Buch lesen: «Пленник любви во мраке веков. Часть 2»

Глава 1

– Сестренка, вчера на церемонии соединения пар вы с Лис одновременно стали моими женщинами, и первая долгожданная мною ночь была твоей, так как ты выше по статусу. Ты же родная дочь первой женщины вождя нашего племени, а она – военная добыча, да к тому же изменившая вождю, и выгнанная им за это. Но она меня любит, поэтому я хочу вторую ночь подарить ей. Что-то подсказывает мне, что ты особо ревновать не будешь, так ведь? – Насмешливо прищурив льдисто-голубые глаза, сказал Гром Соле, когда они шли на традиционный церемониальный завтрак соединения пар к матери вождя.

– Конечно, не буду, Гром, – ответила та, – она тебя правда очень любит, зря ты над нею смеешься. Лис всем пожертвовала ради тебя – и своим положением первой женщины племени, и своим сыном, и даже жизнь ее была под угрозой за помощь тебе в ваших разногласиях с вождем. Брэд тогда очень сильно разозлился – я никогда его не видела в таком состоянии. Так что ночь с тобой она вполне заслужила, даже если б я ревновала.

– Но ты не ревнуешь, так что мне и волноваться не о чем, так ведь, – с прежней улыбкой спросил Гром, но при этом краем потухших глаз пытаясь поймать ее глубокий синий взгляд. Но она смотрела в землю, и, казалось, мысли ее были где-то далеко, – ну спасибо тебе за твою доброту. Но с чего ты взяла, что я смеюсь над ней? Я над такими вещами не склонен смеяться. Или, несмотря на все мои попытки, я остаюсь для тебя жестоким зверем?

Он становился, взял ее за плечи, повернул к себе и посмотрел прямо в глаза. Она увидела в них что-то нехорошее, прежнего Грома, каким он был до их ссоры накануне церемонии соединения. Потом они помирились, он открыл ей свои чувства и обещал исправиться. Она снова дала согласие стать его женщиной, но не сердце продиктовало ей эти слова – просто он не оставил ей выбора. И сейчас Гром был отчасти прав – она все же не до конца поверила в возможность его исправления – слишком глубоко страх пустил корни в ее душу, слишком непредсказуемым человеком был ее брат, а теперь еще и мужчина, которому она полностью принадлежала. Сола вспомнила совет Брэда – быть с ним поласковее, создавая тем преграду его агрессии.

– Гром, я же извинилась за те свои слова. И ты признал, что был неправ. Мы же все выяснили, – она провела рукой по его белоснежным длинным волосам, – а насчет ревности – зачем ты задаешь вопросы, на которые знаешь ответы, но не хочешь их слышать? Ты же не Лис, чтобы верить в сладкую ложь.

Губы Грома сжались, глаза превратились в кусочки льда.

– Прости, я, наверное, не то сказала, – с беспокойством глядя на него, поспешила она исправить произведенный эффект, – прошу, прости. Я не хотела лезть в ваши отношения с Лис, я их не понимаю. Давай говорить о нас с тобой – Гром, я чувствую, что ты пытаешься давить на меня, но я же не могу… так сразу… прошел всего день… дать тебе то, чего ты от меня ждешь. Это не от меня зависит, пойми.

– От меня? Что я должен совершить? Я мало сделал за один день? Недостаточно хотя бы для одного доброго словечка?

Сола опустила голову. Она не понимала, чего он от нее хочет, а спрашивать не стала, не желая продолжать выяснять отношения, в которых сама не ориентировалась. Гром оставил ее, повернулся и пошел к пещере, где расположилось племя. Она пошла за ним следом.

У Мики, матери вождя, уже сидел Брэд со своей новой женщиной Ним. Вождь сразу заметил хмурый и напряженный взгляд сына своей первой женщины Кэтри Грома и подавленное состояние ее дочери Солы. Он подумал, что в их первую ночь все-таки возникли проблемы, как он и предполагал. Но что он мог сделать? Она теперь была его женщиной, и даже если бы Гром стал ее избивать или убил, по обычаям их племени он не имел права вмешиваться. Женщина должна беспрекословно подчиняться своему мужчине и не надеяться ни на чью помощь в случае ослушания.

