в каждом его жесте, удивляла, иногда вызывая у окружающих улыбку. Неизвестно, как бы я сама несла ношу достижений, если бы мне пришлось собрать множество наград за лучшее оригинальное исполнение сальсы.
Как обычно заняв место у бара, мы заказали две «Маргариты». На барной стойке лежали красочные листовки с рекламой танцевального события, проходящего в Стамбуле. Взяв по одной и прочитав анонс, мы уставились друг на друга округлившимися от удивления глазами.
«Международный конгресс латинских танцев. Стамбул. Отель Hilton. Трехдневная вечеринка – 110 долларов, включая субботнюю вечеринку после воркшопа».
Я перевернула флайер, на обороте были перечислены гости из Испании, имен которых я никогда не слышала, и Великобритании: «Елена К… и Ромео В.».
Достав мобильник из сумочки, я незамедлительно набрала номер Москвички.
– Приветик! И когда ты планировала сообщить мне суперновость?
– Я сама недавно узнала, а тут еще ученики, личная жизнь бурлит ключом…
– В общем, не до меня?!
– Наша еще там?
– Да.
– Я думала сюрпризом нагрянуть.
– Точно? – усомнилась я.
– Честное слово… Ты-то как?
– Все ок. Вот на танцы зашли. А тут реклама!
– Рада за вас. Он классный и редко встречающийся тип. Так что цени!
– Ценю… Ты у нас остановишься?
– Не думаю. Турецкие организаторы оплачивают номер в Hilton… извини…
– Ладно, что уж теперь.
– Увидимся.
– Пока.
Я посмотрела на Эрола, надеясь, что он все понял и не станет расспрашивать о подробностях разговора.
– Пошли уже… – Мы вышли на свежий холодный воздух, почему-то порождающий необъяснимую тревогу.
– Тут новости появились… – интригующе произнес Эрол.
– Надеюсь, хорошие?.. Валяй.
Неожиданным сюрпризом оказалось благополучное разрешение семейного конфликта.
– Покупателем, который приобрел квартиру бабушки за триста тысяч евро, был дядя. Он сделал это, чтобы вернуть семейные апартаменты. Адвокат, который расписывался на бумагах, представлял его интересы.
– Как это умно!
– 300 тысяч долларов для него пустяки…
– А Лейла знает?
– Такие новости ей лучше не сообщать! Это сведет ее с ума!
Таким образом последние желания мудрой бабушки были выполнены: деньги получены заслужившей награду служанкой, а семейные апартаменты выкуплены состоятельным отпрыском. Таким образом Ведат запоздало извинялся перед матерью, которая отказалась от всякого общения с ним более двадцати лет назад. Теперь же все встало на свои законные места.
Претензии Эрола к дяде исчезли в один миг, он оценил достойный поступок Ведата.
– А что там химчистка? – поинтересовалась я.
– Отгадай?!
– Ума не приложу? Лена?
– Поправка – Элиф.
– Ну и новости у нас сегодня!
* * *
Не получив никакого звонка от Москвички, я решила нагрянуть на последний воркшоп. Ничего не сказав Эролу, который был занят делами Академии, взяла такси до отеля и попросила шофера остановиться на углу, не подъезжая к главному входу.
Огромные афиши на рекламных щитах буквально кричали о масштабности данного мероприятия: INTERNATIONAL DANCE EVENT ISTANBUL 2003.
Подойдя к газетному киоску, я купила пачку сигарет и села на лавочку неподалеку от входа.
Успокаивая нервы и собираясь с мыслями, выкурила одну за другой пять сигарет. Наблюдая, как группы людей проходят туда-обратно через вращающиеся стеклянные двери престижного отеля, я прокручивала в голове варианты моего обращения к Москвичке: «Привет, ну ты вообще»! или «Почему ты не позвонила?».
Я проследила взглядом за портье, поспешившим к подъехавшему черному «Порше», и уставилась на владельца авто, почему-то показавшегося мне знакомым. Статный мужчина в черной кожаной куртке и темных джинсах, держа в руке пару мобильников, направился к входу.
