Планета свиней. Часть 1

Глава 6. Вольному воля или бриллиантовый клык.

Барс и Шмаль покинули Якутск на такси сразу после ужина. В машине комфорт-класса места было достаточно, чтобы не толкаться и не ссориться. На таких вместительных тачках обычно ездили полицейские волки или гибридные олени из следственного комитета.

Коты воспользовались просторным салоном, чтобы хорошенько выспаться. Свернувшись клубками, не вступая в спор с гибридным барсуком, управлявшим такси, они быстро уснули.

Ехали всю ночь. Проснулись они только на рассвете, когда машина остановилась у последнего армейского поста.

Уже светало. Пели птички. Два рядовых кабана с автоматами за спиной звучно зевали, проверяя котов и провожая такси.

Лейтенант пограничной службы в зелёной фуражке изучал пропуск с круглой печатью, которую подделать совсем несложно. Он шевелил бивнями, сдвинув фуражку на затылок.

Не найдя к чему придраться, лейтенант смачно плюнул на дорогу и дал «добро», чтобы пересечь границу Народной Республики Алдан.

Рядовой из армейского дозора поднял шлагбаум, и два кота в прекрасном настроении шагнули в мир свободы, веселья и криминальной вотчины.

***

До первых домов, где начинался Алдан, идти километров восемь. Коты могли бы преодолеть это расстояние часа за два, но парни не торопились. Шмаль, конечно, спешил спасти любимую, но поваляться в лесу на травке, он не откажется никогда.

В кустах стрекотали кузнечики. Где-то над ухом жужжала толстая муха. Ласковое солнышко припекало бочок. Шмаль скинул ботинки, расстегнул жилетку. Щёлкая зажигалкой, рыжий валялся рядом.

– Босс, я так и не понял, а нас встретят или как? – прикурив сигарету, спросил Барс.

– Ты в натуре глухарь или косишь? Битый час тёрли в кабаке. Ясно же накидал Абраша: стрелка у старой шахты, где речка и куча песка. Ждать будут нас два волка. Они не легавые и родом с этого… ну как его… ну где лёд на горе, пихты и армия баранов?

– С Кавказа они, босс, – мякнул Барс. – Там говорят природа дивная, павлины с хвостами и эхо летит от горы до горы.

– Точно брат, с Кавказа, – почесал в подмышке коричневый пучок Шмаль. – Одного зовут Гоча, второго – Зура.

– Хорошо, что эти волки не полицейские. Потому что когда я вижу копов, шерсть выпадает от злости. Я ведь порвать могу любого. Во мне силушки, как в трёх львах.

Рыжий кот чуть привстал, зажал в зубах сигарету и тихонечко зарычал, выпуская табачный дым и махая лапами перед собой.

В одной из библиотек, когда искали Шмалева деда, Барс разглядел старый герб древней страны. Три нарисованных существа почему-то назывались львами. Они высовывали змеиные языки и пугали крючковатыми конечностями. Звери выглядели по-мультяшному, но больших кошек рыжий кот уважал, почти как босса. Теперь, когда требовалось показать свою отвагу, Барс выпускал когти и махал лапами, как львы с красного герба. И если бы рыжий умел рычать, ну, например, как тигр, то получилось бы впечатляюще, а так – одна бравада и баловство.

– Вот ты бивень! – нахмурился Шмаль; ему нравилось подтрунивать над другом.

– Что есть, то есть, – прилёг обратно рыжий. – Если что, ты буди меня в любую минуту. Я готов за тобой хоть куда – хоть в Крым, хоть на Кавказ… да хоть на Луну.

Шмаль улыбнулся, подумав о Луне. Через минуту чёрный услышал сопение друга, а спустя мгновение, уснул и сам.

***

Два волка весь день провели у затопленной шахты. Близился вечер, а гостей из Якутска всё не видно. Они жгли костёр и жарили на нём, пойманную в речке рыбу. Наелись до отвала, но котов всё равно нет. Тогда они снова разожгли огонь. Но рыбу ловить не стали.

Сначала волки восхищались бездельным днём, затем немного нервничали, потом здорово разозлились. Ждать, каких-то котов, это выше хищного терпения.

