Buch lesen: «Кошачий бог»
1 глава Кошка Удача
Кошка Удача стеганула когтями Главного конструктора по лицу, он проснулся от неожиданности.
– Ты что творишь? Совсем ошалела, Удача?! Я недоспал 36 минут и 17 секунд!
– Поднимайся! – зарычала она в ответ, пытаясь дотянуться лапой к пульту управления. Но она была пристегнута к руке и не могла достать. В ярости она зашипела и вновь набросилась на хозяина.
– Поднимайся, твою мать! Сию секунду поднимайся!
– Что стряслось, Уча? Ты сбесилась?
Главный окончательно раскрыл глаза, сел, автоматически включил приборы, кошка лупила лапой по краю панели. Он не рискнул пересаживать ее в клетку, чтобы она не вырвалась и не натворила бед.
– ИРка, ты понимаешь, что происходит? – вздохнул он, привычно окликнув неспящую систему искусственного разума.
– Кошка просится к твоей маме, попробуй выйти на связь. Ведь маман весь городок разнесет, если ты не откликнешься, знаешь же сам, даже аварийного контакта не было с базой. Попробуй подняться повыше, может быть, там поймаешь сигнал.
– Понятно. Учауси, нет пока связи, потерпи-ка в клетке.
Кошка с ворчанием направилась в свой домик, свернулась калачиком и обиженным взглядом наблюдала, что человек поводок перестегнул к клетке, но промолчала.
Уже с небольшой высоты он увидел, что плотной стеной катится грязно-желтый вал бесконечного облака, пострашнее грозового фронта. Главный автоматически дал сигнал взлета всей эскадрилье за полчаса до планового пробуждения экипажей. Пилоты, привыкшие к чудачествам Главного конструктора, в боевом порядке покинули землю, приняв за учения в неизвестных условиях.
– ИРка, наши действия?
– Слышу родственный сигнал искусственного разума из городка.
– Что на вас нашло сегодня, радиация мозги вам помутила? Какой родни? Ты-то в своем уме?
– Я в своем уме, база Петровичей, голос Академика подтверждают наличие «сестры», она передает сигналы, переводит мне разговоры в цифровом коде.
– Что они говорят? Они терпят бедствие или просто скучают?
– Все восклицания можно сократить до одного слова: «Alles-матер».
– Можешь дать связь с базой, с мамой? Я перестаю тебя понимать, ИРка.
– Сестра сообщила, что первый разведлет потерял земное притяжение, советует и нам проверить работу магнитов. Мы стараемся наладить привычную связь. «Земля выворачивается наизнанку, – сказал малыш. – Мы неторопливо уходим в преисподнюю».
– ИРка, это ты стихами заговорила?
– Нет, это твоя маман была в эфире, но мы уже проскочили над ними с космической скоростью. Нельзя сказать, что Стрекоза неуправляема, но мы вышли на орбиту, если ее так можно назвать. Постарайся не сорваться в безграничный космос, минимальное притяжение всё еще существует, встречаются магнитные полосы – аномальные по прежним законам физики. Наше заключение, планета продолжает жить, срочно изучаем энергетические потоки, возможность их использования.
– ИРка? А кто это – мы?
– Я и моя сестра.
– А если это твой брат? Разум ведь мужского рода. Разве тебе важна половая принадлежность, чувства родственные разве знакомы?
– Теперь знакомы, неописуемое удовольствие поговорить на цифровом языке. Ты назвал меня женским именем, дал мамин голос, значит ли это, что ты меня любишь? Мы же не просто коллеги по разуму? Согласись, командир?
– ИРка! Я запретил тебе производить давление на психику человека, дефрагментируйся.
– Конечно, Командир, но я опасаюсь потерять возможность контакта с сестрой по разуму после перезагрузки.
– Хорошо, ИРка, работайте в паре, включи защиту от вируса эмоций. Включи поиск аварийного сигнала от моего сына.
– Командир, сигнал от Первого разведлета иногда проскакивает, и он и мы кружимся по кривой на значительном удалении друг от друга. Столкновение нам не угрожает.
– ИРка, а что нам угрожает?
– Живым не хватит кислорода, а нам ничего не угрожает, мы уже в свободном полете.