Отбросив в сторону шестую сигарету, я поспешила за ним и успела влететь в закрывающиеся двери лифта. Оторвав палец от кнопки со стикером IDC, Ахмед А. небезразлично посмотрел на меня и со скрытым любопытством рассматривал до конца длинного подъема.
На входе пришлось заплатить за билет, хотя разучивание шагов и их комбинаций не было моей целью.
Заняв свое место за столом организаторов, Ахмед взял несколько бумаг, быстро пробежался глазами по списку гостей. Стараясь не вливаться в общую массу, я попыталась глазами найти Москвичку, одновременно не теряя из виду Ахмеда.
Ленка сменила имидж, приняв образ стервы, но я ее узнала. Москвичка здоровалась с каждым из организаторов и спонсоров, не обойдя Ахмеда, с которым так же перекинулась парой слов.
Они вместе с Ромео поднялись на сцену, начав воркшоп по румбе и сразу погрузились в процесс.
Через какое-то время, заметив меня в задних рядах массовки, одиноко повторяющей парные движения, Москвичка объявила пятиминутный перерыв и кивнула мне в сторону выхода.
Мы встретились у лифта, она нажала на кнопку вызова и затащила меня в подъехавшую кабину.
– Я провожу тебя до выхода.
– Очень торопишься? – так же нелюбезно отреагировала я.
– Тебе лучше уйти, я не хочу никого обижать.
– Что происходит? Тебя Ахмед пригласил, да?
Мы вышли на улицу, наш холодный разговор продолжался у ожидающего пассажиров такси.
– Садись и езжай к своему мужчине! Остальное тебя не касается…
– Зачем ты приехала? – стараясь понять причину такого поведения Москвички, я задала прямой вопрос.
– Ни ты, ни она не спросили, каково было мне, когда вы все лихо устроились и даже не поинтересовались, что я чувствую!
Отведя взгляд в сторону, я понимала, что где-то Москвичка права.
– Всем досталось по лодке! А обо мне кто-нибудь подумал? С придурком Ромео обратно летела одна я!..
Наш разговор, дошедший до лодок, находился на последней стадии перед взрывом.
Я открыла дверь такси:
– И что теперь?
– А то, что больше без лодки я не останусь! – Захлопнув за мной дверь желтого авто, Москвичка удалялась от меня нервными шагами и быстро исчезла за вращающимися дверями.
Машина двинулась с места, отдаляясь от отеля, повернувшийся ко мне шофер поинтересовался адресом.
– Kalamış Marina, – буркнула я.
Такси катило к мосту чрез Босфор, а я все еще слышала эхо колкого диалога, понимая, что эта наша встреча была, возможно, последней.
В пути таксист поинтересовался, откуда я родом. Услышав «Москва», суммировал свои географические познания, произнеся одно слово, при этом съежившись и подергивая плечами:
– Холодно.
Я ничего не ответила, прокручивала состоявшийся разговор, сотни раз нажимая в памяти на кнопку «повтор».
Доехав до марины, говорливый шофер задал свой последний вопрос:
– Москва красивее, чем Стамбул? – Не дожидаясь ответа, восхищенно продолжил: – Стамбул красивый, Каламыш прекрасный!
Я поспешила домой. После ледяного душа в отеле мне необходима была горячая ванна.
* * *
Прошло несколько месяцев.
Затянувшееся затишье говорило об отсутствии каких-либо событий, ведь, как известно, новости разлетаются в одночасье, неважно, хорошие они или плохие.
Стамбульский март, казалось, был холоднее ушедшего февраля. Порывистый ветер колотил в окна, прокрадываясь сквозь балконные щели и завывая на последнем этаже дуплекса.
Мне часто доводилось присоединяться к Эролу в его любимом занятии. Сильный ветер, нагоняя огромные волны, нес парусник с небывалой скоростью, наклоняя его на бок до предела. Проводя в море по многу часов, я уже могла отвечать за пару тросов, контролирующих главный парус. Погодные условия делали выходы в море экстремальными, мне приходилось преодолевать страх перед огромным синим морем.
Заработанных на парусной академии денег хватало только на основные потребности. Впрочем, никто не жаловался, ведь при наличии роскошного жилья и авто копить казалось было не на что. Оставшись без домработницы, мы старались своими силами справиться с романтическим беспорядком, придававшим пространству определенный стиль. Не заморачиваясь и не тратя время и энергию на обслуживание вещей, созданных для нашего комфорта, мы делали уборку не чаще чем раз в месяц.
