Тишина

Глава Пятая. Селёдка

Город блистал новогодними гирляндами. Повсеместная суета, была явным символом приближающегося Нового года. Анна делала явные успехи в вождении. Отношения с инструктором улучшились. Как и со многими другими людьми Анне помог сблизиться юмор.

Теперь Анна ощущала себя не криворукой курицей за рулем автомобиля, а вполне комфортно. Показательным был случай, когда её обрызгал встречный автобус с водительской стороны. Она не предприняла попытки отвернуть руль в сторону обочины и даже не зажмурилась.

Анна радовалась, как ребёнок, скорому приезду её лучшей подруги Маши. Это был особенный человек в её жизни. Их связывала долгая история весёлых неудач и взаимной поддержки.

Маша была ровесницей Анны. Они вместе какое-то время учились в школе, с тех самых пор и дружат. Маша уговорила как-то раз своих родителей даже удочерить Аню, зная её сложности во взаимоотношениях с тётей, но та отказалась.

Маша для Анны как «неверная весна» для Хемингуэя. Невероятно лёгкая, задорная и с таким же фантастическим везением попадать в неприятности – это была родная душа. Аня и Маша внешне были очень разными: блондинка и брюнетка, круглое лицо с маленькими карими глазками противопоставляло овальному с зелеными, невероятно большими, почти размером во всё лицо глазами. Они были как комедийная парочка «толстый и тонкий». Вместе они с усмешкой слушали о том, что женской дружбы не бывает. У них был совершенно разный вкус на мужчин. Маше была важна внешность, то какие руки и глаза у представителя сильного пола. Анна же даже после восьми лет брака не смогла бы сказать какого цвета глаза у Павла. Ей это было безразлично. Зато она могла рассказать какой он человек: надёжный, умный, уравновешенный, заносчивый, но в меру, с раздражающим чувством юмора и очень целеустремлённый.

Один раз, ещё в юности, они вместе ночевали. Уже засыпая, Аня сказала:

– Машуль, знаешь, ты мне не подруга.

Машины глаза округлились, сон пропал из них. Ком встал в горле.

– Ты мне больше, чем подруга. Ты мне как сестра. – добавила Аня, выдержав паузу.

Маша расхохоталась до слёз.

– Ну знаешь… Сейчас я тебя взгрею. Будешь знать, как пугать на ночь глядя. Не подруга я ей. Ишь чего! – не переставая смеяться и плакать Маша кинулась на Аню и начала неистово натирать ей волосы кулаком, в наказание за её седой волос.

Они обе любили вспоминать случай, когда Аня появилась на пороге Машиного дома, как побитая кошка после очередной истории. Они эту историю называли «селёдка».

Аня уже училась в институте, тогда ещё живя в Менделеево. С одногруппницей она отправилась на электричке в Мельникайт. Это был соседний город, но несмотря на это электричка ехала все четыре часа. Хорошо проведя время, девушки возвращались домой после выходных. Даже уже преспокойно сели в вагон электрички, чтобы отправиться обратно.

В вагоне было очень душно, поэтому одногруппница уговорила выйти Аню на пирон купить чего-нибудь попить, освежиться. Ехать четыре часа в духоте без воды было совсем грустно. Поддавшись на уговоры, в последние пятнадцать минут до отправления Аня вышла из вагона пирон, оставив сумку с вещами и телефоном у приятельницы.

Магазин был поодаль от вагона. Продавщица оказалась на редкость не расторопной и прошло минут десять пока наконец Ане удалось расплатиться и направилась к вагону. Но тут выяснилось, что вагон, где осталась её приятельница, уже закрыли. Так, бывало, на этой электричке. Дверь соседнего вагона была открыта, поэтому Аня не задумываясь запрыгнула в него, чтобы перейти в нужный изнутри. Зайдя в вагон, выяснилось, что переход между вагонами закрыт до отправления.

