Buch lesen: «Ты меня (не) любишь»

Глава 1

Свежий воздух бьет прямо в лицо. Закатное солнце маячит на горизонте. Окрашивает макушки деревьев и траву в кроваво-красный. Крик и гам толпы окружают. Хочется зажмуриться и дышать, дышать, дышать. Вдыхать этот вечерний аромат спелых трав. Жить. Впервые действительно хочется жить. После стольких лет я опять ощущаю вкус жизни. ОН не смог у меня его отбить.

– Нравится? – кричит Люба, стоящая рядом, в коротком сарафане и легкой кофточке сверху.

Ее густые волосы забраны в толстую косу и весь вид от пышной груди и до бедер, так и излучает здоровье. На ее фоне я, наверное, настоящая моль. Худая. Бесцветная и тусклая. И даже новый оттенок волос пшеничный, как раскинувшиеся вокруг поля, не может перебить ее яркости и кипучей энергии. Чего греха таить, я завидую ей. Ей изменил муж, но она не утратила веру в людей. Чего про меня не скажешь.

– Очень, – киваю девушке, – спасибо, что пригласила. Я так давно не отдыхала. Особенно вот так. На природе.

Мы ведь и не подруги вовсе. Так, живем в одном доме. Соседки, можно сказать. Я бы сама и не начала первой общаться. Но у Любы сын ровесник моего. А еще она тоже мать-одиночка. На том и сошлись. Не говоря о том, что нас обеих предали. В общем есть о чем потрындеть вечерком за чашкой чая.

– А я тебе говорила, надо почаще выбираться. Сидишь все время дома. Твой Данила никуда не денется. Побудет с дедушкой. Да и за моим сорванцом присмотрят. Так что это тебе спасибо. Вернее, папе твоему. Он у тебя просто класс. Настоящий помощник.

Что верно, то верно. Киваю, а сама продолжаю любоваться горизонтом, утопающем в кровавом закате, и лишь на долю секунды становится страшно. То ли от цвета облаков. То ли от образа, мелькнувшего перед глазами. Даже не страшно. Тревожно просто. Как давно я о НЕМ не вспоминала. Вот и сейчас не хочу. Было и прошло. Столько воды утекло. Он наверняка давно в браке и счастлив. Детишками обзавелся. Жена красивая. Под стать ему. На которую он никогда в жизни не догадается поспорить.

Брось. Ну, перестань думать об этом. Столько ведь лет прошло. Он больше не сможет сделать тебе больно. Даже встреться вы вновь. Ты теперь сильная и независимая. Ты справишься!

Небольшой аутотренинг имеет эффект, и я выдыхаю.

– Пошли поближе, – тянет меня за рукав Люба, – скоро начнется!

– Ты уверена, что это законно? – немного волнуюсь, продираясь сквозь толпу, – все-таки гонки на мотоциклах по трассе. Организаторы точно все согласовали с властями. Не хотелось бы в итоге оказаться в участке.

– Ну, ты и ханжа, – смеется девушка – расслабься давай, уже. Нужны мы полиции. Если кого и загребут в первую очередь, то участников. А мы успеем сбежать.

– Значит, все-таки не законно, – делаю вывод, – знаешь… Мне такое не нравится. Наверное, я пойду лучше отсюда…

Застываю как вкопанная, едва взгляд касается одно из силуэтов. Мощного. Высокого. Он сидит на железном коне спиной. В шлеме и кожаной куртке. Но сердце в груди словно взрывается, готовое вот-вот выпрыгнуть и полететь прямо к нему. Прямо в его руки. Просто наваждение какое-то!

Они наверно у него очень сильные. Широкие ладони с сеткой вен на толстых запястьях. Жестким пушком черных волос. Почему я решила, что он брюнет? Интересно, а глаза у него какого оттенка? Может быть моего любимого? Голубого…

Внизу живота разливается приятное тепло. Как же давно я вот так не реагировала на мужчин. Да я их в упор не замечала. А от этого прямо возбудилось. Причем только от вида широкой спины. Может он вообще страшный. Впрочем, красота в этом деле не главное. А вот то, что меня заводит даже его жест, которым он поправляет шлем, о многом говорит.

Может пора уже вылезать из своей раковины монашки-отшельницы. Попробовать что-то новое. Попробовать нормальные отношения. Попробовать просто пожить. А не думать все время о том, кто поиграл и вытер ноги, как о грязный коврик у двери.

