Глава 3
Оправив свою рубашку и закатав рукава Ярославский посмотрел на свое отражение в слегка покосившемся, заляпанном со всех сторон зеркале. На него смотрел заросший мужчина 30 лет, его дикие глаза, загнанного в угол зверя, словно бы горели в темноте этой комнаты. Он усмехнулся собственному отражению, а после подошел к своему пальто, что лежало на столике, поднял его, отряхнул с пальто непонятные комки пыли, что напали на него за эти полчаса. Мария, уже одетая в свое платье сидела на кровати и смотрела на Ярославского, последний нарушил неожиданную тишину их комнаты, задав наиболее резонный и правильный вопрос, который вертелся на его языке уже долгое время:
– Ты поможешь мне Мария?
– Каким образом?
– Ты примешь Кодзинского, судья вряд ли пойдет к тебе, ты слишком возрастная для него.
– Да? Нечего себе
– Ты понимаешь про что я. Примешь Кодзинского, сообщишь об этом мне. Двери же не закрывают другие клиенты?
– Да…ты хочешь
– Я зайду и убью его, это будет быстро и тихо, но комнату придется закрыть. Отсюда тело тайно не вытащить.
– Да уж, а как ты будешь поступать со своим судьей?
– Думаю, пришло время поговорить с доблестными офицерами.
– Не советую, они пьяны…мало ли чего подумают про тебя
– Я не собираюсь устраивать разборки с ними, чистый и обыденный мужской разговор. К ним у меня нет никаких вопросов, они ведь герои, да?
– Герои…ага, конечно.
– Не попадайся им на глаза, попроси других проституток, при встречи с Кодзинским посоветовать тебя, скажи, что сделаешь скидку и все такое, он точно позарится на это. Ты поняла из моего объяснения как он выглядит?
– Да…только, а что если он вообще пришел сюда не за этим? Может он пришел лишь выпить…
– Тогда сделай так, чтобы он был готов пойти с тобой сюда, даже если он и не собирался спать тут с проститутками.
– Предлагаешь его уговаривать?
– Именно, с этим ты справишься – сказал Ярославский, поправив на себе пальто, ещё раз осмотрев свой внешний вид в зеркале, он кивнул самому себе, взял ключи со столика, отворил дверь и указал на неё Марии. Девушка слегка вздрогнула, выглянула из комнатки, а затем осмотрелась своими внимательными и хитрыми карими глазами. Ярославский отдал ей ключи, Мария взяла их, слегка приподнялась на носки, поцеловала Ярославского, а после быстрым шагом направилась в фойе «Монпелье». Ярославский же последовал за ней, но мигом ушел в общую толпу гостей, что распивали алкоголь, выбирали проституток или попросту смеялись, обсуждая что-то в этих грязных, во всех смыслах, стенах борделя.
Дмитрий увидел вдали хрупкое тельце Екатерины, она стояла оперевшись на стенку и сверлила взглядом бархатный пол «Монпелье», Ярославский хотел было направиться к ней, но его перехватила владелица публичного дома, Надежда Павловна. Женщина остановилась пред ним и с привычным грассированием обратилась:
– Ох, Дмитгхий, как у нас, вам хогхошо?
– Можете перестать строить из себя француженку. Я ведь слышал, что вы нарочно картавите.
– К сожалению, здесь очень много гостей, обгхаз должен быть для них пгхивичных.
– Мне без разницы, хорошее у вас место здесь, Надежда Павловна.
– Спасибо мсье Ягхославский, может быть, вы хотите выпить? У нас имеется вино, пгхимяком из Фхансе и английское виски, поговагхивают его сама когхолева испивает, может быть хотите?
– Пожалуй, чуть позже я обязательно выпью. Сейчас бы хотел отдохнуть.
– Ох, хорошо, Мсье Ярославский, приятного времяпрепровождения вам.
Сказала уже шепотом и без прежнего грассирования Надежда Павловна прямо на ухо Ярославскому и отстранилась, в миг, заинтересовавшись новым гостем в черном костюме и небольшим портфельчиком. Ярославский снова перевел взгляд на стену, там по-прежнему стояла Екатерина, но теперь в её руках был бокал шампанского, которое она быстрыми глотками заливала в себя, тонкие плечи её слегка подрагивали. Дмитрий протиснулся сквозь толпу и подошел к проститутке, аккуратно прикоснулся к её плечу, чем изрядно испугал девушку и задал вопрос:
– Свободна, Катерина? Нужно кое-что спросить…
– Ах…у нас…нам ведь нельзя…
– Ох, ты даже не знаешь, сколько всего вам можно, пожалуйста, мне нужна твоя помощь.
Слегка настороженно Катерина согласилась, слабо кивнув, взяла Ярославского за руку и повела его в сторону комнат, но он остановил проститутку, чем изрядно удивил последнюю и повел её в сторону темных коридоров, где ушей было куда меньше чем в самом центре борделя. Катерина словно бы на ватных ногах шла за Ярославским, не отпуская его руку, Ярославский внимательно осматривался вокруг, но поняв, что вокруг них никого не будет, остановился в коридоре у столика, близ картины «Авиньонские девицы» за авторством Пикассо, во всем коридоре картин было очень много, сюжет большинства, конечно же, был предсказуем, обнаженные дамы, любовь человеческая и эротизм. Эрос, одним словом тут так и прет со всех сторон. Катерина поджала руки и словно бы пыталась влиться в стену, на которую оперлась, проститутка дрожала и со страхом смотрела на Ярославского.