Лис не отводила ожидающего взгляда от входа в пещеру, и при виде Грома даже привстала с места. Но пойти навстречу не осмелилась, зная характер своего любимого и видя, что он не в настроении. Лишь когда он опустился на разложенную для их новой семьи шкуру, она потихоньку придвинулась и робко дотронулась до его ладони. Он накрыл ее руку своей, но больше никак не проявил внимания к своей второй женщине, продолжая смотреть вперед, о чем-то думая. Лис бросила полный ненависти взгляд на Солу. Та и хотела бы по-доброму относиться к бывшей женщине вождя, но уже не могла пересилить себя и неприязнь сквозила и в ее синих глазах.

Мика выставляла горшки, черепа животных и корзины с разными блюдами: салатом из листьев клевера и предварительно вымоченных листьев одуванчика, печеными сладковатыми корнями лопуха и тростника, вареными молодыми побегами рогоза, по вкусу напоминающими спаржу, и его испеченными на костре корневищами. Здесь были лепешки, приготовленные из муки, в которую растерли корни иван-чая, с добавлением кленового сиропа и яиц, и конечно, вареное, печеное и жареное мясо зубра, добытого накануне охотниками для церемонии. Запивать это предлагалось сладким напитком из жаренных и измельченных в порошок корней одуванчика, имеющим вкус современного кофе. Ей помогала старшая жена второго охотника племени – Мил. Сам Дрэк спал после ночного караула, поэтому не присутствовал на семейном празднике, хотя оба его брата – старший Брэд и младший Рок обзавелись вчера женщинами. Второй женщины Дрэка, Кис, тоже не было – она тяжело дохаживала беременность и осталась у своего очага на случай, если ее мужчине что-нибудь понадобится. Не пришел и младший брат предыдущего, недавно умершего, вождя Мунк со своими тремя женщинами, Эн, Кит и Мон – он, как всегда, был обижен на весь мир.

– Гром, иди, растолкай своего друга Рока, – проворчала Мика, – сколько можно спать! И Тармира заодно захватите.

– Он-то здесь с какого бока? – Пушистые светлые брови на выступающих, но не столь сильно, как у остальных людей его племени, надбровьях сошлись у переносицы, – нашла родню! Какой-то чужак будет сидеть за завтраком родственников вождя. Ни к чему это.

– Ты же сам согласился принять его в наше племя, Гром, – напомнила Сола, – и сказал, что вы можете даже подружиться.

Гром дал ей подзатыльник, рыжие волосы взметнулись и скрыли лицо.

– Рот закрой и не влазь в разговор, если не спрашивают, – холодно произнес он, – особенно, когда говорю я. Может быть, я что-то и сказал, только пользы мне это никакой не принесло. Зачем мне кого-то принимать и дружить, если толку от этого никакого, никто даже не замечает моих уступок? Так что нечего мне замечания делать. Ты поняла меня?

Сола молчала, упрямо смотря в пол. Грудь ее высоко вздымалась, щеки покраснели.

– Я задал вопрос и жду ответ, – уже с угрозой сказал Гром. Лис немного отодвинулась от него, сжавшись, но смотрела на происходящее со злорадством.

Сола продолжала молчать. Все делали вид, что ничего не происходит. Гром схватил ее за волосы, и стал бить ладонью по пылающим щекам.

– Я спросил: ты поняла меня? Отвечай: да или нет? Да или нет?

Но она не издавала ни звука и не делала попытки как-то защитить себя. Мика влезла меж ними, оттолкнула Грома со словами:

– Ну хватит, у нас праздник, устроил тут побоище, как всегда, – и дала ему пару оплеух. Затем повернулась к Соле, – а ты чего молчишь, как рыба? Язык проглотила? Трудно ответить? Ишь ты, гонора сколько! – и тоже отвесила ей тумаков.