И именно в этот момент он оборачивается. Смотрит прямо в мою сторону. Только защитное стекло на шлеме мешает разглядеть его лицо. Смотрит пристально, так словно узнал. А быть может и правда знакомого увидел. Может на девушку свою смотрит, что пришла поболеть. С чего ему вообще пялиться на меня. Но бурную фантазию уже не остановить.

Я хочу этого мужчину. Хочу почувствовать вкус его губ, прячущихся под шлемом. И ощутить грубость щетины, если она есть. Хочу, чтобы меня сжали в крепких объятиях. Хочу снова стать женщиной. Живой. Желанной. Любимой…

Подается сигнал, и все участники выстраиваются в линию. Перед ними встает девушка в коротких шортиках, больше напоминающих трусы, и тонком топике на шикарной груди. И нет, я вовсе не завидую. Ну, может чуть-чуть. Я бы никогда не решилась надеть нечто подобное. А еще не решилась бы так кокетливо поглядывать на людей. Особенно на того мужчину в кожаной куртке, которого я тоже приметила. И выбор здесь очевиден. Выбор между ханжой и секс-бомбой. Он даже не стоит. А мне стоит умерить свои буйные фантазии. Откуда они вообще взялись?

Девушка взмахивает разноцветной тряпкой, и участники стартуют. Как и мое сердце. Потому что несутся они на запредельной скорости и очень близко друг к другу. Одно неверное движение и катастрофы не избежать. Такое ощущение, что все участники стремятся как можно скорее расстаться с жизнью. Словно она им уже надоела и в печенках сидит. А другого способа они не нашли.

К концу гонки чувствую себя выжатой как лимон. Страшно переживала. И пускай они все мне не знакомы. Но ведь живые люди. У кого-то может даже дети есть. Разве можно так собой рисковать? Нет! Такие развлечения явно не по мне.

Уже собираюсь уйти, как Люба тормозит за запястье.

– Куда ты? Сейчас же самое интересное будет?

– Куда уж еще интереснее, – не грубо, но ворчу я, – им осталось только со скалы в пропасть на своих драндулетах спрыгнуть под бурные овации толпы.

– Смотри, смотри, – толкает она меня, совершенно не обращая внимания на мой настрой, – победитель уже пошел искать.

– Кого пошел искать? – удивляюсь и только сейчас понимаю, что победил тот самый мотоциклист в кожанке, который даже шлем еще не снял.

– Девушку для поцелуя!

Глава 2

Я закатываю глаза и снова пытаюсь вырвать руку. Что за детский сад? Какие еще девушки для поцелуев? Мы ведь не школьники, чтобы играть в дурацкие игры типа бутылочки. Впрочем, итак понятно, кого он там найдет. Секс-бомбу в коротких шортиках. Если, конечно, в толпе нет его девушки. Она такое не оценит.

Сама смеюсь собственным мыслям и наконец вырываю руку. Но не успеваю сделать и пары шагов, как высокая преграда вырастает передо мной. У нее смутно знакомый запах. Запах из далекого прошлого. А еще знакомая кожанка темно-шоколадного оттенка.

Мотоциклист по-прежнему в шлеме, и я невольно усмехаюсь. Может он и правда жуть какой страшный. А целовать девушку тоже так будет. Прямо через стекло. Но немножко сожалею. Лица совершенно не видать.

– Целуй! Целуй! – начинает доноситься со всех сторон.

И я с ужасом понимаю, что толпа перепутала. Приняла меня за ту, кого он выбрал. А мы просто случайно столкнулись. Досадное недоразумение. Пытаюсь обогнуть незнакомца, но одно движение и его рука сжимается на моей талии. А вторая проводит по линии подбородка. Нежно, мягко почти ласкающе. Так быстро и внезапно, что я теряюсь. Нужно бы дать ему между ног, но вместо этого хочется потянуться и снять шлем.

И я уже тянусь, как он вдруг тормозит. Качает головой и закидывает меня к себе на руки. Быстро шагает к мотоциклу. Отнимает у кого-то из толпы второй шлем и ловко водружает на мою голову. А дальше все как в тумане.

Жесткое сидение. Его спина. И брошенное грубым голосом:

– Держись крепче!