– Что же вы все так боитесь, у вас такая работа, что страха не должно быть.
– Вы…вы просто, вы ведете себя странно
– Представляю, я хочу узнать кое-что, ты ведь уже давно в «Монпелье»?
– Уже…уже 4 года
– Значит, тебе известно, где находится судья Венедиктов?
– Вы..откуда
– Неважно, он здесь, с этой несовершеннолетней?
– Да…Лиза, она в задней комнате, что рядом с кухней. Он приехал недавно, минут 5 назад. Вместе с каким то мужчиной.
– Адвокатом? Кодзинский?
– Я не знаю…знаю лишь, что судья приехал, Надежда…она провела его, он всегда очень много платит, но у него….особые просьбы имеются.
– Дети это особое условие?
– Да…именно
Из фойе в коридор направилось несколько мужчин, близ них шло три офицера, в их натруженных, военных руках были бокалы вина, вместе с мужчинами шло несколько проституток, разной степени внешнего вида и возраста. Катерина посмотрела на Ярославского, её губы дрожали, как и плечи, он взял её за руку и повел в противоположную сторону, проходя мимо офицеров, последние счастливо присвистнули и дали парочку советов, Ярославский с улыбкой кивнул офицерам и потащил Катерину дальше. Девушка поравнялась с ним, спокойная, тихая и кроткая. Абсолютно точно, что такая девушка пользуется здесь, куда большим спросом, нежели те, что пошли с офицерами. Ярославскому вдруг стало омерзительно, ей приходится ублажать различными способами большое количество мужчин разных чинов, возрастов и поведений и для всех она была лишь обычным товаром, в слегка яркой и интересной упаковке. Ярославский решился спросить:
– Как ты попала в «Монпелье»?
– 4 года назад…меня подобрала Надежда Павловна, когда я бродила по Петрограду, совсем без денег…Надежда пообещала мне работу и деньги, кров конечно же. Я благодарна ей.
– Неужели ты сразу же согласилась на подобное?
– Не совсем…но у меня не имелось выбора, куда мне деваться было. Желтый билет и не более светил, поэтому в итоге я поняла, что лучше отказаться от привычной и понятной жизни.
– В обмен на это?
– Да, а отчего вы так много вопросов задаете, мсье Ярославский?
– Очень любознательный
– Марии вы тоже столько же вопросов задали?
Ярославский усмехнулся, кивнул Катерине и протискиваясь через очередную толпу гостей и проституток ближе к комнаткам. Он остановился у очередного столика, выудил из кармана 75 рублей и вложил их в руку Катерины. А после коротко сказал:
– Держи, нечего от тебя не надо, иди в комнату, посиди там часок, чтобы тебя не тормошили.
Удивленно подняв брови, Катерина сжала кулачок, положила деньги в кармашек на платье и медленно поплелась в одну из комнат. Ярославский проводил её глазами, а сам ушел в сторону от толпы, краем глаза он заметил офицеров, что сидели за небольшим столиком близ кухни, на столе они раскладывали карты, пили вино и вполне активно обсуждали что-то. Один из офицеров кланяясь, ушел из-за стола, достал сигарету и начал подниматься по лестнице близ кухни, что вела на второй этаж, по всей видимости, там находились особые комнаты и местная курилка. Ярославский быстрым шагом направился за офицером, в глубине души он испугался, что на второй этаж подниматься гостям нельзя, а лишь офицерам, но когда он встал на первую ступеньку, его никто не окликнул, Ярославский успокоился и бодро поднялся на этаж. Офицер открыл окно, в здание начал проникать теплый ночной ветерок, он достал зажигалку и одним солдатским, быстрым движением чиркнул ей в воздухе и зажег сигарету. Ярославский подошел к офицеру:
– Здравствуйте, извините, не будет ли у вас сигареты, свои как назло оставил дома.
Офицер кивнул и с улыбкой выудил из внутреннего кармана солдатской шинели сигаретную пачку, Ярославский взял предложенную ему сигарету, офицер убрал пачку обратно и протянул зажигалку. Чирк и сигарета горит. Ярославский снова начал курить после смерти жены, хотя обещал ей впредь, после свадьбы, никогда не притрагиваться к сигарете, Анна считала, что сигареты негативно влияют на душевное состояние человека, подразумевая себя в первую очередь. На самом деле, ей попросту был неприятен запах дыма, отсюда и такая категоричность, Ярославский же вернулся к курению ввиду тяжкой душевной травмы и в его понимании лишь сигареты могли залечить эту рану, улучшая это душевное состояние.
– Спасибо большое, знаете, не сочтите за наглость, но порываюсь спросить вас…чего это офицеры решили собраться здесь?
