Buch lesen: «Давай разведёмся»
Глава 1
– Ты готов своими руками разрушить нашу семью… потому что я не могу родить тебе?
На лице любимого супруга нечитаемое выражение. Лишь слегка нахмуренные брови выдают дикое волнение. И пульсирующая жилка на шее.
Оглушающее предложение отнимает способность мыслить здраво.
«Давай разведёмся».
В горле резко пересыхает, и я тянусь за стаканом с водой. Обычный семейный ужин. Ничего не предвещало…
– Это будет самым лучшим для нас решением. Семья должна быть семьей, – роняет супруг. Ранит бездушием голоса, добивает жестокостью слов. – Когда всем хорошо. А не как… – сурово проглатывает окончание фразы. – Маша. У нас не получается. Давай с тобой разойдёмся, чтобы каждый ещё мог устроить свою жизнь. Это хотя бы будет честно.
«Будет честно…», «будет честно…», – отдаётся в голове тревожными молоточками.
Семь лет брака. Три неудачных ЭКО. Куча гормонов, нервов и несбывшихся надежд. Для того, чтобы услышать от мужа страшные слова.
«Давай разведёмся».
Отодвигаю тарелку, поднимаясь с места.
Отворачиваюсь. Не хочу, чтобы супруг видел, какую боль мне причиняет.
Что чувствует женщина, которая не в состоянии подарить мужу то, что с лёгкостью сможет дать любая другая? Каково это – быть неполноценной?
Веки горестно опускаются, слёзы катятся, обжигая кипятком.
Если бы он сказал, что остыл… если бы сказал, что встретил другую… Да любой вариант был бы лучше того, что услышала я.
– Понимаю, что сейчас я для тебя урод и сволочь. Но после развода каждый из нас сможет наладить свою жизнь. Без обмана. Мы оба можем быть счастливы. Просто с кем-то другим.
Мне, кроме него, никто не нужен. Я до глубины души все семь лет брака была убеждена, что счастлива могу быть только с ним. О чем он говорит? Какая другая жизнь?
Спазм перехватывает горло. Делая шаг назад, не осознаю, что муж подошёл ко мне вплотную.
От неожиданности сталкиваемся, а я теряю равновесие. Мужские ладони оставляют после себя безжизненный пепел на месте касания. Торопливо стряхиваю с себя его руки. Которые совсем недавно дарили наслаждение и восторг.
Не хочу! Не хочу, не могу! Только не его заботливые прикосновения!
Как он может вот так просто разрушить все то, что мы строили годами? Ведь мои проблемы не являются для него чем-то неожиданным. Мы вместе боролись. Он меня всегда поддерживал, переживал. Был опорой. Зачем он так? Почему? Разве можно просто сломать… выбросить того, кому ты так нужен? Неужели это возможно?
По всей видимости, да.
– Допустим, я не могу родить. Но сейчас есть разные возможности. Да, пусть пока они не работали. Но если это твой главный критерий… я не понимаю, почему сейчас? Почему не пару лет назад?
– Пару лет назад мне казалось, что все это преодолимо. А сейчас кажется, что честнее отпустить друг друга.
– Если не срабатывает медицина, то… – запинаюсь, подмечая, как чернеют его глаза. – Есть ведь и другие варианты… Дети, которым нужна семья и любящие родители, например.
– Маш, я к такому не готов. Извини. Это правда.
Ступор не проходит. Не понимаю, о чем нам теперь разговаривать.
– Может быть, есть что-то ещё? Другая женщина? Ты скажи как есть. Я приму. Жизнь тебе осложнять не стану. Проклятиями сыпать тоже.
Обнимаю себя руками. Холодно. Холодно и противно внутри.
– Маша, – становится вплотную, вместе со мной смотрит в окно. Но на улице темно, и мы оба глупо рассматриваем в отражении стекла эффектную статную пару. Муж выше меня, даже когда я на каблуках, а сейчас и подавно. Широк в плечах, строен. Красив. Обожаю его ухоженную небритость. Раньше, когда он целовал меня, намеренно слегка царапал. «Чтобы все знали, что ты моя». Больше я этого от него никогда не услышу…
Держать не стану. Хочет быть свободным – пускай. В конце концов, свобода – это единственное, что я могу ему подарить. Что ему действительно нужно. Так пусть же забирает. На счастье…
Вдох требует неимоверных усилий. Я как будто задыхаюсь. От чувств к нему. От эмоций. От осознания, что больше не принадлежу ему.