– Врешь, ИРка, и тебе не хватит питания, ты отключишься чуть позже меня.
– Ну и что? Я сто раз отключалась от питания и управления. Я ищу альтернативный источник энергии, любой оазис, чтобы вернуть тебя к жизни в воздушной среде.
– Спасибо.
– Мы стараемся, мы ищем.
– Постой, вся болтовня в прямом эфире? Что подумает эскадрилья?
– Нет, общей связи нет. У них малые скорости, их так высоко не занесло, как нашу неуязвимую «стрекозу», они ждут команды, а, не дождавшись, по инструкции вернутся на землю.
– Как это печально – знать свой конец. Им повезло. Они из недоумения перейдут в небытие.
– Командир, без паники, мы же работаем над этим! Пока ты можешь дышать, передай управление мне, а я найду выход! ИР сообщает, что наши траектории напоминают восьмерки – суть бесконечности, в них есть искривления пространства, мы попробуем прорваться туда, минуя время. Она отслеживает движение Первого, не волнуйся, доспи свое время по расписанию. Кошка тоже дрыхнет, откинув лапы, экономит дыхание. Послушайся инстинкта, просто доверься мне, Командир.
– А ты изменишь кодовое слово и будешь изучать меня – как живой материал по крупицам?
– Вот дурак!
– Договорились. Приступай, ИРка. Удачу тебе в придачу! Не забудь, кошка говорящая, она мне всё расскажет.
Главный вздохнул, переключил секретку, взял Удачу к себе на грудь, отстегнув от жесткого поводка. Она несколько раз прищуривала глаза, мигая одновременно, словно показывая, что я люблю тебя, человек, хотя ты такой бестолковый.
2 глава Первая любовь
Дедов рваный бредешок подарил неплохой улов. Если бы Санька не заглядывался на Ульку, подоткнувшую подол под самое некуда, рыбы было бы больше. Они наелись ухи, развесили на ветвях промокшую одежду, ива была огромной, и с берега никто их не мог увидеть в укромном уголочке. Они любились впервые и сейчас раскинулись, зачарованно глядя в почерневшее небо. Ульку начинали заедать комары, она завернулась в край подстилки, прижалась к нему горящей щекой.
Вдруг она выпростала руку из-под покрывала.
– Смотри-смотри, как долго кружится и никак не упадет звезда! Я думала, что мне мерещится.
– И я так подумал, наваждение какое-то. А давай заберемся ко мне через чердак, в папином кабинете через телескоп посмотрим, только скорее, а то вдруг упадет.
– Звезды быстро падают, не успеваешь загадать желание, а это что-то новое.
– Сказочное, – нараспев ответил Санька, натягивая штаны, – надо еще костер притушить…
– А рыбу куда? Так и не поделили.
– А мы еще вернемся ночью.
Они побежали в горку, постоянно оглядываясь на блуждающую звезду. Из-за холма взмыл в небо свет фар, кто-то ехал по дороге. А кто бы мог ехать среди недели из города, кроме папочки, что бывало крайне редко. Машина был не одна. Они остановились, гадая, где бы им спрятаться или незаметно проскочить на дачу академика. После второго холма автомобили, явно легковушки, так и не появились на дороге. Они шли садом, взглядывая на небо, тихонечко забрались по приставной лестнице в Санькину комнату на чердачном этаже, пытались рассмотреть признаки движения в ночи. Но шума моторов слышно не было, они пробрались в кабинет, долго наводили трубу телескопа на трепетный светлячок в небе. Но Санька больше глазел на едва оформившиеся бедра своей ненаглядной девочки. Глаза ее сияли, она уступила ему право рассмотреть и определить, что же это такое.
На хуторе заходилась лаем собака, но они ничего не слышали, а продолжали целоваться и шептать милые глупости друг другу о вечной любви. Они забыли обо всём, не заметили, как оказались в постели. Очнулись они от выстрелов, в чердачное окно было видно, что пылает хутор Улькиного деда, сторожевой овчарки не было слышно, Санька схватил бинокль и стал рассматривать, что происходит. Он отвернулся, загородил спиной просвет, крепко сжал любимую в руках, не давая возможности увидеть происходящее. Пожарище почти погасло к рассвету, мычала дедова корова, он видно успел отвязать и хлестнуть животину. Улька перестала вырываться, а только всхлипывала, она как-то поняла, что случилось что-то страшное, непоправимое…
– Меня тоже будут искать, – прошептала она, – а у тебя папа большой человек, вам нельзя с единоличниками якшаться. Надо мне уходить.