– Интересно она выпрыгнет с моими вещами или останется в вагоне? – приговаривала Аня. – Электрички завтра не будет, денег у меня пятнадцать рублей, благо проездной и билет при мне. Телефон мой у неё. Ключи от дома, – Аня сделала паузу проверяя карманы – тоже у неё. А тётя на сутках. Как быть? – напряжение росло. – А может не сможет выпрыгнуть? Вагон же закрыт?

Наконец поезд тронулся. Ещё, через минут пять, открыли переходы между вагонами. Пройдя в соседний вагон и не обнаружив приятельницы, Аня прошлась по всем вагонам. Нигде её не было. Аня наизусть помнила телефон одногруппницы и на просьбу одолжить телефон за небольшое вознаграждение позвонила:

– Ты выпрыгнула?

– Да. А ты нет что ли?

– Нет я в поезде, – со вздохом проговорила Аня – Что мне делать? Выпрыгнуть на следующей станции? У тебя мой телефон и ключи? Тётя сегодня на сутках, я не смогу попасть домой.

– Нет, не спрыгивай, поезжай лучше ко мне на съемную квартиру. Тебя там все знают и приютят. Не переживай. Я им сейчас позвоню и всё объясню, а завтра, – она запнулась. – ах, да… завтра же электрички не будет. Значит послезавтра, я приеду и всё привезу.

– Ладно.

Аня расплатилась за звонок и у неё остались последние пять рублей в кошельке. Электричка приезжала в город Менделеев очень поздно, её поджидал предпоследний автобус. Последний был для тех, кто не сможет втиснуться в предпоследний. Анна втиснулась, и сохраняя спокойствие ехала к одногруппнице.

Выйдя в городе, в среднестатистическом микрорайоне с унылыми девятиэтажками, серийной советской застройки, Аня уверенным шагом двигалась к нужному дому. Дойдя до дома номер сорок один, она нажала на домофоне номер квартиры – девяносто пять. Никто не отвечал. Тогда Аня снова и снова набирала, раз десять не меньше. Теряя надежду и терпение, она отошла посмотреть горит ли свет в нужном окне. На пятом этаже третьего подъезда, знакомые красные шторы не подсвечивались желтым светом. Во всех окнах интересовавшей Аню квартиры было темно.

Было почти одиннадцать. Приблизительно ощущая время, она кинулась обратно к остановке, чтобы успеть поймать последний автобус и доехать до дома. Даже если там никого нет.

– Может доехать до больницы? К тёте? Правда я совершенно не знаю в каком она корпусе и пустит ли меня охранник? – размышляя так, Аня бежала к остановке.

Бегун из Ани был скверный. Пробежав половину пути, она увидела пронесшийся без остановок последний автобус. Что было делать дальше она не знала. Но как часто в жизни бывает, в моменты, когда кажется, что всё пропало, жизнь подбрасывает лимоны, чтобы ты сделал лимонад. Анну окликнул её одногруппник.

– Ты что тут делаешь? – недоумевая, спросил Андрей.

– Бегаю, – иронично отвечала Аня. – думаю о вечном: как быть?

– Что случилось?

Все, кто хоть ненадолго попадал в окружение Ани, знали о её талантах попадать в неприятности, поэтому не удивлялись решительно ничему. Ночью встреча посреди безлюдного района явно означала неприятности.

Вскоре рассказав всё, Аня просто села на лавочке и мысленно перебирала какие имеются варианты. Обсудив с Андреем, решено было, всё-таки, ехать к дому, а там будь что будет. Андрей проводил до места, где всегда стояли такси и пошел договариваться:

– Добрый вечер, сколько будет до Школьной, дом 4?

– Шестьдесят.

Проверив карманы, Андрей увидел у себя лишь сорок рублей. Он уже был в курсе, что у Ани из денег осталось лишь пять рублей.

– Не хватает пятнадцати рублей, – в пол сказал Андрей.

– Я, что должна на конечке натурой расплачиваться? Глубокий вдох. Извините, пожалуйста, минутка истерии. Теперь всё прошло.

– Довезешь за сорок пять? – с надеждой спросил Андрей.

– Садитесь, – со вздохом, говорил таксист – довезу.