– Ты, Зура, не горячись… главное, привести их к шефу. Приказ есть приказ… Ничего не поделаешь… – терял терпение волк по имени Гоча, копая палкой яму в песке. А что, ковыряться в песке тоже занятие? Вдруг найдётся самородок?

– Лучше ничего не говори, я сам на взводе! Если они не появятся через пять минут, то я ухожу. Засекай время, братан! – оскалился Зура, который уже выкопал с десяток ям, но самородка так и не нашёл.

Кавказские волки внешне отличались от своих родственников из Сибири. Рост их был чуть меньше, чуть короче хвост. У них толстая шея и особенный окрас. Рыжевато-серый цвет шкуры выдавал в них пришлых. Но в Алдане никто не обращал внимания на звериную красоту или её отсутствие. Главным аргументом оставались клыки, подвешенный язык и связи с нужными пацанами. У ребят с Кавказа клыки были что надо, связи шикарные, а башка работала – ну так себе.

– Тихо! Вроде идут… – бормотал Гоча, вслушиваясь в тревожные звуки вечернего леса.

Волк не ошибся. Из тайги вышли два гибридных кота: рыжий насвистывал мелодию зелёного кузнечика, чёрный казался беспредельно матёрым.

– Здорово, пацаны! – взмахнул хвостом Гоча.

– Ты чего воешь, бобик? Тихо! А то всех мышей распугаешь! – зашипел чёрный кот, присев у речки, чтобы умыться и немного попить водички.

Барс оказался, более дружелюбен.

– Привет, придурки! Нос в тепло, лето в хату! Давно нас ждёте? – спросил он.

– Мы только пришли, – соврал Зура, и его хвост безвольно повис между лап.

Чёрный покосился на волка. Заметив, что тот струхнул, стал неторопливо лакать из ручья. А Барс присел у речки, набрал полную ладонь чистой водицы и сказал:

– Это хорошо, что только пришли. Мы тоже не торопились. Я выспался нормально… А ещё два раза пообедал, три раза поужинал.

Лапа Зуры тянулась к кобуре. Хотелось выхватить оружие и выстрелить: сначала в затылок рыжему, а затем вонзить кинжал в чёрного, поскольку патронов на него жаль. Но волк сдержался. Он даже не зарычал.

– Поздно уже, парни, – зевнул Зура. – Нам до темноты надо вернуться. Может, пойдём уже?

– А ты чего, зассал темноты, что ли? – издевательски хохотнул рыжий. – Ты серый не очкуй, мы тебя в обиду не дадим. Скажи, босс, мы их не бросим?

– Харе бакланить. Канать надо, так поканали, – выплюнул струйку воды в песок чёрный кот.

Он вытер морду, расправил усы и, приблизившись к Зуре, тихонечко зашипел. Чёрный решил немного припугнуть волка, чтобы тот знал, кто на полянке старший.

Шмаль был волку по грудь, но малый рост антропоморфного бандита не говорил о его слабости. Кот – зверь серьёзный, способный острыми когтями, словно кинжалами, нанести страшные раны – порой смертельные. Даже медведи обходили стороной кошачьи разборки. А сами коты не боялись никого в этом мире; разве только тигров опасались, да и то – только совсем чуть-чуть.

– Как скажешь, братан, – быстро завертел коротким хвостом волк. – Надо идти, так пошли. Я что против, что ли?

Алдан погрузился в темноту. Электричество в городе подавалось исправно, но улицы освещались скудно, потому что воришки выкручивали лампочки и обрезали провода. Но ближе к полудню волшебным образом лампочки с проводами возвращались на место. Оттого что воровали их сами коммунальщики и мечтали, кому-нибудь сбыть товар, а продать награбленное, было совершенно некому. Если только самим себе.

Убирался город ещё хуже. Даже в его центре пахло отходами из огромной помойки. Вообще, Алдан, что называется – слыл городом контрастов.