Как бездомная дворняжка, которую любимые хозяева вышвырнули на улицу.
Наши взгляды в отражении пересекаются, я вздрагиваю от неожиданности. От той глубины его колючего взгляда, которую мне уже не измерить.
Решаюсь на последний шаг. После вернуть «нас» будет уже невозможно.
– Если ты не против… переночуй где-нибудь. Мне нужно время и одиночество собрать вещи.
– Маша, я тебя никуда не гоню… Это твой дом.
Но я не слышу.
«Давай разведёмся», – безостановочно стоит на повторе в голове.
Поворачиваюсь, ощущая на себе изучающий взор.
Твёрдо смотрю в его чёрные глаза, искренне надеясь, что когда-нибудь ещё вздохну без горечи, когда-нибудь смогу выжечь из сердца имя… этого… человека.
– Давай, Марат, – привкус горечи собственных слов отравляет, ядом проникая в кровь. – Давай разведёмся.
Глава 2
– Режь! – со сталью в голосе бросаю сестре, оглядывая своё отражение в зеркале. Кончики светлых распущенных волос почти до пояса мне не видны.
– И не подумаю! – повышает на меня голос. Упирает руки в бока.
– Режь, тебе говорят! Я клиент – что хочу, то и заказываю! – эмоции уплотняются и звенят в голове.
– В таком случае, многоуважаемый клиент, руки в ноги, и валите в другой салон. Там хоть налысо! А я к твоим волосам даже не притронусь! До свидания! – буравит взглядом. Смотрим друг на друга, как заклятые враги.
Ира потрясный мастер, но семейные терки и фамильярность частенько нам мешают. Вот как сейчас.
– Значит так. Ир. Мне нужно рубануть до плеч. Понимаешь?
– Ну бери топор, руби. Я-то что? Смотри-ка. Нужно ей… – закрывает какие-то флакончики, перекладывает расчески… Отворачивается с обидой.
В этот момент я так злюсь на нее, скоро красными пятнами лицо пойдет!
– О-обре-еза-ай… – цежу сквозь зубы. Я, признаться, свои волосы, кроме сестры, никому не доверяю. Уже лет пять точно.
– Ага, щаааз! Разбежалась. Сначала я ей цвет выравниваю, тонирую, помогаю волосы отпустить, а теперь до плеч, видите ли, надо. Обойдёшься! – набрасывается возмущённым шепотом. В глазах горит негодование.
– Ир. Ну правда надо!
– Ищи другого мастера. Я отказываюсь.
– Хорошо, – соглашаюсь громко на весь салон. Мигом оказываюсь на ногах. Вещаю дальше. – Кто-нибудь за двойную плату сможет мне волосы обрезать?
Долго на это решалась, но в итоге я здесь. И вполне четко представляю, чего хочу. Мне нужны кардинальные перемены. Для начала самые легкие и безболезненные.
– Дохлый номер, – подводит итог сестра. – Здесь тебя не возьмёт никто: очередь.
Я, поджимая губы, плюхаюсь обратно в кресло.
– И вообще, – продолжает слегка оправдываясь, – мне Марат точно руки с корнем выдернет, если я к твоим волосам притронусь. Ты что?! Смерти моей хочешь?!
– Марату теперь все равно, – заявляю тихо, но строго. – Он мне больше никто. Понятно?
Из рук сестры выпадает что-то громоздкое и с металлическим лязгом летит на пол.
– Ты о чем? – наклоняется Ира, на лице ее ужас. Уточняет как можно тише, чтобы другие не слышали.
Ее лицо возле моего плеча, встречаемся глазами в зеркале.
– Разводимся мы, – шепчу ей на ухо, чувствуя, как вновь топит разочарование и заполняет паника. Капля по капле. Мы с Маратом были вместе, сколько я себя помню. И теперь без него я не ощущаю себя.
Сестрёнка ошарашена по полной программе. Челюсть отваливается, в глазах дикое потрясение.
– Как?! Почему? Он тебе изменил?! – несдержанно, но так же тихо.
– Не сошлись характерами. Какая разница? Мне просто нужна небольшая перезагрузка, встряска и перемены. Помогай, Ириш.
Сестра задумчиво на меня смотрит, становится сзади. Собирает волосы, пропускает через кулак. Распускает по спине. Хмурится. Проводит расчёской по светлым прядям. И все это с жутко потерянным видом. Раздумывает.