Гром уселся на свое место. Сола сидела, ни на кого не глядя, сложив руки на коленях. И вдруг она негромко сказала:

– Хорошо же ты стараешься добиться моей любви. И обещания свои держишь. Прав был Тармир, врал ты в очередной раз, зря я ему не поверила.

У Грома потемнело в глазах, он вскочил, одной рукой поднял ее за шиворот с земли и уже занес кулак, но на него, вопреки требованиям обычаев, бросился Брэд. Он перехватил занесенную руку, вторую вывернул назад, заставив отпустить Солу, которая свалилась на землю. Заведя и вторую руку за спину, вождь охватил запястья Грома своими ладонями и телом вытолкал его из пещеры. Там, пройдя через площадку к спуску, он сказал хватающему ртом воздух Грому:

– Хватит! Прекрати сейчас же! Приди в себя! Гром, вспомни наш разговор. Ты думал о нем? Чего ты от нее хочешь? Она всего лишь девчонка, не умеет себя в руках держать. Но ты – ты должен контролировать себя! Будь сдержаннее. Таким способом у вас не сложатся отношения. Продумай свое поведение с ней. Она не такая, как Лис, к ней нужен другой подход. Ты слышишь меня? Ты понимаешь меня?

– Брэд… а если у меня не получится? Что, если она меня так и не полюбит?

– Конечно, не полюбит, если ты так себя будешь вести!

– А как мне себя вести? Позволить на шею мне сесть? Все ей разрешать? Не наказывать? Я был не прав сейчас?

– Ты был прав. Она была не права. Но она – не такая, как все. И ты – не такой, как все. Это потому, что ваша мать была не из нашего племени, поэтому и вы не похожи на нас. Может, поэтому ты ее и любишь? Вспомни, сколько раз я тебя прощал. Хотя ты был не прав. Я делал это ради твоей матери. Она очень любила тебя. Ты сел мне на шею? Не сказал бы. Скорее даже стал хоть иногда прислушиваться к моим словам. Наберись терпения. Не надо ее бить и унижать. Побольше говори с нею. Объясняй свою позицию. Рассказывай о своих чувствах. Я знаю, для тебя это тяжело. Но ты знал, на что шел. Она же тебе не навязывалась. Просто люби ее. Поменьше психуй. Продумай свое поведение. Она женщина, приспособится к тебе и полюбит, если ты снова воспользуешься своим умом, а не кулаками.

– Отпусти, – сказал Гром и Брэд выполнил его просьбу, – ты прав. Я снова сорвался. Все терпение сегодня с утра на этого урода израсходовал. Во всем навстречу ей пошел – не бил его, выслушав много приятных вещей о себе от него, постарался отнестись к нему по-человечески, разрешил им общаться. И ни одного доброго слова не услышал от нее – даже он сумел понять, но не она! Еще и позорить меня при всех стала, наглость свою показывая.

– Не все сразу, Гром. Дай ей время. Соле тоже тяжело. Пришлось себя ломать, свои мечты – ради тебя, ты вспоминай все же это. Сгоряча не надо ничего делать и накручивать себя не надо. Когда у тебя это начнется в следующий раз, остановись, отойди в сторону, остынь и трезво все обдумай. Поставь себя на ее место, постарайся понять, почему она это сказала или сделала. А потом возвращайся и решай, как тебе поступить. Я думаю, ты найдешь правильное решение. А силой никого не научишь. Если тебе кажется, что с Лис этот способ приносит эффект, то ты ошибаешься – она просто любит и хочет всеми силами и любыми способами подстроится под тебя, чтобы ты ее не разлюбил, – грустно улыбнулся Брэд.

– Хорошо, Брэд. Я постараюсь.

Тот похлопал его по плечу.