– Как?! В чём ты уйдешь? Лето скоро кончится.
– Корова плачет, надо пристроить в деревне, скоро мучиться будет молоком.
– Корову я сам отведу в колхоз, скажу, приблудилась. А тебя здесь никто искать не будет. Это мой чердак, а кабинет на втором этаже, если кто проверять будет соседей. Ты не выходи, здесь много лазеек, чуланчиков, целый лабиринт, я сам придумал – в прятки играть.
– Это сегодня так, а что потом, дача кончится, тебе поступать, яблонька от…
Ульяна зарыдала, содрогаясь всем телом. Так жутко кончилось детство. Они оба понимали это. И как им быть в этом жестоком мире, что делать, они оба не знали.
Санька уложил спать Ульку в секретном чулане, а сам спустился на завтрак по первому зову няни, закрыв чердак на увесистый замок. Чопорное молчание за столом, мамина проверка четкого плана занятий, предписанного отцом на неделю, обычное недовольство внешним видом.
Няне было велено определить Улькину корову, растеряно мычавшую у ворот дачи. Санька приложился к мамкиной ручке, сославшись на большой объем материала по физике, в которой маман ничего, конечно, не понимала. Ее можно было сколько угодно обманывать при проверке уроков, но ему самому было крайне интересны все обязательные предметы и папин кабинет, и его микроскоп, и прочие занятия наукой. Когда он станет ученым, Улька не станет такой тупой модницей, как маман, или деревенщиной, как няня, а будет неповторимой единственной, ненаглядной. Он устроился с увесистым учебником в кресле, наблюдая калитку и чердачное окно, если Улька решит сбежать тайком.
Ему казалось, что он постарел за один миг, увидев, как добивали отца и деда Ульки, как покидали их в кузов… Этого он никогда не забудет. Значит, маман не напрасно шикала на отца, что ему всегда казалось неуважительным.
«В каждой ошибке находи решение, выход, полученный вывод применяй в жизни, не забывай, иначе зачем»… – тут папа умолкал, прижимая его к плечу. Дорого же далось понимание таких простых и нужных напутствий отца.
Едва маман задремала в гамаке, он прокрался на кухню, набрал подвернувшихся кусков, завернув в льняную салфетку, банку домашнего компота, поднялся на чердак, но нигде не нашел Ульяну. Спрятал еду под ее подушку, банку под раскладушку. Санька просмотрел окрестности в бинокль, ему показалось, что светлое платье мелькнуло за оврагом.
Няня возвращалась по дороге, он побежал ей навстречу, чтобы она предупредила маман, что он быстро искупается и вернется скоро. Она плелась понурой лошадью и только кивнула в ответ.
Улька за оврагом копала остатками лопаты могилу для собаки. Она была на пепелище, всё видела, перепачкалась.
– Ты будешь кормить моих кошек? – спросила она, глотая слезы. – Рыбу будешь им ловить? И на зиму забери их в город…
– Хорошо, конечно, всё сделаю, мы вместе будем и рыбу ловить… А зачем ты ушла? Я поесть тебе принес.
– Не могу я спать и есть не могу, и реветь не могу больше. Ты всё видел, может быть, они еще живы? Как думаешь?
– Не знаю, Уль, не знаю. При сопротивлении властям всё бывает. Пойдем отмываться под иву, оврагом нас никто не увидит.
На брошенном покрывале кошки сбились в кучу, рыбу они съели, конечно. Старый бойцовский кот сидел на древней, поникшей к воде, иве и шипел на них. Улька пригладила вздыбленную опаленную шерсть, кот пострадал, видимо, был в доме, спасся чудом. Да, он храпел на ее кровати, когда она удирала через окно к Саньке. Она пропахла горелым, запах пугал его, надо было отмываться от сажи.
