Убит поэт. Ищите кота. Литературный детектив

Глава 10 Покупал коня, а оказался осел

Наверное, когда Антон заявился следующим вечером, никто так не удивился его вторжению, как сама Анна. Явился парень без вызова и сказал о том, что у него сегодня оказалось значительно меньше работы, вот и решил передохнуть и свою работу вчерашнюю проверить. В этом Анна усомнилась, но спорить и истерить, как это в том самом Дурдоме происходит, не стала.

Она и смотрела его периодически для того, чтобы сравнить себя с молодежью, порадоваться тому, насколько она хороша, и как прекрасна ее жизнь на самом деле. А понять это можно было только в таком вот сравнении. На этот раз ей просто интересно было зачем этот юнец здесь. И вовсе не в сексе дела, она в этом не сомневалась, все о том вопило.

Пока Анна заваривала чай, они говорили о мире компьютерных технологий, о том, куда вообще все это может завести, и где они окажутся, когда раскрываются такие необозримые горизонты для творчества.

– Я вот и говорю о том, что никакие творческие объединения нынче не нужны, они даже вредны, потому что отнимают время и силы, и мало что могут дать взамен. Если все есть на экране компа, даже общаться можно вот так просто с теми же людьми. И не нужно идти куда-то, тратя при этом кучу времени и сил.

– Да я выходила туда, только чтобы по улице пройтись, и с людьми встретиться, – призналась она, – а остальное все могу сделать сама. С меньшими затратами энергии и значительно эффективнее. Тут ты бесспорно прав, дорогой мой.

Больше она ничего сказать не успела, потому что раздался звонок, настойчивый, упорный. Пришлось взять трубку, хотя она прекрасно знала, кто это звонит и что сейчас будет дальше. Этот сбежавший из дурдома был прекрасно ей известен. Он просто не мог не позвонить в силу своей подлой и сволочной натуры. О такте, порядочности говорить не стоило, да и разговаривать тоже, но она нажала на кнопку.

– Ну что, осталась, на чем болталась, могу поздравить с исключением из членов союза, теперь тебе почетным поэтом никогда не стать. Ни одного стиха в бесплатном сборнике не напечатаю, не жди даже, а ты чего хотела. Подвела нас всех, в грязь втоптала, и сдается мне, что ты все это специально сделала. Вот и получай по полной, чтобы духу твоего больше не было рядом с приличными людьми. И можешь рта не открывать, я тебе все сказал.

Если бы Антона не было рядом, Анна сказала бы ему все, что о нем думает, и такими словами, что отпало бы у него желание звонить ей вообще, ну а если бы не отпало, она бы его просто заблокировала. Но рядом с молодым человеком хотелось бы быть вежливой. Да она слишком мало его знала, чтобы раскрываться с такой скандальной стороны. И дернул же черт этого кретина позвонить сейчас, не нашел больше времени. И все же, когда он что-то такое еще лепетал, она, чтобы послать его подальше, наконец, произнесла:

– И тебе не хворать. Смотри, чтобы кирпич на голову не упал, – резко ответила Анна, и после этого нажала на кнопку.

№№№№№№№№

Анна резко выключила телефон и усмехнулась. Последнее слово осталось за ней, она тут же заблокировала тролля, чтобы он больше не разводил ее на эмоции. А оставалось только посочувствовать писательской братии. Ведь им оставаться с этим так называемым руководителем, который сам себя на эту должность и назначил, а теперь его оттуда никак не убрать. И как говорится писатель с возу, и жизнь хороша и жить хорошо.

Антону показалось, что рядом с ним настоящая ведьма, и ему стало и тревожно, и страшно, и радостно одновременно. Но разве не поэтому он сюда стремился и шел, ему надоело все пресное и обычное, захотелось чего-то такого вот яркого и неповторимого. А все, что ему хочется, может дать только такая вот дама прекрасная во всех отношениях, и если он шел сюда, еще не понимая, зачем и что собственно ему нужно, то теперь был уверен в том, что все к лучшему, и скучать ему тут точно не придется. И человек, в доме которого всегда были творческие люди, жили рядом, воспитывали его, мог вполне здраво оценить, куда он попал и что тут с ним может быть дальше. Одним словом, на этот раз выбор он сделал совершенно осознанно, и отступать уже не собирался. Как же быстро порой меняется наша жизнь, еще вчера ты понятия не имел о том, кто такая Аннушка, Анечка, а сегодня она уже твой друг товарищ и брат в одном флаконе, кстати, если Аннушка уже и разлила масло, то вполне возможно, что споткнешься совсем не ты, а кто-то другой а потому не стоит ничего бояться. Советовал же ему психолог верить в лучше. И он шел именно по этому тернистому пути с верой в лучшее. И жизнь становилось интереснее с каждым днем. Было еще тайное и не очень понятно, что заставляло его двигаться в ее сторону, но это были не отношения между мужчиной и женщиной, что угодно, только не такие отношения. И в последний момент, когда она сказала про кирпич, он уяснил для себя, что лучше у нее на пути не стоять, иначе точно спасаться бегством придется. Это больше всего и притягивало.