– Все будет хорошо. Иди, приведи остальных.

Вождь зашел в пещеру и сел рядом с Солой.

– Ты зачем его провоцируешь? Чего ты этим пытаешься добиться? Может, он обидел тебя ночью?

Сола покраснела, но сказала:

– Нет.

– Тогда почему ты себя так ведешь? Сола, ты была не права. Ты должна его слушаться. Разве ты не понимаешь, что делаешь хуже не только ему и себе, но и мне, Мике… Тармиру? Мы не хотим на это смотреть, понимаешь? Ты же провоцируешь не только Грома, но и меня, и Тармира. А если бы он здесь был? Женщина не должна сеять рознь. И то, что ты ведешь себя дерзко, не нравится никому. Он вправе был сейчас побить тебя. Спроси у Лис – она хоть раз отвечала мне так, как ты Грому? Скажу за нее – нет. За исключением того случая с побегом, конечно, и ты видела сама, к чему привело такое поведение. У Мики спроси – вела она себя так по отношению к Споту? Все женщины слушаются своих мужчин, и чем беспрекословнее, тем больше их уважают другие. Тебе должно быть стыдно за свое поведение. Ты сейчас унизила своего мужчину своим непослушанием, а, значит, и саму себя. Тем более, Гром старается, насколько может, и ему это стоит многих усилий. А ты ведешь себя как глупая, упрямая девчонка. Ты должна уступать ему, а не он тебе. Раз уж дала согласие – веди себя соответственно нашим обычаям.

– Хорошо, Брэд. Просто я не знаю, чего он от меня хочет. Задает какие-то непонятные вопросы, чуть что – сразу психует, а я не пойму, в чем дело. Говорит одно – делает другое! Что я должна сделать – не понимаю! Я уже боюсь слово лишнее сказать – потому что я не знаю, что он хочет услышать! Ведь я ему все честно сказала, он все знает, – чего он хочет?! За что мне все это! – Она расплакалась. Брэд обнял ее.

– Все будет хорошо. Я тебя понимаю, тебе тяжело. Я поговорил с ним. Ты, главное, не провоцируй его, не поднимай острые темы, старайся быть поласковее, пробуй понять его. Все наладится. Первое время всегда трудно.

Лис сидела рядом с ними со своим трехлетним сыном Мором на коленях и озлобленно смотрела на Солу. Мор отвлекал ее внимание вопросами:

– Мама, а почему ты больше не живешь с нами?

– Вождь так приказал, Мор, – рассеяно отвечала та, вслушиваясь в разговор Солы с Брэдом.

– А почему он так приказал? – Пытался решить для себя вопрос исчезновения мамы мальчик.

– Потому что я себя плохо вела, не слушалась его. И вот он меня наказал. Надо всегда слушаться вождя, Мор, – объяснила Лис.

– А ты попроси прощения, и он простит тебя. Он добрый и ты снова будешь жить с нами, – нашел выход малыш.

– Я не думаю, что он простит меня, сынок. Вождь принял решение и вряд ли будет его менять. Я сама виновата.

– А что ты сделала? Ты не могла себя плохо вести, ты же хорошая, – засомневался мальчик.

– Ты еще маленький, не поймешь, – ответила она, поймав взгляд Брэда, и отведя глаза, – когда подрастешь, я тебе все объясню.

Их разговор прервали остальные гости. Гром сел на свое место, рядом расположился Тармир со своей новой темноволосой и черноглазой женщиной Вик, которую ему приказал взять вождь. Младший брат вождя Рок, ровесник Грома и Тармира, со своей избранницей Кел занял место в соответствии своему положению среди охотников между Брэдом и Тармиром.

– Гром, – тихо произнесла Сола, – прости меня. Я была не права.

Он еще не остыл до конца, и у него на языке вертелось много острых слов. Но в последнее время ему очень часто говорили, что было бы неплохо сдерживать себя. Поэтому он, хотя и долго молчал, наконец, вымолвил:

– Хорошо. Я тоже снова погорячился.

