Buch lesen: "Пока часы двенадцать бьют"

Глава 1. Заглядывая в окна домов.

(Саша)

Снежинки кружили в медленном вальсе, окутывая белым покрывалом тротуар, крыши домов, автобусные остановки. В такие мгновения всегда хочется, чтобы время приостановило свой темп. Просто замереть и насладиться моментом.

Девушка с грустью наблюдала за падающим снегом через окно дорогого ресторана. Сейчас ей больше всего хотелось сделать снежного ангела на нетронутом полотне, кидаться в прохожих снежками и ловить языком белые хлопья. Однако звонкий голос коллеги пробудил ее от мыслей.

– Сашка, иди сюда, гости прибудут с минуты на минуту!

Девушка, которую звали Саша, подошла к дверям, выпрямила спину, хрустнула шеей и натянула дежурную улыбку.

Она вот уже четыре месяца как работала хостес. В ее обязанности входило встречать гостей, приветливо улыбаться, провожать за стол, отвечать на вопросы и при необходимости оказывать помощь, если таковая требовалась.

Сеть ресторанов, где работала Саша Захарова, славилась своей вычурностью, богатством и позолоченными предметами интерьера. Его, как правило, посещали не последние люди, устраивали празднества и различные мероприятия, начиная от бизнес-встреч и заканчивая свадьбами.

Этот пятничный вечер не был исключением – известный бизнесмен организовал званый ужин.

На Саше было надето элегантное обтягивающее бежевое платье в пол, которое красиво подчеркивало стройную фигуру, а белые длинные волнистые волосы делали ее похожей на милейшего ангела.

Ей пришлось найти работу, чтобы накопить деньги на обучение в театральном. Следуя за своей мечтой, она была готова свернуть горы, поэтому подработки по вечерам не были ей в тягость. С каждым днем Саше казалось, что она становилась на шаг ближе к своей цели. Именно тогда она приобрела упрямый огонек в глазах и стойкость, что лишь добавляло ей шарма.

Одноклассники, которые с младших классов считали ее не от мира сего из-за любви к искусству, сразу же отметили изменения и поспешили выяснить причины.

Растерявшись от оказанного ей внимания, Саша, совсем не привыкшая к подобному отношению, сама начала тянуться к ним, как цветок тянется к лампе искусственного освещения, полагая, что это солнце. Так она как-то невзначай проговорилась о своей работе. С тех самых пор поползли самые разношерстные слухи, которые выставляли Сашу в дурном свете. Вначале она принимала слова близко к сердцу, но спустя какое-то время научилась от них ограждаться. Находила успокоение в классической литературе, рисовании, а время, проведенное наедине с собой и с семьей, было для нее самым незаменимым.

Вскоре одноклассникам она наскучила, и основная половина класса просто перестала ее замечать. Саша была рада такому исходу, но все же оставались люди, которым ее существование не давало покоя: Аленка Сорокина и ее свита. Алена была той еще оторвой, чьи подружки заглядывали ей в рот, считая ее слова истиной в первой инстанции. Если Саша появлялась задолго до урока, то раньше обязательно начинались дерганье за волосы, перекидывание пенала, обзывательства, а теперь еще и придирки к одежде, насмешки или двусмысленные намеки по поводу ее работы. Все это сопровождалось поддержкой класса, безудержным хохотом и улюлюканьем. Поэтому она предпочитала проводить перемены в библиотеке – в единственном месте, которое никаким образом не интересовало Алену.

Саша не была трусихой, просто чаще всего у нее не было возможности как-то за себя заступиться. Как она могла пойти одна против пятерых человек, у которых были остро заточены не только языки, но и когти? Да и внешность была важным компонентом ее работы. Плюсом к свите их негласной царицы шел друг Алены – Миша Макаров, который славился тем, что являлся богатеньким сынком родителей-бизнесменов, благодаря чему Алена приобретала чуть ли не статус VIP-персоны. Только слепой мог не заметить те обожающие взгляды, что кидала на него Сорокина. Кажется, Миша и был тем самым слепым, потому как действительно не замечал, либо специально закрывал глаза на все знаки внимания, которые ему оказывала подруга.