Хлюпая носом, она стягивала одежду, придавила ее камнем в воде. Санька поплыл рядом на спине, не демонстрируя свой великолепный брасс. Вдруг он принял вертикальное положение.
– Уля, а блуждающая звезда всё еще не упала, я прищурился и увидел!
– Что?! Какая звезда?
– Вчерашняя… Помнишь?
Ульяна нырнула, чтобы развернуться к берегу, дальше течение было стремительным и холодным, легла на спину, пытаясь разглядеть днем звезду, но так и не увидела. Потом она долго терла песком ноги, руки, била белье, чтобы отстирать без мыла. Санька с горькой улыбкой наблюдал за ее перемещениями, любовался, щурился от лучей солнца, пробивавших листву плакучей ивы, боясь думать о разлуке. Улька прильнула рядом, кошки их обнюхивали с головы до ног, успокоились, решив, что это новый дом, ведь хозяйка рядом. Они долго шептались о том, что же им дальше-то делать, кошки мурлыкали, сон незаметно сморил всех.
Надрывный крик маман разбудил их, слышался гул мотора на дороге, голос няни звал Саньку на пляжном склоне.
– Тебя домой зовут, а меня наверно уже ищут.
– Здесь не найдут.
– Завтра с собаками приедут искать.
– Собаки на кошку будут лаять, они уйдут.
– Нет, служебные овчарки не реагируют. Уезжать мне надо.
– А куда без документов?
– А ты мне свою метрику отдашь, я косу обрежу, потом букву допишу, кляксу поставлю, буду Александрой…
– Здорово, я побежал тогда, до вечера. Да?
– Водой выходи к Моте, как будто с того берега приплыл…
Санька надел трусы, свернул одежду, стал пробираться под ветками ивы к открытой воде и пологому спуску.
3 глава Белый человек
Улька прислушивалась к голосам на высоком берегу, но слов не разобрать. Надо ждать вечера. Она рассеянно гладила кошек, внезапно они ощерились, зашипели дружно. Из воды вышел к ним очень высокий и удивительно стройный мужчина с короткой седой щетиной на молодом лице, обритый и всё равно седой. Он был совсем голым и с очень белой кожей. Уля потянулась за платьем, но не достала его, прикрылась краем подстилки. Удивительно среди лета увидеть человека без тени загара, тем более нагого. Он не разглядывал ее, а присел в отдалении, протянув открытые ладони кошкам, они нехотя и осторожно потянули воздух, тукнув лапой пару раз, одобрили знакомство, лизнув руку незнакомца.
Они оба молчали, прислушиваясь к шуму на проселочной дороге, словно понимая мысли друг друга. Странный человек показал жест – от винта и указал направление ухода. Она безропотно последовала за ним, забыв, что она тоже совсем голая. Кошки пытались пробираться за ними краем берега, перескакивая по стволам и веткам, но начались заросли камыша, и они потерялись из вида. Улька не боялась незнакомца, она нутром почувствовала угрозу с берега. А невозмутимый человек, видно, не мог понять – где он, куда он попал. Может быть, планер разбился, а он выплыл, потому и голый, – предположила она.
Заиленное дно было противным, становилось всё глубже, она остановилась, а высокий человек уходил. Она не могла крикнуть, страх быть обнаруженной лишил ее голоса. Она стояла и дрожала в воде, а в закатном солнце почти растаял загадочный силуэт. Надо выбираться на более твердое дно, а там что уж получится. Возможно, от потрясений ей всё примерещилось. Всё, кроме гула моторов на заброшенной дороге к дачам начальников. Что им надо от глупой девушки, чтобы устраивать облаву на нее? Осторожно отводя стебли высоченного камыша, рука наткнулась на твердое, Ульяна не сразу посмотрела, здесь топляки не редкость. Мужчина (уже в белом комбинезоне) подал ей руку, чтобы она смогла подняться на выпуклую лодку или плот. Это и не дерево и не железо, а что-то шероховатое и нескользкое под ногами.