Рядом с семиэтажными зданиями, украшенными красивыми балконами с мраморными балясинами и резными окнами-арками, стонали вдавленные в землю халупы, бараки и деревянные туалеты без дверей. Так на улице «Пролетарской», на заднем дворе грандиозного казино, то есть самого роскошного здания в Алдане – в покосившемся доме раздавали бесплатные обеды, а рядом за городской больницей, которая не видела ремонта уже лет сто, возвышался величественный Колизей на семнадцать тысячи мест. Здесь, между прочим, то есть в алданском Колизее сражались местные и пришлые гладиаторы; но сражались не насмерть, чтобы после боя отправиться в облупленную больницу на излечение для дальнейших драк.

– Алдан, это зависть и радость! У меня прямо сердце радуется, когда иду по этим убитым улицам и вижу счастливые лица свободных гибридов. Как же я люблю этот город! – восхищался Барс, проходя мимо огромной кучи картофельной шелухи. – Запах свободы, братцы – он неповторим!

Волки не отходили от гостей из Якутска ни на шаг. Но за время пути коты надоели настолько, что алданские бандиты готовы были сбежать от них.

Шмаль всё время задирался. Барс так и сыпал глупыми вопросами и почему-то восхищался городом, в котором из достопримечательностей только казино имеется… ну и так – пару кабаков и здание администрации.

Гоча покосился на вонючую кучу отходов из общественной столовой и, прикрыв лапой нос, гнусаво спросил:

– Неужели это кому-то может понравиться? Я, конечно, извиняюсь парни, но когда вы были в Алдане в последний раз?

– Этот город мне как родной! Я тута все переулки знаю, – ответил Шмаль, грозно сверкнув сломанным клыком. – А вот Барс в городе впервые. Потому столько впечатлений. Предупреждаю, мой кореш – кот очень эмоциональный. Не мешай ему впечатляться. Немного погуляет здеся, и романтика враз сойдёт!

Но чтобы чёрный не говорил, рыжий кот всё равно был счастлив гулять по вольному городу…

Алдан, безусловно, не идеален, и это лишь незначительные детали истории. Важно, что сразу после посещения чудесного города друзья обязательно отправятся к морю. Они поедут в Страну Крым, где крутятся карусели, где нет волков, где сладкая вата и далее по списку. Никогда Барс ещё не был так близок к своей мечте. Город Алдан, вонючие помойки, груды мусора, разбитые дороги и предсмертный крик испуганной жертвы, где-то на чердаке двухэтажного дома – казались ему ароматными лепестками мяты, которыми усыпана дорога в райские земли Краснодарского края.

Иногда, когда Барс не мог долго уснуть, он бормотал себе под нос одну скороговорку: «Рай – это Краснодарский край, а в Крым – я не приеду седым».

Позёвывая, он повторял эту фразу пять или пятьдесят пять раз, после чего сладко засыпал.

Схема засыпания работала безотказно, если, конечно, не вмешивался Шмаль.

– Слышь, серый, нам долго ещё шлёпать? – хмурился чёрный кот. – А то жуть как устал. И пятку натёр, и пожрать перед сном охота.

– Да пришли уже, – указав лапой на опрятный дом, сказал Зура. – Поднимайтесь, бродяги, на второй этаж. Шеф сейчас вас накормит. Будет вам и колбаска, и сосиска, и молочко.

– Напугал кота сметаной, – зашипел Шмаль. – Я ведь дикий, когда голодный. Мне что с тигром в клетке чалиться, что с Бучем базякать.

Но чёрный кот был слишком самоуверен, что могло отразиться на его здоровье.

Его друг и владелец кабака «Молоко», господин Абрамяу – вёл бизнес на широкую лапу. Персидскому коту принадлежали кабак, пяток магазинов искусственного мяса, три супермаркета, торгующих замороженной рыбой; был ещё ювелирный интерес, консервный цех и ателье модной одежды. Но одно дельце, о котором Абрамяу не распространялся никогда, стоило всего легального бизнеса вместе взятого. Всё дело в том, что он выполнял посреднические функции по поставке баранины и свинины ко двору князя Витольда. Каждую неделю тушки животных переправлялись на фронтовых рефрижераторах из Алдана в Якутск, – и ни одна живая душа не знала, что находится внутри этих машин.