И мы уносимся вдаль. Меня что похищают? Наверное, я сошла с ума, раз даже не сопротивляюсь. Или это он сумасшедший. А может мы с ним оба. От странного тембра его голоса сосет под ложечкой. Он такой грубый, жесткий, словно железом по стеклу. Как у больного человека после длительного кашля. Неестественно хриплый. Почему так?

Но я ни о чем не спрашиваю. Да и как? Мы несемся на запредельной скорости. Остается лишь наслаждаться мнимой свободой. Рано или поздно мы остановимся и все закончится. Он отвезет меня домой и возможно даже номера телефона не спросит. А я уж точно не предложу сама. Я не из тех девушек, которые подходят знакомиться первыми. Так и закончится это маленькое приключение.

Мы едем долго. Словно кружим вокруг города. Словно он тоже не хочет, чтобы это волшебство кончалось и наступали унылые серые будни. Но наконец мотоцикл останавливается где-то на проселочной дороге. Здесь темно, тихо и не видно ни одного фонаря.

Я слезаю с мотоцикла и разминаю затекшие конечности. Снимаю шлем и пристраиваю его на сидение. Мужчина делает также. Но разглядеть в темноте его лицо ни единого шанса. А мне все еще кружит голову пьянящая свобода и скорость, на которой мы неслись. Наверное, поэтому я спрашиваю.

– Целовать то будешь?

Я не вижу улыбается он или хмуриться. Сквозь окружающий мрак проступают лишь слабые очертания. И мне должно быть страшно. Одна, непонятно где, с каким-то мужиком. Только я ни капли не боюсь. И вот поди разбери почему. А еще невероятное чувство покоя накрывает теплым одеялом, когда он приближается. Начинает склоняться. Явно желая осуществить задуманное.

А я словно тоже понимаю, что так и надо. Так и должно быть. Все правильно. Он меня сейчас поцелует. Совершенный незнакомец. Человек, которого вижу впервые в жизни. Гонщик-камикадзе. Но все абсолютно правильно. Все наконец-то на своих местах. Лишь однажды в жизни я чувствовала подобное. Но это было так давно.

Уже тянусь, как он вдруг резко меня останавливает и достает свой телефон. Включает так, чтоб подсветка не касалась его лица, которое до сих пор спрятано за пологом тьмы и хрипит своим скрипучим голосом:

– Номер свой дай!

Он ждет уверено и нахально, а с меня наконец пелена спадает. И магия этого вечера быстро утекает сквозь пальцы. Да и правда! Чего это я так раскисла по мужику, лица которого даже не видно.

Вечер тут же перестает быть теплым и волшебным. И вот уже я ежусь под струями холодного ветра, задувающего из соседнего леска. И общая мрачность атмосферы тоже пугает. Как я вообще позволила себя увезти. Он словно магию на меня наложил. И я как послушная рыбка поплыла за ним по течению.

Лихорадочно оглядываюсь. Куда бы здесь удрать?

– Сюда смотри, – касается он моего лица и будто током прошибает.

Такие забытые волнующие чувства. И я снова в трансе. Снова трясу головой. Чтобы хоть немного прийти в себя. А сердце просто турбо мотором заделалось. Гонит кровь со скоростью локомотива.

– Отвезите меня домой, – пытаюсь сопротивляться, – я ошиблась. Простите, если ввела в заблуждение, поехав с вами. Но дальше никакого продолжения не будет.

– Долбануться можно! – ругается он непонятно на что.

На мои слова? Или на касания, которые не прекращаются. Теперь его рука скользит уже ниже. Гладит вдоль линии шеи. Ласкает и сжимает одновременно. А потом он резко дергает на себя и буквально впечатывает в свое тело. Обдает жаром волосы. С силой втягивает воздух и выдает.

– Ты покрасилась? Тебе идет! Ан-ге-ли-на!

А меня начинает трясти. От тембра его голоса. Чужого и родного одновременно. От жадных властных касаний. Словно он уже наложил право Вета. И все мое тело уже принадлежит ему без остатка. Как это бывало раньше. Как не должно было быть больше никогда.

Мое сопротивление просто тонет в его медвежьем капкане. Он его похоже и не ощущает. Уже облапывает мою фигуру. Тянется к груди. Задерживается там на время.

– И здесь больше стало, – жарко шепчет в самое ухо, – ты почему такая охрененная стала?