– Спасибо большое, простите за сцену, пожалуйста, – смущаясь проговорила Аня. – Я тебе завтра всё верну, в институте. – сказала она, обращаясь к Андрею, и пожимая его руку.

– Ладно, езжай, давай, – махнув рукой сказал Андрей.

Аня ехала в машине такси и думала: «ну вот приеду я и что дальше? Как попасть в подъезд? Ну допустим, как-нибудь попаду. Можно попробовать позвонить соседке». Тут у Ани блеснула надежда, так как она начала вспоминать, что вроде бы двоюродный брат должен был вернуться из командировки. «Может он, будет дома, не поедет ни к каким друзьям». Жиденькая надежда, зная этого человека, которого видела от силы месяц в сумме за почти двадцать лет.

Вот и запертая подъездная дверь. Уродливо свисавшие ветки деревьев в лучах уличного фонаря, производили жуткое впечатление. Район ко всему прочему был не самый благополучный, виднелись то тут, то там силуэты шатающихся сомнительных личностей. Откуда-то из темноты Аня услышала пьяный крик и судорожно набрала на домофоне номер соседки:

– Доброй ночи, Людмила Федоровна. Это Аня. Простите за поздний звонок, а можете открыть дверь? – затараторила Аня.

Дверь запищала, и Аня вбежала в подъезд, успев сказать спасибо своей ночной спасительнице.

Поднявшись на самый верх хрущевки, Аня начала стучаться в черную металлическую дверь. Каждый стук отражался неприятным звоном, нарушая тишину. Была уже почти полночь, все старушки, жившие в этом подъезде, спали или по крайней мере пытались спать.

Пять минут Аня барабанила в дверь и тихо, и погромче, разными переборами, но ответа не было.

– Ну, хотя бы в подъезде. Здесь сухо. Можно сказать безопасно, – Аня остановила мысли, так как внизу, кто-то открывал дверь. – Ох, этого только не хватало – подумала она.

На лестницу, проснувшись от барабанящего звука выходил сосед снизу – названый брат двоюродного брата Ани, а по совместительству настоящий наркоман.

– Ань, ты что ли? – сказал Вова. – Ты чего тут делаешь, барабанишь? Домой не можешь зайти что ли?

Вроде трезвый. В этот момент из двери выглянула жена Вовы, это был добрый знак. Так как она была с ним только, когда тот был в завязке и пыталась помочь ему победить зависимость.

– Доброй ночи. Дома никого. И ключей у меня нет. – застенчиво проговорила Аня.

– Бедняжка, заходи к нам, – приветливо сказала Юля, жена Вовы.

Аня не горела желанием заходить, так как компания была сомнительной. Юлю она знала поскольку постольку, изредка встречаясь на лестнице и здороваясь как всякий добропорядочный сосед.

– Не удобно как-то, – застенчиво проговорила Аня.

– Да ладно тебе. Что тебе делать тут? На лестнице, что ли спать будешь?

После ещё пары минут уговоров Аня зашла к ним. Её накормили вкусным ужином: пюре с котлетой и подливой. Юля очень вкусно готовила, как оказалось она была поваром в детском садике неподалеку. После Аню уложили на диван, где она не очень спокойно, но уснула.

Как только рассвело, началась жизнь в квартире. В очередной раз отблагодарив своих спасителей, Аня отправилась в институт на занятия. А там и тётина смена заканчивалась, можно было ехать домой. Благо был проездной, поэтому Аня спокойно могла ездить по городу, не думая о деньгах.

– Всем доброе утро! – заходя в аудиторию сказала Аня, приветствуя своих одногруппников.

– А где Люда? Вы же, вроде, вместе уезжали? – сказала одна из девушек.

– Ох, это долгая история, но она пока что в Мельникайте, с моими вещами и ключами. А также с телефоном. – ироничным тоном и улыбкой проговорила Аня.

– Ну, у тебя, как всегда, – со смехом сказала девушка.

– Жизнь бьёт ключом, при чем гаечным и по голове, – смеясь, говорила Анна. – Всё в лучших традициях.