Глава 11 Упадет ли кирпич?

Какое же это упоение – работать за только что отлаженной машиной, способной творить чудеса. И как она сама, да и те, кто были до нее обходились без компьютера? Но сколько времени она не видела в нем никакого толка?

Анна вспомнила, как ее ученики уговаривали ее писать именно так, сев за компьютер, о котором она тогда не имена никакого понятия, вообще никого. И Олег вот так же сидел рядом на стуле и объяснял, что и как. Он часто задерживался и спал на том самом диване в большой комнате. Время было, конечно не таким взрывным, но отпускать его в полночь в другой район ей вовсе не хотелось. Пусть лучше думают черт знает что, чем обнаружат его избитого, а то и совсем убитого отморозками, которые чувствовали в нем классового врага, как любил говорить ее профессор, примерно так ее и встретивший на первой лекции. Борис Иванович был уникальным профессором, хранителей славянских древностей, и пришел в университет от сохи. Но вот то, что он родился в деревне и сделал себя сам, в это верилось с трудом, хотя потом так оно и оказалось, когда она изучала его архив уже после его ухода в мир иной.

Были ли тогда у Олега какие-то задние мысли? Вряд ли, но ему просто нравилось общаться с ней и помогать, да и что говорить, он был ее учеником, любимым учеником, что исключало все иные отношения.

Антон был мастером, она сама позвала службу спасения. Это не исключало каких-то отношений, если бы не его возраст, конечно. Нет, она не представляла себя таких отношений, да и думать о них в тот день не было времени и сил. Столько всего надо было сделать, да еще когда она выбилась из привычного графика и просто вкатиться в работу никак не могла, для творчества, как для молитвы, требовалась тишина и покой душевный, прежде всего, а его-то как раз и не было.

– Мне придется всю ночь работать, чтобы не сесть в тюрьму за долги мои тяжкие, ну может, как Достоевского не посадят, но ничего хорошего все равно не будет, – просто объяснила она. Порадовалась тому, что он знал, как там было у Достоевского, иначе спросил бы обязательно. Кто он вообще такой, для этого времени совсем не типичный молодой человек. Но она тут же забыла этот свой ключевой вопрос, память стала работать как-то странно.

– А я побуду тут, книжки почитаю, подежурю на случай, если сломается комп, ну если поступит вызов, придется идти, конечно, но так просто хочется отдохнуть немного, у тебя так мирно и спокойно и столько книг вокруг.

– Он может сломаться? – выдохнула Анна, и ей стало дурно. Она даже побледнела немного. Антон поспешил ее успокоить.

– Я хорошо его сделал, он не может сломаться так быстро, но чем черт не шутит, – прибавил он и сам немного смутился, чтобы она не подумала, что он специально что-то не доставил или не так установил.

Наверное, если ты хочешь добиться девчонки, то все средства хороши. Но главное слово здесь девчонки, старых писательниц это не касается вовсе. Хотя кто может знать, что у него в голове творится? – успела подумать Анна.

Антон засыпал довольно рано, наверное, он и правда устал от бесконечной работы и отдых ему был просто необходим, потому что всех денег все равно не заработать, а жизнь проходит, и проходит очень быстро, и никто не выбрался из нее живым. Он сразу почувствовал этот самый покой, которого в доме, где вечно ссорились родители, не было и в помине. Отдыхать там и просто выспаться было проблематично, не потому ли он так много работал, чтобы купить себе квартиру и поскорее съехать от них. Но сделать это было вовсе не так просто. Но что же его все-таки тревожило и тут? Не тот ли самый кирпич, о котором она сказала недавно, который должен упасть на голову тупому и наглому графоману. Он прочитал пару его стишат, жесть, что тут еще сказать, но не слишком ли жестоко даже для него тот самый кирпич.