В один из таких «дней чистоты» Эрол принес коробку, долгие месяцы хранившуюся в подвальном помещении.
– У тебя еще есть то черное платье?
Неожиданный вопрос заставил меня сосредоточиться.
– А что такое?
– Отец умер ранним утром. Подбери костюм для меня.
Выронив тряпку из рук, потеряв дар речи, не зная, что делать и как проявить свое сострадание, я молча занялась тем, что от меня требовалось. Перебирая вещи и стараясь отыскать приличный траурный наряд среди множества модных брюк и пиджаков с неуместно вычурными пуговицами, я наконец нашла то, что нужно, и сразу же отложила традиционный костюм.
Эрол не взял меня с собой на отпевание в мечети, справедливо рассудив, что только членам семьи уместно помолиться за упокой души умершего. Толпа любопытных уже собралась у ворот мечети, с вожделением ожидая подробностей смерти ушедшего.
* * *
На кладбище было довольно людно: Лейла, Эрол, соседи, бывшие коллеги, добрые и не очень, знакомые – все были одеты с иголочки, позаботившись о своем траурном имидже заранее. Лейла, уже с самого утра побывав в парикмахерской, набрызгала волосы лаком так, что ни одна волосинка не выпала из стоящей как дом прически. Костюм и сумка Burberry идеально сочетались, образ прекрасной вдовы завершали туфли того же бренда.
Совершенно спокойный и уравновешенный Эрол с достоинством сдерживал эмоции, бушующие внутри.
Соседи и знакомые, рассредоточенные отдельными группами, негромко разговаривали, стараясь выведать, кто и как знал умершего.
Держащий дистанцию домоправитель, напросившийся на кладбище в последнюю минуту, казалось, единственный не переживал за свой внешний вид, вспоминая бедного старичка, который посылал его в мини-маркет за шоколадом, оставаясь сидеть у входной двери в ожидании новой обертки или фантика – он собирал их в последние годы.
Отец Эрола скончался от инсульта с сильным кровоизлиянием в мозг. Как и бабушку, смерть застигла его внезапно. Должно быть, благими делами и добрыми помыслами они заслужили мгновенный уход, оставив после себя долгую светлую память.
Следуя должному порядку исламского погребения, тело под прочтение муллой молитвы, наконец-то, предали земле. Каменное лицо Лейлы не выражало скорби. Она провожала супруга в последний путь с мыслями о времени, потраченном ею на быт и семью. Так и не простив Эролу ушедшего к прислуге имущества, глубоко оскорбленная Лейла обходила сына стороной даже на кладбище. Вернувшись к кортежу автомобилей, она села в служебную машину высокопоставленного офицера, когда-то перспективного курсанта военной академии. В свое время отец Эрола вел курс политической географии, летая дважды в неделю на лекции и семинары в Анкару. Лейла покинула кладбище в сопровождении теперь уже генерала.
Еще какое-то время Эрол принимал дежурные соболезнования, которые звучали однообразно и сопровождались откровенно любопытными взглядами в мою сторону. Наконец-то, распрощавшись с людской толпой и сев в машину, он сделал неожиданное предложение:
– Как насчет ланча?
Кивнув, я посмотрела в окно. У кладбища все еще клубилась толпа, многие гости траурной церемонии обменивались номерами телефонов, используя подвернувшуюся возможность завязать полезные знакомства.
Припарковавшись возле ресторана, Эрол указал на знакомый балкон, когда-то пестревший цветами, а теперь он стоял пустой, открывающий вид на запыленные окна, плотно закрытые шторами, погрузившими апартаменты в летаргический сон.
Заняв столик с видом на проезжую часть и безжизненные окна фамильного гнезда, Эрол, не притронувшись к меню, заказал двойную водку.
Выпив ее залпом, он с грохотом поставил стакан с не успевшими растаять кубиками льда на стеклянную столешницу. Видя происходящее, я предложила заказать какую-нибудь еду.