Он упрекает, но продолжает ласкать все мое тело. Продолжает проверять, что изменилось еще. Что за много лет нашей разлуки стало не таким, как он помнил. Но ведь и он сам изменился. Стал другим. В плечах шире. Мощнее. Раньше в нем преобладала юношеская грация изящного гепарда. А сейчас передо мной матерый волк.

Волк готовый вот-вот сомкнуть свою пасть на моей шее.

И голос? Что стало с его голосом? Какая-то болезнь или травма? Так много вопросов. Но хочу ли я знать ответы. Уверена, что нет. Я не хочу, чтобы этот человек вновь вмешивался в мою жизнь. Ведь он мне больше не нужен.

– Богдан…– выдыхаю его имя давно забытое, как же сразу не узнала, и тут же пытаюсь прекратись все его приставания, – отпусти меня. И отвези домой. Меня… – пытаюсь придумать то, что подействует, – меня муж ждет!

– Муж!? – он слегка замирает, но не отстраняется, – может еще и ребенок есть?

– Есть, – киваю.

Никогда не хотела говорить ему о сыне. Слишком велика была обида. Но если он будет думать, что его отец другой человек, так даже лучше. Хотя ему наверняка плевать. В противовес моим словам руки на моей спине сжимаются сильнее.

– Ну, ты и дрянь! – зло выдыхает он, хватает за шею и снова тащит к мотоциклу, почти силой сажает на сидение, раздвигает ноги и устраивается между ними, неприлично задирая подол, – а прикидывалась такой невинной. Зря я тогда нежничал. Надо было сразу как обычно.

И только я открываю рот, чтобы возразить, как он впивается в меня грубым поцелуем.

Глава 3

Пытаюсь отбиться. Но это и раньше получалось с трудом, а сейчас и вовсе. Мое сопротивление тонет в его огромных руках. Он, конечно, всегда был сильным. Но скорее субтильным. Я вспоминаю широкий разворот его плеч, который успела заметить там, на трассе. Перед самой гонкой. Тогда я разглядывала таинственного незнакомца. И даже предположить не могла, что судьба подкинет такой сюрприз.

Его ладони уже под одеждой. Жалят словно укусы ос. Больно. Остро. Впрыскивая яд и парализуя тело. И от каждого мириады нейронных дорожек прямо под кожу. Будят давно забытое. Тормошат. Душу мне выворачивают. А я не хочу. Не хочу обратно. Не хочу в прошлое. Свободной хочу быть. От него в первую очередь.

Я не просила этой встречи! Я ее не ждала!

– Отпусти, – упираюсь ладонями в твердую грудь и под ней тоже литые мышцы ощущаю.

Ради таких из качалки надо не выползать. Он что спортом увлекся? Не замечала за ним таких интересов раньше. Раньше…

Это раньше жалит больнее его касаний. Больнее его губ и даже слов. Грубых. Сказанных хриплым, чужим голосом. Разъедающих все внутри.

– Телефон дай! – приказывает и продолжает вклиниваться между ног, не давая спрыгнуть с мотоцикла.

Словно не закончил еще эту безумную пытку. Но больше всего боюсь, что в какой-то момент она пыткой быть перестанет. Ведь губы уже горят. Они, в отличии от меня, помнят только хорошее.

– Зачем он тебе?

– Много вопросов задаешь! – огрызается он.

– В смысле?!

Но Богдан уже разворачивает к себе спиной. Мои ягодицы между своих бедер зажимает и начинает щупать.

– Он в куртке, дурак! – сопротивляюсь и кричу в темноту.

– Точно? – усмехается, продолжая по округлостям гладить, – а я вот нисколько не уверен. Лучше сам узнаю. Верить такой обманщице как – ты пустое.

Задыхаюсь от возмущения, но быстро сдуваюсь. Его пальцы запускают внутри волну. Он, как умелый настройщик, знает все кнопочки моего тела. Выучил. Хотя мы были вместе совсем недолго. Поэтому просто затихаю. Даже дышу осторожно. Только бы не выдать себя. Только бы до него не дошло.

Но он абсолютно бесчувственен. Нагло прощупав меня за все места, наконец залезает в куртку. Телефон достает.

– Пароль какой?

– Так я тебе и сказала!

Шлепок по моей заднице, и я взвизгиваю. Дергаюсь снова. Но лишь больно себе делаю.

– Уймись! – упреждает он, – а то я могу не рассчитать силу.

– Так может отпустишь меня уже и телефон вернешь! Чего ты добиваешься, Богдан?