Потом, когда Антон вспомнил о тех самых странных своих поступках, по поводу ночевки в доме писательницы, он был уверен, что какой-то Демон толкнул его туда не просто так. А именно для того, чтобы он создал для нее алиби и подтвердил, что был с ней этой ночью. И никуда она за всю ночь не выходила, по крыше с кирпичом не бегала, а сидела и довольно спокойно и сильно – привычка осталась от работы на пишущей машинке, – била по клавишам, так что и во сне он слышал, как шуршали они почти без остановок. Ведь и на самом деле, оказавшись в каком-то месте, меняя планы на ходу, разве можем мы знать, зачем туда явились, что на самом деле готовит нам судьба, орудием которой мы являемся. И потом и не вспомнишь толком, почему ты оказался в том самом доме, да еще остался ночевать. А может именно за тем, чтобы подтвердить что-то или опровергнуть, потому что ты просто Мастер, и у тебя нет с этой женщиной никаких отношений, вот и можешь говорить спокойно и уверенно, когда станут допрашивать следователи. А если даже и покажешь себя в не очень лестном свете, то это такая мелочь в сравнении с тем, что может случиться с невинным человеком из-за того, что подозрение падет на нее в том числе. А это только в сериале «След» симпатичные полицейские разбираются во всем так круто, в жизни ничего такого нет и быть не может. Хватают тех, кто послабее и менее защищен связями, заставляют его признаться во всем, и подтягивают факты и экспертизы под это признание. Иначе, как говорил один из них, не будет раскрыто ни одно дело.

Но обо всем этом он думал позднее, а тогда только о кирпиче, который упадет на чугунный черепок графомана и подумал, решал в полудреме упадет он или не упадет, потом решил, что чтобы это узнать, надо задержаться в доме писательницы. А так как кроме работы ни девушки, ни жены, никого у него не было, то это не составило Антону большого труда. Кстати, только во сне он понял, почему потянулся невольно к писательнице. Причины для этого оставались в его сказочном, почти сказочном детстве.

Глава 12 Сон программиста

Все наши радости, беды, комплексы родом из детства, в том нет никакого сомнения. Как ни старался Антон позабыть то, что случалось с ним когда-то, оно снова врывалось в его жизнь. Порой огонь воспоминаний затухал, а потом разгорался с новой силой.. Вот и этот сон на месте, которое не было уже для него новым, тоже оттуда из счастливого, безоблачного детства. Ему снилась старая дача, та самая, которая была давно продана родителями, и там он видел прабабушку Елизавету – самое странное создание в его жизни. Она была такой худой и стройной, что издалека ее можно было принять за подростка. Но если она приблизится, если взглянуть на ее наряды, то она казалась явившейся из прошлого века, так они были странны эти ее белые или кремовые одежды. Антон не любил театра, и костюмированных фильмов почти не смотрел, а потому все принимал за чистую монету. А еще одна странность – у нее всегда под руками были толстые тетради, и она все время что-то писала, быстро заполняя красивым почерком белые листы, и задумчиво смотрела вдаль, словно старалась там что-то разглядеть этакое.

Бабушка ворчала, говоря, что кроме романов она ни о чем другом не думает. А Антон тогда еще не ведал, что так называются книги, а не отношения отца и матушки, например. Тайна многозначных слов им была еще не открыта вовсе. Потом, когда бабушки уже не было в живых, он понял, наконец, что она писала книги, истории из старинной жизни, которые он и представить себе не мог, потому что истории про будущее его могли как-то заинтересовать, но вовсе не истории из прошлого. Зачем, туда он не пойдет, они не могут ему пригодиться, они уже прожиты и забыты. Сегодня, просыпаясь в комнате у писательницы Анны, он припоминал сон, снившийся ночью, ему в первый раз захотелось взглянуть и понять, о чем же она писала, чтобы рассказать Анне о прабабушке, похвастаться тем, что и в его роду были такие вот особы. Значит, если бы не Анна, то и бабушка Лизавета не смогла бы вернуться в реальность и навсегда оставалась бы в прошлом. Какие странные связи существуют в мире, нереальные, непонятные, незримые…