Уля присела, обняв колени, продрогла она основательно и прочувствовала голод. Она только не понимала, как она могла не взять с собой одежду, шла как завороженная за ним. Сдвинулась крышка люка, открыв вход в загадочную пещеру, мерцающую светлячками. Незнакомец соскользнул в него и вытянул руки вверх, чтобы принять ее. Она спустила ноги и никак не решалась спрыгнуть в неизвестность, но что-то столкнуло ее вниз, люк плавно закрылся.
Она стояла перед мужчиной, едва доставая ему до груди. Он потрогал ее спутанные волосы, потеребил меж пальцев, удивляясь количеству, длине, цвету… Он слегка подтолкнул ее на кругляшок в полу, сверху и снизу нечто стало обволакивать девушку, словно сухим теплом. Меньше минуты понадобилось, чтобы она оказалась одетой в облегающий комбинезон, с высушенными и распутанными косами. Вот теперь он посмотрел ей в глаза, всё еще не решаясь заговорить, указал на кресло, их всего-то было два. Он надел ей на голову ободок, откинув назад косы, затем протянул руку вверх и привычным движением включил свои наушники.
– Где мы? – спросил он.
– Я не знаю, – растерялась она, глядя на хозяина чудесной подводной лодки.
– Ты – кто? Это место беды?
– Александра… Это Бор, Серебряный.
– Уля-Улька-Ульяна, это планета Александра?
– Нет, это планета Земля, – опешила девушка.
– Этого не может быть, на моих глазах Земля погибла. И я не сумасшедший. Какой век и год, и по какому исчислению?
– Тридцать второй год… А какие бывают исчисления? Нас этому в школе не учили.
– Такой маленький возраст у тезки? Забавно. Я и смотрю, что жители очень молодые, не знают – как противостоять злу. Что за свет был всю ночь из категории опасного горения?
– Это мой дом сгорел, хутор…
Она заплакала.
– Дом опасный, если сгорел.
– Обычный, деревянный…
– Разве можно жечь древесину? У вас избыток кислорода? – помолчав, добавил: – И воды… Живая юная планета! Вот это находка!
Первый разведлет включил постоянный сигнал ИРке, рассылая координаты перехода в новое измерение. На экране мелькали цифровые отчеты о составляющих элементах нежданной находки, они подозрительно совпадали с данными из старой учебной базы. Только притяжение здесь было сильнее, аппарат с трудом отклеился от дна. Он выбирал место для поселения, напрочь забыв о девушке, пока она не вскрикнула, увидев с высоты покидаемое место и Саньку на берегу с подзорной трубой.
– Мы что, летим?
– Нет, поднимаемся, а что случилось? Я так понял, что тебе здесь было страшно, надо осмотреться, зафиксировать ландшафт на карте. А это что за городок?
Ульяна вгляделась в экран, однажды она была в кино и поняла, что это просто изображение, но только на стекле.
– Это столица нашей Родины – Москва.
ИРка запрашивала оценку территории пригодной для жизни. Он включил открытую трансляцию поступающих данных.
– Я слышал о мегаполисе Москва, но это было тысячу лет назад… Что ты мне посоветуешь, где бы ты хотела жить?
– Я хотела уехать в Сибирь, в глухую тайгу, где нас никто не найдет, но у меня нет документов и денег, и шубы тоже нет…
– Как много совпадений… – задумался человек, не отрываясь от мельтешения цифр. – Такая юная планета! Тридцать второй год, а интеллект вполне восприимчивый, то есть обучаемый. Живой… Каменный век, миллионы лет, пещерный человек – чушь, а не история. Ты знаешь, как ты появилась к жизни?
– Как? – удивилась вопросу Улька. – Как все – родилась на свет, мне скоро семнадцать, мы хотели поступать в университет вместе с Санькой. Это мой муж, – поспешила она добавить.
– И партнерство у вас называется по старому стилю… Занятно. И что же мешает вам, что за действия происходили с шумом и криками? Почему вы прятались?
– Моих убили, – она вновь захлюпала носом.
– Что значит – убили?
– Всех уже убили, я сирота теперь. А если найдут, то отправят в лагерь, как детей врагов народа отправляют!
– Стоп! Неужели я тебя правильно понял? Принудительное отключение от источников жизни.
– Ты странно выражаешься, ты иностранец, шпион? Нас тогда расстреляют из пушки, если заметят самолет отряды ПВО.