– М, нечего страшного…против вопросов нечего не имею, нас пригнали сюда ещё утром, поговаривают какая то важная шишка прибудет в «Монпелье», а нам приказано следить, чтобы с ней нечего не случилось. Я вот никого не видел, а вот, Мишка, товарищ мой сказал, что в здание прибыл судья Венедиктов. Жаль я его не видел, сколький тип, я бы его.
– Скользкий говорите?
– Да, урод одним словом, наглый аристократишка. В армии не бывал, родных и близких на войне не терял, зато любит разбирать в суде дела бывших военных. А там преступления то, бутылку вина украли из гастроному, ну трагедия что ли?
– Конечно, нечего такого, может у человека трудности жизненные или финансовые.
– Вот и я о том же, а он решает судьбы людей, вертит ими как хочет. Недавно судили отставного генерала, он сынишку своего случайно убил…мерзкая история, не прав конечно же, да понятно было и так, что виноват, понятно что убил, так ведь Венедиктов целое шоу устроил из заседания. На нем генерал и умер, не выдержало сердце, судья припомнил ему дела давно минувшие, нагадил в душу прямо…
– Да уж, омерзительный тип…а я знаете, от друга офицера слышал, что и тяга у судьи имеется принеприятнейщая.
– Да, до меня тоже слухи доходили, ребята поговаривают, что детишек он любит, да не так, как обычные люди, не как мы с тобой, наверно…а скорее как женщин. Пугает меня такое, как и вообще место это, мерзкое оно какое-то, словно источающее безысходность. Мы когда с османами воевали, тоже самое чувствовали, находясь в их городах, вместе с безысходностью ещё и ненависть со всех сторон ощущали.
– Здесь ненависти особо не учуешь, девушки словно бы и рады работать здесь.
– Да и это тоже страшно, я к такому не могу привыкнуть все ещё. Знаете…вот этот, на входе встретил нас, Виссарион вроде, сказал, что мы все грешны и что бог ещё явится, воздаст нам за грехи.
– Да, он тоже самое говорил мне.
– Так вот…думаю, что несмотря на всю эту религиозность, мы ведь действительно грешны, максимально…омерзительная улица, что источает похоть и разврат каждый час снова и снова. Какого же чувствовать это.
– У меня это вызывает противоречивые чувства, вот что скажите о себе, вы ведь офицер, для вас наверно это ещё хуже?
– Странное ощущение, что…пока мы воюем, защищаем непонятно для кого и для чего стяг наш, проливаем кровь, теряем друзей и товарищей, лишаемся сил, рассудка и возможности здраво мыслить, тут происходит обыденность, пустующая глупость, вечный праздник извращений различного толка.
Офицер замолчал. Ярославский не знал, что сказать на эти слова и мужчины просто стояли у окна, докуривая сигареты. На улицу высыпались люди, некоторые смотрели на людей, что курят в бордели, издали слышался лай собак, смех людей, а Луна словно бы более вяло освещала все вокруг, ночь хоть все ещё главенствует, уже лишается своей силы, офицер затушил сигарету и выбросил в окно, пожав Ярославскому руку, он отправился вниз. Рукопожатие было крепким, настоящим и дружеским. Ярославский также затушил сигарету о подоконник, выбросил сигарету и закрыл окно. Тусклый свет луны ударил ему в глаз, ночь заканчивается.
Через несколько минут медленной походкой Ярославский спустился по лестнице, он прошел мимо официанта, разносящего напитки на сверкающем подносе, гости развлекались с проститутками, пузатый мужчина в поношенном пиджаке нежно поглаживал проститутку, сидящую у него на коленах по животу, на ухо он нашептывал ей разные слова, грязные, а ведь как иначе в подобном месте. Кто-то рассказывал анекдоты, офицеры по-прежнему играли в карты, и пили, пили и все остальные гости. В центре помещения стояла Надежда Павловна с уже пустым бокалом вина, рядом с ней стоял знакомый по лицу мужчина в странноватом пиджаке и небольших очках, это был судья Леонидов. Предыдущий судья по делу его жены и гражданина Н. Он грустно смотрел на свой опустевший бокал, смотрел на пустой бокал Надежды Павловны и рассказывал ей явно скучную и неинтересную обеим сторонам, историю из своей юридической и судебной практики. Близ них стояла и «Рубашка», та самая проститутка в рубашке на 3 размера больше, она внимательно слушала разговор своей хозяйки и гостя, видимо гость хотел бы повеселиться именно с ней. Ярославский прошел через толпу гостей и оказался возле коридора, на стенах которого висело много различных картин, с обнаженными людьми. Мимо него прошло несколько жриц любви, рядом с ними уже поддатые мужчины в костюмах, рубашках и солдатской форме, видимо где то дальше имеются и другие комнаты для утех. В коридоре стояло небольшое мягкое кресло, видавшее видимо ещё мамонтов, а может чего и более глубинное и непонятное человеческому разуму, Ярославский сел в него и разглядывал толпу. Снова всплыли слова Виссариона, разговор с офицером, но Дмитрий быстро отмел все эти мысли, в голове его тикали странного вида часики, что отсчитывали время до начала второго акта его преступления, до завершения ночи и всех его дел.