Предел срыва

Дизайнер обложки Ксения Никулина

© Максим SNakeIce Карев, 2022

© Ксения Никулина, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-0841-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Да какого хрена она вообще себе позволяет? Мать ещё, называется. Я только приехал, а она всё пилит и пилит меня. То стены ей кривые, то мебель старая. А где ты раньше была? Надо было деньги до пенсии зарабатывать! Одна она с ребёнком осталась. Ну так ищи мужика себе богатого. На одну с ребёнком. Батю тоже запилила так, что он спился, небось. Я домой приехал не для того, чтобы это всё слушать. Можно мне хоть дома отдохнуть от этого всего, а? На работе платят копейки. Машина стареет. Квартира съёмная, и ещё твари эти ползучие периодически лезут. Вот откуда? Уже и ловушки ставил, и отраву кидал. Нет, всё равно лезут. Ладно, хоть строем не ходят. Так, два-три в неделю убью и ладно. Хозяйка жадная, ничего не хочет ни слушать, ни делать в этой квартире. И новую хрен снимешь, я не кую деньги. Хату снять, машину заправить-починить, туда-сюда. И всё. Уже и нет денег ни на что другое. Так, пива выпить с друганами раз в неделю. Вот тебе и весь стресс-менеджмент.

Я нёсся на запредельной скорости из родного города и из-за злости не видел красоты окружающей природы. На улице было приятно жарко и была средняя влажность. Про такую говорят… Не говорят про неё. Её просто не чувствуют. Зато чувствуют, когда она есть. Когда комфортная температура превращается в пытку. Когда дома без кондиционера появляться не хочется, а вентилятор справляется едва-едва, чтобы не сойти с ума от жары. Тем временем, дорога не самого высшего качества, с выбоинами и кочками, несла меня в город моего личностного становления. Зелёные деревья свисали над серой двухполосной дорогой. Если бы я только мог отключить это чувство ненависти, сразу бы увидел красоту вокруг. И этот приятный воздух, что пах цветущими растениями, проникал в салон стареющей японской машины.

Обычно, дорога из родного города занимала часов шесть. Для сознательного водителя. Сейчас же я не отличался сознательностью. Превышения скорости? Дайте два. Обгон через сплошную? А там разве когда-то разметка была? Ой, не заметил. Говорят, у всех свой путь. Мой был тернист. И долог. Двойной путь по цене одного. А сейчас вены на шее от крика на весь салон раздувались всё больше с каждой новой претензией и лицо стало красным от злости.

– Нет, ну вы сами пробовали там выжить на эти копейки? Купаетесь там в роскошах и яхтах своих. Дармоеды. На мои налоги. И что, что половина зарплаты «в чёрную»? Была бы моя воля, вообще бы ничего не платил. Акцизы на бенз плачу, за алкоголь – плачу! Это ещё хорошо, что я не курю, так бы вообще удавился бы. Так, стоп. А кальян? Сука! И за табак плачу. Какого вообще?! Сраная страна… Валить надо отсюда. Только не берут никуда. Я же не светило науки и работа у меня обычная.

Зелёные леса сменились полями, на фоне которых возвышались горы. Зелено и тепло. Я люблю такое лето. По сей день. Приятные ароматы уже распространились по всему салону. А испарения от почвы создавали интересные миражи с горами. Те меняли свои подножия и иногда расслаивались на части. Будто кто-то могучий поднял гору, срезал слой, но не стал ставить его обратно, а проделал то же самое с другим. Было прекрасно, но я всё ещё не видел.

– Хорошо, хоть поесть положила мне. Бабки на кафе где взять? Тут в толчок сходить не получается. В кусты надо. Кстати, о кустах. Если бы не эти дармоеды, что сделали платными свои туалеты, не пришлось бы сейчас ничего искать.

Позволив машине остановиться своим ходом, я вышел на обочину, редкий лес, куда меня снова завела дорога, помог мне прикрыть свои дела.