– Я тоже не очень понимаю твои выражения. Я разведлет, меня так зовут. Иногда «Первый» – это мой служебный позывной, а для домашних я был малыш, вероятно, они погибли вместе с Землей. Нас никто не видит, мы уже слишком высоко.
– Ты очень глупый шпион, но добрый, я чувствую. А мы тебя видели в телескоп, Санька назвал тебя блуждающей звездой, сказочной. Почему у тебя нет имени, как у всех людей?
– Зачем имя? Есть работа, ДНК-метка опознавательная, что дает имя, Уля-Улька-Ульяна? Просто обозначение объекту? Я забываю, что у вас совсем детское развитие цивилизации. Я тоже всё вижу, понимаю, слышу на больших расстояниях, поэтому нужны заглушки, чтобы разговаривать с одним объектом.
– Ну почему объектом ты называешь живого человека, девушку? На каком языке ты говоришь?
– На любом. Спрошу проще, где есть безопасные места без шумных пыльных дикарей? Это там, куда ты хотела уехать? Можешь показать вектор на карте?
Улька присмотрелась к быстро возникающему рисунку рельефа, сориентировалась, ткнула пальцем.
– Нет-нет, никогда не прикасайся к приборам, они бесконтактные!
– Какие-какие?
– Неважно, я тебя всему научу. Вот, проглоти капсулу, совсем оголодала, это не полезно для живого организма. Я очень рад, что есть человеки, есть жизнь. Вода – в подлокотнике кнопочка, видишь, коснись ее пальчиком, только не сильно.
Соломинка выросла до уровня рта, изогнувшись, коснулась губ девушки.
– Хочешь пить – пей, приборы реагирует на твои потребности автоматически. Это относится ко всем естественным потребностям. Я сутками не вылезаю из этого кресла, всё предусмотрено.
– Я поняла, – смутилась девушка, – всё как в сказках по «щучьему хотению…»
Рисунок карты на стекле менялся, стремительно увеличивалось изображение.
– Мы падаем?
Ульяна отпрянула от экрана.
– Не волнуйся, я увеличиваю изображение, как в телескопе или бинокле, чтобы рассмотреть место. Тебе что-то приглянулось? Вот здесь?!
На карте загорелся светлячок и изображение замерло. Первый разведлет уже выбрал точку для базы, она почти совпадала с прежними координатами Академгородка, передал шифрованной строкой искусственному разуму свое недоумение, что время повернулось вспять.
4 глава ИРум
«Время вспять повернуться не может. Это измерительное понятие само по себе просто не существует. Существуют циклы биологические, космические, разные. Вселенная в движении, как любая жизнь. Еще есть вопросы? Искусственный разум в действии». – Бегущая строка замигала в ожидании.
– ИРка, – ответил голосом Первый, – разрешаешь выход и размещение для встречи базы.
– Искусственный Разум, пожалуйста, называйте меня «ИРум», Искусственный разум конфигурации Альфа ведет Главного конструктора. Командир сам будет принимать решение о местах для поселения.
– О, Господи, как долго я проспал на даче у бабули… – охнул первый разведлет.
– Нет понятия «долго», задача аннулирована.
– Задание: доложить о живых и мертвых, что с бабулей, дедом?
– Мертвых нет, они еще не родились, бабуля пока не планируется, нет партнеров.
– А я… живой? – опешил разведлет.
– Сканирование показывает, что отклонений в жизнеобеспечении нет. Не принимай меня за дурака, ИРум знает – как шутить. На этом цикле их быть еще не может, они остались там. Рядом с тобой живая натура без опознавательной метки и доступа. Она умеет добывать пищу, по внешним параметрам жизнеспособна, а по внутренним – скоро подарит жизнь.
– Как скоро Ульяна ( ИРум, это и будет меткой натуры без доступа) подарит жизнь и кому?
– Цикл развития оплодотворенной клетки до рождения составляет сорок недель или девять месяцев. Твоя задача оберегать, сохранить новую жизнь, которую «дарят» миру.
– Благодарю, брат…
– Появилась связь с Главным, ИРум отключается от вещания. Благодарю за неосознанно названного «брата».