В этот момент зашёл преподаватель:

– Всем доброе утро! Я пришёл сообщить, что на сегодня занятия отменяются, так как в здании нет воды и по пожарным нормам мы не можем проводить занятия.

– Да вы издеваетесь?! – подумала Аня, – Куда мне теперь? – сделав мысленную паузу, нащупывая идею – Точно к Марусечке! Теперь автобусы до неё ходят. Я могу попробовать поехать к ней.

У самых ворот института, где училась Аня ходили два автобуса: девятка и единичка. Ни один из этих маршрутов не ехал до Маши. Аня решила не садиться здесь на автобус, а немного пройтись и сесть сразу на нужный, чтобы не делать потом пересадку.

Маршрут был совершенно неживописный, нужно было пройти почти километр, но времени у Ани было более, чем достаточно. Даже поглазеть, несмотря на расстояние, было не на что. Взору открывался чудесный вид на проржавевший, покосившийся забор. Это был памятник обещаний о расширении территории института, о том, что у них будет своя спортивная площадка. Пока что все занятия спортом проходили на площадке школы, которая располагалась через дорогу от института. По другую сторону были по шарпанные девятиэтажки, которые совершенно не радовали глаз. Вообще Ане казалось, что небо серое, солнце куда-то спряталось и люди все вокруг идут грустные и хмурые.

– А если она уехала в свой институт? Ладно будь что будет. Если что буду кататься до посинения, – проговорила Аня вслух, из-за чего на неё обернулся прохожий. Пристыженная Аня засеменила быстрее.

Ехать нужно было минут тридцать. Маршрут петлял по всему городу, поэтому можно было расслабиться и любоваться городом. Особенно нравилось Ане, когда проезжали мимо Кремля. Белокаменные толстые стены, переливающиеся золотом и небесно-голубым цветом купола даже в пасмурную погоду, как сегодня были прекрасны. Кремль был излюбленным местом для прогулок местных жителей, а также туристов.

Маша в то время жила в аварийном деревянном доме, на первом этаже. Пол гулял под ногами, как палуба во время качки. Некогда прямоугольные дверные проёмы, больше напоминали параллелограмм из задачки по геометрии. Дверь Маши была старой, деревянной, выкрашенная её отцом белой краской. По всей двери были подтёки, так как отец делал это обычной кистью, не снимая дверь с петель. Провода шли вдоль откоса, какие-то уходили под потолок, один из них шёл к дверному звонку.

Короткое «бзынь – бзынь» – спящий дом никак не реагировал. Аня позвонила настойчивее. Наконец послышалось шарканье по ту сторону двери.

– Кто там ещё? – заспанным и недовольным голосом проговорила Маша.

– Это я, – расплываясь в улыбке прощебетала Аня.

Маша несколько удивилась увидеть подругу в столь ранний час, но ничего не сказала, зная, что скоро и так всё узнает.

– Чай будешь? Или что посерьезнее? – сказала Маша, открывая холодильник, – правда посерьёзнее есть только селёдка в масле, с лимоном. Могу ещё хлеба нарезать.

– Буду. Есть хочется.

В следующие часы Аня была счастлива. Она была дома. В этом покосившемся, в любой момент готовом рухнуть ей на голову доме, ей было тепло и спокойно. Рядом был человек, с которым она не задумываясь отправилась бы на плоту в открытый океан, и перед ней стояла банка с самой вкусной селёдки в её жизни.

Глава Шестая. Ты мне снишься

Маша прилетала в три часа ночи, или утра, смотря как посмотреть. Чтобы не тревожить детей: не везти их сонных в аэропорт, а потом обратно возвращать в лоно уютных кроватей, было решено, что Павел поедет один встречать Машу, а Аня останется с детьми.

Аня не могла уснуть от ожидания встречи. В час ночи её веки всё-таки отяжелели сном, и она погрузилась в сладкие сновидения. Ей снилась былая прогулка по Москве.