– Сколько травы тут, по пояс прям. Не подхватить бы никого, потом выгонять ещё с тачки. А новую так хочется. Рассекаешь такой, все девки твои. Житуха. И хату. Свою. Чтобы не платить этой ни копейки больше. И всё, удалась жизнь. С начальником повезло же, хороший мужик попался. Свойский. Если бы не он, уже давно бы всё бросил здесь. Устал. Устал я. Сколько там ещё, сотни две километров? Сколько? Чёрт, да я две трети даже не проехал, а башка уже гудит от дороги. В одинокого на дальняк не вариант ездить.

Скорость сокращала расстояние между мной и точкой назначения. И царившая доселе тёплая и сухая летняя погода сменилась грузными тучами, дальними туманами и повышенной влажностью. У нас в крае очень разная погода. Горы, моря… Как интересно, что порой всего сто километров могут отделять приятный климат от вечной пасмурной, тяжёлой и гнетущей погоды. Говорят, есть люди, которые зависят от погоды. Я же говорю, что мы все от неё зависим, в разной степени. Но фон всегда определяет бытие. В стае волков нельзя мяукнуть. И внешние факторы при хорошей погоде и те же внешние факторы при плохой воспринимаются всегда по-разному, осознаём мы это или нет. Не бывает двух одинаковых дней, двух одинаковых реакций и поведение разное. Так или иначе.

– Нет, ну я опять из лета в вот это возвращаюсь. Почему нельзя нам нормальный климат? Всё же хорошо было, горный хребет только проехал и снова шняга та же самая. Лучше бы на самолёте полетел. Ненавижу этот климат. Как мы тут вообще живём?! На отшибе у страны никому не нужные. Город неумытый, без хозяина. Если бы не море, уже давно загнулись бы.

Несмотря на всё моё прошлое брюзжание, часть мыслей предельно ясна и имеет под собой почву. Её надо было уметь подать, только и всего. А с теми проблемами, кто сможет её правильно подать? Лишь избранные, кто умеет думать на шаг вперёд или даже три. Хах, даже смешно становится, когда вспоминаешь, как думал тогда. Но это так прекрасно, когда видишь в себе развитие. Знаете, часто можно услышать мысли о прошлом избиении себя, только вопрос в другом: а был бы ты собой, если бы не сделал столько ошибок, сколько успел? Не был. Был бы ещё одной копией из бесконечного квантового измерения. Ты есть ты. И нет другого тебя. Тогда я не умел ценить. И считал, что время – бесконечно.

Тем временем верный железный конь галопом врывался в своё стоило. Город постепенно появлялся вдоль дроги. Он был серым в цветное пятно новых высоток, рекламы, редких красивых клумб с цветами, серостью широких многополосных дорог и имел свой ритм. От города пахло коммерцией. И каждый старался укусить этот пирог. Кто-то больше, кто-то меньше, но старался каждый. Я не был исключением. Работа и подработка помогала сводить концы с концами, чтобы хватало на бургер и ароматный кофе время от времени. Но прибедняться было модно. Эта мода настолько вошла в обыденность, что заменила одни категории мышления на другие. Самое страшное было в том, что ты начинал верить в правдивость этих категорий. И они формировали твоё будущее. Жалею ли я, что тогда такие категории у меня были? Нисколько! И вместе с тем, кто ещё так схватит удачу за хвост, а потом ещё и оседлает её? Единицы? Нет. Тысячные, миллионные или миллиардные. Разумеется, я понимаю, что не один такой. Но чёткой статистики невозможно собрать. И вряд ли когда-то станет возможным.

– Алло. Ну что тебе ещё? – принял я звонок с раздражением.

– Сына, ты доехал?

– Нет, блин, разбился по пути! Доехал, куда я денусь?

– Зачем ты так кричишь? Я же просто переживаю за тебя, – мама пыталась найти компромисс и сгладить углы.

– Да, да. Всё нормально у меня. Поел пару раз по пути. Вещи перетаскаю и спать лягу. Бошка трещит уже от дороги. Хорошо, что завтра на работу не надо.

– Как погода у вас там? – хоть как-то пыталась отвлечь меня мама и продлить разговор.

– Да ты и так знаешь, как тут. Снова всё затянуто и дождь начнётся скоро. Дома было лучше. Ещё бы кое-кто не пилил меня.

