Каждая сыгранная нота

замечательно,очень интересно и увлекательно, много узнала о болезни, главное,что тут описано это взаимопонимание и отношение людей, оставайтесь людьми всегда

Читала просто на одном дыхании. Писатель очень тонко раскрыла и взаимоотношения, и болезнь. А самое главное, что никогда не поздно сказать прости" и начать жить" здесь и сейчас ". Жизнь даётся один раз и каждый божий день проживать любя, даря заботу и ласку, не откладывая на потом.

Болею я от этой книги.

Лайзу Дженову вообще непросто читать. Всё-таки человек, который имеет медицинское образование и знает не понаслышке от таких редких и сложных заболеваниях, умеет донести до читателя весь ужас и...

Весь ужас. Этого достаточно. Потому как нет там ничего смягчающего. Я читаю уже четвертую книгу этого автора и просто впадаю в ступор.

Не дай Бог! Не для родных, не для себя.

Это самое страшное, что может быть.

Потеря контроля над собственным телом, медленное угасание, зависимость от родных или посторонних.

А если нет денег? А если нет родных? А если патронажная служба совершенно не развита?

О...

Просто страшно. Наверное, лучше не читать. Спокойнее будет. А может быть наоборот???

Шикарная книга шикарного автора. Ни первый ее роман читаю. Но этот ярче остальных. Теперь буду ждать фильм. Думаю Джоли достойно сыграет Карину.

Выбирая книгу о какой-то неизлечимой болезни, волей-неволей, пусть даже где-то в глубине подсознания (так глубоко, что почти не видно), задаешься вопросом — чему учит, точнее, о чем рассказывает эта книга? И если вы читаете книгу только ради того, чтобы увидеть всю глубину падения человека и насладиться его постепенным и неумолимым угасанием, то с вами точно что-то не так. Есть — определенно есть какой-то момент преодоления, осознания, принятия и смирения, который помогает впитать в себя еще частичку какой-то житейской мудрости и, возможно, немного больше осознать всю бренность человеческого бытия.

И «Каждая сгыгранная нота» могла быть о том же. Могла бы. Но в какой-то момент что-то пошло не так.

Эта книга не о том, как человек примиряется со своим положением и пытается наверстать упущенное за долгие годы неосознанного здравия. Эта книга не о том, как тяжелая болезнь сплачивает, казалось бы, ставших друг другу совершенно чужими людей. Эта книга не дарит успокоения, умиротворения, принятия, в ней нет того света, который проливается на израненную страданиями героев душу читателя, заставляя поверить в лучшее.

Эта книга — о сожалениях о том, что никогда не сбудется. О том, как тяжело, когда все, чем жил и существовал, становится болезненно недосягаемым, и воспоминания о чем дарят не радость и утешение, а лишь горечь несбывшихся надежд и не воплощенных в жизнь стремлений. О том, что жить вместе — не значит быть семьей, и что хотя недуг и может временно сплотить некогда близких друг другу людей, однако он не может вернуть все на круги своя. Он может лишь подарить горькое освобождение.

Эта книга оставила по себе неоднозначное и далеко не положительное впечатление. Нет, она мне понравилась — насколько может понравиться книга об умирающем мужчине, но... тут в игру вступает ряд «но», которые у меня при всем желании не получается игнорировать.

Я сама пианистка, и хотя я вовсе не так одержима собственным инструментом, как Ричард, но его восторг от возможности касаться клавиш, любовь к извлекаемым звукам, увлеченность самим процессом мне хорошо знакомы и понятны. И тем более мне понятно его отчаяние от осознания, что больше ни одна нота не сможет быть озвучена его безвольными пальцами — все, чем жил, ради чего существовал, ради чего отказался от семьи и простой, оседлой жизни — все это летит в тартарары и остается... пустота. Ричард далеко неидеален. Он может вызывать неприятное впечатление своим эгоизмом, раздражительностью, однако чем больше читаешь о его страданиях, его одиночестве и стремительном ухудшении физического состояния, тем большее сочувствие он и вызывает. И хочется отметить, что из них двоих с Кариной он — единственный персонаж, который вырос в моральном плане, который осознал собственные ошибки и раскаялся в них. Можно сказать, что никакого роста не было, так как он все равно периодически выказывал упрямство, отрицание, но как для человека в целом унизительно оказаться в ситуации, когда он превращается в безвольную куклу, так это вдвойне унизительно для мужчины, который привык чувствовать себя сильным, самостоятельным и вообще всемогущим.

И по сравнению с ним Карина почти до самого конца кажется невероятно унылой, недовольной жизнью, судьбой и обвиняющей бывшего мужа во всех своих бедах женщиной, которая по сути перестает вызывать симпатию почти сразу, как она забирает Ричарда домой. В конце книги прозвучало словосочетание «усталость от сострадания». Так вот, на мой взгляд и несмотря на то, что фраза была сказана страниц за 10 до финала, у героини она наступила сразу же, как только они с Ричардом снова съехались. Я думала, что Дженова покажет, как эта болезнь сплотит Карину и Ричарда и пусть не возродит былые чувства, но поможет им достигнуть взаимопонимания. Да, понимание они нашли, но не вместе, а каждый сам по себе, каждый свое и каждый со своей скоростью. Каждый из них не шел в ансамбле, а играл свое собственное соло, и соло Ричарда значительно опережало соло Карины. Мне было неприятно читать о том, как он вызывал у нее раздражение, усталость, как подсознательно она представляла, что все уже кончено... и прежде чем осудить меня за такую негативную реакцию — я прекрасно понимаю, как тяжело ухаживать за неходячим больным, я знаю, какой это каторжный труд и какое невероятное моральное давление оказывается на того, кто это делает, но... это не повод представлять, как кладешь ему подушку на лицо. Милосердие — это редкостная добродетель, и она явно не про Карину. Это было бремя, повинность, нежеланная и тяжкая обязанность — и одновременно, как правильно заметила ее подруга Элис, удобная возможность винить Ричарда во всех своих бедах.

Под конец мне было до крайности жаль Ричарда — уставшего, отчаявшегося, одинокого и непрощенного. Так жаль, что в определенный момент после попадания в больницу мне (что бывает со мной крайне редко) захотелось швырнуть книгу в окно. И его прощальное сообщение вызвало у меня слезы — не умиления или облегчения, как у Карины (которую я могу осуждать сколько угодно... хотя то, что она его не бросила, безусловно является подвигом, и любить она его вовсе не была обязана), но печали — потому что несмотря ни на что он смог найти в себе силы признать свою вину и попросить прощения.

Жаль, что Карина не смогла сделать для него то же самое.