Причаливание предполагалось внешним, так что мне пришлось осваиваться с лёгким гермокостюмом «Тушкан», для более безопасного шлюзового перехода. Дело это оказалось предельно занятное, так что я усердно благодарил своих извозчиков за терпение и время истративших на мою особу не менее полчаса. Костюм более напоминал обтягивающую пижаму с гермошлемом и дыхательным миниатюрным резервом, чем амуницию «настоящих космических волков» от поступи которых «вздрагивают даже звёзды». По факту, «Тушкан» гораздо чаще таскали на себе представители лётного состава, чем все остальные работники обживаемого Экстерра Системы.
Ожидаемая мной встреча, которая скорее всего, могла оказаться сдержанной и прохладной, не получилась. Она, вообще, не имела место быть! Я очутился в узком помещении выносного пакгауза наедине с самим собой. Считая себя достаточно разумным человеком, я постарался быстро сориентироваться. Шагая прямо по освещённому коридору, мне пришлось сверяться с люминесцентными указателями на округлых стенах перехода, почти трёхсотметровой спицей вонзавшимся в основной корпус стационара.
Признаюсь честно, что дойдя до центральной палубы, я озадаченно осмотрелся. Полагаться на свою память о справочном материале, мне пришлось свернуть вправо, туда, где должна была находиться Диспетчерская в виде зала смотровой площадки. Именно там, я надеялся предстать собственной персоной перед новым начальством. Но добраться до места назначения оказалось не совсем лёгким делом. Приходилось переориентироваться чисто физически, меняя положения в барабане искусственной гравитации, чтоб выйти в нужном месте в обычной позиции, а не вниз головой.
Освободившись, наконец, от гермошлема и пройдя по радиальному коридору, я остановился около заветной двери, которая оказалась запертой. Совершенно отчётливо понималось, что мне в конце концов попросту удалось заплутал. Стенной коммуникатор был мёртв. Об этом явно свидетельствовал миниатюрный разбитый экран переговорника и наклеенные на него крест-накрест обрывки жёлтого скотча. Поджав в сожалении губы и прижимая под мышкой шлем, я направился прямо, туда, где находился один из лепестков – переходов в рабочую зону. Всё же необходимо было отыскать хоть кого – нибудь…
– Филатов?! Олег Владимирович? – отдёрнул меня внезапно возникший женский голос с бархатистым контральто, нёсшийся откуда –то из подпотолочных тонфонов. – Прибывший сегодня с джедкемпом на «Адонис»! Пройдите, пожалуйста, в кают – компанию станции для регистрации и предварительного инструктажа. Повторяю… – Запрокинув голову вверх и машинально ища источник звука, будто пытаясь найти олицетворение вещавшего, я раздумывал о том, как всё же сориентироваться в пока незнакомых помещениях стационара. Низкий спокойный голос исчез, но через минуту молчания возник вновь с объяснениями: – Направляйтесь в жилой сектор, самый крайний радиус. По ходу разберётесь. Ищите дверь с номером семь. Жду!
Что делать, приходилось подчиняться и быть тем, кто не обращает на мелочные неприятности субординации особого внимания.
Начальником «Адониса» оказалась женщина средних лет с подтянутой выправкой и совершенно невыразительной внешностью. Коротко стриженные тёмные волосы придавали ей некий налёт моложавости. При этом оголялись и без того крупные скулы, что привносило в образ женщины более властные черты.
Звали её Мелиса Парсон. На стационаре она заведовала многим, но в основном занималась хозяйственной частью и пилотами двух новеньких атмосферных флаингов, типа «Манта». Вся научная братия, а ей являлся коллектив без малого из восьми постоянно спорящих специалистов из разных областей знаний, от планетологов до физиков высоких температур и давлений, – её не весьма беспокоили. А уж тем более те проблемы, которые они «выдумывали» и пытались решать. Для Мелисы основной директивой оставался полный порядок на станции и исполнения поставленных ОИРом задач. Вот потому – то, уже однозначно заочно, введённый в команду научных специалистов, я оказывался в определённой касте «неприкасаемых» и обязан был, опираясь на собственную учёность «соображать намного быстрее».
– Сегодня можете свободно располагаться в своей каюте. Ознакомиться с экипажем и коллегами ещё успеете – у нас на борту уже почти ночь. А с завтрашнего дня приступите к работе. Приказ по вашему назначению пришёл ещё десять дней назад. Так что мы успели по вам немного соскучиться, – Мелиса сцепив кисти смотрела на меня.
– Уж простите, быстрее никак не мог, – с сарказмом ответил я, надеясь, что слова хоть немного проймут её.
– Теперь это не столь важно. Завтра вам предстоит высадка и стандартный режим работ на поверхности. Регламент расписан, вы можете с ним ознакомиться ещё сегодня. Вот, – она протянула через стол тонкую папку. – Прочтёте и пройдёте вводные по экипировке. Затем, дадим вам в помощь нашего жеребца, пилота Валентина Ханбекова. С ним посетите район области Фебы. А конкретно, одну локальную точку – 7,55° ю. ш. и 303,69° в. д. Именно эта местность нас интересует. Последующие распоряжения получите после выполнения. Вопросы?..
– Увы, – я развёл руками, – пока не имею.
– Тогда не стану задерживать. Уже можете начинать готовиться.