– Сына, зачем ты так? Я просто хотела, чтобы ты помог сделать мне ремонт. Там же ничего сложного.

– Да? И что же ты сама тогда ничего сложного не сделала? – злость снова пеленой закрывала глаза.

– Мне лет уже сколько? Не могу я одна всё тянуть. Спасибо вот тебе, что хоть денежки иногда посылаешь. Так бы и не справилась совсем.

– Ладно, пожалуйста, – начал теплеть мой голос, – что я, родной матери денег что ли пожалею?

– Ну отдыхай сына, ты устал очень с дороги, пока, целую!

– Пока.

Я закончил звонок и с парой сумок поднялся домой.

– Да тут сдох кто-то, что ли? Что опять за запашина? О, а вот и очередная жертва. Лови тапок!

После очередного ритуала дезинсекции я открыл окна. Нельзя на неделю оставлять окна на проветривание, погода очень непредсказуема. Поэтому, иногда приходилось терпеть плохо проветриваемую квартиру. С другой стороны, я не понимал, что такое тихий уголок, где можно подумать о своём. Сейчас я стал это ценить. Стоило только немного потерять. Нет, всё сейчас очень даже хорошо. Только… не может человек ценить всё и сразу. Надо посидеть, подумать, сделать правильные выводы, найти баланс.

Аромат маминой курицы с картофелем, запечённые в духовке, придали квартире уюта. Было вкусно. Невероятно. Настолько нежное мясо, что оно само слезало с костей. Маринованные с зимы огурцы хрустели во рту. Мама готовила потрясающе. Если бы был выбор пойти в ресторан или зайти к маме, кому вообще нужен был ресторан? Мне – точно нет.

Душ помог прийти в себя, а тишина в квартире, изредка нарушаемая практически идеальной слышимостью, помогли пройти гулу в голове и начало приятно клонить ко сну.

***

– Да что же так тяжело просыпаться-то по утра? И нога так болит, я газ передавил, что ли? Так, а это что? – нащупал я подобие жёсткой бородавки, – Сука! Ну этого же мне сейчас не хватало. Где я тебя подцепил? В кустах тех?

Я орал хриплым утренним голосом на клеща, который успел изрядно напиться моей крови. Взяв в руки пинцет, я решил самостоятельно удалить его. Шло с переменным успехом, пришлось даже выковыривать головку отдельно. Клещи вообще непрочные создания, ломаются от малейшего желания их извлечь. Промыв рану спиртом, я решил браться за свои дела. Завтра на работу.

– Автосервис «Ваша марка», Юлия, чем могу помочь? – раздался голос на том конце «провода».

– Девушка, здравствуйте, – поприветствовал я, обезличив оператора, – мне надо масло в машине поменять, когда записаться можно? Я только после шести могу.

– Среда и пятница свободны. Какой день для вас удобнее?

– В среду давайте. Сколько стоит, я там ваш постоянный клиент, скидку бы…

– Да, вы уже достигли семипроцентной скидки, ожидаем вас в среду в 19:00. К оплате – тысяча триста двенадцать рублей.

– Кх… Скидка, ага. Спасибо, в среду буду, до свидания, – кинул я трубку, не став дослушивать акции и «щедрые предложения».

– Совсем уже охренели, могли и бесплатно сделать. Постоянному-то клиенту.

«Эй, крутые бобры. Я в городе. Как насчёт расслабиться перед началом трудовых будней?» Написал я в чат с друзьями.

«В семь закончу и погнали.»

«Да, давай.»

«О! Сам царь снизошёл до челяди. Как дома отдохнул?»

«Нормас,» – был я краток. Итак, сегодня вечером на четверых мы замутим разгрузку. А завтра с новыми силами пойдём строить «светлое будущее».

– Чем скрасить остаток дня? Какие там фильмы я ещё не смотрел?

Сделав марафон по фильмам, я принял душ и стал собираться к друзьям.

«Стол заказал кто?»

«Да, на семь. На моё имя.»

«Красава!»

– Люди мы небогатые, туда на автобусе прокачусь. «Мне дует, а мне душно!» – передразнил я извечную войну миров и вышел из дома.