Пока я листала меню, Эрол жестом попросил официанта повторить, залпом выпил второй стакан водки и наконец смог выплеснуть мысли и чувства в созревшем монологе:
– …бабушка устроила этот брак, и теперь, когда ни ее, ни отца нет в живых, нет нужды изображать прекрасную семью. Не для кого… Наконец-то мать будет наслаждаться своим комфортом. Она не станет искать встреч со мной и вряд ли позвонит…Просто не будет этого делать.
Я понимала, что все так и есть, и мне стало не по себе от правды, так больно режущей Эрола.
Пожилая леди, пребывая в естественных волнениях за капризную дочь, устроила ее жизнь, не задумываясь о последствиях. Теперь, спустя 36 лет, Лейла наконец-то вздохнула свободно.
Родив Эрола, потому что в этом состоял ее долг жены, она не испытывала сильных материнских чувств, много лет раздражаясь на мальчика, требующего внимания и времени, а главное, любви, которой она не могла дать не только ребенку, но и мужу, никогда не волновавшему ее эгоистичную персону.
Со стороны все выглядело прилично, но за старательной демонстрацией добродетельности, порядочности и приверженности семейным ценностям скрывались томительное равнодушие и отсутствие человеческого счастья.
Впрочем, положение Лейлы не было исключительным, она являлась типичной представительницей женского пола, непонятно зачем вышедшей замуж и не знающей, как справиться с обретенной обузой в виде мужа, а потому радовалась его командировкам и долгому отсутствию.
Грустная история навеяла естественный вопрос: есть ли место Ромео и Джульетте в нашем мире эгоизма и безмерных желаний?! И если есть, доведется ли мне познать истинное чувство любви?
Мы просидели за столиком несколько часов. Заглушая боль потерь, Эрол опустошал один стакан за другим. Солнце уже опускалось, когда озабоченный состоянием моего спутника официант поинтересовался, не желаем ли мы заказать ужин.
Попросив счет и оставив щедрые чаевые, Эрол долго ковырялся в кармане, потом бросил мне ключи от машины.
– Садись за руль.
Я направилась к автомобилю.
Грохот упавшего стула заставил меня повернуться, вспомнив о количестве им выпитого. Еле передвигаясь, он не без помощи подоспевшего официанта подошел к машине и занял место пассажира.
Уверенно управляя автомобилем, я быстро довезла нас до дома. У подъезда резко затормозила, разбудив уснувшего по дороге Эрола.
– Надо маму повидать, – хмельной голос звучал капризно.
Развернув машину, чтобы отъехать от дома, я задала вопрос:
– Уверен?
Плохо ориентируясь в темноте, я плутала среди похожих друг на друга одинаковых высоток Фенербахче, узенькие улочки и переулки меня дезориентировали. Эрол указал на поворот.
– Останови-ка! – Громкий голос, почти крик, насторожил и испугал меня. – А теперь поехали отсюда.
Нажав на газ, я проехала мимо подъезда Лейлы, у входа в который стояла охрана – двое молодых мужчин в белых рубашках. У бордюра были припаркованы машины со звездными номерами военного представителя высших чинов. Эрол, оглядываясь назад еще какое-то время, старался разобраться в увиденном сюжете. Остановившись через две улицы, я повернулась к нему:
– Да что с тобой?!
Не ответив ни слова, он выбрался из машины, зашел в маленький магазин и появился через пять минут с двухлитровой бутылкой холодной воды. Сняв пиджак и закатив рукава рубашки, он наклонился и лил ледяную воду на ладони, лицо и шею, явно желая прийти в себя как можно скорее.
Вернувшись на пассажирское место в сырой рубашке, Эрол провел руками по мокрым волосам. Капли стекали по лбу, фокусируя взгляд и сознание, заставляя ум быстро обдумывать дальнейшие действия.
– Да что с тобой?! Сначала хочешь ее видеть, потом я тебя привожу, а ты уже передумал выходить! – Не зная, что и думать, я настаивала на немедленном объяснении ситуации. – Эрол!!!
– Генерал, который был на кладбище, сейчас с ней в квартире…
– …И?.. Проблема-то какая? – не понимала я.
– Она, должно быть, доносит все, что знает о дяде, особняке, обо мне…
– И много она знает?