Он впервые задумался о том, что эти романы не были никогда опубликованы. Это и невозможно было в те времена, как бы гениальны они не были, если были. Конечно, их бы никто публиковать не стал, до возвращенной литературы серебряного века, о которой он услышал накануне от Анны, была еще четверть века, не меньше. Зачем она все это писала, для кого и для чего? И тогда подумалось Антону, уж не она ли, из своего того света привела Антона к Анне, чтобы напомнить о себе, чтобы оправдаться за то, что она недостаточно времени ему уделяла, ведь дела ее были важными, очень важными, не так ли? И то, что творилось так долго и упорно, должно было рано или поздно появиться на свет. И не ему ли придется этим заняться? Погрузившись в прошлое, Антон услышал ее голос:

– Я не стремилась прославиться, мне просто нравилась работа, и скоро я стану такой же знаменитой, как Джейн Остин, жаль, что правнук мой ничего не хочет читать, ошибся Осип, когда говорил, что наше наследие, минуя внуков к правнукам уйдет.

Антон, плохо понимая о чем речь, все – таки старался запомнить то, что она говорила, потому что решил, что утром за чаем обо всем спросит у Анны. Кто такое Осип, и какое отношение он имеет к бабушке, о романах, которые не горят и не забываются, и за беседой, наконец, сможет рассказать о бабушке.

Да, о Джейн Остен он узнал от своей первой девушки, то й самой с которой он стал мужчиной. Впечатления писательница на него не произвела, и фильмы, которые они смотрели вместе, казались нудными и бесконечными, зачем так много ходить и беседовать, когда есть дела поважнее. Но сказать девушке о том Антон не решился, потому что боялся ее потерять. Но даже под угрозой потери первой женщины он не стал читать эти книги, наверное, и поэтому тоже они расстались. Можно ли расстаться из-за того, что Антон не осилил ни одного творения Джейн Остен? А почему бы и нет, если им не о чем было поговорить, ведь отношения – это, прежде всего умение говорить друг с другом, слышать и понимать.

– Странно, как много может значить дама из далекого прошлого, – сказал он тогда на прощание, а теперь вот все казалось совсем другим. Анна и сама была из прошлого, пусть и не такого далекого, как английская писательница, и бабушка Лизавета, но все-таки это другое поколение.

Но в то утро Антону так и не пришлось рассказать о своем сне, потому что после затишья наступила буря. Когда Анна готовила завтрак, все и началось. Но это случилось чуть позднее. А пока Антон досматривал свой сон, и казался безмятежным и даже спокойным. Хотя ведь поменьше мере, было странным вот так ночевать в чужом доме без всякой веской на то причины, но чего только не случается с нами в юности, и часто вовсе не то, о чем мы пытаемся думать и мечтаем.

№№№№№№

Пока Антон спал на новом месте и видел свои удивительные сны, Анна дописывала свой лучший роман, и оторваться от него ну никак не могла. Даже если бы началась война, и прогремел взрыв, она не заметила бы и этого, кот Баюн не даст соврать, он лучше всех остальных котов знает, что такое творчество, и как оно порой затягивает в паутину грез, заставляя выходить в своем иное пространство и время. Выходить, бродить там и возвращаться назад далеко не сразу. Вот потом и думай, какая реальность вторая, а какая -первая

Глава 13 Эпилог сгоревшего романа

Записки писательницы, продиктованные котом Б

На камин наплыла громадная тень – глыба мрака.

Арсений помедлил мгновение и швырнул рукопись, а потом диск в огонь. Охранник, огромный детина и страстный почитатель таланта Алины, поморщился и сжался… Он не мог поверить, что министр (так они между собой называли патрона) на это решится.

Не мог же он так просто уничтожить ее лучший роман, лучший, Арсений в том не сомневался, и его вкусу можно доверять, сколько их гениальных было на его веку.

Значит все напрасно, зря он терпел этого тупого, грубого, жестокого министра, и все ради того, чтобы как-то если не защитить, то предупредить его милую жену, а все романы, которые она писала все эти годы, а он читал, читал первым, потом приобщался весь остальной узкий круг их друзей и знакомых..

То, что именно этот роман сожрет пламя, такое Охранник и представить себе не мог. Ведь они вместе с Алиной были почти у цели, еще один шаг, один миг, и можно праздновать победу.