– Ничего ты не погорячился, – возмутилась Лис, – ты все правильно сделал! Эта нахалка совсем обнаглела!

Гром пораженно взглянул на нее и влепил пощечину, следом еще одну.

– А тебя кто спрашивал? Сиди тихо, а то сейчас тоже получишь!

– Что значит «тоже»? – Спросил Тармир.

– Не бей мою маму! – вскричал Мор.

Волна ярости вновь захлестнула Грома. Лис быстренько сняла Мора со своих рук, подтолкнула к очагу вождя и сказала:

– Тише, Мор, быстро иди к Мике. Ты плохо себя ведешь, нельзя так!

Гром развернулся к Тармиру, но тут Брэд встал и произнес:

– Все, начинаем праздничный завтрак! Все в сборе. Я хочу всех вас поздравить и пожелать мужчинам удачной охоты, а женщинам – много детишек. Нашему племени нужны молодые охотники, которые придут нам на смену, и девочки в качестве их спутниц.

Никто не решился перебивать вождя, поэтому его внимательно выслушали, а после принялись за еду. Но церемониальный завтрак получился невеселый. У всех в голове крутились печальные мысли: Брэд вспоминал свою первую, единственную любимую женщину, которую он украл из племени чужих и слишком рано потерял при рождении Солы. Гром просто чувствовал себя плохо, как и всегда, когда ему приходилось открывать перед кем-то частичку своей души. Соле вся предстоящая жизнь виделась сплошной черной пеленой, из которой она не видела выхода. Лис думала, что дни, когда они жили вдвоем с Громом, закончились – теперь рядом будет постоянно маячить ненавистная наглая нахалка, которая всех измучила – и Грома, и ее. Один Рок был рад, что теперь стал настоящим охотником во всех смыслах – у него будет собственный очаг, куда он будет приносить свою долю добычи и кормить принадлежащую ему женщину и ее будущих детей.

Мика смотрела на них и у нее тревожно болело сердце. «Ох, не быть добру после такой церемонии соединения, больше похожей на прощание с умершими», – думала она.

Глава 2

Завтрак прошел практически в полном молчании. Какие бы темы не поднимали Мика и Мил, они угасали сами собой – новые девушки еще не освоились в чужом для себя племени и положении, а семья Грома была не в настроении. Року подумалось, что более интересно можно провести время со своей новой женщиной в их палатке, поэтому, наевшись, удалился с нею. Вскоре ушел и Тармир с Вик – он хотел побыть один, чтобы подумать обо всем и решить, как ему быть дальше.

Лис дотронулась кончиками тонких пальцев до руки хмурого Грома и спросила:

– Можно спросить?

– Спрашивай, – недовольно ответил он.

– Ты не хотел бы искупаться в речке? – Стеснительно спросила Лис.

– В речке? – Удивленно спросил Гром, – зачем?

– Ну… жарко… мы могли бы поплавать… вместе… прохладно… я бы хотела, – не смея поднять глаз и чувствуя, что привлекла всеобщее внимание, пролепетала она.

Голубые огоньки вспыхнули в глазах Грома.

– А ты не боишься идти со мной так далеко? Мало ли, что мне там в голову придет?

– Нет… чего мне бояться?

– Да я не знаю, некоторые просто боятся меня, ни с чего. Ты как, Сола? Составишь нам компанию? И вдвоем вам будет не так страшно, так ведь? – предложил он.

Лис затаила дыхание, ожидая ее ответа.

– Гром, я же уже купалась, помнишь? Перед завтраком. И Лис ведь не боится, так что в моей компании не нуждается.

– Ну тебя же не Лис приглашает, а я. Может, я нуждаюсь? Но именно ты в первую очередь и не нуждаешься в моей компании, так ведь? – С улыбкой произнес он.