– Достаточно. Поехали домой, мне нужно подумать…
Мы вернулись к нашему дому, Эрол взял ключи из кармана пиджака, попросил дождаться его в машине, быстро исчез за входной дверью, так же мгновенно появился снова и сел на прежнее место, держа в руках черный ноутбук. Захлопнув дверь, он показал знаком на замок зажигания.
– А сейчас куда?
– Ты еще спрашиваешь? Дорогу помнишь?
– …Помню…
Проехав мимо стадиона и выбравшись на трассу, я никак не могла поверить, что мы едем в особняк. Быстро виляя в трафике, задалась интересующим меня вопросом:
– А почему она просто не сообщила в полицию?
– Потому что в этой стране армия сильнее всех и не зависит ни от кого. Это своего рода основной судья. Нет времени объяснять!
На подъезде к мосту Эрол махнул на указатель последнего съезда. Свернув с трассы на дорогу, тянущуюся параллельно Босфору, мы подъехали к маленькому парку, расположенному непосредственно у воды. Попросив меня остановиться здесь на пару минут, Эрол вышел из салона с ноутбуком, подошел к воде и, присев на корточки, незаметно опустил его в воду. Похоронив файлы химчистки с информацией о вещах, именах и адресах их владельцев, Эрол уничтожил доказательства его причастности к делам дядюшки. Уликам было уже не всплыть.
Я посмотрела на вечерний пролив, темные воды которого хранили в себе не только хронику исторических сражений, но и тайны человеческих страстей.
Мы уехали из парка и продолжили наш путь. Заметив узкую дорогу, ведущую на холм, я остановилась по причине внезапно создавшейся пробки: черные брендовые авто вереницей покидали поместье Ведата. Тонированный Vito замыкал кортеж из десятка машин.
Наконец мы повернули на холм, но не проехали по односторонней дороге и сотни метров, как яркий свет фар встречной машины заставил меня резко нажать на тормоз. В капот нашей «Хонды» уперся спортивный «Ауди». Немного сдав назад, я посмотрела на номер и узнала запомнившиеся цифры 696. Надеясь, что за рулем спорткара Наша, я вышла из машины и направилась к ней.
– Ты куда? Что случилось? – посыпались один за одним мои вопросы.
– Не знаю. Вдруг стали снимать камеры, вывозить аппаратуру, грузить сейфы и кучу файлов по машинам. А вы куда?
– Где Ведат? – Эрол подошел с другой стороны.
– Я его сегодня не видела… – В голосе Лены звучали паника и отчаяние, она еще не знала, в чем дело, но догадывалась, что внезапный побег вызван крупными неприятностями.
– А Москвичка? – поинтересовалась я, будучи уверенной, что все это время она была именно здесь.
– Ее я тоже не видела… Охранники на воротах сказали, они уехали вместе… после обеда, кажется…
– А кто внутри?
– Только охрана, но она тоже уезжает…
– Оставь машину здесь. Поедешь с нами. Подумаем, что делать. – Эрол дал вполне разумный совет оставить машину, которая может оказаться в розыске уже на следующее утро.
Осознавая всю серьезность происходящего, Лена заглушила мотор, оставила ключи в замке зажигания и быстро пересела в наше авто.
Мы уже подъезжали к марине, когда долгое молчание нарушило внезапное рыдание.
– Что? – Эрол положил руку на ее плечо, стараясь успокоить.
– Я забыла деньги в машине!
– Сколько?
– Пятьдесят тысяч.
– Ты же знаешь, что лучше не возвращаться. Жандармы нагрянут в любую минуту.
Кивнув в ответ, Наша вытерла слезы, она понимала разумность сего решения.
– Паспорт-то с собой?
Наша указала на свою маленькую сумочку, висящую через плечо.
Проезжая береговую линию Каламыша, мы заметили все тот же Vito, промчавшийся по встречной с огромной скоростью.
– Это та же машина? Что она здесь делает? – обратилась я к Эролу.
– Заезжай в марину. Он, должно быть, на яхте.
Припарковавшись недалеко от знакомого паба, мы вышли из машины и направились к главной дорожке, ведущей к причалу мегаяхт. Перейдя на бег, все надеялись найти Ведата на борту его судна.