– Рот закрой! Я тебе объяснять ничего не планирую. И нянькаться тоже. Ты, Ан-ге-ли-на, добра не ценишь. Так что просто подчинись!

Еще один шлепок по заднице, и я взвываю. Плевать. Скажу то, что просит. Если ему так хочется покопаться в моем телефоне, пусть. Там все равно ничего интересного. Я сейчас в таком раздрае, что забываю о самом главном. Том, что никогда в жизни не хотела бы ему показывать.

– Там ключ графический! Отпусти и я введу. Объяснить не смогу.

Он ослабляет хватку. Лицом разворачивает. В темноте я по-прежнему его не вижу. Лишь осязаю слабые очертания. Словно с призраком борюсь. А может он и есть. Может происходящее лишь игра моего воображения.

– Вводи! – опять усмехается.

Смеется надо мной и телефоном тычет. А еще злится. Я эту злость даже в его хриплом баритоне всем телом слышу. Только нет у него прав. Потому что злиться здесь должна только я.

Вырываю телефон и пальчиком по экрану порхаю. А там картинка уже давно горит. Но он, наверное, на нее и внимания не обратил. Действительно. Ведь в ней ничего особенного. Обычный пацан шести лет. Вот только глазки голубенькие. Как небо весеннее. Красивые необычайно. Прямо как у папочки.

Смахиваю заставку. Только это и успеваю. Потому что телефон у меня тут же вырывают. Быстро делают пару манипуляций, сохраняя мой номер себе. Даже не знаю зачем ему эта информация. Ведь продолжать общение с Богданом я больше не планирую. В сгустившейся темноте он кажется страшным призраком далекого прошлого. И я не собираюсь пускать его обратно в свою жизнь.

Даже если захочет позвонить, я всегда могу проигнорировать. Или просто сбросить. Или, в крайнем случае, занести в черный список. Никогда этого не делала. Вот и попробую. Прибегать к таким мерам, как смена сим-карты, не хочется. Но вряд ли потребуется. Успокаиваю себя.

Его порыв не более чем прихоть. Желание самоутвердиться. Отыграться. Наверное, сбежав в прошлом, я сорвала его финал. Не дала насладиться окончательной победой. Где он размазывает остатки моего достоинства по полу перед всеми однокурсниками. Но такого точно никогда не случится.

Он больше не богатый мажор. Мечта всех студенток. А я не наивная девочка. Мы оба выросли из подобных игр. Не думаю, что его упертости хватит надолго.

– Ты закончил? – протягиваю руку за своим телефоном, – теперь отвези меня… до ближайшей остановки.

Не хочу показывать, где живу. Внутри все кричит против этого. Предупреждает.

– Я еще даже не начинал!

Его слова как приговор. Тяжелые. К земле прижимающие. Ложатся на плечи многотонным грузом. Как и его руки, не забывающие исследовать каждый изгиб моего тело. Жадно. Нагло. Очень по-собственнически. Так, словно он имеет право.

И меня опять начинает затягивать. Я опять начинаю тонуть в этом мороке. Где одно единственное его слово – целый мир. А его улыбка – лучшая из наград. Только все это в прошлом. И он в прошлом. Ведь я помню все. Ту боль и обиду, что он мне нанес. Помню и не забуду.

– Я никогда тебя не прощу! – выплевываю в губы, которые уже начинают приближаться.

Он тормозит и взгляд его затуманенных похотью глаз моментально меняется. Заполняется жидким металлом. Из которого легко можно меч отлить и пронзить чье-нибудь сердце. Мое, например. Замираю как птичка, попавшая в сети.

Если он сейчас скажет, что все еще любит. Признается в чувствах. Придумает самое глупое оправдание давно произошедшему спору. Спору, ставкой в котором была моя честь. То я ведь поверю. Поведусь. Даже несмотря на то, что секунду назад произнесла своими собственными губами. Расскажу ему о сыне. Ведь сейчас самый идеальный момент начать все вновь. Зажить счастливой семьей.

Почти не дышу в ожидании его вердикта. А он вновь разбивает все мои наивные надежды и мечты. Ведь он в этом лучший. Как показала жизнь.

– Не простишь меня? – жесткий захват на моей шее и губы в губы, – ты зарвалась детка. Это я никогда тебя не прощу! Ты еще пожалеешь, что тогда сбежала. И почувствуешь всю ту боль, что заслужила. Таких людей как ты, я презираю больше всего! Лживых и мелочных насквозь. Спасибо, что напомнила!