Абрамяу работал давно с вольными алданцами, но больше других, доверял гибридной росомахе, по имени Буч. А росомаха, соответственно, доверял – персидскому коту.

В кабинете Буча полумрак. Коты плохо видели в темноте, к тому же слепили две лампы в торшере, стоящие за спиной росомахи. Этот кабинет, как и весь четырёхэтажный дом, когда-то принадлежал человеческой администрации города.

Буч сидел за массивным столом, обтянутым тёмно-зелёной тканью. В кабинете стоял ещё диван и книжный шкаф, где вместо книг пылились драгоценные и полудрагоценные камни.

– Как добрались, парни? – поинтересовался Буч, не вставая со стула с громоздкой спинкой.

Он кивнул Гоче и Зуре, чтобы те остались в кабинете.

– Нам по крови завещано скитаться. Мне, что бешеному псу – сто вёрст не крюк, – ответил Шмаль.

 Чёрный облюбовал себе местечко на диване и развалился там. С дивана росомаху совсем не видно, зато хорошо слышно; Шмаль не пялиться пришёл, а дела пацанские решать.

Рыжий скромно присел рядом. Его восторг заметно угас.

– Что ты хотел, Шмаль? Зачем пришёл ко мне? – задал вопрос Буч, доставая из коробки толстую сигару. Это был контрабандный товар: дорогое и недоступное рядовым парням удовольствие.

Чёрный пошарил по кармашкам, извлёк тоненький напильник и, сняв ботинок, стал бесцеремонно точить когти, демонстрируя независимость и несговорчивый нрав.

– Чувиху свою ищу, земеля. Сорока на хвосте принесла, что удерживают её в золотом городе. Кошмарят её какие-то уроды… Найду – накажу. Уродов в смысле.

– Ну да, ну да… А что за женщина, могу я узнать? Кто она тебе? – осторожно спросил Буч, выйдя из темноты.

Он был довольно крупный и невероятно сильный. Росомахи, как и другие куньи редко носили штаны, выпячивая напоказ свои хвосты. Буч любил выглядеть дерзко и стильно. На нём чёрная сорочка с короткими рукавами, на запястьях золотые браслеты, и часы на обеих лапах. На шее гроздью висели цепи разной толщины – тоже золотые. Если Буч улыбался, то завораживал всех и каждого. В правый его клык был вживлён бриллиант. Кристалл ярко поблёскивал даже в свете всего двух маленьких лампочек за его спиной.

– Её зовут Мура. Это самая красивая кошка на земле. Если я прошу помощи у тебя, как думаешь, насколько она дорога мне? – ответил чёрный кот.

Шмаль спрятал напильник в кармашек, быстро напялил ботинок и встал с дивана.

Оправив майку, рядом пристроился Барс. Потому что рыжий ни за что не оставит друга в беде, а скорее умрёт за него.

Волки сложили лапы на груди, поближе к кобурам с пистолетами в подмышке. Даже если они успеют выхватить стволы и откроют стрельбу, то вряд ли сумеют попасть в шустрых гостей. Но если у котов из оружия только напильник, то и бояться нечего.

– Я понял тебя, черныш, – сделал шаг назад Буч и присел на стол. – Буду честен с тобой. Тут дело такое… Если хочешь вернуть свою кошку, ты должен совершить один подвиг.

– Ты во мне патриота нашёл, что ли? Может быть, ещё в паре на фронт рванём? Будем свиней валить да города грабить, – скривил морду Шмаль.

Буч знал, что придётся не просто, потому терпел скверный характер кота.

– Надо будет, и на фронт пойдём… Слушай меня внимательно, уважаемый Шмаль, поскольку кошка твоя у нас. Если ты выполнишь, что я требую, то получишь её в целости и сохранности, а ещё и с бонусом. Захочешь денег дам, а захочешь, организую тебе прямой поезд точно до Страны Крым, чтобы ни военных проверок, ни волчьих облав, ни прицепных вагонов. Могу организовать…

Чёрный облизнул усы, кончик его хвоста нервно вздрогнул.

– Ты в натуре нюх потерял, зверюга? Кусок из пасти тащишь?