– Гром… – помолчав, ответила Сола, – я думаю, Лис не хочет, чтобы я шла с вами. Я хочу пойти с тобой, только давайте сходим по очереди.

– Серьезно? И ты не побоишься пойти со мной одна? А вдруг я тебя укушу? Или съем? Ты такая вкусная у меня!

– Гром! Чего ты от меня хочешь?! Ты можешь сказать прямо? Что я должна сделать? Что ты хочешь услышать? Хочешь на речку – пошли, хоть с тобой, хоть с Лис! Хочешь укусить – кусай! – Вспылила Сола.

Гром поймал тяжелый взгляд вождя. Он отвел глаза.

– Да ничего я не хочу от тебя, чего ты психуешь сразу. Пошутить уже нельзя? Ей комплименты говоришь, а она бесится, – он взял ее ладошки, склонился над ними и нежно поцеловал каждую. Смотря снизу вверх ей в глаза горящим голубым пламенем взглядом, произнес, – любимая моя! Солочка! Солнышко мое рыженькое, я так тебя люблю, что жить без тебя не могу! Так достаточно прямо?

Он вскочил на ноги, схватил за руку оцепеневшую Лис и выбежал из пещеры, оставив всех в шоковом состоянии. Никто не ожидал от брутального Грома таких признаний, тем более, прилюдных.

– Мда…, – сказала Мика, – по-моему, его лечить уже надо. Как считаешь, Брэд?

– Также. Знать бы еще как, от этого-то не лечат, – вздохнул вождь, и обратился к Соле, – что скажешь?

Мил молчала, скромно опустив глаза в землю, а Сола сидела и смотрела в одну точку. В голове у нее был полный сумбур. Она тоже никак не ожидала, что он способен сказать такие слова при людях. Но ее это только напугало – он говорил ей, как тяжело ему даются такие признания, даже наедине.

– Скажу, что он уже говорил мне такое. Ночью, – она покраснела, и все поняли, что она имеет ввиду, – и следом же ударил, когда я спросила, что, если я не смогу его полюбить. Он ненормальный, вот что я скажу. И любовь его ненормальная.

Все переглянулись.

– А по мне, так вы оба ненормальные, и еще неизвестно, кто больше, – сказал вождь, – зачем было спрашивать об этом в вашу первую ночь человека, безумно в тебя влюбленного, открывшего тебе душу? Тем более, что наверняка ты не можешь знать, полюбишь или нет. Даже если нет – зачем в такой момент говорить об этом? Лучше уж промолчать. Ох, пойду я воздухом подышу, что-то мне нехорошо стало, – поморщился он, держась за левую сторону груди.

– Брэд, так давай я заварю тебе что-нибудь, – забеспокоилась Мика.

– Да уж завари, мне же уже не пятнадцать весен, – согласился вождь.

– Конечно, – прошептала Сола, – он такой бедненький, а я просто жестокий зверь. Почему-то никто не вспоминает, что он заставил меня стать его женщиной, хотя все это знал – я ему честно сказала, – она встала со своего места и пошла к палатке Тармира. Заглянув туда, она увидела девушку, сидящую в одиночестве.

– А… Вик, правильно? Не знаешь, где Тармир?

– Он ушел в лес, – как показалось Соле, с неприязнью ответила Вик.

– Хорошо, спасибо, Вик, – сказала немного удивленная Сола. Она еще раз взглянула на девушку и подумала: «Да нет, показалось. Просто у меня такое настроение, вот и кажется, что все против меня». И она вернулась в свою палатку.

Гром с Лис добежали до берега реки. Он увидел, что по щекам Лис катятся слезы и она обиженно отворачивает от него лицо.

– В чем дело? – Спросил он, – забыла, что я не разрешаю реветь без повода? Напомнить? А то сама позвала плавать вместе, а приходится на сопли твои смотреть.

– Ты сказал, что… лю… любишь ее, – заикаясь, выдавила Лис, – и жить не можешь, – она разрыдалась.

Он шлепнул ее по лицу.