– Подкрасимся, цвет освежим. Сантиметров десять обрежу… Ну Маш… – тянет отчаянно. – Давай ты еще раз подумаешь? Сегодня не станем кардинально.
Расстроенными глазами смотрю на сестрёнку.
– Ир. А у меня суд завтра.
Мне нужно выглядеть уверенно, несмотря на внутренний раздрай и ощущение сломленности.
– Приехать вечером? – с осторожностью интересуется.
– Давай по факту. Созвонимся.
На сегодняшний момент не желаю ничем разбавлять вечернее одиночество.
– А чего через суд? Имущество делите?
Я, право слово, не знаю, что тут сказать…
***
Плавный цокот каблуков отдаётся в голове, перекрывая скромный шелест юбки. Каждый шаг преодолеваю с трудом. Изнутри трясёт, дыхание рвется на каждом выдохе.
Сейчас. Уже сейчас начнётся заседание. И я с дрожью в коленках медленно и грациозно приближаюсь к двери.
Марат уже на месте. Волосы его слегка отрасли и теперь заметно вьются. Это, пожалуй, единственное, что смягчает мужской образ. Губы плотно поджаты, челюсти стиснуты. Идеально выглаженная рубашка, строгий костюм стального цвета… Марат аккуратист и консерватор. У него всегда все разложено по полочкам, чётко и ясно, согласно регламенту. Супруг ценит порядок, экономит своё время. Не любит изменения, привержен постоянству. Марат всегда был скуп на эмоции. Для него это нечто лишнее, ненужное, обременяющее. Он привык загонять себя в строгие рамки и границы, которые сам же обычно и воздвигает.
Задумчивый взор упирается в пол. Правая ладонь неожиданно сжимается в кулак. Всегда деловой, собранный и спокойный, в этот момент муж определенно нервничает.
Мое появление он подмечает не сразу.
– Привет, – запоздало поднимается на ноги. Вина мелькает во взгляде. А что так? Вроде же все правильно сделал?
– Привет.
Больше нечего ему сказать.
Марат не отводит глаз, рассматривает меня с ноткой тревожности, но твёрдо. Подаётся ещё немного вперёд, но… я увеличиваю сократившееся между нами расстояние, отворачиваясь.
Отчаяние укрывает.
В это невозможно поверить. Мы разводимся. РАЗВОДИМСЯ. Больше не будет тихих уютных вечеров, скромных посиделок с друзьями, больше не ждать мне Марата с работы, не подарить ему радостный поцелуй при встрече, не прижаться к его крепкой груди, не попросить совета. Чужие. Вот кто мы отныне. Отныне и навсегда.
Мне бы выдержать ещё немного. До конца заседания. Выйти с высоко поднятой головой. А дальше уже неважно. Он никогда не увидит моих слез. Не измерит глубину той боли, с которой я теперь живу.
Когда-нибудь я смогу оставить этот кошмар позади. Когда-нибудь. Но… не сегодня.
Запоздало здороваюсь с адвокатом.
Нас приглашают, я на негнущихся ногах прохожу вперёд. Обстановка давит на и без того страдающую психику. Хочется убежать. Раствориться, спрятаться от пробирающего тёмного взора. Но я выстою. До конца.
Элементарные вопросы вызывают некое недоумение. Я как школьница, что плохо выучила урок. Будто и не готовилась совсем.
Только Марат держится на высоте, смотрит на всех сверху вниз, с толикой превосходства. И равнодушия.
Как будто ему все равно. На лице пустая маска. Ни единой эмоции. Вообще ничего.
Сосредоточен. Внимателен. Собран.
Судья разъясняет, как делится нажитое в браке имущество, а я слегка морщусь. И получаю возможность высказать своё видение ситуации.
Я долго обдумывала одинокими бессонными ночами… И в итоге решила.
– Мне ничего не нужно. Я хочу получить только свою машину. Это подарок. И он мне нужен. Все остальное пусть остаётся супругу.
Мне так будет проще перелистнуть эту страницу. Рвать. Рвать не задумываясь. Чтобы ничего не тянуло назад.
– К сожалению, позиция моего клиента бескомпромиссно исключает подобный вариант, – доносится твердый баритон, когда другой стороне дают слово. Адвокат Марата держится уверенно. Заставляет меня разочарованно покоситься в сторону горячо любимого мужчины. – Марат Эльдарович решительно против.