– Это общее дело, Шмаль. Во благо стараюсь. Честное слово! – развёл лапы Буч. – Но ты парень разумный и знаешь правила. А правила устанавливаю здесь я. Так что слушай и не ерепенься.

Шмаль задумался, а Барс расстроился и понял, что Абрамяу подставил босса. Может и не подставил, но не предупредил это точно. Ведь наверняка знал о кошке; что Буч схватил Муру и удерживает её в казематах. Хотя, возможно, и не знал ничего… Никому нельзя верить в этом мире, особенно зажравшимся котам. Абрамяу и раньше выкидывал номера, но в этот раз он играл с самой смертью, потому что Шмаль предательства не прощал.

Чёрный не лез в драку и не закатывал истерик. Он хорошо понимал, с кем сегодня встречался, потому следил за каждым своим словом, не желая наболтать лишнего, чтобы не навредить своей любимой кошке. Если бы Шмаль не умел держать шершавый язык за клыками, разве он стал бы авторитетным бродягой?

– Говори, что хотел, – наконец, отреагировал чёрный кот.

Буч удовлетворённо кивнул.

– Дело непростое, Шмаль… дело сложное. Ты парень крутой и только ты сможешь справиться – иначе нашли бы другого солиста. Но перед тем как сделать тебе предложение, остался один лишь важный вопрос: как ты относишься к людям?

Чёрный и виду не подал, что удивлён.

– Я отношусь к людям ровно, – мякнул Шмаль.

– Вот и хорошо, вот и чудно, черныш. Если у тебя нет аллергии на человеческую кожу, то слушай сюда в оба уха… Хочешь увидеть свою девчонку, приведи в Алдан императора Роберта. Ты, Шмаль, должен доставить доктора Варакина ко мне – и как можно скорее.

Глава 7. Реют стяги над Кремлём, над имперскою Москвой.

Страна Москва. Кремль. Государевы покои. Сентябрьское утро.

По длинному коридору, устланному красной дорожкой, шёл в хрустящих хромовых сапогах светловолосый лейтенант. Фельдъегерь кремлёвского полка, одетый в блистательную форму, нёс в специальной сумке с кодовым замочком два секретных пакета. Первый пакет – это срочное донесение из Страны Урал, второй – секретный доклад шпиона из Страны Сибирь.

Возле кабинета московского князя Владимира третьего – фельдъегерь остановился.

Офицеры охраны видели молодого лейтенанта не первый раз. Потому, отдав честь, они пропустили его к государю.

– Почта от генерала Шалевского и разведданные из Якутска! – громко доложил фельдъегерь.

Князь, облачённый в просторный халат, подол которого волочился по сверкающему паркету, распечатал пакет и поблагодарил посыльного:

– Прекрасная работа, лейтенант! Спасибо… Можете быть свободны.

Фельдъегерь развернулся кругом и строевым шагом покинул комнаты князя.

Кабинет государя был светел и переполнен энергией своего хозяина. Князь много трудился. Он изучал корреспонденцию, дипломатические письма. Он подписывал документы, принимал министров и их замов. Сегодня московский князь ждал победных реляций и одну немаловажную новость от сибирского резидента под псевдонимом «Сухой».

Владимир третий внимательно прочитал сообщение от генерала Шалевского. В нём сообщалось, что войска Первого Уфимского фронта парадным маршем взяли столицу Страны Урал, город Челябинск. Что на здании горсовета водружён имперский флаг, а мэр Челябинска подписал капитуляцию и благополучно оформил новый контракт с военной администрацией Москвы. И как сообщалось в записке: «Жители встречают освободителей цветами, поцелуями, кадрилью и рвут старые поспорта».

Порядка семидесяти тысяч человек проживали на возвращённых Москве территориях. Страна Урал славилась наследием прошлого: инженерами, учителями и первоклассными рабочими. Отличные земли, великолепные люди – Владимир третий был очень доволен победой.

Князь подошёл к коммуникатору, нажал кнопку. Говорил он всегда с расстановкой, вдумчиво, чётко произнося каждый слог.

– Вызвать ко мне Флягина и Стрельцова.

В ответ послышался бравурный голос молоденькой связистки:

– Принято, государь!