Глава 4

Путь обратно, словно дорога по осколкам. Острым. Впивающимся в самое сердце. Раздирающим его прямо там, в груди. Думать о нашем прошлом – больно. Но еще больнее сидеть так близко к нему. Вдыхать аромат прохладной ночи и мужской запах, исходящий от гладкой кожанки. Я почти щекой в нее вжимаюсь. Потому что скорость запредельная. Он не едет. Летит. Словно специально жмет на газ, заставляя меня сильнее его обнимать.

Но еще больнее ранят его слова. Жесткие. Грубые. Брошенные в пылу злобы. Обидно до слез. Это я здесь плохая значит? Я? Это меня предали! Поспорили! А потом, нагло использовав, выкинули. Это я здесь жертва! Так почему же он считает иначе?

Отчетливо помню то видео, присланное с неизвестного номера, где он целует другую. И комментарий к нему разделивший жизнь на «до» и «после». Безусловно я была молода. И возможно приняла все слишком близко к сердцу. Быть может, даже стоило разобраться и поговорить, а не сбегать, роняя тапки. Могла ли я все не так понять? Могла ли я стать жертвой ошибки?

Эта мысль не дает покоя. Истончает уверенность и грызет изнутри. Всю обратную дорогу прижимаясь к Богдану на байке, разрезающем ночь, я испытываю трепет и волнение. Просто память не дает покоя. Просто ностальгия рвет изнутри.

Но стоит нам затормозить, а ему развернуться лицом и снять шлем, как мишура иллюзии осыпается. Этот взрослый мужчина похож и не похож одновременно. Тот Богдан, которого я хранила в памяти, любила, его больше нет. Нас больше нет. Нет смысла гнаться за иллюзиями. Это губительная, бесперспективная затея.

– Ты уверена, что это правильный адрес? – спрашивает он своим чужим голос.

Почему он стал таким? Узнавать я тоже не буду. Больше мне не интересна его жизнь. Наши пути давно разошлись, чтобы он там ни думал.

– Считаешь я могу спутать свой дом? – прячу в усмешке страх и неуверенность.

Возвращаю ему шлем и быстро спрыгиваю с мотоцикла.

– Нет. Считаю, ты как обычно врешь. Ты ведь любишь ложь, Ангелина. Не так ли? Сколько раз ты обманывала меня в прошлом?

Даже слушать не хочу весь этот бред. Но сердечко екает. Ведь он попал в самую цель. Раскусил меня с первого раза. Только виду не подаю. Голову держу уверенно. Не собираюсь его ни в чем переубеждать. И оправдываться тоже не собираюсь.

– Можешь думать, как душе угодно. Ты ведь уже все решил на мой счет? Не так ли?!

Без едкости в голосе не получается. А еще без обиды. Он все-таки смог зацепить меня за самое больное. Растоптать то единственное, что согревало душу. Несмотря на все его поступки, я продолжала хранить в душе светлый образ, который сейчас превращается в грязь. Такую противную. Что липнет к ногам на нехоженой проселочной дороге. И от которой потом очень сложно избавиться. Отскрести даже ножом. Она въедается в саму подошву. В ткань. Пропитывает собой насквозь. Так, что и стиральная машинка не помогает белым красивым кроссовкам. И в конце их остается только выбросить на помойку. Вот и его образ пора выбросить навсегда.

Разворачиваюсь и направляюсь к подъезду. Но он опять перехватывает мою ладонь. Снова тянет к себе. На себя. Чего он в конце концов добивается? Вижу его приближающиеся губы. Поцеловать хочет? Пусть целует! А потом убирается. И больше никогда не показывается мне на глаза. Один раз он сломал мою жизнь. Второй раз не позволю.

Замираю полная подчинения. И глаза прикрываю. На лице гримаса отвращения и видимо он ее замечает. Останавливается в считанных сантиметрах. Дышит жадно и горячо на мое лицо. Дурманит своей близостью. Как бы душа ни рвалась на волю. Тело помнит сладкий обман. Помнит только хорошее.

Его нежные объятия. Наслаждение, что он дарил. Тогда еще невинной, неопытной девушке. А в памяти, как назло, слова. Но не те грубые, отвратительные. А другие, которые он шептал мне в приступе дикой страсти. На студенческой парковке в машине. И у себя дома, деля со мной большую постель. И эти слова бьют изнутри сильнее любого молота.