Через несколько минут и правда начали собираться гости. Двери холла распахнулись и пропустили в заведение статную пару – солидного мужчину в красивом костюме и женщину в элегантном платье – а за ними шел тот самый Миша Макаров, отчего Саша на мгновение впала в ступор, но потом взяла себя в руки, расплылась в улыбке и постаралась как можно дружелюбнее произнести:

– Добро пожаловать в ресторан «Chateau»! Вы забронировали стол с семи до одиннадцати вечера. Все верно?

При этом про себя Саша отметила пристальный взгляд Миши. Его карие глаза цвета меда оценивающе гуляли по каждой части ее тела, что притягивали, словно пыльца пчел. Странно, она никогда не обращала внимание на то, какой у него красивый и теплый оттенок радужки.

Саша встрепенулась, прогнав наваждение, и поспешно произнесла:

– Позвольте я вас провожу!

Она повела их через роскошный зал к столу, за которым уже были собраны гости, ожидая только виновников торжества.

– Приятного Вам вечера!

Пара приветливо кивнула ей, а Миша лишь проводил ее все тем же взглядом, отчего ей даже показалось, что на его лице промелькнула тень улыбки.

Дальше вечер протекал в своем привычном русле. В какой-то момент Саша даже позабыла об однокласснике, расположившимся в зале. Она выполняла свои обязанности и отсчитывала минуты до того, как сможет отправиться домой. Так как ей приходилось возвращаться очень поздно, ее всегда встречал папа на старенькой «Ладе», а мама ждала около окна вместе с их кошкой Снежкой. Мыслями она была уже дома, в пуховом одеяле, с бисквитным печеньем, которое таяло во рту, и с книгой в руках.

Саша, облокотившись на стойку администратора, наблюдала, как ее коллега, Юля, общается с молодым мужчиной, явно оказывающим ей знаки внимания. Та же кокетливо заправляла выбившуюся прядку за ухо и мило улыбалась, пряча глаза. Вскоре это представление закончилось, и она подошла к Саше, демонстрируя ей свой трофей – визитную карточку.

– Вот смотрю на тебя и поражаюсь, неужели тебе не страшно? А вдруг он… маньяк?

Юля весело рассмеялась:

– Во-первых, не думаю, что маньяки разгуливают по таким заведениям, скорее, они предпочитают подворотни. Во-вторых, это простой разговор, который ни к чему не обязывает. И, кстати, там один мужчина заинтересовался тобой – спрашивал, как тебя зовут.

– Божечки, ты ему сказала? Быстро покажи мне его! Я не должна попасться ему на глаза.

– Я, конечно, покажу, но когда он подойдет, ты можешь просто сказать, что тебе шестнадцать.

– Мне семнадцать, – машинально поправила Саша.

– Но он ведь об этом не знает. А чем младше скажешь, тем выше шанс, что он отстанет.

– Да ну тебя!

Юля указала длинным накрашенным ногтем на полного мужчину, который сидел с компанией под стать ему в VIP-зоне, обсуждая какие-то документы. В этот момент он как раз встал и направился к выходу.

Глаза Саши расширились, и она заметалась по холлу.

– Юлька, прикрой, пожалуйста! – только крикнула она и ринулась в противоположную сторону.

Пробежав несколько залов, Саша замерла, услышав мелодию. Красивая музыка лилась бесконечным потоком, накрывала, словно лавина, пробирала до костей. Кожа покрылась мурашками, а душа взволнованно затрепетала.

За красными бархатными шторами скрывался зал с живой музыкой, но сегодня он не обслуживался. Она приоткрыла занавес и заглянула внутрь.

Приглушенный свет лился на музыкальные инструменты, все остальное покоилось во мраке. За роялем, склонившись над клавишами, сидел юноша. Его длинные пальцы парили над инструментом, волнистые пряди волос ниспадали на лицо, но он словно их не замечал: лишь хмурил брови, полностью погрузившись в исполнение.

К своему удивлению, Саша узнала в музыканте Мишу.

«Мы настоящие только тогда, когда нас никто не видит или когда мы думаем, что нас никто не видит», – всплыли в ее сознании слова тети.

Миша настолько был поглощен игрой, что даже не заметил ее. Когда музыка прервалась, он закрыл крышку рояля, бережно проведя по ней пальцами, словно это был слиток золота.

В Сашиной голове промелькнула мысль, что ей стоило немедленно покинуть зал, пока он не заметил ее присутствие, но ноги будто бы пригвоздило к полу. Она до сих пор находилась под гипнозом мелодии, даже не осознавая, как от нахлынувших эмоций по ее щеке прокатилась одинокая слеза.