Скрипящий автобус мерно ехал по чёрному дорожному полотну, везя меня в привычное место к друзьями. Кальян да пара коктейлей сегодня сделают мой вечер. А на работу так не хочется, жуть… Слева и справа мелькали здания всех унылых тонов. Серый, бежевый, разбитый. Разбитый – это такой цвет, который уже и не важно, какого основного оттенка, а здание покрывает грибок и его чёрные пятна меняют восприятие в худшую сторону. Невооружённым взглядом было видно, что город никому не нужен и в нём нет хозяина. Повезло только историческим зданиям. На них выделяли средства и смотрелись они так же хорошо, как это было свыше ста лет назад. Выйдя на улицу, я направился в наше излюбленное заведение.

– Здравствуйте, вас уже ожидают?

– Да, где и обычно.

– Хорошо вам отдохнуть! – доброжелательно прокричала мне вслед приятная девушка на ресепшене.

– Здорова, здорова, а где Лёха? – пожал я руки своим друзьям и рухнул в кресло.

– Ты чат читал?

– Не, я музыку слушал, – потянулся я в карман за телефоном.

– Он через минут двадцать будет, только закончил.

– Пойдёт. Давайте пока начнём. Хочу кальян и коктейль.

– Так как дома было? Ты не рассказал, – спросил Андрей – третий друг.

– Да как? Ну местами плохо, местами ужасно.

– Что случилось?

– Да мать всё пилит. То не так, это не так.

– Видел я, как ты с матерью общаешься, ага. Орал бы поменьше… Ей так много надо, что ли?

– Ремонт там идёт. То сделай, это сделай. А я на работе уже устал, понимаешь?

– Хорошо, вот ты устал на работе, а она тоже устала. И ты ещё туда добавляешь, вместо помощи лезешь критикой. Понимаешь?

– Хер ли ты вообще в это лезешь? Справится как-нибудь! Пришёл тут, сидишь, умничаешь.

– Дурак ты… Я не со зла тебе это говорю, а надеюсь, что ты поймёшь, что не на всё надо остро реагировать. У тебя уже виски седые из-за нервов, понимаешь?

– Не могу я не нервничать!

– Ладно, забили. На арбузе?

– Давай на арбузе, умник, сука!

– Парни, вы чего, остыньте… Давайте лучше за наши частые сборы намахнём.

– Да я тут при чём?! Я пришёл, он сразу лезть ко мне начал!

– У.. тяжёлый случай. Давай, заказывай уже.

– Привет, – подошёл Лёха, – о, да у нас тут как обычно. Что ни встреча, так аж на ресепшене возгласы от нашего стола слышно.

Минут через десять я успокоился, и мы начали нашу традиционную встречу с юмором на грани. И меня как-то быстро начало брать. Странно это.

– Парни, я домой, походу. Мне уже хватит на сегодня.

– Слушай, ты какой-то белый. Давай мы тебя проводим.

– Анастасия, можно нам счёт?

Я опёрся на стенку. Ноги ватные. Общее состояние – могло бы быть лучше. Палёный алкоголь? Давно не пил? Что со мной? Тело бросило в жар. В глазах потемнело.

***

– Где я? – язык еле слушается, всё тело ломит, голова болит.

– Вы в реанимации, можете вспомнить, что делали накануне?

– С друзьями в баре сидел. Почему я в реанимации?

– Вы потеряли сознание в баре, видимо, вас доставила сюда скорая. В тяжёлом состоянии. Вы уже четыре дня лежите в больнице.

– Ничего не понимаю. Это из-за алкоголя?

– Мы не знаем точно, но ваши друзья в порядке. Вы пили с ними одни напитки?

– Более или менее. Мне плохо, доктор. Вколите что-нибудь.

– Я медсестра на осмотре. Доктор сейчас занят. Вам лучше отдохнуть, набраться сил.

***

– Как вы себя чувствуйте? – глухой далёкий голос вырывает меня от отдыха, – Вы меня слышите?

– Хе… ро… во. Очень. У меня… сил… нет… даже говорить.

– У вас обнаружили клещевой энцефалит. Как давно вас укусил клещ?