Прошла минута, и юный голос связистки снова заговорил:

– Директор фармакологической фабрики, господин Флягин ждёт аудиенции. Полковник Стрельцов на подъезде к кремлю. Он застрял в пробке. Задерживается.

Задумавшись, князь склонился над шахматной доской. Он любил игру королей; обожал настолько, что всё свободное время сражался с самим собою. Но даже срубая пешки и двигая фигуры, Владимир продолжал размышлять о делах государственных.

Правду сказать, московский князь слегка изменил правила шахмат. Ну, например, он был уверен, что играет всегда только белыми. А если всё-таки в силу различных причин приходилось играть за чёрных, Владимир всё равно делал ход первым.

Ещё фигуры, в разыгранных им партиях, носились по доске не совсем так, как принято у всех остальных шахматистов. Когда нужно князю – пешки ходили, как ладья, а конь превращался в слона.  Самое интересное, что фигуры трансформировались не только на стороне, за которую играл государь, но и на второй стороне, за которую играл также Владимир третий. Фигуры могли превращаться в пешек, а пешки множились или сокращали свою численность в зависимости от настроения князя. Иногда случалось, что пешки, не доходя до края доски, зверели настолько, что делая ход «е2-е4», умудрялись срубить пару фигур и переодеться в величественного ферзя. Но бывало и так, что щелчком княжеского пальца пешки улетали с доски навсегда.

Владимир призадумался, перед тем как сделать новый ход. Он посматривал на чёрно-белого коня, которым собирался срубить сразу двух королей, прыгая через коронованные головы, словно в шашках. Чёрно-белый конь – это специальная фигура, выскакивающая на доску, чтобы уровнять шансы, когда прижмёт особенная неудача. По мнению князя Москвы: несколько нестандартных ходов – это прекрасное подспорье даже в реальной жизни, – чем он всегда и пользовался. Переиграть государя огромной страны не мог ни один известный в мире властитель, а те, кто рисковал вступить с ним в опасное противостояние, сталкивались с образным чёрно-белым конём, который не щадил выскочек, убивая копытом наповал.

Владимир третий всё продумал. Всё шло по чёткому плану. Он будто узрел будущее, предугадывая ходы своих партнёров в борьбе за владычество на планете.

Князь Урала бежал как трус, значит, пришло время позаботиться о снабжении людей на освобождённых территориях сывороткой «Вар-250». Вообще-то, это непростая задача – захват целой страны с людьми, которых надо накормить, согреть, развеселить, иногда отмыть и обеспечить таблетками от «ярости».

Без лекарств на новых территориях делать нечего. Население признавало лишь ту власть, которая снабжала необходимым рационом, причём – бесплатно, сытно, вкусно… с запасом. Выращенное свиньями искусственное мясо, овощи, фрукты и жизненно необходимые средства от бешеного голода – вот он обязательный набор интервента. Но вся беда в том, что срок хранения таблеток весьма короток: всего пятнадцать суток. Просроченный товар – это сущий кошмар для каждого из вождей. Приходилось создавать производства с избытком, чтобы компенсировать испорченный продукт. А чтобы увеличить производство лекарства, нужны ресурсы, то есть новые жертвы среди солдат.

Сыворотка варилась исключительно из свиных или бараньих туш. Либо одни, либо другие служили в армиях любой из держав. Другого варианта не было. Потому что лекарство, созданное доктором Варакиным, готовилось только из двух гибридных видов. Сначала Роберт сварил пилюли из свинины, что мгновенно спасло десятки тысяч жизней, а всего через месяц появились таблетки из баранины, для исповедующих иудаизм и ислам, как подарок на религиозный праздник Курбан-байрам.

За долгие годы пребывания доктора Варакина в камере сна, современным учёным так и не удалось создать принципиально новое лекарство. Почти целый век люди пользовались только гением Роберта. В ход шли кости, жилы, внутренности и волосы с различных частей тела гибридных солдат. Чтобы получить сырьё для конечного продукта, необходимо постоянно вести боевые действия. Свиньи и муфлоны должны гибнуть с той и другой стороны – ровно столько, чтобы прокормить собственное человеческое население – опять же, с одной и с другой стороны. Таковы жестокие правила. Вот такая хитрая игра, ничем не отличающаяся от шахмат московского князя.