– Цыц! Я что тебе говорил делать, когда захочется нюни распустить? Повтори эти слова!

– Что… ты меня любишь… мы вместе… а что ты говоришь или делаешь… это потому, что ты такой, какой есть… надо просто запомнить твои слова. Я вот и запомнила! – Говорила сквозь рыдания она.

– В этом случае как раз запоминать не нужно. Все, что я говорю Соле, тебе надо пропускать мимо ушей. Поняла? Я же тебе говорил, чтобы ты не доставала меня своей ревностью. А ты вот сейчас, вместо того, чтобы пытаться мне настроение поднять после всех этих скандалов, еще больше его портишь. Так не пойдет, Лис.

– А ты, правда, ее так любишь? – поднимая на него глаза, спросила Лис.

– Что-то ты сегодня позабыла все наши с тобой правила. Наш разговор про тупые вопросы помнишь? И почему ты вообразила, что я обязан отчитываться перед тобой за свои чувства? Ладно, если тебе нравится мучить себя понапрасну, скажу: я ее немножко люблю. Но я же и тебя люблю.

– Ей ты сказал, что сильно любишь, а не немножко, – продолжала выяснение Лис.

– Женщинам не говорят «немножко люблю тебя». Тебе что-то не нравится? Может что-то не устраивает?

– Нет, что ты, – испугалась его изменившегося тона Лис, – конечно, устраивает!

– Так мне можно немножко любить Солу, иногда говорить ей об этом, спать с ней, и чтобы она жила с нами? Ты разрешаешь?

– Гром, как я могу не разрешить что-то тебе? Ты – мой мужчина, тебе все решать, а мне надо слушаться тебя, – она с наивным удивлением смотрела на него мокрыми карими глазами.

– С этим трудно не согласится! Умничка. Сола намного тупее. Но тогда почему же я сейчас стою тут, выслушиваю твою истерику, оправдываюсь из-за слов, которые я посчитал нужным сказать моей старшей женщине? Это не похоже на послушание. Наверное, тебя стоит наказать за это, так ведь? В честь нашего праздника даже предоставлю тебе выбор наказания: или ты ночуешь три следующие ночи, включая эту, у Мики, или со мной, но во втором случае я сейчас тебя побью. Выбирай.

– Гром… ну прости меня… этого больше не повториться… обещаю! Прошу, прости! – взмолилась Лис.

– Конечно, я тебя прощу, девочка моя! Тебя можно понять. По крайней мере, я твои чувства прекрасно понимаю. Я знаю, ты меня очень любишь и бешено ревнуешь, хотя глядя на такую маленькую, худенькую и тихую Лисичку, трудно представить, что в ней кипят такие страсти! Меня это даже забавляет. Но наказать все равно надо, а то потом это станет проблемой для меня.

– Гром, давай – если еще раз это повторится, тогда меня накажешь, можно так? – С надеждой спросила Лис.

– Нет. Выбирай, мне надоело ждать.

– Побей меня, – быстро сказала она.

Он сильным ударом ладони по голове сбил Лис с ног и сам сел сверху. Ей это напомнило, как он избил ее в тот день, когда они впервые переспали и после этого Брэд отдал ее Грому, хотя по обычаям они оба заслужили смерть. Но тогда он бил и кулаками, и было ужасно больно. В этот раз он ограничился шлепками раскрытой ладони, хотя бил везде: по лицу, по губам, по голове, по груди. Иногда было так больно, что она вскрикивала, потому что заметила: если она молчит, он начинает бить сильнее. Вдруг Лис почувствовала, что он ногами раздвигает ей бедра. Продолжая хлестать ее одной рукой, пальцы второй он резко запихнул ей внутрь. Она громко застонала, стараясь как можно теснее прижаться к нему бедрами.

– Будешь еще портить мне настроение ревностью? Будешь? Да или нет? – Спросил он, продолжая резкие и сильные толчки, но уже не пальцами. Руками он сильно сжал ее грудь, кусая соски.