Миша встал со стула, повернулся, заметив свою единственную слушательницу. Сначала он замешкался, нахмурил брови, но тут ему в глаза бросилось то, как она смахивает слезу.

– Ты плачешь? Тебя кто-то обидел? – неожиданно спросил он.

– Н-нет, – Саша начала заикаться. Для нее это было максимально несвойственно. – Я просто… это потрясающе! Великолепно! – выдохнула она.

Миша смутился, потрепав рукой свои волнистые волосы.

– Это…?

– Шопен, «Фантазия-экспромт», – не дал он закончить вопрос. Между ними повисла тягостная тишина. Казалось, что она окутывает их, словно вата, и если протянуть руку, то можно к ней прикоснуться.

– Ты извини, я не должна была вот так подслушивать. Я, пожалуй, пойду…

– Нет, можешь остаться. Знаешь, ты первая, кто услышал, как я играю, кроме моих учителей, – Саша не знала, как реагировать на его внезапное признание.

– Почему же ты скрываешь свой талант? – она в нерешительности облокотилась на собранный соседний стол.

– Сложно объяснить, – горечь промелькнула в его взгляде и голосе. – А почему ты прячешься?

– Сложно объяснить, – в тон ему прозвучал ответ.

– Кажется, наш разговор зашел в тупик, – улыбнулся обворожительной улыбкой Миша. Он был совсем другим: расслабленным, спокойным, не таким высокомерным, как в гимназии.

– Что ж, рада была «поболтать», – Саша изобразила пальцами кавычки. – Думаю, меня уже потеряли, а тебя – так тем более.

– Ты иди, а я еще здесь посижу, если это не запрещено, конечно. – Миша присел снова на стул, выказывая серьезность своего намерения.

– Но как же твоя семья?

– Прекрасно обойдется без меня, – он раздраженно сморщил нос и махнул рукой. – Надоела эта напускная показушность: нашей семьи, взаимоотношений между нами всеми. И самое главное – никто не спрашивает, хочу ли я здесь находиться.

– Что же мешает тебе уйти?

Он неопределенно пожал плечами и снова повернулся к роялю. В этот самый момент штора распахнулась и… явила того, кого меньше всего Саша ожидала здесь увидеть. Того самого пузатого мужчину, который вытирал пот со лба и задыхался, по всей видимости, от быстрой ходьбы.

Глаза Саши широко распахнулись, и она, сама того не ожидая, пропищала несвойственным ей голосом:

– Извините, но мне пятнадцать!

Мужчина непонимающе уставился на нее. Сзади нее послышался смешок.

– Девушка, подскажите, пожалуйста, как вернуться в VIP-зону? Я выходил в туалет и заблудился, а меня ждут контрагенты контракт подписывать! – Отчаяние сквозило в его голосе, отчего стыд взметнулся по телу огромной волной.

Лицо Саши залилось краской, она стала похожа на новогодний красный шар – такие уже развесили по всему заведению, и она превосходно вписывалась в интерьер.

– Я Вас провожу.

Саша первой вылетела из зала, чтобы Миша не заметил ее пылающего лица.

***

(Миша)

Снег продолжал присыпать землю крупными хлопьями. Они то замедлялись и кружились в медленном танце, то, наоборот, парили, будто играя наперегонки друг с другом. Автобусы уже не ходили, а по дороге проезжали редкие машины.

Спустя полтора часа невыносимой пытки Миша вышел на свежий воздух.

Званые вечера давались ему тяжело, даже хуже, чем семейные: здесь приходилось играть роль примерного сына не только перед родственниками, но и перед чужими людьми.

Он устал. Ранее постоянные стычки дома выливались в крупные ссоры, в которые втягивались все, кто смел перечить словам родителей. Сейчас же он научился молчать и прятать свою настоящую жизнь от всех. Он вел «холодную войну» в масштабах собственной семьи.

То же самое происходило и в школе. Миша старался быть тем, кем его считали остальные – богатеньким пареньком, которому есть дело только до денег и девушек, чьим вниманием он никогда не был обделен.

Показная любвеобильность родителей при чужих людях выворачивала наизнанку и злила.

– Моя жизнь – одна сплошная игра, – сам себе пробормотал он под нос.

Когда Миша оглянулся, то обнаружил, что на крыльце ресторана он находился не один. Компанию ему составляла Саша, которая куталась в легкую короткую куртку. Она практически вся была покрыта снегом.