– Суб… бота…

Глава 2

Как же херово… Что вообще происходит? Я бросаю пить. И курить. На всякий случай. Всё, возраст уже не позволяет. Не могу мысли структурировать. Что-то висит на задворках сознания, уцепиться не получается.

– Станислав, как вы себя чувствуйте? – девушка в белом халате склонилась надо мной.

– Я.. не… Ста… нисл… ав, – язык вообще не слушается.

– Не шевелитесь, я сейчас вас осмотрю, – достала она фонарик и начала светить в глаза.

– А.. – немного вскрикнул я от головной боли и резкого света в глаза.

– Станислав, какой у вас год рождения?

– Девяностый, – стало лучше получаться произносить слова. В глазах всё ещё было немного размыто.

– Хм… Частичная потеря памяти. Вы хотите поговорить с родными?

– Кто пришёл? – старался я произносить как можно меньше слов, с максимально ёмким смыслом.

– Ваша мама. Давайте я её приглашу.

В кабинет вошла женщина, я не видел чёткого силуэта, только зелёно-белый объект гуманоидной формы двигался в моём направлении. И то, я только подсознательно стал считать этот объект женщиной. Так как медсестра мне об этом сказала. Эх, как легко манипулировать сознанием людей… Только затуманишь взор и делай, что хочешь.

– Стас, сынок, зачем вы это сделали? Мы с папой очень переживали за тебя. Олежа всё время спрашивает, как ты тут.

– Кто? Что? Ты кто? – я не узнаю ни голос, ни манеру речи, ни обращение. Не могу сфокусировать взгляд.

– Скажите, когда он поправится?

– Знаете, сказать сейчас сложно. Доза была высокая, но его уже перевели из реанимации. Сейчас поможет только правильное питание и отдых.

– Ему можно что-нибудь передать? Я могу готовить дома.

– Не стоит беспокойства, у нас в больнице всё есть. Питание сбалансировано и ваш скоро пойдёт на поправку. Не переживайте.

– Я ваш не мешаю? – вмешался я в разговор.

– Дома поговорим. Отдыхай, – тут же осадили меня.

Что ж… Тело ломит, голова болит, взгляд не в фокусе. Пожалуй, я посплю ещё. Отвернулся я на правый бок.

***

Так, я под капельницей. Самочувствие улучшается. Уже могу более или менее всё видеть. Как же хорошо. надо попробовать встать с кровати после капельницы.

– Сестра! – позвал я, – Блин, что с голосом? Вообще связки не разработались.

– Здравствуйте, Станислав. У вас какой-то вопрос? – появилась девушка в белом халате.

– Да почему Станислав? – опешил я.

– Вас так записали родители, как вы хотите, чтобы я к вам обращалась?

– Какие родители? У меня только мать и осталась.

– Вы имеете в виду, что только она к вам приходила?

– Нет! Только она и осталась.

– Что последнее вы помните?

– Я с друзьями сидел в баре. Стало плохо, дальше темнота в глазах. Проснулся в реанимации. Там врачи. Клещевой энцефалит. Я как вообще?

– Знаете, вам лучше пока отдохнуть. Я пока поговорю с лечащим врачом. Давайте снимем капельницу. Если захотите встать, делайте это постепенно. Не сразу на ноги, а сначала подняться на кровати, посидеть несколько минут, затем привстать рядом, привыкнуть и только потом уже пробовать делать шаги.

– Да, понятно. Что вы со мной, как с ребёнком общаетесь? Не первый день замужем.

– Ох уже этот переходный возраст, – улыбнулась медсестра и вышла из палаты.

Так… а почему я один в палате? У нас там реформа, что ли, успешно прошла? Палата на одного. Это как? И обстановка другая. Все улыбаются тебе. Аж бесит.