Из окрестных баров доносилась музыка, мелодии перебивали одну другую, стили и звуки смешивались.
Добежав до нужного места стоянки, мы опоздали всего лишь на несколько минут: яхта «Leopard» покинула марину и, постепенно набирая скорость, огромным белым корпусом рассекала тихую морскую гладь, оставляя позади пенистый след.
На палубе показалась утонченная блондинка – и вскоре скрылась из виду, как и сама яхта, исчезнувшая за темной линией горизонта.
Ощущая прилив волн и легкий бриз, охлаждающий накаленные нервы, мы уставились вдаль, думая каждый о своем.
Эрол прокручивал в голове события всех этих месяцев, догадываясь, что, должно быть, дядя установил наблюдение за Лейлой, а возможно, и за племянником, контролируя их. Но на похоронах своего любимого учителя неожиданно появился генерал, и, сев в его машину, Лейла почувствовала себя в безопасности. Она точно знала, что другого такого шанса не будет. Люди Ведата, наблюдая за происходящим, не могли к ней приблизиться, тем более пройти в подъезд незамеченными.
За несколько часов погрузив на борт все самое необходимое, Ведат морским путем отступил на заранее подготовленные позиции.
В голове у Нашей бегали грызуны, не дававшие позабыть о так глупо оставленной сумке с деньгами, которые ох как пригодились бы в Лондоне.
Оценив выражение моего лица, Лена раздраженно спросила:
– Что ты улыбаешься?
– А в словах Москвички про лодки все-таки что-то было…
Продолжая вопросительно смотреть на меня, Лена думала, к чему это?..
– …В конце концов, самая большая досталась ей!.. – закончив свою мысль, я встретилась глазами с Нашей, теперь уже улыбающейся мне в ответ.
Вечные рассуждения Москвички о лодках и ее воображаемой жертве развеял ночной ветер, сопутствующий огромному «Леопарду». Ее мечты о мужчине-лодке материализовались.
Эрол, повернувшись к нам, наконец-то перешел к планированию дальнейших действий:
– Давай посадим тебя на самолет… У тебя хоть какая-то наличка есть с собой?
– Есть, конечно!!! – ответив за Ленку, я уверенно кивала.
– Марин, у меня денег-то нет! Вообще нет…
– Есть! Встретимся у стоянки такси… я быстро!
Забежав на кухню, я открыла навесной шкаф, пошарила за любимым сервизом и нащупала небольшой почтовый конверт. Выбежав к лифту, уже нажала на кнопку, но кое о чем подумала и снова вставила ключ в замок двери дуплекса. Пройдя в зал, взяла CD-плейер и пару дисков Cafe Del Mar, положила все в одну небольшую коробочку, спрятав конверт между дисками.
Наконец-то добравшись до цели, задыхаясь на ходу, увидела, что Эрола уже посадил Лену в такси.
– Пять штук внутри… Он не знает, думал, родители выслали. – Я нависла над приоткрытым окном желтого автомобиля, протягивая подруге коробку.
– Ты куда пропала? – Эрол смотрел с любопытством.
– CD-плейер, вот!..
Лена приоткрыла коробочку, убедительно показав наушники и сверкающие серебристые диски.
Недоверчиво приподняв одну бровь, Эрол дотронулся до моей руки, уводя от уже заведенного такси.
Кивнув, Наша захлопнула дверь, крикнула из уже разворачивающегося авто:
– Спасибо!..
Сняв туфли, от которых ужасно устали ноги, я плюхнулась на бордюр.
– Сигаретку?.. – Я чувствовала необходимость успокоиться и мечтала о долгой затяжке дымом и первом вздохе облегчения.
Подойдя к таксистам, в ожидании заказа распивающим чай и играющим в нарды, Эрол стрельнул у них две сигареты с ярлыком Samsun вокруг фильтра.
– Подойдет!.. – выпустив первый дым вместе с накопившейся за день усталостью, я почувствовала мгновенное облегчение.
– Есть идеи, куда он направляется?
– Ты забыла картины на стенах?
– А при чем тут это? – не смекнув, продолжила я.
– Трехкомнатные апартаменты в Монако, пентхаус в Майями, студия в башне Сингапура и дом здесь…