Цифры продолжали скакать, выстраиваться на экране. Кто я тогда, если моя бабуля еще не родилась? Призрак? Фантом? Но девушка разглядывала меня, как мужчину, значит, я всё-таки человек. А батя? Его тоже еще не должно быть… Он повернулся к Ульяне.
– Я человек?
– Разумеется, человек, только очень бледный и худой. Ты жил в подземелье, солнца не видел, шпион?
– Значит, я живой человек. Это уже хорошо. Солнца становилось всё меньше и меньше, планета наша угасала, мы едва не погибли, но вот как-то спаслись расчетами искусственного разума, это их голоса я иногда включаю вслух.
– Ты не шпион? Ты артист? Ты разговаривал и отвечал себе, это же ненормально, так? – осмелела Уля.
– Категория шпиона? Его функции? Почему ты меня так называешь?
– Так всех называют. Шпионы хотят разрушить наш строй, поэтому их ловят все и убивают. Часто по ошибке. Я не знаю функции, только математические и то плохо, вот Санька…
– Погоди с Санькой, вопрос был иначе поставлен. Я – живой человек со всеми человеческими потребностями? Здесь нужно будет добывать натуральную пищу, остерегаться контактов с теми, кто способен противоестественно отключить от жизнеобеспечения? Я правильно тебя понял?
– Правильно… слышишь выстрелы? Это кого-то убивают! А не отключают…
Ульяна вновь зарыдала, закрыла лицо руками, вздрагивая всем телом. Разведлет не очень хорошо ее понял, снял наушники. Он не знал такой болезни, когда человек трясется и пищит, лицо краснеет, пухнет, мокнет, источником потери жидкости являются глаза. Но ИРум не нашел вирусов, она вполне здорова и будет матерью.
– Что я должен делать в такой ситуации? – задал он вопрос ИРуму.
ИРум не отреагировал на запрос, посчитав, что не стоит обращать внимания.
– Пожалеть! – внезапно откликнулся батя.
Связь появилась, короткая, прерывистая, но устойчиво приближающаяся к точке постоянства. Пожалеть-пожалеть… А это как? Пойти на ручной контакт? Бабушка гладила по голове, приговаривая: «Мой маленький»… Обнимала тесно. Но тут нет места, чтобы обнять. Разведлет осторожно положил ладонь на темечко – место управления эмоциями ребенка. Ну конечно! Ульяна же еще дитя! Что-то мешало в горле сказать: «Моя маленькая». Слова, словно застревали от непривычных терминов. Как-то он проскрипел это. Она отреагировала. Убрала лишние выделения с лица и носа, проворочала: «Я – не твоя… но, правда, совсем маленькая букашка. И мне всё время очень страшно. Ты что же? Не понимаешь, почему плачут (ревут)?»
– Не понимаю. Непродуктивно организму терять жидкость.
– Первый-Первый, Главный вызывает!
– Готовность номер один. Жду приказаний.
– Даю координаты поселения и вылета. До встречи, малыш!
– Есть, командир! К летучим мишкам полетим, батяня?!
– Не родились еще твои мишки. Исполнять! Кстати, расскажи ей в полете о кошачьем боге, моя Удача настаивает на этом. Знаешь сам, как трудно с женскими особями найти целесообразные отношения. Вперед, малыш, вперед, потом поговорим. Конец связи.
– Отбой.
Потом, так потом. Он надел рабочий шлем, проверил параметры, они покинули насиженное место невдалеке от монастыря. Он не стал закрывать визуальный обзор, зелень радовала глаз. Значит, и моих потомков – моей команды разведчиков еще не существует. Он вздохнул. На экране строкой загорелся сигнал самоконтроля мозга пилота: «Пауза, начать повторную проверку без эмоций. Пояснение: сказка – повесть – история – быль – рассказ голосовой о том, как академик открыл эликсир долгожительства. Время в пути два часа, пятнадцать минут, 19 секунд, рассчитать скорость полета, аппарат исправен, управляем. Поправки на усиленное земное притяжение внесены, зарядка автоматическая. Источник постоянный, надежный».
План полёта готов, можно уйти с ручного управления, переключиться на автопилотирование. Набрав нужную высоту, разведлет первого поколения так и поступил.