Надо посидеть. В обморок я уже нападался. Не интересно. Ох… Поесть бы ещё. Где там хвалёный больничный провиант? У наф тут фпалансифаная питания… Открыл я тумбу под своё брюзжание. И приятно удивился. Порция не отличалась размером, но там был кусок хорошего мяса. Немного риса, свежие овощи. Половина яблока. А целое, что, зажали? Стакан сока. Ладно, надо подкрепиться и пойдём исследовать всё дальше. И как я буду есть без роликов? Где телефон? Обыскал всю тумбу, вообще никакой техники не нашёл. Уроды! Верните телефон? Я как вообще есть должен наедине со своими мыслями, что ли? У меня и так голова забита не самыми приятными вещами. Не могу я так есть. Сейчас херню всякую начну думать.

– Сестра! Где мой телефон? Сестра!

– А почему вы кричите? У вас есть кнопка вызова персонала на кровати, вот же она, – указала медсестра на кнопку, вмонтированную в верхнюю дугу кровати.

– О, и правда. И давно у нас так? – уставился я на кнопку и общее убранство палаты.

– Я работаю в больнице уже пять лет и здесь всегда так было, я пока не понимаю вас, – растерялась медсестра.

– Подождите. Я по ОМС лежу или по ДМС?

– Что такое ДМС?

– Добровольное медицинское страхование, не слышали, разве? Попадаешь на норм работу, проходишь испытательный, тебе такое дают, не?

– Знаете, впервые слышу о там…

– Чудеса. Я что вас звал? Где мой телефон, мне поесть надо?

– Телефон поесть?

– Ахахаха, стендап засчитан. Нет, поесть с телефоном. Ролики там посмотреть, – посмеялся я с медсестры.

– Телефон вам пока не положен, также, как и пульт от телевизора. Их выдадут, как только ваше состояние станет лучше. Но пока у вас есть проблемы с памятью, мы не можем вам дать ничего такого.

– Вы, должно быть, прикалываетесь! Я самый памятный человек на свете! Дайте тэху, по-хорошему прошу.

– Станислав, нет.

– Да какой в жопу Станислав?!

– Видите, – перебила меня медсестра, – вы даже на своё имя не можете сейчас реагировать. Если я вам понадоблюсь, нажмите кнопку. Пока же, мне нужно сделать обход. Приятного аппетита.

Что вообще станиславодит здесь? Я ни черта не понимаю. От и до. Сейчас поем и такого шороха тут наведу. Благо, обед и правда вкусный. Маловато будет, но вкусно. А одежда у меня есть вообще или мне в этом лёгком халатике идти? У меня так всё замёрзнет. Не май месяц на дворе. Июль, как бы!

Я вышел в коридор. Слушайте, давно не появлялся в больницах. Всё настолько хорошо и красиво. Убрано, чисто, свежий ремонт. Стены приятного голубого оттенка, очень лёгкого. Если палата немного бежевая, то коридор отличается. Свободно. Никаких тебе лежачих пациентов в коридорах. Несколько ответвлений для переговоров. А кабинет лечащего врача где? Надо бы к нему сходить. Насколько я помню, он на этаже должен быть. Налево, направо? Где-то рядом с выходом.

Подойдя к кабинету с табличкой лечащего врача, обнаружил, что дверь не прикрыта. За ней сидел мужчина лет пятидесяти. Волосы тёмные, небольшая седина, гладко выбритое лицо. И этот улыбается.

– Здравствуйте, доктор, – обратился я к врачу.

– О, Станислав, здравствуйте, проходите! – живо поприветствовал меня врач, – Как ваше ничего?

– Знаете, доктор, могло быть лучше, если бы меня уже не тошнило от имени «Станислав». У вас тут розыгрыш где отменить можно? Я подустал даже.

– Интересно, но сестра мне передавала, что у вас пока есть проблемы с памятью. Желаете поговорить? – доктор взял в руки какую-то карту.

– А мы не говорим, разве?

– Ох уж это юношеское чувство юмора, – улыбнулся врач, – судя по карте, у вас ранее не было черепно-мозговых травм.

– А вы хотите устроить?!

– Да что вы, что вы! – рассмеялся доктор, – сей феномен встречался в моей практике. Вроде пациент и молод, а бывают проблемы с памятью. Ну ничего, вы, главное, так больше родителей не огорчайте. Они вас любят, переживают за вас.

– Что произошло-то? Клещи так серьёзно кусают?