– Да! Да! Да! – Кричала она, не соображая, о чем ее спрашивают, а просто выражая свое желание, чтобы наказание продолжалось. Он стал еще сильнее кусать ее тело, иногда отпускал хлесткие пощечины, вместе с тем все грубее входя в нее, пока от боли, смешанной с ранее никогда еще не испытанным ею наслаждением, она, зарычав, в свою очередь, вцепилась ему зубами в шею. В тот же момент он почувствовал пульсацию охватывающей его плоти и тоже перестал сдерживаться.

Они лежали и никак не могли отдышаться.

– Ну Лисичка, ты даешь! Настоящая тигрица, а прикидываешься тихоней и рёвой! И я, слепой дурак, такую женщину так долго не замечал!

Сознание медленно возвращалось к Лис. Наконец она открыла глаза и увидела на шее Грома отчетливый след от своих зубов, который уже стал синеть. От ужаса глаза ее широко раскрылись и она залепетала:

– Гром, прости… ой!.. я не хотела, тебе больно?

Он расхохотался.

– Лисичка, ты – маленькая дурочка у меня. Ты хоть раз видела, чтобы мне было больно? Меня мужики здоровые били, а тут твои маленькие зубки! Ты на себя посмотри – ты же вся искусанная, в синяках, как будто бешеному зверю в лапы попалась! Как мне теперь тебя обратно вести? Ведь люди еще раз убедятся, что я псих. Да уж. Сола перепугается снова. И, как назло, я говорил, что укушу ее на речке, – рассмеялся Гром, – теперь она подумает, что я так и собирался сделать. Слушай, Лис, а как ты считаешь – у меня все в порядке с головой? Вот что я наделал с тобой, сам удивляюсь? И, главное, за что? – Улыбался он.

– Мне понравилось, Гром. Очень. Я еще хочу, – смущенно сказала она, – конечно, у тебя все в порядке. Это из-за нее все. Она тебя мучает, а ты не знаешь, куда деть свою боль.

Гром перестал улыбаться.

– Это заметно? Почему тогда она этого не понимает? – мрачно спросил он.

– Нет, нет, Гром, не заметно. Просто я очень-очень люблю тебя и чувствую. Чувствую, что каждый раз, когда ты с нею пообщаешься, тебе становится плохо, и ты не знаешь, как быть. Я поэтому и позвала тебя на речку, чтобы настроение поднять.

– Что ж, у тебя это получилось. А тебе не кажется странным способ, каким я поднимаю себе настроение?

– Не кажется. Ты же сам говорил, что ты – злой, поэтому, когда тебе больно, ты злишься. Вот, например, если ты мне делаешь больно, мне хочется заплакать и чтобы ты меня утешил и… занялся со мной любовью, потому что я тебя люблю. А когда Сола сделала мне очень больно – я ее побила и укусила, потому что я злилась.

– Побила? Укусила? – Глядя на Лис, как будто впервые ее увидел, спросил Гром, – за что?

– Она тебя обзывала сначала, потом сказала, что ты получаешь удовольствие, когда бьешь меня, что я для тебя игрушка, а потом… что ты не любишь меня, и все об этом знают, одна я верю в это, как дура, – Лис снова заплакала.

– Ну и сама она дура, Лисеночек мой! Она обо мне вообще ничего не знает. Я люблю тебя, – сказал Гром, прижимая ее к себе, – мне с тобою хорошо, а с ней – плохо, ты права. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Не верь никому.

– Я тоже хочу быть всегда рядом с тобой, Гром. Я люблю тебя! И хочу, – ее щеки стали покрываться легким румянцем.

Гром поцеловал ее соленые от слез губы. На этот раз он был очень нежен, и, хотя это продолжалось очень долго, после Гром чувствовал себя не уставшим, а отдохнувшим, и в первый раз за бесконечное число дней он ощутил покой в своей душе.