Опускаю раненый взгляд, не понимая, куда деться от внутренней пустоты, проникающей глубоко под кожу.
Домой хочу. Мне все безразлично. Пусть забирает все к черту, только бы поскорее перешагнуть через весь этот кошмар…
Глава 3
Переглядываемся с моим адвокатом, недоуменно пожимаю плечами. В ответ фиксирую едва заметный неторопливый кивок.
Стараюсь расслабиться.
Перехватываю уверенный тяжелый взгляд. Тут же отвожу глаза, потому что внутри что-то начинает бурно реагировать.
Марат решил забрать у меня все? Согласна, он всегда работал больше, на износ. Однушка в старом районе, которую мы никогда не сдавали и в которой периодически проживал кто-то из семьи Марата, перешла супругу от родителей ещё до нашей свадьбы. Огромная трешка в престижном районе была куплена в браке. Да, чтобы ее купить, мы продали квартиру погибшей сестры Марата… но я не думала, что будет такая принципиальная… даже не позиция, а поза.
Открываются глаза. Я, честно, не ждала такого от Марата. Он всегда был для меня щедрым на действия, хоть и скупым на слова.
Хотя… это осталось неизменным. Даже сейчас Марат привычно молчит, уверенно забивая последний гвоздь в гроб нашей семьи.
Сломлена. Пожалуй, самое подходящее слово, описывающее мое состояние в это чудное мгновение.
– Мой клиент будет категорично настаивать, чтобы его супруга после развода получила половину имущества. Как полагается. Не только машину, но и квартиру, в которой они проживали совместно с Маратом Эльдаровичем. Плюс господин Сагуров считает нужным отписать супруге загородный дом, находящийся… – далее идёт перечисление координат и примерная стоимость имущества, а я сижу и шелохнуться боюсь. Это даже несколько больше половины…
Лишь только потрясённый взор упорно находит супруга.
«Посмотри на меня, – зову его беззвучно. – Посмотри! Зачем? Почему ты все это делаешь, Марат?!»
Но «господин Сагуров» не внемлет моим молчаливым просьбам.
– Это лишнее. Мне ничего не нужно, кроме машины, – не смею больше терзать мужа вопросительными взглядами. Отворачиваюсь.
– Какие причины заставляют вас, Мария Александровна, отказываться от предложенного варианта раздела имущества? – удивляется судья. – Это как минимум нелогично и невыгодно вашей стороне.
– Марат всегда работал и зарабатывал больше. Квартиры – его личная собственность, – немного привираю. – Я не претендую ни на что.
А в памяти всплывают неизменные слова его мамы. Что он меня на помойке подобрал.
– Просто хочу, наконец, развестись, – добавляю тихо.
Звенящее молчание обрушивается на всех. Меня оглушает.
Прячу трясущиеся руки под столом, молясь, чтобы эта пытка уже закончилась.
Не понимаю его совсем. Зачем? ПОЧЕМУ?!
– Не сказать, что ваш случай очень уж обычный. Вам бы договориться между собой. Возможно, кому-то есть что добавить? – судья обводит взглядом присутствующих. – Внести, так сказать, ясность.
Далее ещё летят какие-то фразы, уточнения, диалоги. А я не способна воспринимать уже ничего.
Лишь один вопрос в голове. И я намереваюсь его озвучить.
Секунды превращаются в калейдоскоп. Когда судья удаляется, озвучив решение, я тут же подскакиваю с места. Делаю пару шагов навстречу…
– Для чего, а? Скажи мне, зачем?
Встречаю равнодушный взор, темнота его утягивает на дно. И ничего не могу там разглядеть. Между мной и супругом стена. И сдвинуть ее уже не получится.
Марат пытается обойти меня, но я в порыве отчаяния слишком твёрдо накрываю его грудь ладонями. Меня трясёт от этого касания, а он даже не пошатнулся!
– Ответь мне! Зачем? Я ничего не просила! – срывающимся голосом.
– Я так решил, – летит, как всегда, скупой ответ. Он так решил. Теперь у меня не только личная машина, но и квартира. Та самая, в которой для меня всегда будет пахнуть им. – Вещи заберу так скоро, как смогу. Потом можешь поменять замки.
Отходит от меня, смело глядя вперёд. В будущее без меня.
А я готова осесть на пол и скулить, как раненая собака.