– Клещ? Клещ. Ничего не вижу про клеща… Вы попали с сильнейшим алкогольным отправлением. Мы едва вас откачали. Такое случается нечасто, но вот вам не повезло. Думается мне, что пить вам теперь не доведётся никогда.

– Полтора коктейля с друзьями выпил, доктор. Какое отравление? Мне подмешали может чего?

– Отнюдь. Следов примесей не обнаружено. Таков уж ваш организм. Первый раз и вот так…

– Чего? Какой первый раз? У меня стаж с восемнадцати лет, доктор.

– Ох, что-то вам совсем отдохнуть пока надо, юноша. Зайдите ко мне послезавтра, договорились?

– Эм… Лаааадно. А телефон когда вернут?

– Скоро, Станислав, скоро. И пульт от телевизора тоже.

– Не, я зомбоящик не смотрю. Там одна политика. Мне уже с головой хватило.

– Так и не смотрите политику, у нас интернет есть. Сервисы с кино уже оплачены. Полный доступ к интернету. Ну почти, разумеется. Ваши бушующие гормоны мы не может поощрять, хоть и организм просит больше для профилактики. Но, сами понимаете, нет восемнадцати, нет и развлечений.

– Я сейчас кому-нибудь за такие пранки голову оторву, доктор, какого хрена ваще происходит?

– Вы что-то сильно разволновались, молодой человек. Стакан воды вам, может быть?

– Давайте и воду, и телефон, и одежду нормальную. Всё давайте.

Доктор протянул мне стакан воды со стола, который я с жадностью осушил. Эх… Где ж она раньше был. Я может и добрее бы стал, после такого сушняка. Кто? Вот кто даёт сок, чтобы напиться? Его же постоянно запить хочется!

– Юноша, вы присядьте пока ненадолго, мне нужно обсудить один нюанс с вашей медсестрой. Я скоро вернусь. Только умоляю, ничего тут не трогайте.

– Ладно, ладно, жду вас, доктор.

Спустя минут сколько-то меня всё одолело. Ни телефона, ни телевизора, никаких вообще развлечений нет. Карту вою глянуть, что ли? Это кто? А моя карта где? Это что за пацан? Станислав. О, Станислав! Нашёлся, скотина! Как ты меня задобал уже! Так, отравление, кома, биологическая смерть на одну минуту, чего? Вот же потрепало тебя, пацан… Чёрт, опять сушняк какой-то. И голова кружится. Надо присесть. Да что за… Глаза… Темно.

***

– О, сно… ва… ты… – обратился я к знакомой уже медсестре и прочистил горло ото сна.

– Станислав, меня радует ваша уверенность, но, как человек, который старше вас, прошу проявить уважение.

– Ой, какой там старший, тебе сколько, двадцать пять-двадцать семь?

– Вот именно, что двадцать пять. Будь мы одного возраста, я бы спокойнее это пережила, молодой человек.

– Как вы меня тут уже все комики доконали!

– Если вы будете снова себя так вести, мы будем вынуждены подмешать вам снотворное ещё раз.

– А, так, понятно, воду я у вас больше не ем.

– Почему вы считаете, что оно было у вас в воде?

– А я не знаю, поэтому и рис больше не пью, на всякий случай!

– Хорошо, отдыхайте, набирайтесь сил. Хорошо, что у вас уже проснулся аппетит.

– Да я уже устал тут у вас отдыхать вообще! Вы меня хоть слушаете?!

– Охрана! Пройдите в палату номер восемь.

Два крепких мужика забежали в палату и сразу начали меня скручивать.

– Э, волки позорные, ну-ка отошли от меня! Сука! Рука! Отпусти, я тебе говорю!

– Не дёргайтесь, иначе вам будет больнее. Мы сейчас вколем вам успокоительное, поспите и завтра поговорим.

– От жопы моей отошли! Быстро, я сказал! Слышишь, мордоворот, я тебя запомнил. Ты у меня оглядываться до конца дней своих будешь! А! Хватит колоть, больно же!

– Охрана отпустит вас через пару минут, если вы перестанете сопротивляться.