– На златом крыльце сидели:

Царь, царевич, король, королевич,

Сапожник, портной,

Кто ты будешь такой? – Миша шутливо произнес считалочку, привлекая внимание к своей персоне.

– А, точно, вспомнил! Ты пятнадцатилетняя Золушка! Ждешь свою карету. Угадал?

Саша насупилась, видимо, ей не понравилось, что он не оставил без внимания ее маленькую ложь.

– Папу жду, он должен был меня забрать.

– Ну-ну, – прищурившись, глянул на нее Миша. – А я уже раскатал губу, думал, меня поджидаешь, – деланно расстроенным голосом произнес он.

– Можешь закатать обратно.

Он лишь хмыкнул.

– Сегодня дороги засыпало, на твоем месте я бы не ждал.

Саша с беспокойством посмотрела на большие сугробы. И тут, как будто в подтверждение его слов, на ее телефоне загорелось оповещение.

– Ну вот и правда, – огорченно произнесла она. – Папа не смог выехать с работы, сказал вызвать такси.

Саша вздохнула и нажала на значок «Яндекс-Такси».

– Сколько?! – спустя несколько секунд громко возмутилась она.

Заинтересовавшись, Миша подошел к ней, заглянул через плечо. Приложение с гордостью выдало «ПОВЫШЕННЫЙ СПРОС» и цену эконома – восемьсот пятьдесят девять рублей.

– Хочешь, я тебе вызову? – вдруг предложил он. Саша уставилась на него так, будто видела впервые.

– Нет, спасибо, я лучше пешком.

– Тогда я тебя провожу! – уверенно сообщил Миша, застегивая куртку. Он сам не понял, зачем предложил ей помощь, однако точно знал одно – ему этого безумно хотелось. Хотелось хотя бы несколько часов побыть самим собой, и он чувствовал, что с Сашей это возможно.

– Ой, знаешь, не хочу быть одной из тех многочисленных девушек, что ты … провожаешь до дома.

– Тебя устроит ответ, что я никого до сих пор не провожал?

Саша фыркнула, не веря его словам, явно замешкавшись. Она взглянула на часы, что показывали десять вечера, а затем на переулки, через которые ей предстояло пройти и, к радости Миши, утвердительно кивнула.

Вначале они шли, каждый погруженный в свои мысли. Тишина затянулась, но отчего-то она была приятной. В какой-то момент Миша подумал, что с этой девушкой, похожей на Снегурочку, он готов гулять целую вечность. Он украдкой глянул на Сашу.

Иногда, сидя на уроках, он то и дело ловил себя на мыслях, что заглядывался на нее. Миша любил наблюдать за одноклассницей: его привлекала ее манера письма, то, как она слушает учителя литературы или, высунув кончик языка, считает на калькуляторе задачки по физике. Он любил смотреть, как белый кусочек мела будто порхает в ее руке по зеленой доске, выводя одну теорему за другой, или как она читает наизусть стихи, словно вокруг нее никого нет. Она была простая, как пять копеек, не такая, какие его обычно окружали. Девушки его круга могли говорить только о деньгах, одежде и парнях. Сашу, казалось, совсем это не волновало. Этим она его и привлекала.

Сейчас ее белокурые волосы, длинные ресницы и шапку покрывал снег, короткая бежевая куртка и мех были также украшены снежинками. Она периодически ежилась и прятала милый носик в шарф. Розовый румянец расцвел на ее щеках, придавая ангельский вид.

– Почему ты так легко одета?

Саша поправила шапку, которая немного скатилась ей на глаза, и посмотрела на своего сопровождающего.

– Мне тепло.

– Поэтому зубы стучат так, что даже я их слышу.

– Это не из-за холода.

Миша снял с себя шарф и повязал поверх ее куртки.

– Спасибо, – ее благодарность проникла в его душу и теплым молоком разлилась по всему телу. Впервые за долгое время он услышал, как кто-то искренне поблагодарил его.

Вскоре Миша заметил, что она с любопытством заглядывает в окна квартир, расположившихся на первых этажах.

– Выходит, ты не только подслушивать, но и подглядывать еще любишь?

Саша тихо рассмеялась, рукой высвободив губы из шарфа.