Больше этого мужчины у меня нет. Сердца нет. Души нет… С собой забрал.
Кричать хочется, но не поможет уже. Крушить, громить, но лучше не станет.
Не понимаю, как жить дальше.
Не понимаю, к чему идти.
Сломленная. Внутри пустота.
Моя семья разрушена. Я стою у груды обломков.
Просто потому, что он… так решил.
Глава 4
Когда вижу его имя на экране, меня сносит убойной волной. Руки трясутся, в душе рана ещё ноет и кровоточит. Но хотя бы не гниет.
В прихожей на комоде лежит свеженькое свидетельство о разводе. Лицевой стороной вверх. Даже касаться его снова противно. Чуть позже уберу в документы, а сейчас пусть цветная бумажка напоминает о том самом дне, когда официально рухнула моя семья…
Марат съехал с квартиры быстро. Он уже давно забрал с собой самые необходимые вещи. Все остальное лежит на полках в шкафу, под кроватью, в комоде.
Первым порывом было все это выбросить. Но потом я немного остыла: вспыльчивостью я не отличалась никогда, вещи мне ничем не мешают, часть из них я просто переложила, высвободив пространство, и убрала на балкон. Теперь смогу спокойно дождаться, пока бывший супруг заберёт все это и увезёт подальше. Раньше не смог: уезжал в командировку.
На звонок Марата я отвечаю в последний момент:
– Алло.
– Привет, Маш. Заеду за вещами сегодня?
– Заезжай.
– СМС скину, когда буду выезжать.
– Да, предупреди.
И про себя добавляю: «чтобы меня в этот момент дома не было».
Но супруг приехал уже вечером, а уйти вовремя я не сумела, потому что Марат не предупредил, как договаривались. Батарея у него села.
– Принесу тебе во временное пользование домашнюю зарядку. Будешь уходить – закроешь своим ключом.
– Спасибо, – летит почти равнодушное.
Какая-то часть меня, гордо вскинув подбородок, желает, наконец, удалиться. Другая же – все ещё ждёт от Марата проявления хоть каких-то чувств, эмоций, объяснений. Наперекор ей, бросаю отстранённо:
– Я переоденусь, и спальня в твоём полном распоряжении.
Согласно кивает.
– Ты планируешь сразу все вывезти? – уточняю.
– Надеюсь за сегодня все успеть.
– Жаль, ты в прошлом переезде мало участвовал. Оставил бы больше времени в запасе, – стараюсь улыбнуться. Пытаюсь делать вид, что мне не очень-то и больно.
Но внутри жжет. Даже сейчас. Как же тяжело находиться рядом с ним.
Марат не реагирует на мою глупую неуместную выходку.
– Уходишь? – летит в спину.
– Да, не буду тебе мешать.
– Ты мне не мешаешь, – несколько напряженно.
– И все же… – заставляю себя не оборачиваться. Не оборачиваться, не оборачиваться…
Поскорее прикусив язык запираюсь в спальне.
Прислоняюсь лбом к двери, прикрываю глаза.
Выбираю первое попавшееся платье в шкафу. Распускаю волосы, немного взъерошивая их у корней. Уверенной поступью направляюсь в коридор. Уже слишком поздно соображаю, что платье чересчур лёгкое для холодного времени года. Да что ж такое… Ладно, добегу до кафе, пережду там. Как раз поработаю немного, накидаю пункты к совещанию во вторник.
– Маша. На улице холодно, – догоняет настороженное замечание. Мне и возразить нечего, но теперь я точно не пойду переодеваться. Мне нужно поскорее уйти, потому что душевное равновесие уже начало шатать.
– Ничего. До машины пять шагов, – бросаю через плечо, намеренно смягчая интонацию.
– Во-первых, машина не у подъезда. Я посмотрел. Во-вторых, не пять шагов, а почти триста метров до стоянки, – голос приближается. – В-третьих, там реально холодно, ты можешь заболеть.
– Значит, это будет моя вина, – оборачиваюсь в дверях. – И тебе ведь уже не нужно меня лечить.
Аккуратное возражение Марат встречает настороженным взглядом. Тяжёлым, недовольным.
Лично я не могу, как он, – по щелчку пальцев взять и отстраниться. И я начинаю нехило нервничать.
Глядя в его внимательные глаза, стараюсь нащупать ручку за спиной.