«Хочу, чтобы ты была вся моя! Только моя! Всегда моя! Ан-ге-ли-на…»

Так сложно просыпаться от сладкого дурмана. Так сложно принимать реальность. Так сложно убивать любовь.

Жду. Глаза не открываю. Но вместо поцелуя в меня опять летят слова. Безжалостные. Сухие. Как последние осенние листья на ветру.

– Завтра сюда придешь!

Гладкая твердая карточка скользит по линии декольте. Вырисовывает узоры. Слегка царапает уголками нежную кожу. Распахиваю глаза и утыкаюсь в его. Яркие, злые, наглые. Он чужой и родной одновременно. Изменился и в то же время в чем-то остался собой. Например, в умении доводить меня до ручки одним своим взглядом.

– Никуда я не пойду, – отталкиваю руку с его карточкой. Очень хочется вырваться из-под этой власти, дурящей мозги с самой моей юности, – и плясать под твою дудку не собираюсь. Ты, наверное, забыл, но мы больше не студенты. А ты больше не мой парень. Так что будь добр и не смей никогда вновь показываться мне на глаза!

Последние слова буквально выкрикиваю. Слова эхом разлетаются по небольшому дворику, освещенному лишь парой фонарей. Чужому дворику. Конечно, я не сказала свой настоящий адрес. Стопор внутри по-прежнему работает исправно.

– Не придешь, значит?! – хмыкает он, а меня дрожью пробирает, – смелая, значит, стала. Взрослая. Самостоятельная. А может боишься, что муж не отпустит. Как его зовут, кстати?

Вопрос застает врасплох. А еще его дикая самоуверенность. Нет, он и раньше был таким. Просто против меня никогда это оружие не использовал. Стремился очаровать. Чтобы потом жестоко посмеяться. Опять гоню прочь болезненные мысли. Сколько можно страдать о давно ушедшем?

– Как его зовут, тебя не касается! – огрызаюсь и снова пытаюсь уйти.

Но он не пускает. Вцепился своими клешнями. Как краб-переросток. Злость берет. Поэтому выпаливаю не задумываясь.

– А что тебе мой муж дался? Ревнуешь что ли?

В кристально-голубых глазах лишь на секунду мелькает смятение. Но его быстро сносит лавиной ярости. Ярости ко мне. Нет там любви. Да и не было никогда.

– Еще чего не хватало! – жесткие пальцы снова на моем затылке, больно сжимают, тянут к себе, – такая как ты ничего кроме презрения вызывать не может. Даже не надейся, будто я могу испытывать к тебе какие-то чувства.

Хочется заплакать и засмеяться одновременно. Он растоптал меня в прошлом и сейчас продолжает топтать. Причем считает будто имеет на это полное право. Что он тут царь и бог. Император всея Руси! Его ждет жестокое разочарование. А еще сюрприз. Потому что все эти несколько лет я не рыдала в подушку. Я училась выживать. И научилась.

Расслабляю тело, давая ему иллюзию превосходства. Он снова тянется к моим губам. Будто медом там ему намазано. И мне тоже, если честно. Безумно хочется провести языком по его слегка грубым и пересохшим, словно от волнения. А еще невероятно мягким и жарким.

Даю приблизиться как можно ближе. А потом поднимаю колено. Удар приходится самый болезненный. Очень подлый, не спорю. Зато действенный. Даже самый крутой мужик против такого не сдюжит. Вот и Богдан сгибается, хватая ртом воздух и накрывая пах рукой. А я разворачиваюсь и убегаю в темноту.

В спину летит хриплое и пронзающее, как отравленная стрела:

– А ну, стой, дрянь!

Но я уже скрываюсь за ближайшим поворотом. Долго петляю, избавляясь от погони. И только потом вызываю такси и еду домой. Дыхание уже восстанавливается, как и сердцебиение. И лишь в ушах еще долго колотится невыносимо громким набатом: дрянь, дрянь, дрянь…. А из памяти всплывает совсем другое слово. Слово что хочется стереть. Спалить раскаленным железом. Никогда больше не вспоминать.

«Любимая…»

И улыбка Богдана светлая, теплая догоняет потоком слез.

Как я хотела тебя забыть! Как я тебя любила!!