Люди, выжившие после эпидемии, разделились на деревни, районы, области и княжества. Москва билась с Подмосковьем, Ярославль с Владимиром, Чечня с Ингушетией, а Камчатка яростно сражалась с Чукоткой. Каждому городу пришлось создать свою армию муфлонов или кабанов.

Но инерцию большой страны остановить невероятно сложно. Москва выделялась среди прочих городов. После захвата близлежащих областей в Стране Москве насчитывалось до пяти миллионов антропоморфных солдат. Это была гигантская сила. Благо рожали свиноматки так же часто, как стрелял самый популярный в армии автомат ППШ – то самое оружие ближнего боя, с дисковым магазином.

Армия Москвы была велика, оттого что людей в регионе проживало больше трёхсот тысяч. И чтобы снабдить народ лекарством, необходима бесконечная битва. Москва воевала со всеми известными странами, стремительно наращивая территории и увеличивая население.

Для свиноматок строились роддома. Лучшие врачи следили за здоровьем приплода. Поросята быстро взрослели и, нацепив рюкзачки, шагали в школу, чтобы получить будущую специальность. По окончании школы две трети хряков отправлялась на фронт, треть ковырялась на колхозных полях, иные, кто посмышлёней, работали на фабриках или в частной охране. Кому повезло больше – вопрос спорный. Работа в обувном цехе скучна и однообразна, а служба в армии не означает быструю смерть. Арифметика здесь простая. Например, средняя смертность свинорылых сибиряков на всех фронтах: пятьдесят вепрей в сутки. Этих тушек достаточно, чтобы прокормить такую огромную страну, как Сибирь в количестве ста тысяч человек. Урал, это семьдесят тысяч душ, включая оренбургские деревни в степи, где выращивали экспериментальных гибридных козлов – всего семь десятков семей. Следовательно, чтобы обеспечить сывороткой население, перешедшее под власть Москвы, каждые сутки надо толкать на пулемёты полтора взвода солдат: всего сорок кабанов – мелочь какая-то. Но снова проблема: где найти те пулемёты, если армия врага взята в плен или попросту превратилась в труху? Люди нашли ответ и на этот каверзный вопрос, потому что чёрно-белые кони всегда пасутся в рукавах разумных правителей. Самый невинный вариант снабжения – расстреливать пленных и пьяных мародёров, а для казней надо создать специальные полки.

В каждой армии существовали заградотряды. В Сибири эту услугу выполняли медвежьи роты и тигры-снайперы. Москва также пользовалась поддержкой беспринципных медведей, посылая им в помощь редчайший антропоморфный вид, гибридных волкодавов (штучный вариант из собак, крайне экзотический и безбашенный). Страшнее волкодавов были только человекоподобные панды. В Стране Китай именно они зверствовали на полях сражений, отстреливая кабанов сотнями. И не было мстительнее зверя, чем вечно голодные монстры в чёрно-белых шубах. Казалось, что панды и мистическая лошадь из карманной конюшни князя Владимира – это одно целое.

Медведей спаивали ещё крохами. Алкоголизм вживался с молодых когтей, и мишки вырастали в настоящих гуляк. Но косолапые точно знали, почему каждый вечер их столы ломятся от бутылей с мутной жидкостью, а в мошне звенит мелочь. Четырёхсот килограммовых секачей гибридный медведь драл, как лис цыплёнка, потому что всегда хотелось вкусно поесть, сладко попить и получить приличное жалованье.

Бывали такие случаи, когда свиньи отказывались воевать, оттого что даже у глупости мерцает прозрение. Командиры взводов, рот и полков – выходили на прямые переговоры с противником и договаривались о перемирии. Свиньи вылезали из окопов и, пересекая разделительные преграды из минных полей и колючей проволоки, шли брататься со вчерашним врагом. В таких случаях вступали в дело медвежьи полки, тигры-убийцы или волкодавы.