– Вот этого ваще не жди, белобрысая, – не унимался я и продолжал пытаться вырваться, – я тебя может и трогать не стану, но еду ты теперь перед каждым приёмом обнюхивать будешь! Ты, главное, всё коричневое теперь проверяй!

Охранники надёжно меня зафиксировали, что вырваться не получалось никак. А борец против двоих из меня, как танцор из мухи без крыльев. Да что уж там. И против одного тоже, не борец я, ударник. В глазах снова начало темнеть. Да какого…

***

– Какое у вас сегодня настроение, юноша? – склонился надо мной лечащий врач.

– Постараюсь не орать, а то у вас иглы больно длинные, да стаканы с подвохом.

– Да, трюк со стаканом. Всегда работает, если задуматься. Пациент нестабильный, только пришёл в сознание, всегда хочет пить. Вы не переживайте, в еде ничего не было. Медсестра доложила о ваших вспышках агрессии, пришлось заранее подготовиться. Больно много у вас энергии для такого уникального случая. Кстати, готовы обсудить предметно, думаю, вам будет полезно для общего кругозора.

– Ладно, если орать тут у вас нельзя, то я молча послушаю.

– Если кратко, то в моей практике ещё не было таких тяжелых случаев. Попробовав спиртное в таком количестве, в котором вы его пробовали с друзьями, вам стало плохо, анафилактический шок. Ваши друзья вызвали скорую, которая доставила вас к нам. Далее, интубация, вентиляция лёгких, всяческие меры по наполнению ваших лёгких кислородом. И… смерть. Вы официально умерли. Мозг перестал подавать сигналы жизни. Спустя пару минут мы остановили реанимационные действия и уже были готовы сообщать вашим родителям дурную весть, как у вас появился пульс. И вы стали подавать признаки жизни. Дыхание стабилизировалось. Давление хоть и было низким, но оставалось ровным. И уже через пару часов наблюдения, вам стало лучше. Через три дня мы перевели вас в палату под наблюдение. А дальше вы и так более или менее всё помните. Встреча с родителями, пара дней сна. И всё остальное.

– Что? Я и раньше выпивал. Это было всего стакан-два. Какие количества, доктор?

– По нашим данным, вы отважились выпить не менее полулитровой бутылки единолично. Так рассказали ваши друзья.

– Доктор, это какая-то полная херня. Старпёрские шутки моих друзей, не более. Это кто вам сказал?

– Старпёрские? Кто же я тогда рядом с вами, ископаемое? Эх, молодёжь, вы столько всего гиперболизируете.

– Ладно, проехали, дальше что?

– Сейчас всё зависит от вас и вашего желания выздороветь. Мы рекомендуем вам пробыть не менее недели под нашим наблюдением. Как вы на это смотрите?

– И кто будет вместо меня работать?

– Я вас умоляю, юноша, наслаждайтесь жизнью, успеете поработать после университета. На кого планируете поступать, кстати?

– Отучился я уже, в колледже.

– Молодой человек, с такой памятью, вам не менее двух недель надо будет находиться у нас. Вы пока не готовы покинуть наше учреждение.

– Эм, давайте неделю посмотрим пока, там продлим, если я не готов буду, а? – начал я задумываться о том, чтобы ещё раз ознакомиться с содержимым папки.

– Хорошо, приятно отдыха, я у себя, можете подходить ко мне с вопросами. Надеюсь, обойдёмся уже без охраны и острых реакций.

– Договорились, доктор.

Лечащий врач вышел из палаты. Чёрт. Что происходит-то? Надо умыться. Я встал и направился к умывальнику в палате. Никогда ещё не видел умывальников в одной палате. И палата. Наверное, надо сказать пару слов о ней. Кроме того, что лёгкий бежевый цвет был на стенах, стояла одна койка, медицинское оборудование и отдельный закуток под туалет с умывальником и душем. Маленькая комнатка полтора на полтора, не больше, я думаю. Сама же палата была что-то около трёх метров в каждом на направлении. В каждом. Вверх тоже. Ощущалась палата просторно. С некоторой оговоркой, что это больничная палата. Я подошёл к умывальнику, открыл холодную воду, ополоснул лицо, поднял взгляд в зеркало, чтобы поговорить с собой… И как охренел…