Уличные музыканты играли задорные ритмы джаза, Аня с юношеской непосредственностью подбежала к ним. Забрав их шляпу для подаяния, помогала собирать пожертвования для группы.

– Возьмите себе. Благодаря тебе, нам накидали больше обычного, – приветливо улыбаясь сказал светловолосый парень, в цилиндре, протягивая Ане пятьдесят рублей из шляпы.

– Спасибо, – Аня и Маша смеялись, не ожидая никакого вознаграждения, они просто наслаждались моментом и случайной встречей.

Встреча была случайной, так как Аня за два месяца до этого уехала из Менделеева в Подмосковье работать вожатой, а Маша не запланировано, по семейным обстоятельствам, пару дней назад приехала проведать тётку по отцу.

Аня купила фуражку пограничника старого образца, так как обожала странные головные уборы. Вообще ей очень захотелось купить цилиндр, как у того парня, но цилиндра нигде не было.

На Арбате гуляли толпы туристов, загорались вечерние иллюминации, каждые двести метров стояла новая группа молодых дарований, наполняя воздух звуками то скромной, мелодичной скрипки, то дерзкой бас-гитары, то барабаны, задающие ритм сердцу в стиле рок.

Девочки сели в метро и уехали на Воробьёвы горы, прочь от суеты и шума.

– Смотри можно взять на прокат велосипед! – сказала Маша.

– Ну это тебе. Я же так и не научилась кататься, – улыбаясь и смеясь отвечала Аня. Взявшись за руки и излишне активно размахивая ими, они отправились к палатке проката.

– Добрый вечер, сколько стоит аренда велосипеда и роликов? – бодро, со смешинкой проговорила Маша.

– Триста пятьдесят рублей час, оставляете в залог паспорт, – равнодушно отвечал мужчина, не поднимая глаз от экрана телефона.

– У тебя есть паспорт? – спросила Аня.

– Вроде был, надо посмотреть в сумочке.

Паспорт нашёлся на самом дне, где ему и полагается находиться. На Воробьёвых горах было не многолюдно. На редкой лавочке сидела парочка влюблённых или спокойно беседующих мужчин. Тусклый свет уличных фонарей отражался в глади озера. Был тёплый июльский вечер и приятный, нежный ветерок щекотал поверхность воды, оставляя мелкую рябь. Катание сопровождалось вожатскими песнями Ани:

– Еду на танке! Вижу корова! Здравствуй корова! Как поживаешь? Do you speak English? Чё обзываешь?

– Не позорь мою седую голову, – выкрикивала Маша, – я тебя не знаю!

Покатавшись в сласть и сдав велосипед с роликовыми коньками, девочки отправились обратно в центр, размышляя, где бы переночевать. После некоторого обсуждения, решено было идти на вокзал и попытаться поспать на сиденьях.

– Ты почему меня не встретила? – неожиданно сказала Маша, с горечью обиды, сидя на вокзале.

– Почему не встретила? – удивленно отвечала Аня и на этом проснулась, пораженная такой переменной после счастливых видений прошлого.

Судорожно взглянув на часы:

– Боже мой, пол пятого! Паша! – Аня энергично толкала мужа, пытаясь его разбудить – ты не встретил Машу! Ты проспал! Она сидит в аэропорту! Одна! – у Ани почти текли слёзы от обиды.

– Да спит она внизу, – буркнул Павел заспанным голосом.

– Как спит? Где? – не осмыслив сказанное и, считая, что Паша бредит, продолжала Аня.

– Внизу, говорю же. Я её встретил уже.

Аня кинулась вниз по лестнице. Внизу было темно и лишь слабый свет неоновой вывески, магазина напротив, подсвечивал комнату. На диване, кто-то в белом ёрзал, пытаясь улечься поудобнее.

– Машуля! – подойдя на ощупь к дивану, Аня обняла подругу. – Мне снилось, то, как мы были в Москве, а потом ты меня обвинила, что я тебя не встретила. Я растолкала Пашу, возмущаясь, что он дрыхнет, и проспал твой приезд.