Диск, этот осел догадался, что нужно сжечь и диск, а он как герой известного романа готов был броситься в камин, чтобы достать, спасти, уберечь… Но стоял неподвижно. Да и как можно было ревновать Алину, их Алину к этому юнцу, да еще футболисту, да вратарю.

Нет, вратарь, он конечно, хороший, в футболе охранник разбирался не хуже, чем в литературе. Особенно после того, когда его любимый олигарх купил футбольную команду, пришлось разобраться, чтобы миллиардер не стал миллионером в один миг.

Но Алина просто издевается над ними над обоими и над своим тупым мужем и над литературно одаренным охранником…

Диск корчился в огне, от бумаги (накануне Охранник заботливо распечатал только что законченный роман) осталась гора золы. Сгоревший роман даже не смог согреть огромного холодного зала, в котором оставались эти двое одиноких, брошенных мужчин.

– Она вернется, – прохрипел Охранник, который готов был задушить своего шефа, но что-то его пока удерживало от решительного шага, не уголовный кодекс, плевал он на УК, руки коротки у милиции-полиции.

– Пусть попробует, – подпрыгнул от ярости тот.

– Не попробует, не ждите, – раздался рядом странный голос, хотя никого не было в замке, или кто-то все – таки проник.

Охранник и Арсений посмотрели друг на друга, оба потянулись за оружием, но друг в друга ли они собрались стрелять или в кота Баюна, неожиданно оказавшегося с ними (а кто еще мог сюда пробраться, дураков не было), этого нам никогда не узнать.

№№№№№№№№

На бреге Иртыша, вдали от людей и машин, там, где когда-то тонул Ермак, а потом задумчиво стоял самый красивый адмирал, стояли двое, высокий парень и стройная дама лет сорока последнюю дюжину лет не отрывавшаяся от компа и строчившая романы.

Она писала не ради славы или заработка – и в том, и в другом она никогда не нуждалась. Она писала, чтобы отключиться, вырубиться из реальности, если можно совсем и на всю оставшуюся жизнь. Ее нельзя было назвать праздной бездельницей, как многих подруг ее круга, продавцы дорогих бутиков ждали ее напрасно, местная тусовка понятия не имела, кто она такая, некоторые вообще сомневались в том, что жена Арсения существует в реальности, а те, кто не сомневались, махнули рукой и забыли о ней навсегда.

Она писала свои романы, чтобы вырубиться из жизни, в которую ее бросил отец, задолжавший Арсению огромную сумму и погибший при странных обстоятельствах, и как княгиня Рогнеда, оказавшаяся в руках проклятого князя Владимира, которого она в шутку называла Святым, там и Алина, должна была как-то существовать в предполагаемых обстоятельствах. Своего мужа она тоже называла Святым, а себя Гореславой. К реальности она возвращалась несколько раз, в первый, когда у мужа появился Охранник, и она заметила, как он тайком читал одну из дюжины рукописей, уверенный, что она ничего никогда не заметит, даже того, что он пришел на службу обнаженным, и из всех вещей на нем только часы. Это правда, она могла не заметить и этого. Но в тот день, что-то отвлекло ее, и она увидела, как Макс читает рукопись.

– Тебе нравится? – спросила она, – не смей лгать, хвост вырву, рога обломаю.

– Это лучшее из всего, что я читал, – признался он.

– После Колобка, или Курочки Рябы?

– После «Тени ветра» и «Игры ангела»

Алина смогла оценить уровень, тем более, когда он начал цитировать те творения дивного испанца, которые и она запомнила почти наизусть…

С тех пор так и повелось, он читал рукописи- то одну, то другую… Она приобрела единственного реального читателя. Но писала все равно только для того, чтобы подальше уйти от мира и от реальности.

Во второй раз она врубилась в мир, когда Макс притащил пачки книг, уже изданных на бумаге, он как-то уговорил Арсения издать ее романы.

Как ему это удалось, скорее всего, шантажом, или тот проиграл ему крупную сумму. Впрочем, Алину это не интересовало, как все остальное, что вокруг нее в этом замке теней происходило. Она посмотрела на изданные книги и поняла, что из ее охранника выйдет классный издатель, конечно, если они с ее мужем поменяются местами, на что не стоило надеяться.