– Возможно, это покажется странным, но вы и так все меня такой считаете, так что… я люблю фантазировать, кто живет в той или иной квартире. Особенно вот в таких хрущевках, когда окна первого этажа находятся совсем низко, – она доверчиво посмотрела ему в глаза, словно пыталась прочитать: расскажет ли он ее секрет остальным, чтобы все посмеялись, или же оставит при себе. Но, видимо, она смогла разглядеть в нем искреннюю заинтересованность.

Она поменялась с ним местами, подошла поближе к дому и начала рассказывать свои истории.

– Смотри, вот занавески в цветочек, а на подоконниках стоят герани. Думаю, здесь живет старушка лет восьмидесяти. Сейчас она сидит в гостиной, смотрит телевизор и гладит кошку, которая дремлет у нее на коленях. Вот в этом окне света уже нет, а на подоконнике стоит калькулятор и книги по нанофизике. Наверное, это квартира одинокого физика. Каждый день он рано встает на пары, чтобы прочитать лекции той самой паре-тройке студентов, что сможет поднять себя в такую темень и рань. Если тебе неинтересно, я могу не продолжать, – Саша испытующе посмотрела на Мишу.

– Нет, продолжай, мне нравится, – он ободряюще ей улыбнулся.

– Сначала скажи, о чем ты сейчас думаешь! У нас бартер, – она шуточно толкнула его в плечо.

Миша явно засмущался. Мысли порхали в его голове, словно бабочки, но одна особо настойчивая не давала ему покоя.

– Если честно, я подумал, что Вивальди написал «Времена года», описывая каждое из них. А ведь у каждой такой квартирки тоже есть своя музыка. И когда-нибудь я возьму тебя с собой, и ты будешь рассказывать мне свои истории, а я записывать ноты, чтобы создать что-то свое, совершенно новое и непохожее.

Саша звонко рассмеялась.

– Я уже говорила, что ты гений? Прошу, только не загуби свой талант, давай ему выход, и я думаю, ты многого добьешься.

Миша с благодарностью посмотрел в синие, словно льдинки глаза. Впервые в жизни он услышал одобрение своему занятию и творчеству, и эти слова медовым сиропом разлились по душе, обволакивая и затягивая старые раны.

– Так вот, – продолжила весело щебетать она. – Вон в той квартире живут две студентки, которые снимают комнату: на окнах стоят книги по философии, но расставлены они особым образом. Так могут только девушки.

– Почему две?

– Одной скучно, – пожала она плечами. – Да и некоторые экземпляры повторяются. Ой, вон смотри, смотри!

Они остановились под балконом одного из домов. На втором этаже пара танцевала медленный вальс, а между ними на руках расположилась пушистая белая кошка, светлым пятном выделяющаяся на фоне их одежды.

– Так выглядит счастье, – уверенно и мечтательно произнесла Саша. Насладившись моментом, они двинулись дальше.

Свернув вглубь двора, Миша почувствовал, что они почти пришли, неосознанно замедлившись. Ему так не хотелось прерывать неожиданную прогулку, которая превратилась в нечто совсем сказочное.

– А как еще выглядит счастье? – первым прервал он тишину.

– А ты сам не знаешь?

– Порой мне кажется, что нет, – признался он. – Да и для каждого счастье – это что-то свое.

Сам же Миша подумал, что счастлив он был только тогда, когда брат жил дома, а все остальное время было сущей пыткой. Казалось, родители озлобились на весь мир, целиком и полностью посвятив себя работе. На самом же деле они лишь хотели заглушить собственную боль, обиду и печаль. Они говорили, что теперь весь бизнес перейдет ему, что стараются они только ради него. Миша скучал по брату, правда, спустя почти шесть лет это чувство притупилось. Он стал забывать, каково это слушать вместе музыку, распаковывать новогодние подарки, драться за лучшее место в кинотеатре. Упоминать имя брата при родителях было строго под запретом. Спустя время на смену грусти пришла и обида. Теперь семейную ношу – бизнес – придется нести младшему сыну, который мечтал всю свою жизнь посвятить музыке. И вот мечта лопнула, словно мыльный пузырь. Однако он всей душой не хотел расстраивать родителей, поэтому решил, что сделает все, чтобы они им гордились.

Саша немного помолчала.