– Ну ты даёшь, – тихо засмеялась Маша, чтобы не разбудить детей. – Бедный Паша. Я себе представляю, как ты его толкала. Нет, он встретил меня, помог с багажом. Да, и что я, по-твоему, сидела бы там и не позвонила?

– Я так рада, – обнимая «названую сестру» прошептала Аня.

Так они и заснули рядом. Оставалось дождаться утра.

Глава Седьмая. Дух Розы Марковны

Паша любезно остался с детьми, а Аня отправилась с Машей смотреть город.

– Какой-то он не очень красивый, – со смущением сказала Маша, проехав минут десять в автобусе и пока так и не добравшись до пункта назначения.

– Есть такое, но есть и красивые места. Мы поедем завтра в парк, все вместе, – улыбаясь отвечала Аня.

– Хорошо. Полностью тебе доверяю.

– А вечером какие у нас планы? – с любопытством смотря на подругу, спрашивала Аня, желая узнать предпочтения гостьи.

– Я бы полетала в аэротрубе, давно мечтаю об этом. – воодушевленно говорила Маша.

– Отлично, неподалеку от нашего дома есть такой центр. На обратном пути, тогда заглянем туда.

– О-о-о, я ещё хочу в какую-нибудь колоритную кафешечку. Что-нибудь кубанское, традиционное съесть. Ты знаешь такое место?

– Найдем.

Программа на день предстояла плотная: сначала было решено посетить музей, погулять по пешеходному Арбату Екатеринограда, а там и до набережной дойти.

Музей располагался в старинном здание: великолепная белоснежная лепнина внутри и снаружи строения, высокие потолки, старый потертый и скрипучий паркет. Вся эта обстановка обязана была создать почтительное отношение к месту. Все разговаривали шепотом. На тех, кто не соблюдал это правило шикали и смотрели крайне недружелюбно. Вообще дружелюбной в музее была лишь гардеробщица. Наверное, она работала там недавно.

– Какие выставки сейчас есть? – спросила Аня на правах принимающей стороны.

– Имеется постоянная выставка из фондов музея: Русское искусство шестнадцатого – начала двадцатого века. Также проходит фотовыставка «Иллюзия жизни», авторская выставка местного художника-современника «Кавказ» и выставка японских гравюр.

– Дайте, пожалуйста, два билета на японские гравюры и, – раздумывая протянула Анна последнее «и»

– Авторскую выставку про Кавказ, – решила добавить и помочь Маша.

– Хорошо. Экспозиция японских гравюр представлена в этом здании дальше по коридору. Выставка «Кавказ» располагается в соседнем здании, на втором этаже.

– Спасибо. Начнем, пожалуй, с гравюр, а потом в соседнее здание пойдем.

Выставка гравюр показалась Анне какой-то плоской. Данный формат искусства ей был не привычен. Раскосые лица красавиц смотрели с полотен. Это были не яркие рисунки, выполненные синей и чёрной тушью. Примечательным было то, что чем объёмнее была причёска и больше в ней украшений, напоминавших рукоятки мечей, тем, судя по подписям к картинам считалась привлекательнее жрица искусства. Было любопытно всматриваться в изображённые узоры кимоно, собственно, это практически единственное чем отличались картины. Лица были однотипны, а вот орнаменты одежд уникальны и расписаны кропотливо, с большой точностью.

На экспозиции были также представлены: театральные маски, напоминавшие демонические лица в уродливом оскале, традиционные кимоно, с изящным цветочным орнаментом, короткая и длинная катаны, напоминавшие своеобразные казачьи шашки, а также расписанная фарфоровая посуда.

Внимание Маши, и Анны привлекла гравюра самурая на зимнем пейзаже. Лицом он ничем не отличался от рисунков гейш, причёска была чуть скромнее: без украшений и не такая объёмная, в его руках был изящный бумажный зонтик, на поясе свисала связка катан.