И в третий раз она очнулась и врубилась в реальность, когда на темной дороге, возвращаясь из магазина, – раз в год она все-таки туда отправлялась, не голой же ходить по дому, так вот в тот раз она сбила высокого светловолосого парня, который непонятно как там у нее на пути оказался.

Ничего серьезного, несколько царапин, но когда она бросилась к нему, чтобы выяснить, что с ним случилось, не погиб ли он, не ранен? Она просто вцепилась в него, и не разжала объятий, пока не убедилась, что он цел и невредим. По праву пострадавшего, парень пригласил ее в кафе, и она не смогла ему отказать, хотя Макс уверял, что это еще парень ей должен, а не она ему.. Они встретились в тот день, когда был дописан только что сгоревший роман.. Роман и на самом деле был лучшим, может быть, потому что писался в предчувствии страсти, в преддверии любви… Только похоже, что кроме Макса никто никогда этого не узнает… Роман просто принесен в жертву реальности, а что еще мог сделать ее муж?

№№№№№№№№

Охранник яростно набирал ее номер.

– Он сжег и рукопись, и диск, Алина, ведь ничего не осталось, – хрипел в трубку Макс.

– Осталась жизнь, – услышал он в ответ.

– Но что мы будем делать?

– Жить…

– Ты совсем ничего не понимаешь, ты меня слышишь, черт тебя побери, идиотка. Опомнись, очнись и попроси у него прощения, он тебе простит, я знаю, а не захочет, так заставим.

– Я счастлива.

– Проклятие, да как же так можно, ты погубила шедевр…

Но на той стороне уже отключились, даже он больше ничего не смог сказать. С фанатами всегда так поступают безголовые писательницы, он не первый и не последний… Макс подошел к камину, заглянул за решетку, ему хотелось поверить в чудо и убедиться, что рукопись не сгорела. Чуда не случилось, или все-таки оно произошло? Нет, он вызовет программистов, говорят, что сейчас можно восстановить даже стертую информацию, Арсений не настолько умен, чтобы затереть все следы. Да он даже и не собирался это делать. У него все получится, она ему еще спасибо скажет…

Нельзя же быть такой безголовой и счастливой, особенно если у тебя есть дар, рукописи должны гореть, но не сгорать, разве в мире есть что-то более значимое и дорогое, чем литературный шедевр? Для него точно не было, а для нее? Она еще пожалеет обо всем или не пожалеет? Да что вообще творится с этим миром, раньше они в ярости жгли деньги, теперь рукописи? А что ему скажут в небесной канцелярии, ведь он должен был сохранить и эту рукопись, но не смог. За то, что она стала живой и счастливой, вряд ли его по головке погладят. Охранник почесал рог, взглянул в старинное зеркало, в котором на этот раз не отразился, и исчез. Как и его Алина, он покинул это пустое место, в котором даже Домового не обнаружилось, ушел навсегда, не получив расчет от шефа. Ничего, рассчитается с ним потом угольками. Вот вам и эпилог сгоревшего романа…

Остается только эпилог:

На мосту в шальном сиянье лунном

Юноша и женщина, кто б мог

Их соединить? Но так бездумно

Сходятся, и сводятся мосты,

В мире этом все неповторимо.

А роман у этой высоты

Полыхает дерзкий и любимый.

Знаю, если рукопись гореть

Будет долго, то любовь продлится,

И пред нею отступает смерть,

Выхватил прожектор эти лица.

Счастливы, наверное, и все ж,

Пусть шипят завистники в тумане,

Остается только эпилог,

Снова интуиция обманет.

Где-то в суматохе бытия,

Средь друзей и близких в час расплаты

Остается женщина твоя,

Знаю, вы ни в чем не виноваты.

Страсть, любовь, ей оправданья нет,

Это для романа лишь сгодится,

Только тот неугасимый свет

Освещает радостные лица.

То, что мы писали в час потерь

Пусть огонь так яростно терзает.

Тот, кто проживает без страстей,

Эту жизнь, нет, он не понимает.

Осуждает. Что нам этот суд,

Есть иной вот там мы и ответим,

Лишь на миг, на несколько минут,

Нас прожектор ослепит, и ветер

Унесет куда-то в пропасть боль,

И умножит призрачную радость.

В этом мире мы еще с тобой

Поживем, пусть он не станет раем,

Но и ад влюбленным нипочем —

Эпилог сгоревшего романа.

Без любви мир страшно обречен,

Он погибнет поздно или рано…