Если быть совершенно честным перед самим собой, то подобный тон, обстановка, да и навязываемый график обязательных работ ужатых минимальными сроками, меня совершенно не радовали. А особо заинтересовала то, что могло послужить причиной такого скорого выполнения заданий. Не уж – то, подобную поспешность подстёгивало простое исполнение указаний, спущенных свыше администрацией Космофлота, или обычное отставание от графика запланированных работ связанных с опоздавшим экологом?
Не слишком утруждая себя совестливыми угрызениями, и теперь совершенно полагаясь на свою размеренность, мне всё же удалось отыскать уютную двухместную каюту рядом с камбузом. Наскоро отужинав в полном одиночестве дежурными блюдами, и уже на месте кое – как разложив свой багаж, я завалился спать, совершенно уставший и неудовлетворённый приёмом. Сон был беспросветный и глубокий, словно после долгой бессонницы.
Утро наступило внезапно и отвратительно не вовремя. Зуммер внутренней связи своим писком разрывал мне ушные перепонки и требовательно сгонял остатки крепкой дремоты. Слабо соображая, я громко рявкнул: «Связь!», но это нисколько не помогло. Тогда пришлось отыскивать сам источник, который находился около ванной комнаты. С настенного экрана нагло уставившись смотрело ухмыляющееся моложавое лицо; и если пристальней вглядываться, то совершенно зрелого человека.
– Слушаю, – я всё ещё сонно жмурил глаза и пытался стереть ладонью с лица «ночную» усталость.
– С добрым утричком! Еле отыскал ваш номер по регистратору…
Делая над собой усилия мне пришлось начать вспоминать нюансы прошедшего дня.
– Мелиса предупреждала вас о назначенном вылете? – человек в экране поддёрнул головой видя моё недоумение. – Ясно… Вообщем, зовут меня Валентин Ханбеков, пилот группы исследователей. Сегодня у нас с вами вылет на поверхность старушки. Поторапливайтесь, через сорок минут сбор. Думаю, для утреннего моциона времени предостаточно. Все инструкции в рабочем порядке. – Лицо взглянуло куда – то влево, что и я сделал, автоматически повторив движение оппонента, обозрев дверь собственной каюты. – Надеюсь, вы ещё успеете проглотить завтрак.
Вся моя трапеза ограничилась бутербродами и горячим кофе выпитым до половины. Весьма торопясь и на ходу приводя себя в порядок, я прямиком направился к центральному корпусу, в экипировочную, где поджидавшие меня двое парней. Без особых расспросов, но с короткими объяснениями они втиснули меня в тугие доспехи тяжёлого «Сюзерена». Зарастив гермошов и закрепив его несколькими скобами, один из них определяюще всмотрелся в стекло моего шлема, сжал перед прозрачным щитком кулак с поднятым большим пальцем – «Всё норм!». Развернув к выходу, словно застывший манекен, они удовлетворённо вывели меня в шлюз. Медленно и натужно вышагивая, я немного задержался под широким монокрылом флаинга. Словно омертвевшая кожа от корпуса отслаивалось защитное покрытие. Весь вид воздушной машины прекрасно иллюстрировал ужасающее воздействие атмосферных кислот. А то, что «Манту» уже использовали не единожды для вылетов красноречиво подтверждали погнутые стойки ступоходов, напоминающих мне более хрупкие лапы какого – то насекомого, чем надёжные опоры катера. В конце концов заметив открытый люк, я кое как втиснулся во внутрь.
Ханбеков уже сидел в ложементе первого пилота. Он спокойно наблюдал в зеркало заднего вида мои потуги пройти по небольшому салону к креслу второго пилота.
– Оставайся там, в пассажирском, – сразу перешёл он на «ты». – Потом легче будет вылезать, когда сядем.
Не став особо спорить из – за усталости передвижения в скафандре, я бухнулся в одно из трёх пассажирских кресел, зафиксировался и долгожданно открыл стекло гермошлема.
– Шин, мы стартуем! – громко произнёс пилот и щёлкнул тумблерами. В салоне что – то загудело, потом послышался отчётливое чмоканье закрывающегося гермолюка, перещёлкивание замков и шипение воздуха. – Открывай коробочку.
– Готово! – услышал я в своём шлемофоне ответ диспетчера. – Надеюсь машину не растрясёт.
– Ты слишком суеверен, – с бравадой ответил Ханбеков.
Сильный толчок в спину и навалившаяся на грудь перегрузка заставили меня впасть в некую прострацию. Уже через минуту, промчавшись по стартовому желобу флаинг на скорости нёсся к сплошному атмосферному мареву Венеры.
– Что? – почти выкрикнул Валентин. – На долго к нам?
– Как получится. А если быть точным, то где – то на месяц. Хотя не слишком понимаю, для чего на «Адонисе» понадобился ксеноэколог? Особой необходимости, специалисту моего профиля, находиться здесь, пока нет никакого резона. Планета весьма поверхностна изучена, да и в ближайшие год – два вряд ли станет интенсивно осваиваться. Авральные же работы весьма специфичны и очень редки.
– Почему? – тёмно – карие глаза пилота смотрели на меня с зеркала заднего вида. – Совершенно не согласен. Скажем, сейчас у «зеркальщиков» забот хватает, и присутствие специалиста по ландшафту окажется весьма, даже, кстати. Особенно после того, как был обнаружен зонд.
«Крайне субъективное мнение о профессии, о которой ты не имеешь ни малейшего представления. Надо же, наградить специалиста – ксеноэколога совершенно обыденной профессией! Интересно, как на такое «заявление» отреагировал бы Гуров?!.»