Как только мне это удаётся, Марат делает два шага вперёд и выбрасывает руку, накрывая мои пальцы своей ладонью.
Его близость как удар. Мы прижимаемся друг к другу всего на секунду, но от этого рвёт крышу.
Оба замираем в беззвучном мгновении. Я вдыхаю его запах, меня ломает от желания к нему прикоснуться, провести рукой по непослушным вьющимся волосам. Внутри пылает и горит.
А мы все так и стоим… и смотрим друг на друга. Поглощающий взор Марата парализует. Гипнотизирует. Не отпускает. А супруг не отнимает руку от двери. И я стою почти что в любимых родных объятиях. И я утопаю от боли, не зная, стоит ли уже что-то обсуждать или нет. Он знает, что он моя жизнь. И если решил уйти, значит, это железобетонно. Марат никогда не совершает порывистых поступков. Даже движения его всегда вальяжные, неторопливые, уверенные.
И все же… я не могу удержаться.
С губ срывается комментарий, который я не в силах проглотить:
– У тебя зарядка была в машине. Всегда.
Его предусмотрительность обычно шагает впереди него. Что-то изменилось?
– Всегда была. А сегодня нет.
– И что с ней случилось?
Пожимает плечами. И в конце концов выдавливает ответ:
– Потерялась, должно быть.
– У тебя никогда ничего не теряется.
Пожирает меня глазами, убивая заново. Я не ощущаю его бывшим, не ощущаю чужим. Он же вот… мой Марат. Родной, любимый. Я не понимаю, что с нами произошло. Почему именно сейчас сломались. И могла ли я хоть что-то изменить.
Мне, возможно, не стоит бередить ещё не затянувшиеся раны, но…
Порывисто кладу руки ему на грудь. Неконтролируемо они скользят ниже, опоясывают мужчину. Прижимаюсь к мужу, чувствуя привычное тепло, защищённость. И так больно от этого, и ещё больнее оттого, что он не двигается ни на сантиметр. Я слабая с ним, знаю. Но сейчас не могу иначе. Даже несмотря на то, что он для меня уже бывший. У меня и документ есть, подтверждающий, что мы теперь друг другу никто.
Пусть я пронзаю себе сердце этим вопросом, но я не хочу молчать:
– Давно ты меня разлюбил?
Прижимаюсь теснее, задирая голову, ощущая, как напрягаются под пальцами его мышцы. Пытаюсь внушить себе мысль, что теперь все по-другому и я не чувствую к нему того, что раньше. Что наш развод и его решение уйти заставляют меня быть холоднее, строже, независимее. Но все это ложь. Себя не обмануть. Не получается.
Марат крепко сжимает челюсти, резко подаваясь вперёд, врезаясь в меня, не позволяя вздохнуть. За спиной прохладная дверь, и я влетаю в нее лопатками, задеваю слегка затылком. Марат не обнимает, но я все равно чувствую себя в его объятиях, зажатая между ним и дверью. Он выбрасывает вверх руку, кладёт ладонь над моей головой. Наклоняется.
Наши лица так близко друг к другу. И он вдыхает мой тихий вздох.
– Ответь мне, – шепчу ему в губы, а слёзы льются по щекам. Сколько должно пройти времени, чтобы я научилась жить без него?
Тёмный взгляд полосует, выворачивая наизнанку. Ответь же… минута затягивается, унося с собой мгновения такой странной близости.
– Я не хочу отвечать.
– Если у тебя уже есть другая – скажи. Я тогда пойму. А сейчас не понимаю. Скажи как есть, Марат.
Обнимаю со всей силой своих эмоций, прижимаюсь так, что невозможно ещё ближе.
– Маша, я не могу сказать то, что ты хочешь услышать, – голос его звенит напряжением, каждая мышца скована. Он приподнимает голову, желая отстраниться, но задевает щетиной мой висок и тут же с силой прижимается щекой. – Ты будешь счастливой с кем-то другим, – твёрдо проговаривает мне в ухо. – Не со мной.
– И это, по-твоему, честно?
– По-моему, да. Иди переоденься. Ты так замёрзнешь, – отстраняется. Разворачивается.
Эмоции захлёстывают. Бежать… Хватаю ключи от машины и квартиры, сумочку и снимаю пальто с крючка.
– Это уже не твои заботы.
Отдышаться получилось не сразу. Уже на улице.
Стираю соленые потоки с распухшего лица.
Ну зато честно ж. Мать его…