После печатного искусства востока переход к современной живописи был разительной переменой. Буйство красок, выразительные мазки, а также узнаваемые пейзажи, создавало ощущение перемещения в другой знакомый им мир. На стенах свисали большие полотна, изображавшие повседневную жизнь жителей края. Здесь было много величественных гор, уходящих в небо. Зеленеющие луга на солнце, молодой джигит танцует со словно плывущей по земле красавицей, под неусыпным взором старейшин. Казаки с гордо поднятыми знамёнами возвращались на лошадях по степной дороге.

Насладившись искусством, подруги отправились искать заведение с традиционными кубанскими блюдами. Далеко идти не пришлось, в пятидесяти метрах от музея было кафе «Вечера на хуторе». В этом кафе была летняя терраса, которая сейчас пустовала, так как погода не располагала к продолжительному пребыванию на улице: моросил мелкий дождь, небо, затянутое угрюмыми тучами, дул промозглый ветер – была «южная зима». Рядом с террасой был стилизован плетеный забор из ивы, стояли фигуры кубанских девушек в кокошниках, с длинными русыми косами. В руках они держали каравай.

Уютно, разместившись, Аня с Машей стали выбирать из меню чтобы эдакое попробовать.

– Что вы посоветуете попробовать особо традиционное? – спросила Маша у официанта.

– Я бы вам предложил хинкали от шеф-повара, а также долма.

– Правда? Это традиционная кубанская кухня? – с изумлением переспросила Маша.

– Можете, конечно, попробовать борщ, а также заказать баранину «по-Крымски», блюдо подается в глиняных горшочках, – несколько запнувшись в начале, из-за реакции гостьи, скороговоркой продолжал официант.

– Хорошо. Принесите нам борщ, баранину и далму с хинкалями.

– Мы не лопнем? – переспросила Аня, зная какой Маша едок и скорее всего ей придется съесть большую часть из заказанного.

– Далму и хинкали можно заказать поштучно с разной начинкой.

– О, у вас ещё разные начинки есть, расскажите, пожалуйста – энергично вставила Маша.

– Спокойно, – закрывая рукой рот Маше, сказала Аня. – Не слушайте, её. Нам пару штучек, будьте добры.

– Ну уж, нет. Я хочу попробовать всё!

Официант удалился, приняв заказ.

– Вот, скажи мне, нас сможет поднять аэротруба после всего съеденного? – изучая дальше меню, говорила Маша.

– Другой вопрос не увидят ли окружающие, чем именно мы обедали?

– Может тогда батуты? – озаренная пришедшей идей проговорила Маша, глядя в глаза Ани.

– То есть ты считаешь, что на батутах нам будет легче? Еда утрясется? Ты так, рассуждаешь? – изумляясь говорила Аня, с нескрываемой иронией.

– Ну как-то так, – парировала Маша.

– Всё равно я считаю, что ты погорячилась.

Из кафе они выкатывались:

– Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, – с отдышкой говорила Анна.

За время, проведенное в кафе, успело стемнеть. По выходным и праздничным дням дорога перекрывалась и превращалась в пешеходный Арбат. По нему шли толпы маргинальных личностей. Уличные музыканты, устанавливали аппаратуру, всё происходящее напоминало сон. Но почему-то в этот раз Ане было не комфортно и жутко хотелось домой.

– Знаешь, даже с тобой, мне здесь как-то не очень уютно. Хочу к Игорю и Соне.– смущаясь решила признаться Аня. Ей было несколько стыдно, что она не может быть как прежде. Ей было страшно брести в сумерках среди разношерстной толпы.

– Да?! – изумленно переспросила Маша. – А я себя как рыба в воде ощущаю. Но если хочешь вернемся домой.

– Нет-нет, ты ко мне так редко приезжаешь. Давай поедем на батуты. – оправдываясь и отмахиваясь руками говорила Аня.

Идя под руку с Машей, Аня размышляла о переменах, которые с ней произошли. Она была счастлива от того, что подруга рядом. Их встречи всегда были полным экспромтом и наполняли обеих энергией на новые свершения, одновременно придавая гармонию внутри. К тому же душа Анны требовала перемен и как никто другой для этого нужна была Маша. Анна могла не сомневаться, что её поддержат, какое бы безумство не пришло в голову.