– Счастье – это когда заходишь домой и видишь, как родители сидят на кухне и смотрят кулинарные передачи, споря, кто какое блюдо из них сможет приготовить. Счастье – это когда кошка приходит к тебе ночью спать и калачиком сворачивается у тебя под грудью, тем самым демонстрируя свое доверие. Счастье – это отрезать такой толстый кусок батона, намазать его маслом и полить каким-нибудь вареньем, да так, чтобы оно стекало по рукам и подбородку. Иначе невкусно, иначе слишком аккуратно, а так жить нельзя. Счастье – это когда зрители встают в театре и аплодируют пять минут, десять, а актеры все выходят и выходят кланяться. А еще счастье – это видеть радость на лице любимого человека, – она посмотрела на него такими счастливыми глазами, что тот смутился и улыбнулся. – А что же для тебя счастье, Миша?

Этот вопрос заставил его немного растеряться, а от упоминания собственного имени по телу пробежал разряд тока.

– Ну-у-у, счастье – это слышать музыку, которую создаешь. Тогда возникает чувство, будто ты что-то значишь в этой жизни. Счастье – это когда ты можешь быть тем, кто ты есть, не надевая на себя какие-либо маски и не примеряя роли, вот, например, как сейчас с тобой. Честно, я уже забыл, каково это. И есть еще парочка вещей, которые для меня являются счастьем, но это секрет, возможно, когда-нибудь я тебе о них расскажу, Саша, – при упоминании своего имени ее глаза широко распахнулись, как и у него несколькими секундами ранее. Миша же нахально ей подмигнул, что лишь добавило румянца на ее щеках.

В этот момент они дошли до одного из подъездов небольшого дома и остановились, неловко топчась на месте.

– Вот мы и пришли. Спасибо тебе большое, извини, что так вышло.

– Брось, я хорошо провел время… – на языке вертелось окончание фразы – «с тобой», отчего он внезапно смутился. Раньше Миша никогда не чувствовал себя так неуверенно рядом с девушкой, поэтому закончил: – на свежем воздухе.

– Ты мне напиши. То есть я имею в виду, напиши, как дойдешь, а то уже поздно, – щеки Саши еще больше покраснели, и сложно было сказать: от мороза или от смущения.

– Я на такси, но спасибо за беспокойство, – его лицо озарила улыбка, а на щеках заиграли ямочки. Снег опускался на его шоколадного оттенка волосы и темные ресницы. Саша внезапно протянула к нему руку и потрепала их, стряхнув снежинки. От легкого прикосновения и ощущения тепла по телу пробежала дрожь.

– Спасибо за шарф, я пойду, – она накинула его на Мишу, невольно прикоснувшись к нему.

Около двери Саша замешкалась и обернулась. Миша продолжал стоять и смотреть ей вслед.

– Знаешь, а ты совсем не такой, как я думала…

– А ты в точности такая, какой я тебя и представлял…

В этот момент дверь открылась и вышел сосед с овчаркой. Саша потрепала пса по голове и скрылась в желтом свете подъезда.

Миша стоял под окнами и смотрел, как зажигаются и гаснут окна в доме, гадая, какие из них Саши.

В холодный неуютный дом возвращаться не хотелось. Он до последнего надеялся, что она пригласит его на чай с теми самыми бутербродами с батоном, маслом и вареньем, чтобы продлить ощущение тепла и уюта, исходящие от этой необычной девушки. Но, увы.

Он уткнулся в шарф, который пропах ее духами с запахом карамели и кремом для рук. А снег продолжал танцевать вокруг него, скрывая ее следы на тротуаре, будто все было лишь мимолетным наваждением. Миша подумал, что до дома он дойдет пешком, так как торопиться не хотелось.

***

(Саша)

Саша не хотела уходить и нарушать это прекрасное мгновение, но последние слова ее задели: «А ты в точности такая, какой я тебя и представлял».

«Он тоже думает, как и все», – с горечью подумала она, не понимая, почему его мнение так ее взволновало.

Она почувствовала, как ее окутывает его запах – запах свежей мяты вперемешку с мускатным одеколоном. Он приятно щекотал нос и впивался в память.

Зайдя домой, на пороге Саша обнаружила родителей, которые переглядывались с весьма хитрым видом.

– Так-так-так, ну и что это за мальчик провожал тебя?

– Могла бы и на чай пригласить!

– А что это он тебя даже не чмокнул на прощание?

– Ну ма-а-ама!!!

Саша весело рассмеялась. Тепло дома сразу проникло в сердце, а родительская любовь окутала заботой, словно пуховая шаль.