Снайпер делал всего несколько выстрелов и уходил в тень. В замешательстве свиньи разбегались в разные стороны, а видя приближение медвежьих патрулей, боевой дух солдат снова зашкаливал. И тогда опять начался бой. Свиньи атаковали противника так яростно и жестоко, что потери увеличивались в десятки раз.

Излишки не пропадали. Павших бойцов скармливали медведям, а самые лакомые куски доставались тиграм и волкодавам. Это была ещё одна причина, почему заградотряды всегда рвались на передовую и с удовольствием выполняли приказы.

…Московский князь любил шахматы, но терпеть не мог медведей, а нечёсаных волкодавов – попросту ненавидел. Но война есть война. Приходилось сносить все эти зверства.

Было дело, Владимир хотел заменить волкодавов тиграми – по эстетическим причинам – из-за запаха, безусловно. Он предлагал сибирским гибридам огромное жалованье, бесплатное жильё и пенсионные льготы. Но полосатые антропоморфы отказались служить Московскому государю, обусловив отказ непригодным климатом. Всего несколько семей перебралось из Сибири в среднюю полосу, и те через месяц сбежали в неизвестном направлении.

Спрятав чёрно-белого коня в карман, Владимир третий вскрыл послание от сибирского резидента. Быстро скользнув по строкам, на минуту задумался. Затем взял со столика фотографию в рамке. Следующую минуту он рассматривал того, кто изображён на снимке. Человеком в рамке был сам Роберт Варакин.

– Гений! Он просто гений! – восторженно произнёс князь и снова склонился над шахматной доской.

***

Витольда сопровождали три отборных вепря и два советника: Парамон Лизнёв и Федот Мокрицин.

– Какая крепкая дверь! – постучав костяшками пальцев по металлической обшивке, удивился Витольд.

– Это на века. Всё сделано для покоя нашего императора, – склонился в поклоне Парамон. – Проходите, Великий князь, Роберт Варакин отужинали и находятся в прекрасном расположении духа. Ни так ли, Федот?

– Все пункты встречи выполнены, мой князь, – доложил Мокрицин. – Император Роберт и его друг Караваев – в восторге от Вашей щедрости.

– Тогда, чего мы ждём? – учтиво улыбнулся князь. – Парамон…Федот… следуйте за мной, а вы мои верные дружинники подождите здесь.

Кабаны толкались у дверей, желая подсмотреть, что же там за император такой, а князь в сопровождении советников вошёл в лабораторию.

В просторном помещении ярко светили лампы. Роберт сидел за компьютером, раскладывая пасьянс «косынка». Яша развалился на диванчике. Парни переоделись в новенькие спортивные костюмы синего цвета, сшитые умелыми ручками мастериц на якутской фабрике «Мехшерстьпух». На Яше и Роберте штаны с двумя белыми полосками и олимпийки с броской надписью «Динамо» на груди.

– Представьте меня, – улыбнулся Витольд.

– Князь Страны Сибирь, Витольд первый – сын Дмитрия первого! – торжественно произнёс Парамон Лизнёв. – Властитель сибирских городов, дальних улусов и прочего, прочего, прочего!..

Караваев лениво привстал с дивана. Доктор Варакин тоже поприветствовал князя.

– Приятно познакомиться, – ответил Роберт завораживающей улыбкой. – Со мной вы заочно знакомы, а вот этого молодого человека, а по совместительству моего друга и выдающегося учёного, звать-величать Яков Караваев.

Витольд принял вальяжную позу, спрятав руки за спиной, будто рассматривал экспонаты в музее. Советники тихонечко стояли позади государя, выглядывая из-за его плеч.

– Ну, что же… вот и пришло то самое время… Вот мы и познакомились. Теперь можно поговорить и о наших общих проблемах. Вы не против, господа, поговорить?

– Конечно!.. несомненно!.. мы только за! – закивал Яша. – Ждём не дождёмся. Вот и император весь в нетерпении. Я правильно размышляю, Ваше Величество?

– Всё верно, друг Алёшка… Всё верно, – отреагировал Роберт.

Доктор Варакин взялся за бегунок молнии на олимпийке и поёрзал его вверх-вниз, то обнажая накаченную грудь, покрытую россыпью татуировок, то пряча её.