Анализируя себя, Аня осознала причину беспокойства и отчего ей не комфортно: «Я беспокоюсь за себя и свою жизнь». Это было откровением для неё. Раньше ей было практически безразлично, что с ней будет, где она. Но не сейчас. Теперь она была мамой. И это самое важное в её жизни. Она ни в коем случае не хотела, чтобы дети остались без мамы. И тут её осенило:

– А будешь крестной моим детям?

– Что?! – изумленно переспросила Аня. – Тебе что это навеяло?

– Я давно ищу человека, которому смогла бы доверить детей, случись, что со мной и Пашей. Свекровь хорошая женщина, но она старше нас. Сама понимаешь, не факт, что ей хватит сил и времени воспитать их. К тому же, после операции…– воодушевленно говорила Аня.

– Тебе что это в голову взбрело? Помирать собралась? Ты это дело брось!

– Нет не собралась. Но ты достаточно религиозна. Регулярно ходишь в церковь, всё это для тебя не пустой звук. Тебя обожает Игорь. Ты его то же, что греха таить. Ты человек, которому я могу доверить всё, а они – это самое ценное. Я хочу быть уверенной, что о них кто-нибудь позаботиться, если случится как с мамой…. – Аня запнулась, не зная, как продолжить. Мысленно перебирая сказанное.

– Ты же знаешь, я их не брошу, ни за что. – сделав паузу, понимая, что весь разговор не шутка. – Я обещаю. Если тебе для подкрепления нужно пойти в церковь, я с радостью.

Аня улыбнулась, так как испытала облегчение.

– Ты знаешь! Моя душа требует перемен, – воодушевившись говорила Анна, меняя тему.

– Да?! – с сарказмом парировала Маша. – А только что? Что это было? Не перемены?! Атеист говорит о крещении и просит меня стать крестной её детям! – Всплеснув руками продолжала Маша.

Аня смеялась.

– Не спорю, что это шок – контент. Но продолжим…

– Есть ещё что-то чего я не знаю? Пойдем в аптеку, срочно! – Маша, говорила акцентируя на гласных и протягивая их.

– Зачем?!

– Мне определенно нужен корвалол!

Они разговаривали с сильным одесским акцентом. Надо заметить, что, когда Анна была счастлива, в неё вселялся дух карикатурной одесской бабушки Розы Марковны, эту манеру переняла и Маша.

– Я хочу что-то сделать новое с головой.

– Вылечить для разнообразия?

– Перестань. Я серьезно. Смотри! Парикмахерская! Мы идём туда, – Аня энергично подхватила Машу под руку и повела в сторону салона красоты «Стильная штучка».

– Жаль, нет рядом психиатра. Я ещё не могу оправиться от неожиданной ответственности, которая на меня свалилась. Я стала матерью! Крёстной, чтоб её матерью! У меня теперь двое детей… Волосы уже поседели?

– Не уходим от темы, – смеясь продолжала Аня. – Я хочу обрезать волосы или, наверное, покрасить их.

– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Зелёный – был, красный – был, желтый – был. Оранжевый, можно сказать был. Фиолетовый был?

– Вроде был.

– Пожалуй, синего и голубого ещё не было на твоей голове.

– Перебор. Краситься не буду. – Анна открывала дверь перед Машей, как заправский швейцар. Идею с покраской было решено отбросить, как неудачную.

Они зашли в парикмахерскую. На ресепшене сидела очаровательная женщина с ультракороткой стрижкой и фантастическим пепельным оттенком. У Ани аж слюна потекла.

За пять минут прибывания в салоне Маша нашла очень заинтересовавший Аню вариант стрижки: это была ассиметричная стрижка с выбритым виском. Именно такую и решено было сделать на голове Анны.

– Как думаешь через сколько дней Паша заметит выбритый висок? – саркастично говорила Анна, тыча пальцем на триммер.

– В смысле, через сколько дней? Ты думаешь он не заметит выбритый висок? – Маша особенно акцентирована на словах «выбритый висок», повышая голос.